Мама Валя ворвалась к маме Муму в состоянии едва сдерживаемого нервного срыва.
— Ты поори, поори, — посоветовала ей мама Муму. — Сразу полегчает.
— То, что ты… — задыхалась Валентина, — кормила грудью мою дочь, не дает тебе права!..
— Не дает, — лениво согласилась мама Муму. — Извини, я не могу поучаствовать в твоем скандале, совсем вымоталась на работе.
Свесив перекинутые через подлокотник кресла ноги, она шевелила ступнями в такт музыке.
— У тебя нет никаких прав на мою девочку! — сменила тон Валентина, резко переходя от бешенства к слезам. — Ты не смеешь управлять ею, да еще такими подлыми методами!
— Конечно, не смею, — согласилась мама Муму, выбралась из кресла и сделала несколько прыжков в такт музыке. — Армянский рожок! — кивнула она в сторону дорогого музыкального центра. — Я от него балдею!
Обхватив небольшой выступающий живот руками, Валентина с опаской расставила ноги — от прыжков большой мамы Муму содрогалась мебель и дрожал пол.
— Маруся, — попросила Валентина, — можно выключить? У меня от твоего армянского рожка кишки сжимаются.
Маруся выключила музыку и некоторое время, запыхавшись, смотрела на подругу изучающе.
— Ты должна ходить по ступенькам, не пользоваться лифтом. До пятого этажа как минимум. Во второй половине дня — гимнастика на растяжку. Контрастный душ и прогулки на свежем воздухе не меньше двух часов в день, — сказала она.
— Я… — опустила глаза Валентина.
— Ты большую часть дня валяешься на диване. Я не ломаю лифты у нас в подъезде только из сострадания к старикам на восьмом этаже. Ладно, не хочешь ходить по ступенькам, не ходи. Не хочешь растягиваться — не растягивайся. Но прогулки являются важнейшей составляющей здорового образа жизни беременной женщины, тут я от тебя не отстану. И гулять ты будешь не по магазинам и рынкам, а в парке.
— Я не могу гулять просто так, мне скучно! — взмолилась Валентина, подошла к столу и выбрала себе конфету.
— А ты теперь не будешь гулять просто так, ты будешь выводить на прогулку спаниеля двух месяцев от роду, пока еще не привитого, но зато с документами из клуба собаководов.
Ссора
В июне выбирали роддом. Мама Муму уговорила маму Валю ехать в тот, где она работала главврачом. Обещала лично курировать процесс. Осматривала подругу по два раза на дому и ровно за сутки предсказала точное время родов, убедив Валентину поехать устраиваться в родильное отделение заранее, до схваток.
— Боже, ты похожа на бегемота! — стенала Валентина. — Неужели и я такая же?!
— Ты на двенадцать килограммов легче, — успокаивала мама Муму. — Прошвырнемся в последний раз на восьмой этаж через две ступеньки?
Трое взрослых, девочка Лера и щенок Артист прибыли к родильному отделению утром в пятницу. Мама Муму ушла поговорить с коллегами. Она вернулась быстро, стараясь загладить излишней торопливостью тревогу и нервную дрожь.
— Что? — вскочил папа Валя. — Что с ней?
— А что с ней? — развела руками Мария. — Выбрала себе место в палате, пьет сок, ночью родит.
— Я же чувствую, ты что-то скрываешь! Ну-ка, посмотри мне в глаза!
— Отстань, Валька, не нарывайся. Мне пора идти.
— Значит, ты не поедешь с нами домой? Что произошло? — волновался папа Валя.
— С Валентиной ничего не произошло. Чтобы ты не нервничал, я не поеду домой. Буду сидеть возле нее и ждать. Мне пора.
— Теперь я точно знаю, что есть проблемы! — не унимался папа Валя, призывая дочку в свидетели: — Мама Муму обещала уехать с нами, так ведь?
Лера посмотрела на маму Муму и удивилась безумному выражению ее глаз.
— Слушай, болван, если ты еще не заметил, то я беременна.
— Да, но…
— А что случается с беременными на девятом месяце?
— Что с ней?… — обессилев, папа свалился на диван.
— Они рожают, представь себе! — продолжала злиться мама Муму. — Лучше тебе поехать с Леркой домой, потому что у меня начались схватки, а когда у меня бывают схватки, я становлюсь агрессивной, а когда я становлюсь агрессивной…
— Но это же невозможно! — возмущенно подхватился папа Валя. — Какие еще схватки? А как же Валентина?…
Последовавшую за этим картину девочка Лера запомнила на всю жизнь. Мама Муму наклонилась, уложила голову в ближайшее кресло, обшитое черной кожей, а потом вдруг в такой позе — вверх попой — ухватила его за подлокотники и выпрямилась, держа кресло над головой. Лера схватила щенка и отбежала в сторону, а папа Валя остался стоять на месте с открытым ртом.
От дверей к маме Муму бросились два охранника. Не обращая на них внимания, она с креслом над головой пошла на папу Валю, зловеще спрашивая: «Уберешься ты наконец?»
Охранники обхватили кресло с боков и приподняли его, уговаривая Марию Ивановну не напрягаться и успокоиться.
— Что ты мне сказал, когда я от тебя забеременела? Вспомни! — не унималась Мария. — Что я цельная личность и сильный человек, если могу справиться с житейскими проблемами в одиночку! Сейчас ты увидишь, какая я сильная!
— Да я тебе это сказал, потому что ты отказалась обсуждать со мной свое положение! — теперь и папа Валя бросился помогать охранникам отбирать кресло. Мама Муму под креслом размахивала ногой, стараясь его лягнуть.
— Я отказалась? — шипела она. — Я отказалась делать аборт! Мне было девятнадцать! Капустин! Я тебя презираю. Если ты не уберешься наконец, я убью тебя креслом! Ну вот… — она посмотрела на пол. — Воды отошли.
Папа Валя побледнел и свалился в обмороке на пол. Охранники отнесли кресло в сторону и бросились к маме Муму.
— Скажите, чтобы этому слабонервному принесли нашатырь, — она разрешила двум мужчинам унести ее, усевшись на их сплетенные руки и царственно оглядев напоследок холл. Девочка Лера подошла к лежащему папе и посадила ему на грудь щенка.
Придя в себя, папа Валя решил немедленно идти в палату к жене.
— Не надо, — уговаривала его Лера. — Маме не понравится, что мама Муму беременна от тебя.
— Вы только послушайте этот бред! — взвыл он, схватив себя за волосы. — Ты хотя бы не повторяй то, чего не понимаешь! Это невозможно, в конце концов! Я должен поговорить!..
— Давай поговорим, — Лера отвела его к дивану и силой усадила.
— Пойми, я не могу говорить с тобой на эту тему! — отбивался папа Валя.
— Я хотя бы не беременная, — пожала плечами Лера. — С мамой говорить сейчас не стоит, вдруг из нее тоже воды вытекут.
Папа Валя опять взвыл и закрыл глаза, покачиваясь из стороны в сторону.
Девочка Лера думала — кто родится у мамы Муму? После скандальной сцены она стала думать об этом ребенке как о второй проблеме в своей жизни.
Роды
Мария Ивановна рожала с сотовым телефоном в левой руке. Она звонила, пока схватки не перешли в непрекращающуюся боль. Вызванная из дома акушерка Лиза в этот момент бежала по коридору к родилке, на ходу надевая халат и фартук.
— Ты одна? — спросила акушерка, закрывая лицо маской. — Где они?
— Авария, — выдохнула мама Муму. — Адвокат ничего толком не говорит. Позвони в милицию. Узнай об аварии на Волгоградском шоссе. Иностранные номера.
— Чек получила? — Лиза шлепнула Марию по коленкам, чтобы та их раздвинула.
— Нет. Послезавтра должна была… Мне рожать по срокам через пять дней.
— Специалист! — хмыкнула Лиза, вынула руку и показала Марии четыре пальца. — Через двадцать минут родишь. Пойдешь на стол?
— Посмотри Капустину Валентину в шестой палате, — выдохнула мама Муму.
— Обойдется, — хмыкнула акушерка. — Я от тебя не отойду.
— Посмотри. Мне не нравится ее состояние. Слабая она. Ну, что уставилась? Сходи и посмотри, если начальница приказывает!
— Не ори, припадочная. Я к твоим родовым припадкам привычная.
— Это ужас какой-то, — шептала Мария, прижав подбородок к груди и выдыхая воздух короткими порциями, — меня перед родами нужно запирать в психушке. Ведь убью кого-нибудь, ей-богу! Его — точно убью, если еще раз попадется мне в таком состоянии!
Акушерка скатала пеленку и засунула ее в открытый рот Марии. Легонько стукнула под подбородок, чтобы та сжала челюсти.
— Закуси покрепче и помолчи заодно.
Мама Валя, с трудом оторвав фольгу от упаковки, прогулочным шагом прошлась по коридору родильного отделения, поедая йогурт и заглядывая в открытые палаты. Она добрела до родилки, уже выскребывая остатки сладкой массы из коробочки. Заглянула в огромный зал, обнаружила там всего одну роженицу на столе, пригляделась, да так и застыла с ложкой во рту. Акушерка Лиза в этот момент уносила с родильного столика ребеночка, завернутого в пеленку, больше рядом никого не было, и Валентина тихонько подошла к столу, все еще не выпуская изо рта ложку.
— Маруся?… — в ужасе прошептала Валентина, пошатнулась, ухватилась за край стола, а выпавшая при этом ложка с оглушительным звоном упала на кафельный пол.
Мама Муму повернула голову, посмотрела на Валентину и совершенно буднично поинтересовалась:
— Как дела? Схватки не начались?
В глазах у Валентины потемнело, ужасом подступила к горлу тошнота.
— Что ты тут делаешь? — шепотом спросила она.
— Ты прямо как твой муженек, ей-богу! Рожаю я тут! А ты? Пришла на выставку собак? Лиза! — крикнула мама Муму громко.
От ее крика Валентина вздрогнула и вдруг почувствовала себя в невесомости.
— Опять — собаки?… — прошептала она, пошатнувшись. — При чем здесь…
Акушерка Лиза успела подкатить коляску вовремя — Валентина в полуобмороке падала вперед, на родильный стол, но мама Муму толкнула ее в грудь ладонью, Лиза сманеврировала коляской и через несколько секунд уже вывозила бесчувственную Валентину из родилки.
Она крикнула в коридоре — пост медсестры был пуст. Наклонившись над женщиной, Лиза похлопала ее по щекам, отчего Валентина замычала и замотала головой.
Лиза быстро вернулась в родильный зал.
— Есть проблемы, — сказала она Марии.
— Позови к ней врача, дай успокоительное, — приподнялась на локтях Маруся.
— Проблемы у тебя! — повысила голос акушерка. — Начни думать о себе, несчастная! Только что на «Скорой» привезли твоих заказчиков.
— Сюда?… — опешила Мария. — По «Скорой»?
— Нет. Из «травмы». Ты сама велела мне дозвониться, я дозвонилась, они сорвались из «травмы» и теперь рвутся в родильное отделение, размахивая какими-то бумагами.
— А адвокат?
— Жду с минуты на минуту, — ответила Лиза.
— Они что, совсем спятили? Какими бумагами они там размахивают?
— Они не спятили, они контуженые. У обоих после аварии переломы и ушибы. У женщины забинтована голова. Хорошо еще, что она требует ребенка на английском.
— Так, спокойно… — задумалась Мария. — Приехали так приехали. Ну и что, что контуженые! У них сломаны пальцы на руках?
— На руках? — задумалась Лиза. — Не знаю. Зачем тебе их пальцы?
— Нужны подписи обоих. При адвокате и контуженые вполне законно могут подписаться. Подвези мне каталку, — потребовала мама Муму.
— Подожди, Мария. Есть проблемы.
— Да когда у меня что без проблем получалось?
— Проблемы с ребенком, — добавила Лиза.
— Нет… — прошептала Мария, покачав головой. — Я УЗИ делала две недели назад. Я бы брюхом почувствовала, если что не так!
— Перебирайся, — Лиза подвезла каталку. — Шевелись, с минуты на минуту роженицу привезут из четвертой палаты. На меня и так уже странно смотрят — не пускаю санитарок в родилку.
— Я должна немедленно осмотреть ребенка! — потребовала Мария, переползая на узкую каталку. — До прихода адвоката.
— А куда я тебя волоку, коровушка!
— Подожди. Послед вышел? — Мария ухватилась руками за края каталки, чтобы не выпасть на повороте, — Лиза сильно разогналась.
— Вышел, сразу.
— Анализ крови взяла у ребенка?
— Конечно. Я тебе и его рентген покажу, — ответила Лиза.
— Рентген? Это еще зачем?
В перевязочную они въехали второпях, долбясь о притолоку. Едва Лиза успела закрыть за собой дверь, как в родилку привезли женщину.
Мария протянула руки и приняла от акушерки запеленутого ребенка. Она села, распеленала его и засмотрелась. В глазах мгновенно растаяло напряжение, поздними слезами вытекла адская боль, которую она двадцать минут назад не выпустила вместе с криком.
— Ну и что? — прошептала мама Муму. — Отличный мальчик. Больше пяти?
— Пять триста. Посмотри спину.
Мама Муму подложила ребенку под спину руку, прислушалась к своим ощущениям и через несколько секунд удивленно взглянула на Лизу.
— Нащупала? — кивнула та. — Вот тебе снимки. Сама решай.
Прижав к себе ребенка, Мария повернулась к окну и посмотрела снимок.
— Что за чертовщина?… — прошептала она, пораженная.
— Что будем делать? — Лиза присела на кушетку. — Друзья-хирурги есть?
— Полно, да ведь кого попало не позовешь. Мне кажется, вообще нельзя звать знакомого, — сказала мама Муму.
— И что тогда? Позовем постороннего? Или… — Лиза задумалась. — Есть у меня одна мыслишка.
— Какая тут может быть мыслишка? — Мария подняла ребенка, положила на грудь и осторожно ощупывала его спину легкими поглаживающими прикосновениями пальцев.
— Морг, — выдохнула Лиза.
— Ты что, спятила? — выдохнула Мария.
— Нам нужен хороший патологоанатом. А ты что подумала? Где оседают для спокойной жизни лучшие хирурги? В моргах! Давай сделаем так. Я приглашу сюда твоих контуженых и адвоката. По дороге занесу снимки нашему Кощею Бессмертному. Скажу, что из одной загородной клиники прислали странную патологию. Пусть он быстренько набросает, что думает об этом, и пришлет нам в родильное с посыльным в течение получаса. Если твоих заказчиков подобная странность у ребенка не остановит, мы им заключение не покажем. Ну а если они начнут требовать обследование и заключение немедленно, здесь и сейчас, так — пожалуйте! — все готово. Профессор, хирург со стажем, изучив снимки, уже написал его.
— А если… — задумалась Мария, — если они сразу откажутся? Как только узнают?
— А мы сделаем так, — решительно заявила Лиза. — Мы на эту тему сейчас думать не будем. Пока не получим заключение специалиста, не будем ничего предполагать. Пока не получим ответ от твоих англичан, не будем думать о судьбе ребенка. Знаешь основной принцип безопасной жизни? Не думать о неприятностях, пока они не начались. А уже потом, мобилизовав накопленные спокойной жизнью силы!..
— Ты как моя бабушка, — тихим голосом заметила Мария, — она тоже говорила — если думать о неприятностях, то обязательно их накличешь. Ладно. Чего тянуть? Если эта Сиси берет ребенка, она должна срочно поступить в родильное отделение, у меня ее обменная карта с собой и все документы давно готовы.
— Представляю, — покачала головой Лиза. — Роженица в гипсе. Ну что, подруга? Пойду я, с богом?
Англичане
Очнувшись в коридоре в коляске, Валентина долго не могла понять, что с ней. Она попробовала было привлечь внимание пробегавшей мимо медсестры, но та спешила. Возле родильного отделения началась суматоха, привезли каталку с громко орущей женщиной под капельницей, потом, странно озираясь, прошла цыганка в разноцветном наряде и, схватившись за живот, спросила у Валентины: «Где тут рожают?»
Пошевелив ногами и руками, Валентина решила было встать, но потом передумала. Она не знала, зачем ее посадили в коляску, может, ей нельзя вставать? Может, она неудачно грохнулась в обморок и что-то себе повредила?
На колясках ведь ездят… Она тронула колесо. Коляска чуть развернулась. Валентина хорошо помнила, что перед потерей сознания она разговаривала с Марусей, неожиданно родившей ребенка. Она огляделась и пересекла коридор, вращая руками колеса. Заглянула в открытую дверь родилки. Теперь там было занято четыре стола. Сновало человек десять персонала. Валентина заехала туда, чтобы убедиться, что Маруся с окровавленными раздвинутыми ногами ей не померещилась. Она попалась под ноги одной из санитарок, и та быстренько выкатила коляску обратно в коридор.
Валентина задумалась. По коридору на коляске провезли еще одну женщину, ее левая нога и левая рука были в гипсе, на голове — марлевая повязка с проступившей кровью, на лице ссадины, заклеенные пластырем.
На всякий случай отъехав подальше от странной пациентки, Валентина подумала, что на вшивую бомжиху та не похожа, но мало ли… В этот момент привезли еще одну коляску — с загипсованным мужчиной. Ему досталось больше — обе ноги в гипсе, правая забинтованная рука торчала перед его лицом в сложной конструкции из металлических стержней, а нижняя челюсть поддерживалась гипсовой накладкой, причем на темечке тоже была белая нашлепка. Оказавшись рядом с женщиной, мужчина, скосив глаза (повернуть голову он, вероятно, не мог, а развернуть колесо коляски ему не пришло на ум), тут же что-то залопотал женщине, которая кусала губы, будучи в нервном состоянии, и отвечала ему короткими выкриками.
«Англичане», — вздохнула Валентина. Ее относительно добротных, как сама Валентина считала, познаний в языке хватило только на то, чтобы понять, что у женщины будет мальчик, это уже известно.
1 2 3 4 5