— Нормально, пусть покрутятся. Кому Россия больше нужна? Мне или вам?Андрей приехал в министерство, когда Аркатов уже был на месте. Министр знал, что президент серьезно воспринял его сообщение, что в Кремле прорабатываются какие-то меры для исправления опасной ситуации, но ему никто не сообщил, какую роль в этих планах будет играть Назаров, и тот оставался для него всего лишь человеком, который принес в министерство поганую новость. Однако когда Катенин сообщил, что Назаров звонил по правительственной связи, Аркатов принял гостя без задержки. Поздоровался из-за стола, не подавая руки. Спросил:— Вы все еще в Москве? Что теперь требуется от нас?— Совсем немногое. Нужно посмотреть маркшейдерские листы горных работ в Ульген-Сае.Аркатов, казалось, уже привыкший к общению с Назаровым, не сдержал раздражения.— А может быть, вам и схемы изделия потребуются?Министр все еще никак не мог привыкнуть, что человек, явившийся со стороны, с огромной настырностью требует того, о чем не могут говорить вслух более двух третей сотрудников его ведомства. Более того, даже не подумывают об этом, чтобы не навести начальство на мысль о подозрительном любопытстве. Предоставление литерных документов постороннему лицу нарушало режим секретности, благодаря которому государству все еще удавалось сохранять свои тайны от чужих любопытных глаз и ушей.Назаров не обратил внимания на тон, каким министр задал вопрос. Ответил спокойно:— Хорошо, что напомнили. Описание объекта и самого изделия мне тоже потребуется. Только чуть позже.Уверенность, с которой говорил Назаров, подсказала Аркатову, что тот действует не по наитию, а по указанию свыше. А поскольку в этом деле фигурой свыше был сам президент…Аркатов снял трубку и набрал кремлевский номер Краснова.— Роман Андреевич? Это Аркатов. Сейчас у меня находится Назаров. Он просит предоставить ему для ознакомления ряд документов. Да, точно. Допуска у него нет. Вы так считаете? Тогда, может быть, мне стоит перезвонить президенту? Значит, взять под свою ответственность и показать ему в полной мере? Да нет, я верю, хотя все это крайне странно. Спасибо за информацию. Придется делать.Сложившиеся за долгие годы и вошедшие в кровь Аркатова понятия о секретности ломались и летели к чертовой матери. Президент давал человеку со стороны право знакомиться с документами высшей степени засекреченности. Однако то, что о тайне Ульген-Сая знали те, кому об этом не следовало знать вообще, аргументом для рассекречивания закрытого объекта не являлось.Аркатов вспомнил, как к великому министру атомной промышленности СССР Ефиму Павловичу Славскому, правившему должность двадцать шесть лет, с просьбой опубликовать очерк об Атомграде — Арзамасе-16 обратился видный советский журналист. Свою просьбу он обосновал тем, что в зарубежной печати сведения об этом научном центре уже публиковались несколько раз. «Пусть публикуют, — ответил министр. — А мы им этого подтверждать не будем». Логика дикая, но кто сказал, что у начальства, которое привыкло блюсти государственные секреты, она должна быть иной?Повесив трубку, министр нажал на клавишу внутреннего переговорника.— Филиндаш? Здравствуйте. Приготовьте, пожалуйста, документы по Ульген-Саю. К вам сейчас зайдет гражданин Назаров. Сделайте так, чтобы он ознакомился с тем, что покажется ему интересным.«Филиндаш, ну и пароль», — подумал Андрей, все больше проникавшийся пониманием хитростей спецслужб.От министра Андрей прошел в комнату, где его уже ждал сотрудник с двумя папками документов. Это был строгий с виду мужчина лет пятидесяти с профессорской бородкой клинышком, в белой рубашке при галстуке и в черных нарукавниках.— Вы Назаров? — спросил он.— Да. Назаров Андрей Иванович.— Очень приятно. Я Филиндаш. Лев Константинович. Теперь, извините, будьте добры, покажите мне ваши документы. Паспорт и допуск.Выходило, что «Филиндаш» не пароль, а живой человек, ко всему достаточно въедливый.Андрей вынул из кармана паспорт с узбекским гербом на обложке и протянул Филиндашу.Тот взял документ, открыл его и немедленно возвратил Андрею.— Возьмите. С этим документом я не могу позволить вам знакомиться с нашими материалами.Через минуту оба были в кабинете министра.— Поймите, Алексей Адамович, — объяснял свою позицию Филиндаш, — вы можете говорить что угодно, но в вопросах соблюдения режимности я отвечаю не перед вами, а перед законом. Государственный порядок требует, чтобы господину Назарову был оформлен допуск первой формы для получения материалов по проекту «Портфель».— Лев Константинович, ты же умный человек. Сколько времени займет оформление допуска на Назарова? Месяц, два?— Может быть и полгода. Откуда я знаю. Ваш Назаров полжизни болтался в Средней Азии. У него паспорт гражданина Узбекистана.— Но ты же понимаешь: время не терпит. Больше того, третья сторона в курсе проекта «Портфель», и сидеть на секретных бумагах, когда под угрозой образец самого изделия — это бюрократическая глупость. Если не преступление.— Согласен, глупость. Возможно и преступление. Но не я создал эту ситуацию. Меня поставили охранять секретность проектов и материалов, имеющихся в министерстве. За это я отвечаю головой. А за то, что кто-то где-то в степях Казахстана не так упаковал изделие, с меня никто не спросит.— Хорошо, Лев Константинович. Мне ты можешь принести эти бумаги?— Да, Алексей Адамович, принесу и оставлю. Вот карточка-заместитель. Вы распишитесь как положено. Но, предупреждаю, в присутствии господина Назарова комментарии к проекту делать не буду. Больше того, обязан по инструкции доложить в службу безопасности о нарушении режима работы с особо секретными документами.— Погоди, Лев Константинович. Вы оба присядьте. Попробуем решить вопрос иначе.Министр потянулся к телефону. Настукал номер. Нажал клавишу «конференция», чтобы разговор слышали все.— Помощник директора Федеральной службы безопасности полковник Коноплев, — прозвучал в кабинете громкий бодрый голос.— Степан Федорович, это Аркатов. Мне нужен директор.Голос порученца был переполнен вежливостью.— Здравия желаю, Алексей Адамович. Генерал Барышев занят. У него заместитель. Как только он освободится, я вас соединю.— Полковник, черт возьми! — Аркатов вдруг утратил выдержку. — Барышев нужен мне срочно. Сейчас. Дело на поминутном контроле президента. Любая задержка выйдет нам боком. Вам в том числе!— Соединяю.Барышев выслушал Аркатова и вздохнул так, что это услышали все. Кому-кому, а ему ломать порядок допуска к документам высшей секретности собственными руками никак не хотелось. С другой стороны, все, что волновало президента в связи с Ульген-Саем, он прекрасно знал.Еще раз вздохнув, генерал сказал:— Секретчик у тебя?— Да, он здесь.— Передай ему трубку…Андрей и Филиндаш вышли из кабинета министра вместе.— Ты только не обижайся, — сказал ему секретчик. — Как говорят, если не я, то кто… Извини, но секреты здесь не мои.— Все, забыли, — успокоил его Андрей. — Глядишь, и я кое-чему научусь.Подчинившись приказу начальства, Филиндаш все же не рискнул оставить Андрея одного наедине с документами. Пока тот вникал в чертежи и схемы, изучал геологический состав пород, в которых заложена испытательная камера портативного ядерного заряда, секретчик сидел за столом рядом и с деланным интересом читал какие-то документы, подшитые в толстую папку. Изредка он поднимал голову и внимательно смотрел на Андрея. Ему покоя не давал человек со стороны, никому не известный в кругах профессиональных атомщиков, не располагавший допусками, которые бы позволяли прикоснуться к тайнам, и вдруг получивший «добро» высших государственных сфер на ознакомление с тем, с чем Филиндаш не мог позволить познакомиться даже некоторым начальникам управлений своего ведомства. Этот человек казался загадкой, которую разгадать нельзя.После двух часов работы Андрей вернул документы секретчику, который забрал их с видимым облегчением.От Филиндаша Андрей прошел к Владлену Игнатьевичу Федотову — специалисту, который ведал подземными испытаниями ядерного оружия, чтобы в беседе с ним уточнить сведения, вычитанные в бумагах.Федотов быстро понял, что Назаров свободно ориентируется в вопросах геологии, и отвечал не его вопросы с профессиональной четкостью.— Толщина кровли над каверной?— Триста два метра.— Координаты устройства определялись?— Да, конечно. С точностью до секунды. Кстати, на поверхности центр подземного заряда помечен маркой.Андрей с трудом сдержался, чтобы не выдать радость. Только спросил:— Как выглядит марка?— В грунт вбит стальной стержень. На головке в пять сантиметров диаметром обозначен треугольник и выбита дата.— Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?— Мощность вашей мины?— Допустим, пять килограммов тринитротолуола.— В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового эквивалента.— Последствия?— Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.— Возможен ли ядерный взрыв?— Нет, не возможен.— Объясните, почему.— Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества происходит только в случаях, когда заряд достигает критической массы. В устройстве, если его представить схематично, ядерный материал разделен на дольки, как мандарин. Все дольки изолированы одна от другой такими же дольками свинца. Для того чтобы создать критическую массу и запустить цепную реакцию, изолирующие сегменты выводятся, а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает дольки в шар. Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности при подрыве устройства миной, ядерные сегменты будут разбросаны в стороны, что не позволит создать устройству критическую массу.— Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в ней ничем не грозит?— Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то температура вспышки будет крайне высокой. Часть ядерного заряда неизбежно превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в скважину. Выброс газовой струи создаст радиоактивное облако. Куда оно двинется и насколько сильным окажется заражение, предсказать трудно.— Что же делать?— Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.— Конечно, до взрыва?— Безусловно.— Да, можно сказать, нажил грыжу. Сперва сказали: взорви. Теперь объясняют: заткни скважину. Может, вы согласитесь со мной туда поехать? Помогли бы?— Нет, не соглашусь. Я, знаете ли, Андрей Иванович, по натуре не авантюрист.— Значит, я?— Не имел в виду.— Конечно, вы же не азиат. А у нас там подобные обороты понимаются прямо. Значит, меня вы в виду не имели. Спасибо, хотя были бы правы: я не только авантюрист, но и дурак.— Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе…— Я уже знаю, что будет иначе.— Скажите, Владлен Игнатьевич, что если кто-то попытается вывезти изделие из Казахстана в какую-либо из арабских стран? В какой мере с таким багажом можно обойти пограничный и таможенный контроль?— Через границы европейских стран и США вряд ли это провезешь. Насчет стран Азии и Африки не ручаюсь. Впрочем, скорее всего это возможно.— Допустим, надо будет вывези в Европу. Есть способы это сделать?— Вполне вероятно, что попробуют провезти по частям.— Вы говорили о радиационном контроле.— Сегменты ядерного заряда можно заделать в чушки товарного свинца и вывезти под видом поставок этого металла какой-либо подставной фирме. С деталями устройства проще. Их провезут россыпью. Упаковку…— Чемоданчик?— Да, именно. Так вот, его можно найти в любой стране.Они расстались довольные друг другом.Из приемной министра по телефону спецсвязи Андрей позвонил Травину.— Приезжайте, — сказал тот. — Вас уже ждет взрывотехник.По распоряжению Катенина на Лубянку Андрея довезла дежурная машина Минатома.Взрывотехником оказался румяный, крепко сбитый майор с общевойсковыми эмблемами на погонах. Он весело блеснул глазами, протянул Андрею руку и представился:— Щурков. И давай сразу на ты. Зови меня Олег.— Давай, — согласился Назаров и ответил на пожатие. — Андрей.— Садись, — Щурков сдвинул со стола чертежи, освободил место, выдвинул стул. — Мне сказано, время не терпит. Так? Ты готов?— Всегда готов.— Значит, поехали. Насколько мне сообщили, тебе потребуется взрывное устройство. Так? Тогда называй параметры.Андрей усмехнулся:— Собираюсь взорвать нечто, но не совсем представляю, что именно. Мне сказали, что специалист расскажет о том, что закопано в горе.— Понял. Докладываю. Изделие в габаритах пятьдесят на тридцать семь и двадцать пять. С виду обычный чемоданчик. Оболочка из спецсплава, обтянута кожей. Устройство размещено в каверне в массиве горы. Если на то пошло, то его проще демонтировать, чем подрывать.— Вопрос о подрыве решен и обсуждать его не будем.— Где и как предполагается разместить взрывчатку?— Олег, это будет скрытная операция — без прямого доступа к изделию. Через массив сверху к каверне пробурим скважину. Если она окажется над изделием — одно. Если промахнемся и войдем внутрь в стороне — другое. Однако во всех случаях взрыв должен уничтожить изделие.— Каков диаметр скважины?— В пределах ста миллиметров.— Глубина?— Метров триста как минимум. Верхний свод каверны от поверхности изделия примерно на высоте трех метров.— Значит, человека внутрь спустить нельзя.— А что, если внутрь запустить две-три гранаты?— Не, — сказал Щурков и для убедительности мотнул головой. — Давай разделим функции. Ты специалист по созиданию, я по разрушению. Если надо что-то взорвать, решаю я…— Все же, почему не гранаты? — Андрей не мог отказаться от идеи, которая казалась ему идеальной.— Мозга зависла? Ладно. Во-первых, если глубина скважины триста метров, граната взорвется, не долетев до каверны. Во-вторых, если даже снабдить взрыватели замедлителями и гранаты залетят в каверну, будут отскоки. Взрывы произойдут в стороне. Нам это надо?— Слушай, Олег, а если всадить в точку одним спуском килограммов десять тротила?— Интересный вопрос. Как же это сделать?— Ты знаешь, что такое колонковая труба?— Скорее нет, чем да. Излагай.— Колонковая — это стальная труба среднего диаметра. На одном ее конце на резьбе закрепляют режущий инструмент — коронку. Другой конец этой трубы крепится к металлическим штангам вращающейся свечи. Коронка при вращении прорезает породу. Внутрь трубы входит цилиндрический стержень подрезанной породы. После того, как снаряд извлекают, в породе образуется скважина…— Так, так… Уже светлее. Так, так… Если колонковую заполнить взрывчаткой, обеспечить взрывателями, а затем запустить в готовую скважину… Какая длина у колонковой?— А какая нужна?— Ты случаем в торговле не работал?— Что, похоже?— Умеешь торговаться.— Потому что длину в конце концов я могу сделать и больше, и меньше.— Тогда поладим.— Только учти, захватить взрывчатку с собой я не смогу. Нужно, чтобы мне ее доставили.— Скажешь генералу Травину, его орлы тебе что угодно и куда угодно доставят хоть в виде шоколадных конфет, хоть как мыло.— Нет, пусть это будет пиво. В банках. Завода «Балтика».— Тебе не кажется, что при всех запретах на спиртное может найтись кто-то, пожелавший втихаря выглотать одну или две банки?— Вполне возможно.— А если он напорется на банку со взрывчаткой?— Не напорется.— Ты уверен?— Да.— Почему?— Потому что ты прав. Вместо пива лучше прислать два ящика свиной тушенки. С этикетками, на которых будут изображены свиные морды. Чушки крупным планом. И яркие надписи «Свиная тушенка», «Донгуз» — по-казахски и «Хук» — на дари. Арабским шрифтом.— Таких этикеток, наверное, и не найти.— Закажите. Это не будет дорого стоить.
С Лубянки на Земляной Вал Андрея вывез сам Травин. Он остановил машину на Берниковской набережной Яузы и предложил Андрею выйти. Они встали у парапета над грязной зажатой в каменный желоб рекой, по поверхности которой плыли радужные разводы масла. Некоторое время молчали. Потом Травин сказал:— Эх, Назаров! Хороший ты мужик, но быть хорошим мужиком — не профессия.— Я знаю…— Знать-то знаешь, но ни хрена не понимаешь.— А что мне надо понимать?— Я скажу, при одном условии. Ты не будешь считать меня в чем-то замешанным. Не я втравил тебя в эту бодягу. Ты сам в нее влез. Мог бы и не переться в Минатом. Послал бы цидульку — и пусть колупаются. Нет, ты подставился. Поэтому все, что скажу, отнеси только на свой счет.— Хорошо, отнесу.— Андрей, ты знаешь, что ты уже сейчас фантом?— В каком смысле?— Не хотелось бы говорить, но ты в нашем деле — фантом. Тебя в природе просто не существует. Думаешь, в случае провала кто-то признается, что знал тебя или видел? Ты, — Травин поднес ладонь к губам и дунул на нее, — тьфу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37