В те времена не принято было обсуждать подобные направления. Отец не обсуждал и не сомневался. Более того, он был воодушевлен. Будучи инструктором одного из столичных райкомов, Сергей Петрович Крымов прекрасно понимал, что путь на вершины партийной лестницы лежит через периферию, а значит, его поездка на целину открывает очень большие перспективы и возможности. Полный самых радушных ожиданий, Сергей Петрович собрал чемоданы и укатил в распевающем задорные комсомольские песни эшелоне. А через год взялась за чемоданы и вся его семья. Андрюша Крымов навсегда распрощался с шумным московским двором, своими друзьями и со всем, к чему он привык.Целина оказалась делом затяжным, утомительным, безмерно скучным и быстро испортила характер Андрюши Крымова. Десятилетний подросток еще не достиг того возраста, когда хочется ехать с песнями навстречу свершениям, открывать другие планеты или, на худой конец, осваивать целину. Он был просто домашним московским мальчиком, когда его жизнь изменилась. Он любил каток на Патриарших прудах, красочную иллюминацию улицы Горького возле Центрального телеграфа, темноту кинотеатра «Художественный» на Арбате. А тут еще, незадолго до их отъезда, в Москве развернулся невиданный советским народом праздник — Всемирный фестиваль молодежи и студентов! Знакомый город в одночасье превратился в сказочный карнавал, и вместе со своими друзьями Андрюша Крымов бегал смотреть, как по Красной площади гуляют черные посланцы далекой Африки и низкорослые товарищи из революционного Китая… И вдруг из этого центра всеобщего движения, из этого пупа мира, из этого праздника жизни он попал в скучную до сумасшествия степь.Променять пеструю толпу Арбата на суровых, грубых людей в кирзовых сапогах и засаленных телогрейках! Слушать ноябрьский парад по радио и представлять с черной завистью, как его друг Валька Горский, которого все во дворе звали «Гундосом», стоит на трибуне, слева от Мавзолея, и мимо него с рычанием проносятся танки и чеканят свой шаг солдаты? Потерять Новогодний праздник с подарками и гигантской елкой, который устраивал горком для детей своих сотрудников, взамен на чахлое деревце, привезенное черт знает откуда, потому что здесь, в целинных степях, такое не растет?Нет, это было несправедливо!Это было несправедливо, потому что его обманули.Конечно обманули! Его лишили законного права жить в столице Первого Социалистического Государства. Но спорить было бесполезно — у отца был строгий нрав, вспыльчивый характер и тяжелая рука. Андрюша Крымов еще не задумывался над тем, что имеет право на выбор, но именно это он и имел в виду, когда затаил свою первую детскую обиду за то, что с ним поступили несправедливо. Это чувство навсегда осталось в душе и с годами только крепло. Через много лет он понял истинный смысл этого чувства — вожделения того самого права на выбор, которого его, как и многих других, лишали и которое он, в отличие от многих других, хотел бы во что бы то ни стало получить. Любой ценой. Он должен был стать тем, кто сам распоряжается собой и другими.Но это осознание пришло намного позже, а пока Андрюша Крымов только обижался. А еще узнавал очень много нового, того, о чем никогда не говорилось открыто. И Казахстан для него очень быстро стал олицетворением бесправия, местом, куда никто не попадает по своей воле. Ведь именно так чувствовали себя поволжские немцы и чеченцы, с которыми ему часто приходилось сталкиваться. Это было так ему понятно. Правда, на своем, детском еще уровне восприятия. И этого было достаточно, чтобы он принял первое свое решение, которое пришло к нему, когда он заканчивал школу. Комсомолец Андрей Крымов вдруг ясно понял, что должен вернуть упущенное. Если не все, то хотя бы самое очевидное — Москву.Здесь, в Казахстане, для него не было будущего. Радужные ожидания Крымова-отца сбылись только наполовину. Спустя семь лет, в 1964 году, он стал-таки вторым секретарем горкома партии. Но в Караганде. К этому моменту его сын закончил школу и бесповоротно собрался в Москву. Влияния и связей отца вполне хватило на то, чтобы Андрей Крымов поступил в престижный Институт международных отношений. Увы! Казахстан сыграл и здесь свою роль: учитывая географическое положение республики, Крымов вместо европейского попал на восточный факультет, в группу, специализировавшуюся по Китаю. Впрочем, это его не особенно расстроило. Слишком велика была радость снова оказаться в Москве.Андрей Крымов чувствовал себя изгнанником, вернувшимся на родину. Круговорот столичной жизни разом обрушился на парня из Караганды, затянул и увлек с собой, оказавшись, как вода для рыбы, естественной средой обитания.Через полгода учебы Андрей уже носил стильный галстук и «родной стейтсовский» пиджак, лихо отплясывал рок-н-ролл и зачитывался Хемингуэем.Бабушка Матильда, у которой жил Андрей в Москве, души не чаяла во внуке и с готовностью прощала ему все — и поздние возвращения, и шумную, дикую музыку.Жизнь складывалась удачно. Надо отдать должное молодому Крымову: юношеский задор и тяга к приключениям безболезненно сочетались у него с изрядным прилежанием.Раз поставив себе цель достичь в жизни всего, чтобы заполучить свое право на выбор, он прекрасно понимал, что для этого придется постараться. Очень постараться. И Крымов старался. Он всегда делал больше, чем требовалось по программе, потому что с самого начала не сомневался, что лишних знаний в его жизни не будет. В конце концов это приучило его никогда не ограничиваться одной точкой зрения, одним решением в любом вопросе и научило видеть любую ситуацию «в объеме», со всех сторон. Даже китайский язык дался ему намного легче, чем однокурсникам, ибо как никакой другой требовал аккуратности и терпения. Причем китайский язык он одолел сразу после английского и непосредственно перед французским.Время шло. Семестр летел за семестром, и, чем ближе был момент выпуска, тем острее перед Андреем Крымовым вставал вопрос дальнейшей карьеры. Его сокурсники попали в институт тоже не с улицы, если не считать традиционного и очень небольшого процента «пролетариев» и «нацкадров», поэтому борьба за теплые места принимала все более открытый характер. Каждый будущий дипломник пускал в ход все имеющиеся в его семье связи. В курилках то и дело произносились, как бы невзначай, имена высокопоставленных пап, дядь и просто друзей семьи. От знаменитых, а зачастую и просто легендарных имен могла закружиться голова.Андрей Крымов не участвовал в этом хоре. Строгому Крымову-старшему не составило бы, конечно, труда найти место сыну, но только в Казахстане. Так что воспользоваться его благосклонной помощью будущий разведчик не мог. А точнее, не хотел. Сама мысль вернуться назад, на целину, вызывала у Андрея стойкое отвращение. Нет! Он готовил себя для другой жизни.Его юность пришлась на короткий период «оттепели», когда мощный идеологический прессинг немного ослаб. Вместе с модным рок-н-роллом и стильной одеждой, вместе с книгами запрещенных и оттого еще более привлекательных писателей, он избавился от прививки коллективного сознания, которое, как известно, выше собственнических интересов. Излечился и усвоил раз и навсегда, что самая величайшая ценность на этом свете — личность человека. А личность всегда в одиночестве и в меньшинстве, и рассчитывать личность может только на собственные силы, и больше ни на кого. Все остальное — только средства для достижения цели.Поскольку цель у Крымова была уже давно, оставалось найти средства, причем опираясь на свои собственные силы.Это была первая стратегическая операция Андрея Крымова. Называлась операция «брак по расчету». Идея, конечно, была до неприличия банальной и простой. Но осуществил он ее безукоризненно, не ошибившись ни в тактике, ни в выборе «объекта». Дальнейшая жизнь подтверждала это много раз… Среди шумных компаний, где он частенько проводил свое свободное время, было немало симпатичных и обеспеченных полезными родителями девушек, а уж выбирать большого труда не составляло. Красивый и модный парень, Андрей запросто производил на девушек впечатление. Мог при случае блеснуть стиляжным жаргоном, непринужденно бросив какую-нибудь фразу, вроде: «Ну что, мать, похиляли на Брод?», или Цитатой из Рождественского с Вознесенским, мог задушевно спеть что-нибудь из Галича или часами рассказывать о Китае, причем всегда именно то, что больше всего интересовало собеседника.Но с девушками Андрей Крымов, будущий ас сложных многоходовых операций, не спешил. Он уже сейчас прекрасно понимал то, чем будет потом всегда руководствоваться: результат приносит плоды только в том случае, если не имеет побочных осложнений и если случайные вмешательства сведены к минимуму. В данной ситуации это означало, что он не собирался ради подходящего тестя воевать всю жизнь с нелюбимой женой или разводиться с ней через полгода. Надо было найти такую девушку, с которой у них возникла бы взаимная и обязательно искренняя привязанность, без излишней страсти, но исключающая интриги и измены. В общем, и рыбку съесть и личную жизнь обеспечить. Задача практически неосуществимая. Кто пробовал — знает. Поэтому Андрей Крымов и не спешил. Тем более что с каждым годом эта задача становилась все важнее. Обеспечить свое будущее надо было самому, потому что другой поддержки у него не было, а с его специализацией официальное будущее высвечивалось не самым радужным. С начала шестидесятых советская китаистика переживала свои худшие времена — уже перестали звучать песни о нерушимом советско-китайском братстве навек и это самое братство уже сменилось холодным миром, начинающим переходить в открытую неприязнь. Андрея совсем не прельщала «карьера» фронтового переводчика. Тем более что Америка — главный враг Советской страны — была далеко (да и можно ли всерьез не любить родину рок-н-ролла?), а миллиардный Китай находился под боком и добрых чувств не вызывал. Так что предстоящий выпуск не особенно вдохновлял Андрея Крымова. Но жизнь неожиданно сама открыла перед ним его дальнейший путь. Помог случай.Началось все с глупой выходки развеселившихся студентов. Как-то, отмечая свой день рождения в ресторане «Пекин» (а где же еще!) с небольшой компанией друзей и выпив несколько больше, чем следовало, он потащил всех гулять по Москве. Когда компания оказалась на Софийской набережной, около Британского посольства, неожиданно возникла идея проверить бдительность милиционера в алюминиевой будке. Андрей и один его приятель из театрального института нацепили темные очки, подняли воротники своих пальто и несколько раз обменялись портфелями у ограды посольства, воровато озираясь по сторонам. Вся остальная компания помирала со смеху в ближайшем подъезде.Неизвестно, насколько бдительным оказался милиционер и было ли у него чувство юмора, а вот сотрудники организации, что находится на Лубянской площади, оперативность проявили. Спустя полчаса оба шутника сидели в ближайшем отделении милиции в разных кабинетах и беседовали с вежливыми, но настойчивыми товарищами в одинаковых серых костюмах.Андрей Крымов впервые в жизни не на шутку испугался. Когда он сидел на привинченном к полу табурете в ярком свете настольной лампы, направленном так, чтобы нельзя было разглядеть лицо оперативника, служба в Казахстане казалась ему манной небесной, мечтой, которая, кажется, уже не сбудется. Но спокойный чекист даже не собирался давить на ошалевшего парня да выяснять, на какую разведку тот работает. Нет, для начала он полчаса молча "курил, повергая Андрея этим молчанием в настоящий ужас, потом минут десять листал какую-то папку, которую ему неожиданно принес испуганный милиционер. Тоже молча. И только после этого нарушил свое убийственное молчание неожиданным вопросом:— Ну что, Андрей Сергеевич, в шпионов поиграть захотелось? — Причем в вопросе не слышалось ни укора, ни угрозы.Молодой Крымов удрученно кивнул.— Такой уважаемый отец, готовит сыну место в республике, ждет, надеется… Что, в Казахстан ехать не хочется?Андрей вздрогнул. Он еще ни с кем не делился своими мыслями и даже не собирался.— Ладно, ладно, — успокоил его чекист, — я ж понимаю… В общем, учитывая любовь к шпионским играм, отличную учебу и уважаемых родителей, не желаешь ли ты, Андрей Сергеевич, продолжить работу в рядах передового отряда партии?..Ну мог ли Андрей Крымов в сложившихся обстоятельствах отказаться? Конечно не мог, да и не хотел. Именно так, с глупой шутки, и началась настоящая карьера полковника Крымова.А спустя полтора месяца удачно завершился и поиск невесты. Все вышло именно так, как Андрей хотел, его и самого это даже немного удивило. Он остановил свой выбор на тихой серьезной девушке по имени Вера. Не обладавшая яркой внешностью или темпераментом, она во время вечеринок в основном сидела в уголке, перебирая пластинки или листая иллюстрированные иностранные журналы, как будто веселящихся рядом ей было вполне достаточно, чтобы и самой чувствовать от вечеринки удовольствие. К Вере давно привыкли, и разбитные кавалеры не обращали на девушку особого внимания. И зря. Застенчивость и тихий нрав скрывали живой ум и мешали разглядеть ее очарование. При этом папа Веры занимал довольно интересную должность в финансовом отделе ЦК КПСС. Андрей понял, что не ошибся, и не без удовольствия и вдохновения завел с ней роман. Все чаще они тихо, по-английски, исчезали вдвоем с шумных вечеринок.Решающий разговор с предложением руки и сердца состоялся только после встречи Андрея с отцом Веры. Папа оказался человеком серьезным, и Крымову даже показалось, что он не преминул воспользоваться той самой волшебной папкой, что однажды держал в руках чекист. Впрочем, Андрей пришелся родителям по нраву, не говоря уж о самой Вере, так что препятствий больше не было. Оставалось сообщить новость своему отцу в Караганду и пригласить его на свадьбу.Свадьбу сыграли громко, в ресторане «Прага». Родители жениха и невесты остались явно довольны друг другом и немедленно нашли много общих номенклатурных тем для разговоров. Жизнь входила в русло.Вскоре отшумели горячие дни на острове Даманский, и в воздухе запахло войной с Китаем. Но Крымова это уже не беспокоило, он уверенно шел по чекистской дороге. Когда был защищен диплом и сокурсники разъехались по странам и весям, Андрей Крымов, а теперь уже Андрей Сергеевич Крымов, исчез на два года в недрах таинственной «лесной школы» Первого Главного Управления КГБ СССР, в школе внешней разведки Страны Советов. Эти два года пролетели быстро и гладко. У Андрея Сергеевича получалось все, он был на хорошем счету. Но главное, он неожиданно почувствовал себя, что называется, в своей тарелке. Теперь он мало напоминал того обиженного московского мальчишку, которого судьба лишила возможности смотреть на военные парады с трибуны слева от Мавзолея. Теперь в нем не осталось этой детской обиды. Теперь в нем появилась четкость и уверенность.Не только в себе, но и в своем будущем — теперь он знал, что сможет получить свое право на выбор.Именно таким и появился в советском торгпредстве в Шанхае молодой сотрудник резидентуры Андрей Сергеевич Крымов. Ему уже не нужна была никакая школа. Ему оставалось только проверить себя на практике, физически ощутить свою состоятельность. И за четыре года работы в Шанхае он эту состоятельность полностью подтвердил.Это были очень тяжелые четыре года, ибо пришлись они на самый сложный период взаимоотношений России с Китаем. Это закрепило в Крымове нелюбовь к восточному гиганту, но не помешало его успешной работе. Сотрудникам торгпредства приходилось работать практически в условиях осадного положения. Непрекращающиеся манифестации разгневанных китайских трудящихся, грозившие всякий раз превратиться в банальный погром, непрекращающаяся слежка за любыми передвижениями советских сотрудников — причем китайцы могли позволить себе выставить хоть по тысяче агентов на каждого сотрудника, в том числе и на уборщицу. Постоянные отключения электричества и воды, битье стекол и прокалывание автомобильных шин… Давление не прекращалось ни на день. Но самая большая психологическая проблема заключалась в том, что со своей европейской внешностью Крымов не мог просто смешаться с толпой, всегда оставаясь белой вороной, на которую устремлены тысячи глаз. И когда он наконец справился с этим ощущением, освободился, то понял, что это незаменимый опыт.Ко всему этому прибавлялись обычные для любого советского коллектива «радости»: кто-то погружался в работу, кто-то плел интриги, кто-то тихо пил, а кто-то писал доносы на всех остальных. Андрей Сергеевич Крымов относился к первым. Не тратя времени на интриги, не опускаясь до доносов и не давая повода для них, он с головой ушел в работу, видимо, справедливо полагая, что хорошая агентурная сеть — более достойная цель для разведчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38