Но мысли эти ему не нравились.
Глава 6
Их прозвали «неподкупными», что красноречиво характеризовало подразделение, которым командовал Вильям Дж. Рафферти. Сорокашестилетний капитан, возглавлявший элитное подразделение по борьбе с организованной преступностью, являлся также членом городского совета тактической разведки по организованной преступности и официальным представителем нью-йоркского управления полиции в различных комиссиях по преступности на местном и федеральном уровнях. Эта должность приносила больше хлопот и неприятностей, чем почета и уважения, обеспечивала устойчивую головную боль и отличалась «политической уязвимостью». По сравнению с ней другие «горячие» посты в полицейском департаменте казались просто синекурами. Мало кто в управлении, насчитывавшем тридцать тысяч сотрудников, завидовал Биллу Рафферти или мечтал о его месте. Иногда сам Рафферти искренне и во всеуслышание вопрошал, на самом ли деле он такой большой простак и главный козел отпущения в городе, а также «бумажный тигр» для комиссии Кнаппа, расследовавшей дела о коррупции в полиции. Но Гарольд Броньола имел свое мнение на этот счет. Полицейский номер два в стране проявил незаурядную изобретательность, двигая Рафферти на должность полицейского номер один в Нью-Йорке. Броньола знал, что Билл Рафферти никому не позволит держать себя за «бумажного тигра».
Сейчас голос большого копа, менее чем когда-либо походил на рык тигра. В телефонной трубке звучал голос усталого и затюканного человека.
— Они урезали мне штат до тридцати человек, Гарольд. Каким образом можно объять необъятное с помощью тридцати парней?
— Может быть, ты замахиваешься на слишком многое, — размышлял вслух Броньола. — Может, стоит подумать, как сузить круг интересов.
— Куда уж дальше сужать? — отпарировал Рафферти. — Беда в том, Гарольд, что я — слуга слишком многих господ. Один из них требует точные сведения о перемещениях. Другому нужна статистика — сколько человек вступило в Организацию, сколько убыло..: Третий — хочешь — верь, не хочешь — не верь — кричит о необходимости соблюдения духа и буквы закона в обеспечении безопасности всему национальному сборищу бандитов. Четвертый предлагает объявить на семьдесят два часа мораторий, отправить людей в отпуска или что-то в этом роде, и не выходить на службу, пока не уляжется волнение. Еще кто-нибудь, возможно, захочет, чтобы мой отдел выставил почетный караул на похоронах, честное слово!
— А что, это неплохая идея, — спокойно заметил Броньола.
— Ты-то хоть не терзай меня!
— Не надо терять чувство юмора, дружище, — сказал ФБРовец. — Нам предстоит еще много пройти, прежде чем мы доберемся до последней черты.
— А мы еще не добрались?
— Гм-гм. Угадай, кто еще прибывает на торжества?
— Я уже угадал, — недовольно проворчал Рафферти. — И только ждал подтверждения. Ты можешь подтвердить мои подозрения?
— В некотором роде, — сказал Броньола. — Уж не думал ли ты, что этот парень пропустит такое событие?
— Надеялся. Лично я пропустил бы.
— Нет, ты не пропустишь. Ты — такой же тигр, как и он. И никакая в мире сила не заставит тебя пройти мимо этого мероприятия.
— Возможно, — согласился Рафферти.
— Ты получил циркулярное сообщение из Питтсфилда?
— Да. Это значит, что он на пару часов задержится. Хотя... Возможно, я принимаю желаемое за действительное. У меня есть, о чем подумать и без...
— Будь реалистом, Билл. Парень идет на большой тарарам. То, что случилось вчера в Питтсфилде, всего лишь прелюдия. Поверь мне. Сведения точные. Он устроит большую заваруху в твоем городе.
— Подожди, — буркнул Рафферти. — Стив только что передал мне бюллетень из "округа Нассау. Это...
— Что?
— Да, черт возьми, это можно считать подтверждением. Сегодня утром совершено нападение на поместье Маринелло в Лонг-Айленде.
— Кто замешан в этом деле?
— Пока непонятно. Подожди, тут еще поступает информация, — Рафферти вытащил из принтера лист бумаги и пробежал его глазами. — О'кей. О'кей, Гарольд. Я с тобой согласен. Похоже на твоего приятеля — любителя блицкрига. Ладно. Этот парень — не моя забота. Он мне не нужен.
— Ты слышал историю о золотом гусе? — тихо спросил Броньола.
— Если этот человек попадется мне на глаза, я сотру его в порошок, — холодным тоном пообещал Рафферти.
Броньола хмыкнул и ответил:
— Он этого не допустит. Легенда верна, по крайней мере, на девяносто девять процентов, Билл. Когда-то, черт побери, мы предложили ему лицензию. Я еще никому в этом не признавался, поэтому не надо ссылаться на мои слова. Он...
— Значит, это — правда. Так чего же ты хочешь от меня, дружище? Какого черта...
Броньола прервал главную тираду Рафферти о полицейской этике:
— Не сходи с ума. Я сказал, мы предложили. Но парень категорически отказался. Это — его война, и он сам себе главнокомандующий. По-другому он не хочет. Мы хотели бы привлечь его на нашу сторону. Раз это невозможно, мы поступим по-другому. Мы попытаемся подыграть ему. Иногда даже и это невозможно. Но я мог бы порассказать тебе, дружище, кое-что такое, что... А-а-а, к черту! Но, если ты засунешь свою этику себе в задницу, этот парень значительно облегчит тебе работу. Возможно, ты мог бы даже проспать две ночи кряду сном праведника.
— На что ты намекаешь? — с подозрением спросил Рафферти.
Броньола вздохнул и ответил:
— Я уже все сказал. Забудь об этом. Я звонил тебе по другому поводу. Я просто хотел сообщить, что все мои люди в твоем районе получили приказ оказывать тебе всевозможное содействие в нынешней чрезвычайной обстановке. Они уже на месте, дружище, используй их по своему усмотрению. А еще у меня есть пара тайных агентов-оперативников. Они будут снабжать тебя информацией. Можешь полностью доверять им. Они знают твой «чистый» телефон, а также номер домашнего. Одного из них зовут Стикер. Понял?
— Ага, Стикер. А кто второй парень?
— А другой вовсе не парень. Она представится тебе, как мисс Флешер.
В ответ Рафферти только фыркнул.
— Не надо недооценивать ее. Флешер — одна из моих лучших агентов.
— С кем она спит? — спросил нью-йоркский коп.
— Может и с Кинг-Конгом, если понадобится. Можешь использовать ее и для этой цели, если чувствуешь необходимость. Но это твоя проблема, а не ее.
Рафферти заговорил извиняющимся тоном:
— Я сегодня сам себе не нравлюсь, дядя. Спасибо за — гм — поддержку. Итак. Как, по-твоему, я должен поступить с Боланом? Вручить ему ключи от города? Я не мог бы, даже если бы очень захотел. Он — не моя забота. Ребятам из спецназа предоставлены полные права. Так что лучше предупреди его, что...
— Подожди, — запротестовал Броньола. — Я же не сказал, что у меня с ним налажена связь.
— Так, может, тебе лучше попробовать связаться с ним? Бюллетень из Лонг-Айленда поступил сюда с опозданием. Налет был произведен где-то на рассвете. А я уже сам отслеживаю пару других налетов, прямо здесь, у меня под носом. Кто-то напал на логово одного из подручных Пелотти на Лексингтон-авеню. Это случилось в восемь часов. В восемь десять произошло какое-то таинственное ЧП прямо в центре города. А вот прямо сейчас по полицейской сети передают о каком-то происшествии в Нижнем Гарлеме. Сожалею, Гарольд. У твоего приятеля здесь ничего не выйдет.
— Однажды уже вышло, — напомнил Броньола.
— Ему просто повезло. Если это в твоих силах, лучше отзови его. Прямо сейчас. В настоящий момент все службы уже на ногах. Собственно говоря, мы находимся в полной боевой готовности с тех пор, как стало известно о смерти Оджи. Отпуска отменены, сняты ограничения со сверхурочной работы. Все эти меры были приняты еще до того, как нам стало известно о предстоящем прибытии Болана в город. Не теряй времени, Гарольд, отзови своего человека.
— Проклятие, я же сказал тебе: он — не мой человек! — вспылил Броньола. — И отозвать его невозможно!
— Тогда он — покойник, — спокойно сказал Рафферти и повесил трубку.
Броньола уставился на телефонный аппарат и через некоторое время медленно опустил трубку.
Он зажег сигару, пустил кольцо сизого дыма к потолку и пробормотал:
— Он ходит в покойниках с тех пор, как я познакомился с ним, тигр.
Затем он ткнул пальцем в кнопку селектора и попросил секретаря заказать ему билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Шеф ФБР не собирался отсиживаться в Вашингтоне.
Скоро наступит день тигров.
И его никак нельзя было пропустить.
Глава 7
Болан понимал, что три налета, менее чем за час, это перебор, но именно в этом и заключался его замысел. Этими молниеносными ударами он рассчитывал решить три конкретные и взаимосвязанные задачи: посеять страх и панику в рядах противника, вызвать замешательство и нерешительность среди рядовых мафиози, спровоцировать эмоциональные и поспешные ответные действия со стороны боссов. Тогда лед тронется в старом городе.
Да, план действий Палача в этой операции был несколько иным. Он и раньше часто сталкивал своих врагов лбами, это был его излюбленный тактический прием — хитроумными уловками и ухищрениями заставить противников убивать друг друга. Однако для предстоящей операции он припас другую задумку. Он предполагал нанести удар в солнечное сплетение, а не в голову, чтобы парализовать на время все тело гигантской Организации. За долгую и жестокую войну с мафией Болан усвоил, что его враг вечен и обладает несметными силами. Полная, окончательная победа над ним просто недостижима. Для Болана победа могла означать только ограниченный ряд успешных действий, которые позволили бы ему сорвать или упредить конкретный ход противника, сковать его силы, отвлечь от злонамеренных действий или прервать бесконечную цепь преступных причинно-следственных связей. Мак Болан уже давно избавился от иллюзии относительно возможности победить в этой войне. Он с самого начала догадывался, а сейчас окончательно убедился, что попал во второй Вьетнам — война, по сути дела, сводилась к сдерживанию и блокированию противника, война шла на измор и психическое подавление. Но Мак сражался в этой войне так, как сражался бы и в любой другой — с решимостью, с полной отдачей, самоотверженно, невзирая на тяготы и лишения. И к черту все разглагольствования, пустые рассуждения о морали, добре и зле. Он вел «неправую» войну; бесспорно, она аморальная, незаконная и жестокая. Но она была тысячекратно таковой со стороны его противника. Это были каннибалы, и все цивилизованное человечество варилось в их котле. Ни один миссионер — здравомыслящий, конечно, — не стал бы проповедовать десять заповедей из котла людоедов. Он с божьей помощью добыл бы оружие и размозжил бы их дикие головы, а затем понес бы слово Господа их детям, пока еще было время наставить их на путь истинный.
Но Болан, конечно, не был миссионером-проповедником. Эта работа была не для него. Болан всегда считал себя солдатом. У него, слава Богу, имелось оружие, и он мастерски владел им. И он одну за другой сносил головы гидре мафии в надежде расчистить чуть больше места для проповедников.
Но даже это его скромное намерение было нереальным. Поэтому все, что он предпринимал, правильнее было бы назвать оказанием сопротивления каннибалам. Он грозил им палкой, пытаясь отвлечь от кровавого пиршества, пока не прибыла кавалерия. Но проблема заключалась в том, что прибытия кавалерии не предвиделось. Вообще не было такой силы, которая оказалась бы способной прижать этих парней к стенке, поставить точку в их преступном бизнесе или хотя бы остановить их экспансию, умерить разыгравшиеся людоедские аппетиты.
Каннибалы уже научились читать молитвы и получать индульгенции и с успехом используют свои навыки против тех, кого поедают. Где ваш ордер на обыск? Где ваши доказательства? Позвоните моему адвокату. Освобождение из-под стражи под залог. Перевод дела в другой судебный округ. Изменение формулировки обвинения. Аппеляционные суды. Свои судьи, купленные и оплаченные. «Повязанные» законодатели и конгрессмены, «благоразумные» копы и «мудрые» прокуроры. Amici di L'amicu, друзья друзей, — от больничной сиделки до самого Белого дома.
Такое положение дел не могло не привести в ужас любого человека, особенно того, кто знал цену истинной жестокости этих дикарей. Но Мак Болан не умел сгибаться и трепетать ни перед кем. Им двигал страх не за себя, а за других, этот страх руководил им, посылал под пули, бросал вперед, поднимал в атаку против тех, кто заставлял простых законопослушных людей страдать от насилия. Дикарей в человеческом облике нельзя прощать, им нельзя отпускать грехи, потому что они будут смеяться над этим прощением, плевать на него и использовать в своих грязных делишках.
Болан не мог предложить мафии ни индульгенции, ни протекции, ни искупления. Он платил им той монетой, которую они больше всего ценили и уважали, — жестокостью более дикой, чем их собственная, более безжалостной, чем их наемные убийцы, более суровой, чем их собственный кодекс поведения.
Но Мак знал, что победить не сможет. В лучшем случае, он рассчитывал остаться в живых и продолжить борьбу до тех пор, пока люди не очнутся ото сна и серьезно не возьмутся за решение этой проблемы. Он мог только надеяться, что таким образом ему удастся в некоторой степени сковать преступную деятельность дикарей до тех пор, пока «незаконная и аморальная» война Мака Болана станет больше не нужной. И тогда, слава Богу, он со спокойной совестью ляжет и умрет.
Но, конечно же, операция в Нью-Йорке должна отличаться от предыдущих. Ведь перебить всех мафиози просто невозможно. Но даже, если бы он мог уничтожить всю мафию, это все равно не привело бы к окончательной победе, а стало бы лишь очередной успешной военной операцией. За каждым убитым им боссом стоял десяток, а то и сотня претендентов, нетерпеливо дожидающихся своей очереди занять освободившееся место. А что касается простых мафиози, так этого добра у мафии никогда не переводилось. Стоило боссу средней руки лишь щелкнуть пальцами — и тысяча новобранцев пополняла ряды мафии, а еще десять тысяч обиженных терпеливо ждали другого щелчка. Кандидаты в мафиози плодились и созревали на улицах больших городов, как черви на тухлом мясе, и вот тут-то открывалось необозримое поле деятельности для миссионеров. Но для обращения потребуется немало времени, а пока мафия была, несомненно, бессмертной. Во всяком случае, останется такой до тех пор, пока общество не прекратит грубо и жестоко мордовать свои низшие слои и отворачиваться от сложных моральных проблем обуздания организованной преступности.
Болан нашел объяснение своему страху и понял — с пути он не свернет.
Итак, на сей раз он нанесет удар в солнечное сплетение мафии. Удар достаточно мощный и глубокий, чтобы на время парализовать ее. Пока Организация будет очухиваться после нокаута, он успеет подготовиться к следующему сокрушительному удару, чтобы опять развернуть ее на колени.
Три последних удара в Манхэттене существенно отличались от предыдущих. На месте событий не осталось никаких признаков того, что это дело рук Мака Болана. Он везде появлялся на красном «феррари» под видом Омеги, наносил удары в излюбленном стиле, в традициях мафии и в присутствии множества свидетелей, которые могли потом подробно рассказать всю историю.
На Лексингтон-авеню он казнил некоего Сальваторе Бону, подручного Пелотти, чья лояльность по отношению к Дэвиду Эритрее внушала сомнения. В парикмахерской на 43-й улице во время утреннего бритья принял смерть один из заместителей Маринелло, имевший тот же недостаток, что и Бону. На окраине Гарлема из конкурса соискателей на замещение вакантной должности выбыл еще один соперник Эритреи. Болан подталкивал события в нужном ему направлении, создавая кризисную обстановку там, где ее не было и в помине.
Но по-настоящему серьезная ситуация ожидала его в запущенной квартире над невзрачной гастрономической лавкой на Восьмой авеню. Квартира была необитаема, и сюда редко кто заглядывал. Это тихое местечко, лишенное обычной роскоши, использовали для свиданий рядовые мафиози манхэттенского клана покойного Оджи Маринелло.
Болан в обличье Омеги оставил «феррари» возле мусорного контейнера на аллее, ведущей к дому, и пошел к черному ходу... «Беретта» с глушителем притаилась в плечевой кобуре под белым пиджаком, в кармашках на поясном ремне лежали запасные обоймы. Другого оружия у Мака не было, но и этого ему хватало для предстоящей акции. По боевым характеристикам для стрельбы на двадцать ярдов специальные девятимиллиметровые патроны «парабеллум» ставили «беретту» в один ряд с «магнумом-357». На больших расстояниях она уступала ему лишь незначительно, а собственноручно сделанный глушитель не оказывал существенного влияния на баллистические показатели «беретты» в ближнем бою.
Чтобы попасть в квартиру, надо было пройти через небольшой коридор, примыкающий к магазину с тыльной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14