Впервые в рамках Союза писателей организован свой "народный фронт", который объединит все здоровые силы писателей. Мы хотим протянуть руку всем "фронтам", ибо они наши учителя и наши союзники. В том числе - Народный фронт Латвии. (Этот абзац дополнение, которое сделал А. Приставкин в начале марта, когда наша беседа была ему переслана для "визы").
- Анатолий Игнатьевич, в один из вечеров телезрители Латвии стали свидетелями небольшой сенсации: ваша жена Марина Юрьевна, вместе с другими членами НФЛ, стояла в пикете возле Юрмальского горисполкома и горкома партии. Речь идет о долговременной акции общественности, цель которой призвать местные власти закрыть вредный для города-курорта целлюлозно-бумажный завод. Почему вы решили присоединиться к протесту?
- Все правильно, первой к пикету присоединилась моя жена. Она прогуливала дочь, увидела людей с плакатами на груди и, уяснив суть происходящего, вместе с ребенком встала с ними рядом. Потом я ее сменил и в общей сложности мы с ней простояли несколько часов. Приходили и в другие дни. Затем к нам присоединился писатель Георгий Садовников...
Как я вообще представляю русского интеллигента? Академик Лихачев постоянно подчеркивает, что истинно интеллигентный человек к чужому мнению и образу мыслей всегда относится терпимо. А я к этому добавил бы: интеллигентный человек должен терпимо относиться и к чужому образу жизни. Речь идет об уважении к стране, куда приезжаешь как гость. Я пользуюсь юрмальским пляжем, ароматом сосен, морем. Природа дает мне вдохновение, без чего творчество мертво. Эта красота, фигурально выражаясь, меня поит и кормит. И если у меня есть возможность чем-то поделиться с этой страной, чем-то помочь, я это обязательно должен сделать. А иначе как понимать слово "интернационализм"? По-другому просто нельзя. Поэтому ничего сенсационного в наших поступках не нахожу. Это нормально. Я бы так сказал: любой интеллигентный человек поступил бы так же.
У меня большая вера в ваш НФЛ и в здравый смысл латышского народа. Я не верю чиновникам, которые сегодня говорят одно, завтра - другое, сегодня принимаю одно решение, завтра - совершенно противоположное. И с вашим ЦБЗ то же самое. Ведь его судьба в руках города, людей, населяющих Юрмалу. И вам на месте, наверное, виднее, нежели с высот Среднерусской возвышенности. Более того, если вы на этом пятачке боя потерпите поражение, то этим самым ослабите борьбу за природу на других участках. Я примерно знаю, что вам возражают: дескать ЦБЗ дает лишь незначительный процент загрязнения реки и залива. Но исключив эти "незначительные проценты", вы сделаете то, что примерно сделал Горбачев, добившийся сокращения ракет "всего" на несколько процентов. Я не провожу параллелей, я говорю о принципе, о начале отвоевывания позиций. Возможно, после закрытия ЦБЗ море сразу не станет чище... Но важно начать. И если у вас будет победа, то те, кому вы демонстрируете свое отношение к ЦБЗ, тоже будут с вами считаться. В случае поражения придется все начинать сначала. А это всегда труднее. И все же, в любом случае не надо отчаиваться.
- Вы сказали, что поддерживаете Народный фронт...
- Да, я его поддерживаю. Люди борются за свое дело как умеют и это вызывает уважение. Я дружу с москвичами, которые создавали инициативную группу НФ. И в Москве, и в Одессе мы, писатели, призывали к организации НФ, о чем уже сообщала ваша "Советская молодежь". На сегодняшний день я считаю народные фронты самым демократическим и действенным движением, подпирающим перестройку снизу.
- Что ж, вы личным примером "проголосовали" за такое движение...
- И при этом мы попали с женой на прицел латвийского телевидения. Благодаря Марине я по-настоящему прославился (смеется). Теперь будут говорить: это, мол, тот самый Приставкин, чья жена стояла в пикете у Юрмальского горисполкома.
- Анатолий Игнатьевич, у нас определенные группы людей пытаются обвинить НФЛ в том, что он якобы претендует на роль альтернативной силы КПСС...
- К однопартийной системе я относился и отношусь отрицательно. Поэтому я считаю, что если сейчас нельзя создать вторую партию, то по меньшей мере может существовать какая-то позитивная оппозиция. Которая могла бы помогать партии и с помощью общественности контролировать ее деятельность. Ведь весь наш предыдущий опыт показывает, что нужда в таком контроле необходима. Венгры это поняли раньше нас и их пример нам был бы полезен.
Партаппарат, конечно, боится, что НФ будет авторитетнее и народ пойдет за ним, а не за прозаседавшимися членами партии. Они, к сожалению, уже давно разучились разговаривать с народом. Сколько было этих надуманных, мертворожденных решений да постановлений! Сейчас чиновничество зашевелилось. Я думаю. Что создание, скажем, Интерфронта не могло пройти без их помощи. Во всяком случае, если бы Интерфронта не было, его бы нашим властям нужно было придумать, как рычаг для сдерживания народной инициативы.
- Известно, что вы баллотировались на должность редактора журнала "Советская литература"... Говорят, коллектив редакции журнала в большинстве своем был за вас, но ему навязали Александра Проханова, воспевателя войны в Афганистане. Лично мне не кажется, что этот литератор имеет должный авторитет, который так необходим редактору столь авантажного творческого издания, выходящего на многих иностранных языках...
- Ну, я скажу шире... Определенные силы из СП с его помощью захватили еще один плацдарм. То же самое они хотят сделать с издательством "Советский писатель", где коллективом избран очень хороший писатель Анатолий Стреляный. Но он не из их номенклатуры. Вот вам, пожалуйста, позиция Союза писателей, его руководителей - главное для них - поставить на узловые места своих людей. И я убежден, что с подобными устремлениями такой СП писателям не нужен. Он себя в таком виде полностью изжил.
- В чем же вы видите выход?
- В писательском референдуме. Необходимо распустить существующий Союз писателей СССР и создать несколько союзов, объединившихся вокруг определенных изданий. Например, центром одного из таких союзов может стать журнал "Знамя", кто-то пожелает объединиться вокруг "Юности". На здоровье объединяйтесь! Пусть останется Литфонд и его коммерческая часть, которым руководил бы выборный человек или же совет директоров. Но это уже, как говорится, дело техники.
Возможно, нужно будет создать Совет союзов писателей, в который на демократических началах могли бы войти представители союзов. Вот, кажется, и все, что надо сделать. Кстати, это не новое дело: примерно такая структура существовала до 1934 года, когда Горьким был создан СП. До этого были самые разные литобъединения, что считалось вполне нормальным делом. Без засилья аппаратчиков, без диктата "сильных мира сего", без кормушек для идеологических надзирателей. Пришла пора истинных, а не дутых демократических преобразований. Союз писателей, созданный с личного благословения Сталина, должен стать - и это веление времени - местом, где с писателями не борются, как это происходит сейчас, а писателей уважают, признавая их моральное право на свободное творчество...
----------------------------------------------------------------------
КУДА МЧИТСЯ ЛОКОМОТИВ ПЕРЕСТРОЙКИ?
(Третья беседа, в которой Анатолий Приставкин размышляет о роли партии в процессах обновления. Январь 1990 года. Дом творчества писателей в Дубулты.).
Отпочковавшаяся от Союза писателей СССР неформальная организация "Апрель", которую возглавляет Анатолий Приставкин, недавно (в московском Доме литераторов) была предана обструкции со стороны общества "Память". Однако наша беседа с писателем пошла не по колее экстремизм - перестройка, а в русле общеполитических вопросов, которые так или иначе касаются каждого из нас и всего общества в целом.
- Анатолий Игнатьевич, вместо того, чтобы создавать в кабинетной тиши "нетленку", вы, писатели, деятели культуры и искусства ринулись в пучину политических хитросплетений. И, не будучи профессионалами, вы взвалили на себя огромную моральную ответственность.
- Ответственность у литераторов всегда была перед людьми. Правда, были и есть безответственные писатели, артисты, режиссеры, которые очень удачно занимались "макияжем" на потребу правящего класса и делали вид, что являются апостолами передовых идей. Однако начавшаяся перестройка показала, кто есть кто. И началась в рядах ордодоксов паника, началось повальное перекладывание вины с больной головы на здоровую. Что же касается политики... Моя "Тучка" была написана до официально провозглашенной перестройки и ее - эту книгу при всем желании не назовешь аполитичной. Она насквозь политическая, ибо взорвала миф об интернациональной и вечной дружбе народов СССР. Значит, я в политику включился не в 1985 году, когда зазвонили колокола перестройки, а гораздо раньше. А еще точнее сказать - я из политики никогда не выходил. Конечно, после публикации "Тучки" я как бы получил "официальный статус" политического писателя.
Приходится очень часто выступать перед читателями, рассказывать о репрессиях против народов, о сталинщине, о дне сегодняшнем. Сообщаясь с людьми, отвечая на их вопросы, я как бы и сам образовываюсь. И тогда же, то есть после выхода в свет "Тучки", мне пришлось вплотную прикоснуться к теме крымско-татарских народов. Их представители приезжали ко мне в Москву, мы писали правительству петиции, что, естественно, вызывало негативную реакцию со стороны партийных и государственных чинуш. ТАСС не преминул "бросить в нас камень"...
- Уточните, пожалуйста: в кого - в нас?
- В меня, Окуджаву, Баруздина и других людей, чья совесть была на стороне обездоленных народов.
Конечно, вы правы - политика коснулась многих писателей, деятелей культуры, но в не меньшей степени - простых людей. Не имеющих никакого отношения ни к политике, ни к какой-либо гуманитарной области. Например, моя теще - пенсионерка, была инженером, всю жизнь проишачила на одном предприятии, человек добросовестный и, как все женщины, изничтоженная жизнью. И вот она совершенно неожиданно, словно очнулась от губокого сна, стала заниматься активной политической деятельностью. Мы за нее даже переживаем, но вместе с тем и гордимся. Она участвовала в предвыборной кампании в Верховный Совет СССР (весной 1989 года - прим. А.О.), занималась агитацией и приложила немало сил, чтобы в их округе победил С. Станкевич. Она почти не спала, успевала на митинги, на Красную площадь, чтобы подкормить какого-то безработного, который вступился за природу. Для меня этот близкий пример весьма показателен: в нашем обществе остается все меньше людей, остающихся за бортом политических преобразований.
В Союз на неделю приехал из ФРГ Л. Копелев, так мы с ним не могли встретиться по той причине, что он неотрывно смотрел телевизор - работу 1 съезда народных депутатов. Он не мог глазам поверить, что у нас такое может происходить. А происходят у нас вещи поистине невероятные. Так ничего удивительного в том нет, что я, отложив на время перо, принялся за политику. По-моему, этим должен заниматься каждый человек, небезразличный к судьбам страны и своих близких.
- И все же много таких людей, которые взирают на события как бы с некоего Олимпа...
- Да, есть пессимисты, не желающие ничего знать. Они считают абсолютно бесперспективной и саму перестройку, и те процессы, которые перестройка вызвала к жизни. Но все дело в том, что эти процессы самопроизвольно втягивают в себя все новые и новые силы. Один мой знакомый сказал, что-де, если в новом Верховном Совете наберется десяток умеющих думать и говорить депутатов, он поверит в перестройку. И когда он воочию увидел, что не десяток, а 200, 300, 400 депутатов ведут у микрофонов настоящую битву идей, то сам вступил в какую-то "перестроечную" организацию...
- Как, по-вашему, события, происходящие в стране, идут по сценарию перестройщиков или же кем-то уводятся в сторону?
- Лично я считаю, что все происходит немного не так. Все движется медленно, не столь революционно, как это происходило в странах Восточной Европы. СССР, будучи локомотивом перестройки, вдруг свернул на объездной путь, а "вагоны", идущие за ним, покатили прямым ходом. Поэтому я очень переживаю и болею за исход нашей "эволюционной революции". И общество "Апрель" было создано с единственной целью: силами совестливых писателей помочь "застолбить территории", отвоеванные перестройкой. По своей идейной и политической позиции мы близки Межрегиональной депутатской группе. Более того, когда Ю. Афанасьев заявил о создании оппозиционной группы, мы тут же откликнулись телеграммой, что, мол, поддерживаем эту инициативу. И если оппозиция будет расти, как об этом говорил Г. Попов, "Апрель", возможно, вольется в нее, как в новую прогрессивную партию.
- С вашей точки зрения, какую роль во всем происходящем будет играть КПСС?
- Конституционный миф о том, что партия служит народу, полностью развеян. Причем сделала это сама партия. Разумеется, не желая того. Она никогда не служила народу, она никогда не была вооружена передовым учением и ей совершенно не был известен путь в "безоблачное коммунистическое завтра". Но ведь для понимания ее истинной роли обязательно надо знать не только о "светлом будущем", но и о мрачном прошлом этой партии. Без чего просто не свести концы с концами.
Кажется, еще Бухарин (при жизни Ленина) заявил, что он, мол, за много партий, но при условии, что одна партия (разумеется, партия большевиков) будет править, а остальные партии будут у нее на побегушках. И эта монопольная позиция была реализована чуть ли не в первый год революции. Поэтому глупо обелять партию и все валить только на Сталина. Да, он был кровожаден, да, он тиран, да, он злодей, - все это действительно так... Но ведь Соловки были созданы еще в первые годы Советской власти. Словосочетание "концентрационные лагеря" появилось в документах за подписью Владимира Ленина. Партия стала единоличной держательницей всех "политических акций", тем органом, который по своему желанию заказывал музыку, под которую легче всего было подчинить волю масс. Партия на словах декларировала свою созидательную роль, а на деле падали с плеч головы, с церквей - купола, из народа вытравлялись воля и правда. Не зря же Горький тогда заявил примерно следующее: люди Смольного (имея в виду Ленина, Троцкого, Сталина и др.) затевают невероятный эксперимент над нашей страной и кончится он может только страшной трагедией. В те времена Горький был ИНЫМ, еще самим собой, нежели потом, когда из него сделали "великого пролетарского писателя". И, к сожалению, Пешков не ошибся. Шли разгром за разгромом, подавление за подавлением - свободы слова, печати, личности.
В 1913 году в стране было 575 независимых издательств. Выпускались 1351 журнал и 916 газет - 728 на русском языке. Но что поразительно: находясь в оппозиции, большевики имели 17 своих газет (в апреле 1917 года). А когда они пришли к власти, игра в оппозицию кончилась. На плюрализм мнений была накинута петля. Спустя два года после революции, все буржуазные газеты (тиражом почти в 1,5 миллиона экземпляров) были "временно" закрыты. Но, конечно же, закрыты навсегда. В стране по воле партии наступила глухо-немота. В 1922 году Зиновьев похвалялся, что партия имеет монополию легальности, что она отказала в политической свободе своим противникам и не дает возможности легально существовать тем, кто претендует на соперничество с большевиками. Об этом было открыто заявлено на Х1 съезде партии. Вот когда наступила ее безраздельная монополия! Значит, с партии и спрос. И поэтому необходим всенародный референдум, чтобы решить - имеет ли партия право на существование в нынешнем виде...
- Теперь уже в этом мало кто сомневается...
- Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд: в партии состоят миллионы разных людей от разных социальных слоев, еще миллионы "очарованных" лозунгами и посулами поддерживают ее. Да и нужно ли ставить вопрос о запрете? Нет, речь, пожалуй, должна идти о естественном выживании в ряду других партий. Смотрите, что происходит с компартиями в так называемых соцстранах: польскую рабочую партию поддерживают лишь 10 процентов населения, в Венгрии - и того меньше, в ГДР правящая партия почти ликвидирована. Эти партии, путем смены декораций, названия, отказа от содеянного в прошлом, могут, конечно, продлить свое существование, но они вряд ли смогут когда-нибудь претендовать на роль руководящих партий. Практически кризис коммунистического мировоззрения уже наступил. И никуда от этого не уйдешь. Попытка же партаппарата зацепиться за 6-ю статью Конституции привела к тому, что мы, породив перестройку, вдруг оказались в хвосте событий. В движении к полной демократизации многие страны нас далеко обошли. Необходимо совершенно ясно понять - почему из лидера наша страна превратилась аутсайдера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20