Второе: хотя, как всем хорошо известно, за его безопасность отвечали военнослужащие из Форт-Дикса, мне позвонил какой-то человек и дал понять, что будет сделана попытка свалить вину на нас. Третье: судя по тому, что звонивший имеет доступ к конфиденциальной информации, касающейся меня лично, можно предположить, что он сидит либо в министерстве юстиции, либо в Центральном разведывательном управлении. Считаю целесообразным, чтобы мы на пресс-конференции назвали это учреждение одним из «крупных правительственных агентств», что заставит прессу предположить, что речь идет о ЦРУ.— А что, если ЦРУ нанесет ответный удар? — спросил начальник штаба.— В нынешней ситуации я не жду от ЦРУ ответных действий. Мы защищены броней, полковник: ЦРУ ничего не сможет сделать, разве что попробует снять с себя обвинение, которое мы, впрочем, не предъявим ему напрямую. Мы просто упомянем об одном «крупном правительственном агентстве». Действуя таким образом, я намерен показать звонившему, что нами нельзя манипулировать.— А что он, собственно, хочет от нас, сэр? — спросил лейтенант.— Чтобы мы провели расследование. Звонивший воображает, что при желании мы могли бы найти разгадку убийства Кауфманна. Полагаю, нет необходимости объяснять, к чему это могло бы привести. Если мы позволим взвалить на себя эту обязанность и не справимся, на нас можно ставить крест. Но у нас припасено секретное оружие против них. Дело в том, что крупное агентство стремится выгородить работающую на него парочку — азиата и белого, которые были приставлены к Кауфманну.— Что же это за секретное оружие, сэр?— Я же говорю — эта самая парочка! Совершенно очевидно, что они какие-то тайные агенты. По ним-то мы и нанесем удар! Я распорядился, чтобы наш художник сделал их портреты, они будут показаны по национальному телевидению, и тогда этому агентству — мы не станем его называть, поскольку мне неизвестно, что это за агентство, — придется лезть в укрытие. В укрытие, джентльмены!Генерал продемонстрировал присутствующим два карандашных портрета.— Получилось не очень похоже, — заметил начальник штаба. — Я видел их, когда они у нас сшивались.— Неважно, — успокоил его Хапт. — Мы вовсе не стремимся к тому, чтобы с этими двумя случилась неприятность. Нам нужно, чтобы их агентство отвязалось от нас. И оно отвяжется, вот увидите! Мы провернем это дельце так же быстро, как перелетает через открытую местность снаряд из гаубицы. Я правильно произнес название, лейтенант?— Так точно, господин генерал.— Отлично! Просто мне хотелось показать вам, что армейская карьера не делает человека узким специалистом, — объяснил генерал Уильям Тэссиди Хапт и хохотнул. Глава 8 «Чикагский исправительный центр для несовершеннолетних» — гласила надпись на медной табличке у подъезда старого четырехэтажного кирпичного здания в унылом и неприветливом городском закоулке.— Что значит «исправительный центр»? — спросил Чиун.— Нечто вроде исправительной школы, — ответил Римо, Его внимание привлекли стены дома. Водосточная труба выглядела вполне надежно.— Отличное объяснение, — буркнул Чиун. — Как будто я должен знать, что такое исправительная школа.— Это такое заведение, куда отправляют плохих детей, чтобы сделать их еще хуже.Если не выдержит водосточная труба, можно воспользоваться рассеченным трещиной участком стены между двумя вертикальными рядами окон: трещина начиналась от тротуара и уходила под крышу. По этой стене можно без особого труда забраться наверх, держась за выступы с обеих сторон.— Плохих детей не бывает, — возразил Чиун.— Благодарю вас, отец Фланаган. Вам повезло: очаровательный малыш Элвин не палил в вас из револьвера.— Это не имеет отношения к нашей дискуссии. Плохих детей не бывает.— Бывают только плохие родители? — Римо сделал ставку на треснувшую стену. Комната Элвина находилась на четвертом этаже.— Дело не в родителях, — ответил Чиун.Римо повернулся к нему.— Ладно, раз уж ты все равно собрался объяснить мне, что к чему, продолжай. Плохих детей не бывает, плохих родителей — тоже. Тогда в чем же дело? Ведь этот сопляк стрелял в меня!Чиун назидательно поднял палец.— Плохим бывает общество. Дети лишь отражают то, что видят вокруг. Ваше общество плохое.— А в Корее, наверное, хорошее.— Как быстро ты схватываешь, когда хочешь! — просиял Чиун. — Да, в Корее хорошее общество. На древней земле фараонов тоже было хорошее общество. Там знали, как обращаться с детьми: их окружали красотой.— Египет благоденствовал за счет рабов. И вечно с кем-то воевал.— Пойми: ребенок запоминает хорошее. Дурное делает ребенка дурным. — Чиун сложил руки на груди в знак того, что дискуссия закончена.Римо покачал головой. Чиун в роли доктора Спока не вызывал у него энтузиазма.— И все же что лучше — водосточная труба или стена? — спросил он.— Ты всегда предпочитаешь ломиться в открытую дверь. В этом ты весь.Чиун пошел вперед. Римо устремился за ним, ворча про себя: «Брюзга...» Улица блестела от ночного чикагского дождя. «Как непохоже на Нью-Йорк, — подумал Римо. — Там улицы никогда не блестят от дождя, потому что набросанный всюду мусор не дает свету фонарей отражаться от мостовой и тротуаров».— Приятный город, — молвил Чиун, поднимаясь по ступенькам старого дома.— Я читал, что этим городом управляет тиран.— Недаром мне здесь нравится, — кивнул Чиун. — Работать на тиранов — сущее удовольствие. Греция так ничего и не достигла, перейдя к демократии.Охранник в форме вежливо выслушал Чиуна, сообщившего, что ему нужно увидеться с...— Как его зовут, Римо?— Элвин Девар.— С Элвином Деваром. Моим близким родственником.Сказав это, Чиун повернулся к Римо и многозначительно подмигнул.— Странно, — ответил охранник. — Парень белый, а вы — азиат.— Знаю. Не всем выпадает такое счастье.— Это его родственник со стороны жены, — объяснил Римо.— Вот-вот. Элвин женат на моей дочери. Он мне племянник.— Зять, — поправил Римо со смущенной улыбкой.— Да он же ребенок! — воскликнул охранник. — Он еще не мог ни на ком жениться.— Затем вы упрямитесь? — спросил Чиун. — Я пришел навестить близкого родственника... как, говоришь, его зовут, Римо?— Элвин.— Я пришел навестить близкого родственника по имени Элвин, мужа моей дочери, а вы чините мне препятствия.— Ах, так? Тогда слушайте. Вы и представить себе не можете, сколько извращенцев здесь ошивается! Так что, по-моему, вам лучше убраться отсюда подобру-поздорову, не то я вызову полицию. Если вам понадобился Элвин, приходите завтра.— Римо, вразуми его!Когда охранник уснул, Римо забрал его ключи и вслед за Чиуном направился к лифту.— Наверное, во всем виновата твоя прическа, — предположил Чиун.— Моя прическа?— Ну да. Из-за нее привратник принял тебя за извращенца. Тебе не мешало бы постричься.Лифт остановился посреди длинного коридора, в конце которого находился еще один охранник в форме.— С ним я разберусь сам, — сказал Чиун.— Ладно, — согласился Римо. — Только убирать тела придется тебе самому.— Тел не будет. Я его одурачу.Чиун не спеша направился к охраннику. Римо шел позади. Охранник отъехал в кресле немного назад, чтобы было сподручнее выхватить револьвер. На столике перед ним лежала книга детективных рассказов.— Привет, дружище! — с улыбкой приветствовал его Чиун. — Я отказал себе в удовольствии посмотреть объявленный на понедельник футбольный матч, чтобы навестить здесь своего близкого родственника, некоего Элвина.— Сегодня среда, — отрезал охранник. — Кто пропустил вас наверх?— Любезный джентльмен внизу.— Рокко? Рокко пропустил вас сюда?!— Он нам не представился. Он назвал тебе свое имя, Римо?— Нет. Но он похож на Рокко.— Где ваш пропуск? — рявкнул охранник.— Римо, предъяви ему наш пропуск.— Ах, пропуск!..Когда второй охранник, подобно первому, улегся отдыхать, Римо спросил Чиуна, нет ли у него в запасе других хитроумных идей.— Нет. Все как будто прошло гладко. Я же говорил, что нет нужды утруднять задачи.— Слова «утруднять» не существует.— А жаль.Вдоль стены позади прикорнувшего охранника громоздились полки с бумагами, бланками, канцелярскими принадлежностями, полотенцами, простынями, наволочками и светло-голубыми комбинезонами. Римо прихватил две простыни.Элвин Девар давно спал. Он спал блаженным сном невинного ребенка, лежа на спине, закинув ручонки за голову и слегка приоткрыв рот.— Элвин! Э-э-й!Элвин сел на жестком матрасе. Его просторная одиночная камера располагалась в дальнем конце коридора. Мальчик поднял глаза на решетчатую дверь. За ней стояли две фигуры в белом, почти сливающиеся в полутьме со стеной.— Элвин! Э-э-й!Элвин протер глаза и снова уставился на решетку. Фигуры стояли на прежнем месте: с того бока, где на них падал свет, они казались белоснежными, с противоположного бока — черными.— Кто вы? — неуверенно спросил Элвин.— Призраки убиенных тобою.— Почему же вас двое? Ведь я убил только одного?— Мм... Дух делится надвое. Мы — две половинки.— Глупости! — сказал Элвин. — Знаете что, если вам нужно со мной поговорить, обратитесь к моему адвокату. Мне надо выспаться. Завтра ко мне пожалует психиатр, и я должен быть в наилучшей форме.— Мы явились, чтобы предоставить тебе возможность покаяться в грехах.— Слушай, парень, отнеси-ка свою простыню в прачечную. Оставь меня в покое, а то я позову охрану. Я устал.Элвин Девар снова улегся и отвернулся к стене. Его предупредили, что полицейские не остановятся ни перед чем, лишь бы заставить его заговорить.— Это твой последний шанс, Элвин, — не унимался голос.— Проваливай, понял?Элвин возмущенно тряхнул головой: два психа у двери его камеры затеяли спор.— Так ты говоришь, плохих детей не бывает?— Он не плохой, он лишь дурно воспитан, — пропел смешной голосок, точь-в-точь как в любимой программе Элвина по кунг-фу.Последовавший за этим звук Элвину совершенно не понравился: он напоминал скрежет резко тормозящего поезда, когда металл угрожающе скребет по металлу. Элвин завертелся на койке. Его глаза уже привыкли к полумраку, и он видел дыру в двери камеры, где одна железка уже была оторвана. Низкорослый полицейский в простыне схватился обеими руками за следующую перекладину. Снова раздался мерзкий скрежет железа, и перекладина осталась в руках у низкорослого. Он бросил ее на пол. Высокий вцепился в крестовину, соединявшую нижние и верхние перекладины, согнул ее и отодрал от двери, словно эта была ленточка на подарочной коробке.Неожиданно Элвина Девара осенило, что эти двое — никакие не полицейские. Они ворвались к нему в камеру. Элвин забрался снегами на койку и забился в угол, прижавшись спиной к холодному бетону.— Отстаньте, слышите? Не то я закричу!— Покайся! Покайся!— Уйдите! Уйдите!— Как тебе кажется, в его голосе звучит раскаяние? — спросил высокий у низкорослого.— Мне очень жаль, но, кажется, нет.— Что будем делать?— То, с чего надо было начинать. С чего начал бы любой на нашем месте.Низкорослый, не снимая простыни, ринулся к Элвину, который еще плотнее прижался к стене. Неровности цементной стены больно впивались ему в спину, но он не обращал внимания на боль. Во рту у него пересохло. Сигаретку бы сейчас!Он съежился от страха. Низкорослый поднял его, как невесомое перышко. И уже в следующую минуту, упираясь животом в костлявые колени привидения, он был подвергнут унизительной порке.— Прекратите! Мне больно!— Так и должно быть, невоспитанный, безмозглый щенок! — ответил голос. Певучесть пропала, и голос напоминал теперь рассерженный свист.Высокий наблюдал за экзекуцией.— Кто велел тебе пристрелить Уорнера Пелла? — спросил он.— Мне запрещено говорить! — взвизгнул Элвин.— Вот как? — спросило привидение-коротышка. — А как тебе понравится вот это? — Шлепки участились и усилились.Ничего подобного Элвину еще не приходилось испытывать. Если бы его заранее предупредили, что его ждет такая ночка, он ни за что не сунулся бы в это дело.— Перестаньте. Я все расскажу.Наказание продолжилось.— Все рассказать — еще не все. Ты будешь ходить в церковь?— Буду, буду! Каждое воскресенье. Обещаю!— Будешь стараться в школе?— Буду, буду! Мне очень нравится в школе. Отпустите меня!— Будешь чтить семью? Правительство? Избранных вами руководителей?— Буду чтить, честное слово! Я постараюсь стать старостой класса.— Хорошо. Если тебе понадобится содействие, чтобы повлиять на избирателей, можешь обратиться ко мне.Порка прекратилась.Высокий спросил тщедушного напарника:— Ты закончил?— Готово, — ответил тщедушный, все еще не спуская Элвина с колен.— Хорошо. Итак: кто велел тебе прикончить Уорнера Пелла?— Мисс Кауфперсон. Это было ее задание. Она меня заставила. Иначе я бы не стал.— Ладно, — молвил высокий. — Если окажется, что ты водишь нас за нос, Элвин, то мы примемся за тебя снова. Тебе понятно?— Да, сэр, понятно. Вы приметесь за меня вдвоем. Понятно, сэр.— Хорошо.Элвина снова подняли на руки и положили обратно на койку. Он почувствовал, как ему надавили за ухом, — и тут же погрузился в сон. Утром он взглянул на брусья решетки, и ему показалось, что к ним никто не прикасался. Значит, это был всего лишь дурной сон? Но потом он пригляделся к брусьям и по зазубринам на краях понял, что их все же выломили, а потом поставили на место.У Элвина мигом пропал аппетит.Римо молча шагал прочь от исправительного заведения плечом к плечу с Чиуном, задумчиво пиная носком ботинка пустую банку.— Кое-чего я все-таки не понимаю, папочка.— Кое-чего? Если бы ты попросил меня догадаться, о чем речь, то я ответил бы: «Всего». Что же показалось тебе таким необычным?— Сегодня днем я не мог ударить ребенка, даже когда он целился в меня из револьвера. У меня не поднималась рука. Ты утверждал, что это нормально, и нес какую-то ересь насчет того, что на детей надо воздействовать только любовью.— Да. И что же?— А вечером ты сам излупил Элвина в камере за милую душу. Почему ты можешь сделать то, чего не могу сделать я?— Тебе действительно невдомек, почему Мастеру под силу то, что неподвластно тебе? О, как же честолюбивы твои притязания!— Оставь свои лекции, Чиун. Почему?— Для того, чтобы ударить ребенка, взрослый должен быть уверен, что он действительно взрослый.— Ты хочешь сказать, что я ребенок? Я? В моем возрасте?— С точки зрения Синанджу, ты еще молод.— Я — ребенок?.. — не унимался Римо. — Я? Ты это хочешь сказать?— Я уже сказал все, что хотел сказать. И не стану продолжать объяснения без конца, иначе это превратится в брюзжание. А я не брюзга. Глава 9 Из коридора донеслось чье-то посвистывание. Полное отсутствие слуха у свистящего вкупе с эффектом Допплера сделали мелодию неузнаваемой.Свистун остановился. Теперь он находился непосредственно за дверью, поэтому появилась возможность догадаться, что в фальшивом исполнении звучала мелодия песни «Я — Женщина».Звякнул ключ в замке, дверь открылась, и Сашур Кауфперсон вошла в свою квартиру.Свист прервался примерно в тот момент, когда хозяйка квартиры воздела руки к небесам, увидев посередине своей гостиной Римо и Чиуна. Она помедлила и не стала закрывать за собой дверь.— Вы? Что вам нужно?— Просто поговорить. Закрой дверь, — сказал Римо.Сашур взглянула на него. Римо кивнул, и она закрыла дверь.— Начнем с Элвина Девара, — сказал Римо. — Зачем ты заставила его убить Уорена Пелла?— Кто тебе это наговорил?— Элвин Девар. Я ответил на твой вопрос. Теперь пришла твоя очередь отвечать. Зачем ты велела мальчишке убить Пелла?Сашур взглянула на часы, потом вошла в гостиную и опустилась на бархатный диван с хромированными подлокотниками.— Видимо, мне придется все рассказать.— Я бы рекомендовал поступить именно так, — молвил Римо.Чиун не обращал внимания на их разговор. Он увлеченно изучал стены, сплошь увешанные картинами, представлявшими собой, по его разумению, напрасную трату холста и красок. Обнаружив на противоположной стене коллекцию золотых монет в рамке, он направился к ней.— Прямо не знаю... — начала Сашур. — У Пелла возникли неприятности. Он оказывал на детей неблагоприятное влияние. Их поведение становилось, так сказать, антисоциальным.— Продолжай, — подбодрил ее Римо.— В общем, я донесла на Пелла школьной администрации, а он принялся меня запугивать, и тогда я...— Брось, — отмахнулся Римо. — Эта версия не пройдет. Я знаю, что вы с Пеллом были замешаны в операции с детьми-убийцами. Знаю, что дело пахло огромными деньжищами. Так что не вешай мне на уши лапшу насчет школьной администрации. Выкладывай правду!— Ладно, — вздохнула Сашур. — Мы с Пеллом были любовниками. Поэтому я и развелась с мужем. Пелл вовлек меня в эту историю с детьми. Потом, когда мужа убили, я побежала к Пеллу, и он сказал, что дело плохо, но ему, дескать, не о чем беспокоиться: он сдаст меня полиции как убийцу мужа! У кого мог быть более серьезный мотив для убийства? Завещание-то было составлено на меня! Мне грозила перспектива кончить жизнь на электрическом стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15