– В это можно поверить, – согласился я. – Так как ты говоришь его звали?– Я этого не говорил, но если тебе интересно, то Моррисон.– Никогда о таком не слышал. Так это случилось лет десять – двенадцать назад?Кен энергично кивнул, пожалуй даже сильнее чем следовало. У него на лбу обильно выступил пот, но он этого уже не замечал.– Все давно разломали, золото переплавили, камни получили новую огранку. Набоб сможет часами разглядывать в витрине магазина свое добро, но так ни о чем и не догадается.– В принципе ты прав, Ястребиный Глаз, но факты говорят обратное: два месяца назад пару – тройку вещиц из этих драгоценностей купили для набоба в Бейруте. Вот тут он и начал охотиться за своим добром.– А почему вы оказались именно в Афинах? – полюбопытствовал Роджерс.– Узнали в Бейруте от... – но неоконченная фраза так и повисла в воздухе.Я не заметил, как она подошла, но рядом с Роджерсом неожиданно выросла фигура мисс Берт.– О, Боже, – заявила она. – Ну просто муссон прошел.– Тебе мартини? – невозмутимо поинтересовался Кен.– Старые фронтовые приятели, – фыркнула она.Я осушил свои бокал и соскользнул с высокого табурета.– Пожалуй мне пора.– Сначала отведи его в постель, – решительно сказала мисс Берт.Мне захотелось огрызнуться на тему, что он уже не маленький, но затем я передумал. Роджерс к этому времени успел испариться, а Китсон поморщился и спустился на пол и, к моему удивлению, остался стоять на ногах.– Я думаю, мы еще увидимся, – сказал он мне.– Я буду неподалеку.Кен кивнул и начал прокладывать свой путь к лестнице отеля, а нам пришлось поддерживать его под руки. Бар стал снова заполняться людьми. По их многозначительным взглядам и ухмылкам можно было понять, что эту картину они наблюдают вот уже третий день подряд.Мы уже миновали пролет и почти столкнулись с высоким, крепко сбитым мужчиной.– Мистер Китсон, – грубо сказал он, – когда закончится эта пьянка? Так больше продолжаться не может! – в его голосе явно чувствовался немецкий акцент.Мне очень захотелось испортить ему обедню, но для такого серьезного противника я был слишком пьян. Тем временем Кен посоветовал ему отправляться куда подальше.Лицо мужчины побагровело и он толкнул Китсона в плечо, но тому на помощь пришла стена, и Кен смог удержаться на ногах. А наш противник промаршировал в бар.– Может быть все-таки стоило ему пару раз врезать, – не слишком решительно предложил я.– Сегодня, пожалуй, не стоит, – неожиданно мягко возразила мисс Берт.Кен уже оторвался от стены и, ухмыляясь, посмотрел на дверь бара.– Пора в постель. Еще увидимся дети мои.Девушка посмотрела вслед его удаляющейся нетвердой походкой фигуре.– Мне бы очень хотелось хоть раз застать его трезвым после семи вечера, – с грустью заметила она.– А кто этот прусский гвардеец?– Герр Хертер – личный секретарь набоба. Не стоит его винить, кому может понравиться, что пилот его шефа каждый день напивается до умопомрачения.– А я и не виню. Мне просто не нравятся его манеры, – парировал я.– Оставим это. Что-то неладное творится с Кеном, – озабоченно сказала она. – Он как-то сказал мне, что не может вернуться в Англию. Что тебе об этом известно?– Пустая болтовня. Для этого ему просто надо купить билет, вот и все.Я достал сигарету и закурил.– Так что же все-таки творится с твоим приятелем? – не успокаивалась девушка.– Я познакомился с ним пятнадцать лет назад, не советовал ему бросить пить тогда, не стану и теперь. Если ему хочется увидеть, как у него из ушей польется виски – это его дело, а не мое. Оно может стать твоим, но и это меня не касается.– Все ясно и понятно, – мрачно процедила мисс Берт. – Фронтовые приятели. Спокойной ночи, капитан.Я пожал плечами и направился к выходу из отеля. 4 На следующее утро я чувствовал себя отвратительно, но не хуже чем можно было ожидать. Мне пришлось побриться в холодной воде, надеть свою лучшую летную форму и отправиться на встречу с Роджерсом в кафе на другом конце улицы. Мы заказали йогурт, хлеб с маслом, джем и побольше кофе.Первые две чашки я выпил почти залпом.– Что там вчера случилось с твоим приятелем Китсоном? – поинтересовался мой напарник.– Он отправился спать.– Боже, что за историю он вчера нам рассказывал, – усмехнулся второй пилот. – Его всегда так распирает, когда он хлебнет лишнего?– Ты ошибаешься, с ним все в порядке.– Но ведь ты тоже в нее не поверил, не так ли?– Тебе ни разу не приходилось летать в Индии, а нам с Кеном пришлось немало там поработать.– Мне также ни разу не довелось покупать золотые часы с аукциона на Оксфорд-стрит.Я мог бы только пожать плечами и оставить все как есть, но у меня в это утро было совсем другое настроение.– Знаешь, а ведь это далеко не самая необычная история из тех, что мне доводилось слышать во времена раздела страны. И многие из них, как я точно знаю, абсолютно правдивы.– Может быть, но два ящика из под патронов, набитые драгоценностями – это больше миллиона фунтов. Мне конечно доводилось слышать о "баснословных сокровищах Востока"...– Чушь. Всего два ящика. Да у них там таким добром набиты целые комнаты.Роджерс забыл о еде и ловил каждое мое слово.– Между войнами некоторые из князьков приглашали для оценки своего состояния ювелиров с Бонд-стрит, и однажды мне довелось с одним из них встретиться. У него был двадцатилетний опыт работы, но по его словам он растерялся первый раз в жизни. Ему просто не с чем было сравнивать это богатство. Запомни эти князья совсем непохожи на арабских принцев нефтяной крови с гаражами, забитыми "кадиллаками" и хором девочек на кухне. Они копили эти сокровища на протяжении трех тысячелетий, так что результат может оказаться довольно внушительным.Мой напарник наградил меня недоверчивым взглядом.– Что бы ты сделал, окажись у тебя такое богатство? На что его можно было бы потратить? У этих ребят уже все было. Их цивилизация имеет долгую историю – она может быть старше, чем греческая. Поэты этой страны не уступят Гомеру, да и жили они с ним в одно время.– Но и войн у них тоже хватало; налеты, погромы и все такое.– Несомненно, ведь у них была довольно развитая цивилизация. Каждые двадцать лет они отправлялись рубить друг друга на куски, ну и что из того? Войны не могут повредить бриллиантам, они просто меняют хозяев, вот и все.Я махнул официанту, чтобы тот принес еще кофе и достал сигарету.– Удивительная вещь эти бриллианты, самая надежная форма собственности. Они не бьются, не горят и не девальвируются. Даже если уровень цен на фондовой бирже рухнет с верхнего этажа небоскреба, их стоимость останется прежней. Тебе даже не нужно знать их родословную, просто насыпь горсть этого добра в карман и ты состоятельный человек. Легко и просто.– До тех пор, пока кто-нибудь не проломит тебе голову, – задумчиво процедил второй пилот, – и не обчистит твои карманы.– Верно. Именно этого они и боялись во времена раздела страны. До этого там были довольно странные районы: мусульманские штаты с правителями индусами и наоборот. Набоб был только одним из них. Когда начался раздел страны, для них пришло время уносить ноги. Сошкам помельче перерезали глотки, и их драгоценности попали на рынок. Но крупная дичь смогла позаботиться о себе и вовремя смотать удочки.Я глотнул кофе.– Какого черта мне приспичило давать уроки истории в афинском кафе, да еще в половине девятого утра, – подумалось мне, но я все-таки решил закончить свою мысль и вслух продолжил. – Вот тогда-то и пригодились бывшие армейские летчики. Многие из них после войны болтались по Индии в поисках хоть какой-нибудь работы. Мы с Кеном не были исключением. В тот момент началась настоящая воздушная лихорадка, надо было переправить массу беженцев из Индии в Пакистан и наоборот. Оба правительства были озабочены тем, чтобы вывезти свою элиту и не дать противнику завладеть их состоянием.Между нами говоря, Британское правительство поддерживало их в этом. Если бы даже скромная часть этих драгоценностей попала в свободную продажу, это могло привести к краху алмазного бизнеса в Южной Африке. По воздушным мостам переправляли людей, драгоценности и оружие. В "Дакоту" за один раз могли нагрузить до пяти тысяч фунтов этого добра: жемчуг, бриллианты, золотую посуду, предметы роскоши. А потом тут же приходилось возвращаться за новым грузом.Роджерс недоверчиво посмотрел на меня.– А тебе приходилось иметь с этим дело?Я отрицательно покачал головой.– Такая работа доставалась далеко не каждому. Мне приходилось иметь дело с обыкновенными беженцами, но я встречал ребят, которым доводилось иметь дело с драгоценностями: им платили по пять тысяч фунтов за один полет.– Тогда некоторые из них смогли сколотить на такой работе состояние.– Это была не та публика, и как бы то ни было, работа того стоила. Им приходилось поднимать в воздух старые развалюхи, самим устранять неполадки и садиться на любую мало-мальски пригодную площадку. Их часто обстреливали, а им не хотелось умирать богачами. Они все проматывали.– Ну, хорошо, – согласился он, отхлебнув кофе из чашки. – Пусть будет так: все это правда и они возили драгоценности. И что дальше? Что случилось со всеми этими сокровищами?– Ничего. Они все еще там. Принадлежат разным вельможам. Те, что стали достоянием толпы, попали на рынок. Но если кому-то удалось сохранить свое состояние, то это его собственность и никакое правительство не вправе наложить на него свою лапу. Это самое замечательное свойство бриллиантов: их нельзя национализировать. Можно проломить голову хозяину и все отобрать. Но правительство так поступить не может. Так что все по-прежнему пылится в чулане.– Кроме, – процедил он сквозь зубы, – двух ящиков.– Верно, – согласился я, – кроме двух ящиков.Он ненадолго задумался.– Трудно в это поверить, что с такими деньгами они не смогут нанять детектива, чтобы выяснить, куда все подевалось.– Не стану с тобой спорить.– Значит все это не слишком правдоподобно.– Ты прав, – сказал я. – Но как мне кажется, все это могло случиться именно так. Хотя ручаться не могу. Нет никаких гарантий, что вся эта история не блеф.Мой напарник с облегчением кивнул. С этой мыслью ему жить было легче. Это было вполне в его духе.Я допил свой кофе.– Пожалуй тебе стоит зайти на почту и справиться насчет телеграмм от шефа. Увидимся на аэродроме. 5 У меня не было желания снова испытывать местную телефонную сеть, а так как до конторы Миклоса было не более ста ярдов, то я отправился туда пешком, чтобы узнать не нашел ли он для нас какой-нибудь груз.Он снимал две комнаты над магазином, торговавшим велосипедами. Два пролета по узкой, темной, каменной лестнице, поворот направо и ты стоишь перед массивной деревянной дверью. Остается только постучать и дожидаться, пока его секретарша не крикнет что-нибудь в ответ.На этот раз за дверью стояла тишина. Я подошел и дернул за ручку. Дверь открылась, и мне ничего не оставалось как пройти внутрь.За последние четыре месяца здесь ничего не изменилось: затхлый воздух, покрытая пылью картотека и кипы бумаг, сваленные у стены. Вряд ли кто-нибудь пользовался этим добром, повсюду лежал толстый слой пыли.Посреди комнаты стоял большой стол, заваленный бумагами. Секретарши не было. После недолгих раздумий я направился к двери его кабинета, но она открылась еще до того, как мне удалось дотянуться до ее ручки. На пороге появилась встревоженная физиономия Миклоса.– Капитан! – обрадовался толстяк. – Рад тебя видеть. Милости прошу в мой кабинет.Не успел я войти в комнату, как он уже оказался за своим столом и быстро убрал что-то в правый верхний ящик.– Присаживайся, – Миклос махнул рукой в сторону потрепанного кожаного кресла.Я положил фуражку на край стола и воспользовался его любезностью.– Извини, – сказал агент, кивая в сторону двери. – Я ненадолго отправил Марию по одному делу. Ну, так чем могу быть полезен? Твоя машина уже на ходу?– Не совсем, но к обеду все будет в порядке. Тебе передали вчера мое послание?– Да. Ты еще не передумал по поводу этого груза?– Извини, Микки, – покачал я головой.– Уверяю тебя, здесь нет никакого риска. Все будет в полном порядке. Я же не могу доверить его первому встречному. Мне нужен человек, которому можно доверять.– Все правильно, только я предпочитаю держаться от него подальше. У тебя есть для меня что-нибудь другое?– Ничем не могу помочь, – он обвел рукой кипы бумаг на своем столе. – Коровы, козы, сельскохозяйственные машины, запчасти. Все это не по твоей части. Греция бедная страна, авиаперевозки здесь многим не по карману. А что слышно от Хаузера?– По поводу твоего груза?Микки кивнул.– Еще не знаю, но это не имеет для меня никакого значения, – я встал и взял фуражку. – Так ничего больше нет?– Ничего, – он мрачно посмотрел мне в глаза. – Ты не боишься разочаровать своего шефа?– Хаузера? Он всегда расстраивается, когда деньги текут мимо его карманов. Но это ерунда по сравнению с тем, что будет, если я окажусь в тюрьме. К тому же это может повредить его репутации.– Извини, капитан, – печально изрек расстроенный Микки, но больше тебе предложить ничего не могу.Тут он нагнулся к левой тумбе своего письменного стола, вынул оттуда бутылку анисовой водки и понемногу налил в две небольшие рюмки. Потом обильно разбавил водой из стоявшего на полке кувшина и протянул одну из них мне.– Будем здоровы, капитан.Я поднял рюмку и отпил глоток. Мне не очень-то нравится запах аниса, но, слава Богу, там была почти одна вода. Я в два глотка покончил с выпивкой и обошел край стола, чтобы поставить рюмку рядом с бутылкой, но затем резко выдвинул правый верхний ящик. Поверх пачки бумаг лежал пистолет "Беретта" калибра 7, 65.Я толкнул ящик на место. Должно быть, когда Микки выглядывал из-за двери, именно эта игрушка была у него в руке за спиной.– Тебе стоит привести в порядок все свои дела. Это благотворно влияет на нервную систему.Он проводил меня печальным взглядом, а может быть Микки был просто разочарован моим отказом.В приемной наконец появилась секретарша. Мне она была незнакома. Миклос любил менять их по нескольку раз в год, а, возможно, они сами любили менять Миклоса. Во всяком случае у него была на эту тему какая-то сумасшедшая теория.Эта оказалась довольно смуглой, невысокой женщиной с курчавыми как у пуделя черными волосами. Похоже, я напугал ее, и она так и застыла, пытаясь вытащить лист бумаги из пишущей машинки.В конторе Миклоса в то утро была нервная обстановка. Вероятно, и ночь его прошла не лучше. Я приветливо усмехнулся и отправился по своим делам. 6 Когда я появился в аэропорту, Роджерс все еще болтался по городу в поисках какого-нибудь сувенира с местным колоритом для своей швейцарской толстушки. Я залез в самолет и переоделся в комбинезон. Потом разыскал пустую банку и стал сливать топливо из правого бака. Когда жидкость расслоилась, на дне банки собралось на добрую четверть дюйма превосходной турецкой воды. Я залез на лестницу, снял капот с двигателя и начал разбираться с фильтром карбюратора.В половине одиннадцатого наконец появился Роджерс со своим сувениром: яркой красно-черно-белой сумкой из козьей шерсти, которая не только могла служить ей для покупок, но и вполне сойти за половинку бюстгальтера. Он принес телеграмму от Хаузера, в которой тот просил еще раз подумать по поводу предложенного груза. Если больше ничего не подвернется, то мне надо будет появиться в Берне завтра к вечеру.На это трудно было что-либо возразить, так что в целях экономии средств ответного послания не планировалось. Я посоветовал Роджерсу облачиться в комбинезон и прийти мне на помощь. Это предложение пришлось ему не по вкусу, но спорить он не стал. Я уже собрался снова заняться двигателем, как из-за ангара показалась фигура Кена.На этот раз он был одет несколько по-другому, но по-прежнему в пределах рамок своего дохода, что означало плотную белую шелковую рубашку с отложным воротничком, замшевую куртку на молнии, пару легких брюк для верховой езды и открытые замшевые туфли.Конечно в такую жару замшевую куртку одевать было не обязательно, но в конце концов это было не мое дело. Он был свеж, собран и очень серьезен, а на его лице не осталось никаких следов вчерашнего вечера.– Когда ты улетаешь, приятель? – спросил Китсон.– Еще не знаю, – ответил я, не понимая зачем ему это нужно.Он посмотрел на снятый капот правого двигателя.– Сможем мы его запустить через полчаса?– Ну... а зачем это нужно? К чему такая спешка?– Я хочу отправиться с тобой.– Слушай, подожди немного...– Так мы сможем его запустить? – нетерпеливо перебил он меня.– Погоди. Я никуда не собираюсь, у меня нет заказов.Похоже его это удивило.– А я думал у тебя есть груз. Кажется в Африку.Неужели я рассказывал ему про предложение Миклоса? Мне кажется, нет.– У меня была одна заявка, – медленно процедил я. – Но мне не захотелось связываться с этим делом. Да и ты бы тоже не стал.
1 2 3 4 5