Я в недоумении: зачем?..
Отвечает веско, значительно:
— Так надо. Вот здесь напишите: «Мои связи», перечислите несколько фамилий и распишитесь.
Черканул я ему пять фамилий.. На сердце нехорошо, тревожно. Муторно. Не цветет сакура, стоит голая, засохшая...
— Спасибо, — говорит опер. — Вы свободны.
Ушел я. Ушел в полном недоумении. В голове крутится: спецслужба, иностранцы, кража... Что все это означает, понять не могу.
...Понял спустя пять лет, когда сам уже работал в спецслужбе. Было дело так. Уходит на повышение один из оперативников, а его агентуру распределяют по остальным операм. Мне достались трое агентов. И трое доверенных лиц. В чем разница между доверенным лицом и агентом? Объясняю.
Агент — это человек, который дал подписку о сотрудничестве с органами. Он получает задания и обязан их выполнять, хотя, конечно, запросто может и не выполнить. А доверенное лицо никаких подписок о сотрудничестве не дает, и вся наша работа построена на доверительных отношениях. На доверенное лицо оформляется справка, но это ни к чему его не обязывает. Всю информацию он дает в устном виде. Хочет — дает, а уж не хочет — не дает. А агент обязан, но это опять же в теории. На практике такую пургу гнали... тошно!
Ну так вот... получаю я в наследство от опера Храброва часть его агентуры. Хорошо, нужно знакомиться. Открываю первое попавшееся личное дело — и становится мне худо. Агент Кондрашов Евгений Владимирович. Агентурное прозвище — Белов. Есть еще некоторая надежда на совпадение. Есть. Но все последующие записи ее начисто развеивают. Сижу ошеломленный и листаю свое собственное агентурное дело. Я, оказывается, «на связи» с восемьдесят третьего года. От подписи отказался, но реальный кандидат на вербовку... Автобиография... список связей по университету. За пять лет из-под меня раскрыли штук двадцать преступлений. Я, оказывается, за это даже деньги получал. По десять-пятнадцать-двадцать рублей за каждое раскрытие... десятка — это, конечно, деньги небольшие, но по тем временам все-таки литр водки. Разумеется, они и тратились операми на водку, помогая выполнить план рюмочным, закусочным, пельменным.
Последнее «мое» агентурное сообщение было написано всего лишь месяц назад. С «моей» информации раскрыли кражу магнитофона.
Удивительная история?.. А на самом-то деле ничего удивительного в ней нет. Самая обыкновенная история в условиях бюрократической системы, которая требует одного: дай план! И опер дает план. Он заводит всеми правдами и неправдами положенное количество агентов и доверенных лиц. Доверенных писали вообще без счета, потому что проверять это никто не будет... да и невозможно это проверить. Да и желания нет. За то время, что прошло с момента моей «вербовки», у меня сменилось четверо курирующих офицеров. Четверо! И ни один из них не пожелал вызвать к себе «агента Белова» познакомиться. Если бы я не заглянул в «свое личное дело», то, вполне вероятно, мог бы, еще долго «поставлять информацию». И получать пьяные десятки...
Кому эта бутафория нужна? Господи, да никому. Она вредна и порочна изначально. Хотя бы потому, что отнимает у опера время, которого не хватает острейшим образом. Времени оперу не хватает так же, как воздуха астматику. Но он тратит его на написание липовых бумаг, бумажек и бумажонок. На каждой из них стоит гриф «Совершенно секретно». Скрипят шариковые ручки, стучат машинки, бормочут принтеры. Работа кипит!
На определенном уровне невообразимый бумажный вал заслоняет уже и саму цель — борьбу с преступностью. Но, кажется, это понимают только те, кто внизу — на земле. А милицейские генералы всего этого не видят. С вершины бумажного вала все, что происходит там, внизу, представляется копошением человечков в погонах или без них, с головой или без нее.
Среди этих человечков гордо шагает агент Белов.
Мата Хари
(полуоптимистическое послесловие)
Если послушать мои рассказы об особенностях национальной агентуры, может сложиться впечатление, что настоящих-то агентов вовсе и не существует. Да и вообще — милицейская работа — сплошной фарс, замешанный на крутой пьянке и приправленный бестолковщиной.
Это, однако же, не так... Меньше всего мне хотелось бы очернить своих товарищей. Когда опер болеет за дело, когда он человек неравнодушный, он изыскивает возможности работать даже в условиях Зазеркалья. В подтверждение я расскажу историю из собственной практики.
...Итак, была у меня агентесса. Звали ее... пусть будет Марина. Наркоманка, лет под тридцать. Когда-то была красивой женщиной. Но — наркотики! Этим все сказано. Познакомился я с ней, когда взяли ее мужа. Он был кидала, грабитель, имел уже два срока. И тоже сидел на игле... Но внутренний стержень имел, друзей своих сдавать не стал. Держался достойно, а это всегда вызывает уважение. Среди уголовной мрази таких немного.
В общем, взял его с поличным. И для нас, и для него совершенно очевидно, что будет сидеть. Впереди у него ломка, тяжелейшая депрессия, которая значительно страшней ломки. Он все это прекрасно понимает, но держится. Только тогда встрепенулся, когда собрались ехать к нему домой с обыском. Он говорит:
— Ребята, давайте по-человечески. Я все эпизоды беру на себя. Все признаю. А вы отложите обыск на денек... У меня жена, ребенок. Жена тоже на игле. Вы — говорю прямо — найдете наркоту и ее под кайфом. А значит, посадите. Так?
— Так, — говорю. — А что ты предлагаешь?
— Я прямо сейчас пишу явку с повинной, перечисляю все свои подвиги. А в обмен вы разрешаете мне позвонить жене — предупредить про обыск.
— Э-э, нет, Володя. На это мы пойти не можем... Но чисто по-человечески согласны при обыске наркоты «не заметить».
На том и порешили. Строгий читатель скажет: ба! Да это же нарушение закона... На что я отвечу: да, конечно, строгий читатель, это грубейшее нарушение закона, на которое я пошел с чистой совестью... Коля Романцов из двадцать седьмого отделения съездил на обыск. Наркоты «не нашел». Володю закрыли, Марина осталась на свободе и с ребенком на руках. Как я знаю, муж ей из «Крестов» записочку передал: если что, мол, то обратись к Жене Кондрашову. Он порядочный мент, слово держит.
Такова предыстория моего знакомства с Мариной. Бесспорно, она была уже обречена, у наркоманов всего несколько путей: смерть от передозировки или от общей изношенности организма... Суицид в состоянии депрессии. Или — в лучшем случае — тюрьма. Кто не помер, тот сел. Кто не сел, тот помер. Я позвонил ей и предложил встретиться, потолковать.
Пришла. Созналась, что на игле сидит уже крепко. Трижды пыталась скинуться, но ничего не выходит. Обычная история... исключений практически нет.
— Ну, ты свои перспективы знаешь? — спрашиваю.
— Знаю, — отвечает. — Чего же не знать?
Не думай только, что это был легкий разговор. Вот, мол, циничный опер, откровенно используя чужую беду, проводит вербовку... С обывательски-правильной точки зрения все, наверно, выглядит именно так. Но на самом-то деле я предложил ей свою помощь. И она ее охотно приняла.
— Чего же не знать? — отвечает. — Или сдохну, или посадят.
— Давай говорить прямо: будешь мне помогать — от ментуры я тебя отмажу. От морга — нет, я не Господь Бог. Но от ментуры могу. В моих силах.
И она сразу согласилась, стала давать конкретную информацию. Раз в месяц — дело, а то и два. Вот это иллюстрация на тему: агентурная работа. Мой начальник на нее нарадоваться не мог. Называл Мата Хари, предлагал сделать из нее платницу. Но это, разумеется, фантазии: она не хотела, да и я был против — какая, к черту, платница на героине?
Собственно, именно наркотик был главным стимулом в ее работе. Сколько раз я вытаскивал ее из всяческих передряг... Не сосчитать. Сколько раз мне звонили ребята из отдела по борьбе с наркотиками: так и так, Женя, задержали некую И-ву, подъезжай, мы в таком-то отделении... Еду, договариваюсь, забираю. Если необходимо, обращаюсь к начальнику:
— Владимир Николаевич, снова мою Мату Хари задержали.
А Николаич был настоящий мент. Мент по жизни. За стоящего агента он мог дойти до начальника ГУВД. И доходил. И добивался своего.
Несколько раз ее задерживали на дому. Соседи жаловались, и мудреного тут ничего нет: свою квартиру Марина давно уже превратила в настоящий притон. Там варили раствор, а это постоянный запах ацетона... Там крутились и наркоманы, и воры. Конечно, она уже была на крючке, и ребята из наркоотдела ее адрес знали отлично.
Так вот, мы нашу Мату Хари отмазывали, даже изъятую наркоту ей возвращали. Она без нее жить уже не могла... Мы, случалось, изымая где-нибудь наркоту, отсыпали себе некий тактический запас. Как раз для таких случаев. Начальство ругалось: вы что это, раздолбаи, прямо в кабинетах наркотики храните?.. А что ж мне — дома их хранить?
Да, господин строгий читатель, мы возвращали наркотики агентам-наркоманам. Нарушали закон — и получали информацию.
Однажды звоню я своей агентессе, а трубочку снимает некто мне неизвестный.
— Але, — говорю, — хозяйка дома?
— Это кто?
— Конь в пальто. Дома хозяйка?
После такого «представления» зовут хозяюшку к телефону без дополнительных вопросов.
Подходит моя Мата Хари.
— Узнала?
— Узнала.
— Тогда переходим к ответам на вопросы. Кто у тебя — воры?
— Да, — отвечает, — скорее всего, приду.
— Ленинградцы?
— Да нет, откуда?
— Квартирные?
— Да, постараюсь... Ты позвони часа через три, может, достану чего.
Вот так конспиративно общались. Звоню через три часа, и она уже открытым текстом сообщает: двое из Пензы, ломят хаты. Вчера принесли такую-то видео— и аудиотехнику, шубу, кольца золотые... Ясно, перепиши-ка номера. Потом я звоню ребятам в отдел квартирных краж, называю номера, даю описание шубы. Через час дело раскрыто. Остается только взять голубцов так, чтобы надежно привязать их к краже и не спалить Мату Хари. Это для меня главное. Поэтому контролирую всегда лично. Публика-то ведь там какая? Могут и на ножи поставить.
...Один случай был — из ряда вон! Звонит мне Марина:
— Женя, есть два красавца. Оба из Кутаиси, судимые... один ранен. Говорит, гранату в него кинули.
Я ей сперва не поверил, подумал: хочет из меня побольше кайфу вытянуть... граната, раненый... бред голливудский. Но на всякий случай позвонил дежурному в Кутаиси: были ли у вас в последнее время взрывы гранат? Мне в ответ: уточним, перезвоните, батоне...
Два дня я звонил, все это время они уточняли, но уточнить так и не смогли. Большой, видно, город Кутаиси. Если на одном краю гранату взорвут, то когда еще эхо взрыва до другого докатится?. На третий день я, совершенно уже озверев, звоню прямо в МВД Грузии. Представляюсь грозно:
— Спецслужба МВД СССР города Ленинграда. Кто у вас ответственный из руководства? Соедините.
При словах «спецслужба МВД СССР» на том конце провода возникает легкая паника. Даже по телефону ощущается... тишина напряженная... щелчки. Соединение.
— Але, — говорит мне кто-то сладко-сладко, — здравствуйте, батоне.
— Как ваше имя-отчество? — спрашиваю строго. — Что вообще у вас происходит? Второй день пытаюсь получить информацию о преступлении.
— Вай, — говорит мне кто-то огорченно, — всех накажем. Вы будете на месте? В течение тридцати минут вам позвонит начальник ГУВД города Кутаиси. Доложит.
И ведь действительно позвонил! И «доложил». Выясняется такая картина: двое грабителей при задержании оказали вооруженное сопротивление. Застрелили сержанта милиции, затем швырнули гранату. В результате взрыва один из них получил ранение. Разыскиваются МВД Грузии.
Вот тебе и раз, думаю! Не обманула Мата Хари... Теперь уже я в свою очередь докладываю начальнику ГУВД Кутаиси: оба орелика у нас, в Ленинграде. Дайте по телетайпу ориентировку, приметы.
Вах, батоне дорогой, уже даю. И группу высылаю — брать будем.
Ориентировка пришла, с описанием Маты Хари абсолютно сходится. И биографии у обоих орлов — караул! — грабежи, разбои, ношение оружия. Плюс ко всему теперь еще и убийство сотрудника милиции. Прямо скажем: не каждый день такие ориентировки приходят. Тем более что на дворе у нас девяностый год... Конечно, по нынешним нашим представлениям, тишайшие времена.
Я сажусь и пытаюсь сообразить, что же в этой ситуации можно сделать. А проблема, собственно, вот в чем: есть два преступника, которых обнаружили мы, но отдаем их грузинам. И в результате в зачет нам ничего не идет. Ноль получается, пустышка. А над нами висит меч статотчетности. Но галочка-то появится у грузин в Кутаиси.
И тогда я иду на аферу. Я провоцирую кутаисских лихоимцев на преступление в Ленинграде. Собственно, нет никакого сомнения, что они сами к этому готовы и пойдут на грабеж или разбой, как только у них будет хорошая наводка. Значит, надо им эту наводку дать.
И я через свою агентессу подбрасываю им адрес одной валютной проститутки. Действуй, Марина, Мата Хари моя ненаглядная... А дальше все пошло, как в плохом кино. Я написал рапорт: так, мол, и так, есть оперативная информация о том, что находящиеся в розыске Чачуа и Кипиани собираются совершить квартирный разбой.
— О, — говорит мне начальство, — молодец, Женя! Готовь операцию, а мы поддержим всеми средствами. И наружку обеспечим, и оружие.
Почему я говорю про оружие? Да потому, что в то время постоянное ношение пистолета еще не было узаконено. Табельный ПМ можно было получить только под конкретную операцию после написания соответствующего рапорта. Глупо? Конечно, глупо, но так было. Более того, на Лиговке, где находилась спецслужба, не было оружейной комнаты, и наши пушки хранились на Литейном. Так что оружие как бы есть, но в то же время его нет.
...Итак, я написал рапорт, получил добро и начал продумывать операцию. Не успел выкурить сигарету, как позвонила Мата Хари.
— Все, — говорит, — о'кей. Они клюнули. Собираются идти на дело.
— Отлично, — отвечаю, — а когда?
— Сейчас.
— Как — сейчас?
— Вот так. Поедят и поедут, часа через два будут там.
Такого поворота событий я, разумеется, никак не ожидал. Да и вообще — ТАК дела не делают... без разведки, с ходу... Короче — караул! Ребятки-то, вижу, вконец отмороженные. И вполне вероятно, дело кончится кровью. А у нас ничего не готово... Дело к вечеру, Саня Карцев уже изрядно пьян, Димка уехал на переговорный пункт. С кем ехать?
А убийцы собираются на разбой.
По моей, между прочим, наводке.
Бегу к заместителю начальника, товарищу Братынскому. Он раньше в ОВИРе служил, нашего дела совсем не знает и знать не хочет. Чисто тыловая крыса, чиновник...
Прибегаю, объясняю, прошу:
— Станислав Михалыч, нужно две машины, трех-четырех оперов, «браслеты», оружие, радиостанции.
— Нет, — отвечает товарищ Братынский, — транспорта. Все в разгоне.
— А вон же, — говорю, — «Волга» под окном стоит
— Я на ней в прокуратуру сейчас еду. На совещание.
Ну, думаю, сука, там разбой, там человек в реальной опасности, а он — в прокуратуру! На совещание!
— Ладно, — говорю, — а оружие?
— Пиши, Женя, рапорт. А я по дороге заскочу на Литейный, подпишу. Ты тем временем подтягивайся... получишь свое оружие и поедешь.
— Вы что, издеваетесь? Там убийцы. Они уже, поди, чаек допили, на разбой собираются! Скоро будут в адресе.
— Плохо работаете, Кондрашов. Некачественно планируете операции, а потом начинаете горячку пороть.
Ну, спасибо, товарищ Братынский, за помощь... А стрелки часов бегут, и, как это всегда бывает при цейтноте, бегут как-то особенно быстро. Я вышел от гражданина начальника в коридор, закурил и подвел итоги: я один, оружия у меня нет, транспорта нет, а убийцы собираются на дело. Навел их я.
Нет, думаю, так не пойдет. Поймал в коридоре Ромку Иванова и Димона.
— Оружие, — говорю, — есть, мужики?
— Да откуда?
Объясняю им ситуацию: помогайте! Ребята — без вопросов — идут со мной. Нас уже трое. На улице вижу, как упырь Братынский загружает в служебную «Волгу» свой солидный портфель и не менее солидную задницу. Желаю больших успехов на совещании, Станислав Михалыч! Передавайте горячий привет прокурору... «Волга», рыча двигателем, уезжает. А во двор вкатывается Игорь Лялин на своей «копеечке»-развалюхе. И мы летим в Купчино, в адрес к нашей проститутке... Стрелки бегут, сколько у нас времени в запасе, мы не знаем. А вот то, что эти кутаисские герои могут пойти на любую крайность, знаем точно... Стрелки бегут.
Все, что можно сделать в этой ситуации, так это предупредить проститутку, чтобы дверь никому не открывала. Это может полностью сорвать операцию, но другого выхода уже нет.
Прошу Игоря тормознуть у ближайшего телефона-автомата. И в тот самый момент, когда я уже опустил монетку в прорезь, у меня вдруг появляется блестящая мысль: проще выманить путану из дому, чем «запирать» ее внутри... Тем более что я знаю, как это сделать. Мой агент рассказывал, что она часто «дружит» с испанскими морячками... А у меня в «Жигулях» Димон сидит, который по-испански шпарит весьма прилично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31