Впрочем, такую проверку прошли все молодые люди, которых Хозяин отобрал лично для реализации проекта. Отсеялось больше шестидесяти человек. Осталось — девятнадцать. Руководителем Сталин назначил фронтовика, начальника разведки дивизиона… Как и другие, он подвергся испытательной проверке. Его даже «расстреляли» во дворе спецтюрьмы. Все было как надо: арест, допросы, приговор «тройки»… Стрелял прекрасный снайпер — у взвода винтовки были заряжены холостыми. Он попал как надо; человек потерял сознание. После «расстрела» снова приступили к допросам. Ни сломать, ни согнуть этого офицера не удалось.
Никому из девятнадцати еще не было тридцати.
Они сумеют выиграть Третью мировую войну. Он, Сталин, победит.
Когда-то другой государь, Алексей Михайлович Тишайший, создал Приказ тайных дел. Туда он набирал «из худых родов», молодых, умных, талантливых.
Сажал их на царских пирах на лучшие места рядом с родовитейшими боярами.
Преданность дьяков Тайного приказа государю была безграничной. И работали они блестяще. Тогда же, впервые в России и в мире, в Спасском монастыре в Москве была создана первая «спецшкола» по обучению «оперативных работников».
«Социологические опросы» — тайная запись «людских речей» — позволяли государю знать, чего чает народ русский…
Тишайший… Вставал в четыре утра, молился, пил квасок с горбушкою, а в пять — собирался с думными дела решать… Тогда, при Тишайшем, была создана Российская империя, создана незаметно… Воссоединение с Украиной — притом, что удалось избежать войны с Османской империей и обойтись малой войной, с Польшей… Присоединение Дальнего Востока: где Москва? — год езды на перекладных, а Китай — рядышком, за рекой… А Дальний Восток остался за Россией…
Сейчас — иное время. Армия Сталина могущественна, народ — сплочен, непобедимые полки стоят в Восточной Европе… Но государь должен думать даже не на пятьдесят лет — на столетия вперед… Если что и уязвимо сейчас, так только он сам. А в будущем?
Учет широких, массовых, общенародных и всемирных взаимоотношений и связей… Война капиталов…
К этому нужно быть готовым.
Он, Сталин, выиграет Третью мировую войну, как выиграл Вторую.
Сталин пододвинул к себе папку, улыбнулся в усы и начертал название проекта.
Он победит.
Через полтора года его не стало.
Часть первая
МОРЕ
Глава 1
Ему казалось, что он летит.
Вода была упругой и плотной, она обволакивала тело теплой соленой влагой, и порой он чувствовал себя так, будто родился здесь.
Вода светилась; после каждого гребка она окружала пловца мерцающим сиянием; сам он видел только мутно-зеленые огоньки, несущиеся навстречу всякий раз, когда он опускал голову под воду, чтобы выдохнуть.
Сколько времени плыл, он не помнил. Как не помнил, почему оказался ночью в море, откуда плывет и куда. Да он и не задавался этими вопросами — просто гребком слегка раздвигал податливую толщу воды, погружаясь в ее непроницаемую темень, казавшуюся еще гуще от неровного зеленоватого мерцания, и снова появлялся, оставаясь под бесконечно далеким и безразлично прекрасным звездным небом…
Когда руки и спину начинало сводить, он ложился на воду и отдыхал. И смотрел на звезды. Ноги наливались свинцовой тяжестью, тело тянуло вниз, в темную непроницаемую бездну, и наваливалась смертельная усталость. Ему казалось, что он не погибнет, а просто сольется с окружающим морем, станет его частью — и будет жить вечно.
Звезды, крупные и яркие, сияли в невыразимой вышине, и Млечный Путь казался осколками Луны, рассыпавшейся в звездную пыль… Кого он вел и куда?..
У человека в море возникало вдруг странное ощущение, одновременно жуткое и чарующее: что сейчас он не удержится и начнет падать в эту мерцающую лунность, исчезнет, растворится в ее бесконечности…
Плеснула легкая волна, пловец ушел под воду, выдохнул, перевернулся и поплыл, ритмично двигая руками. Он выбрал себе звезду, самую яркую в этом ночном небе, и старался двигаться, ориентируясь на нее. И еще — она напоминала ему елочное украшение. Блестящая звездочка на вершине зеленого деревца, блестки серпантинного дождя, запах хвои, чьи-то теплые и добрые руки — вот и все, что он помнил о себе и о мире.
Небольшая моторная яхта тихо покачивается на волнах. В мерцании звезд ее силуэт был бы едва различим, если бы не свет в рубке. Он виден на несколько миль вокруг. Чуть слышно играет музыка. На палубе — никого.
Моторка почти летит над водой, оставляя за собой зеленоватый светящийся след. Один из мужчин, одетый в облегающий гидрокостюм, стоит во весь рост рядом с рулевым и напряженно всматривается в бинокль, оснащенный прибором ночного видения.
— Есть! Я их вижу!
Моторка резко сбавляет обороты, зарывается носом в волну, двое мужчин берут весла и начинают слаженно и умело грести, как на каноэ, поочередно с двух сторон.
— У них есть радио?
— Да. Но не работает.
— Уверены?
— Да.
— Тогда подходим до видимости.
Лодка здорово нагружена для такого маленького суденышка; замешкайся один с гребком — и она бы просто перевернулась. Но мужчины работают умело и споро. Уже виден свет в рубке неподвижно застывшей яхты.
— Чем они там заняты?
— Бог знает. На палубе пусто.
— Яхта движется?
— Нет. Стоит.
— На якоре? Не может быть. Здесь слишком глубоко.
— Просто легли в дрейф.
— Какого черта…
— Скоро узнаем…
Еще несколько гребков. Лодка идет совершенно бесшумно, лишь едва слышимые всплески, сливающиеся с всплесками волн.
— Достаточно, — шепотом произносит рулевой, — Ближе нельзя. Ночью в море звук разносится, как в церкви…
Сидящий рядом надевает на плечи миниатюрный баллон со сжатым воздухом, маску, закрепляет во рту нагубник. Поднимает правую руку, отдает беззвучную команду.
Двое мужчин поднимают со дна лодки оружие — специальные автоматы — и без единого всплеска исчезают под водой. Третий уходит под воду следом. Маленькая моторка покачивается на едва заметных волнах. Она выкрашена особой краской и попросту сливается с цветом ночного моря. Рулевой сидит недвижно, как изваяние.
Заметить суденышко можно, только наткнувшись на него.
Трое пловцов появляются у борта яхты почти синхронно. Беззвучно цепляют обернутые резиной крюки и оказываются на палубе. Движутся бесшумно в сторону рубки. На мостике пусто. Один осторожно спускается в маленькую каюту, выставив вперед автомат и напряженно прислушиваясь.
…Мне теперь морской по нраву дьявол, Его хочу люби-и-и-ть…
Ничего, кроме этой мелодии. Спускается второй. Подает знак — спускается третий.
Каюта напоминает место побоища. У переборки лежит труп крупного, полнокровного мужчины — лицо его просто размозжено чем-то тупым и тяжелым. Еще двое убиты выстрелами в голову. Четвертый лежит у другой переборки, сжавшись калачиком, кровавый след тянется от середины каюты.
Один из пловцов подходит к нему, щупает артерию на шее, подносит зеркальце к губам. Констатирует:
— Жив. Но ненадолго.
— Обследовать яхту! Немедля! — командует старший. Бойцы понимающе переглядываются, двое выходят, один вынимает миниатюрный прибор и начинает внимательно осматривать мостик и рулевую рубку, палубу. Другой натягивает нагубник, маску и прыгает за борт. Старший с таким же прибором быстро обходит каюту, скрывается в гальюне, затем изучает мотор. Вся процедура занимает не больше трех-четырех минут, но по лицу мужчин крупными каплями течет пот.
— Чисто, — произносит наконец один.
— Чисто, — докладывает другой, взбираясь на борт.
— У меня — тоже, — с невольным вздохом облегчение произносит старший. — Яхта не заминирована. И что мы тогда имеем?
— Четыре трупа.
— Четыре?
— Как этот еще жив — абсолютно непонятно.
— Непонятно здесь все. — Подходит к раненому, наклоняется. — Проникающее ранение в брюшную полость. Кроме всего, задета бедренная вена… Кровоизлияние, кровопотеря…
— Чем его так обработали?
— А вот этим. — Старший кивнул в угол. Слегка зазубренный, с рваными краями кусок металлической трубы…
— Это ж какую силищу нужно иметь, чтобы тупой в общем-то штуковиной таких дырок понакрутить… — искренне удивился боец.
Старший еще раз взглянул на раненого, приказал:
— Бром, поработай. Он должен еще пожить. Хотя бы пару часов.
— Есть.
Боец извлек небольшую коробочку, раскрыл, нашел два нужных шприца, провел инъекции, начал поверхностную обработку ран.
Старший группы еще раз внимательно осмотрел крохотную каюту. Подошел к стоящей на треноге видеокамере, вынул кассету, со столика взял профессиональный мини-диктофон и лежащую рядом аудиокассету. Еще одну обнаружил упавшей под столик. Все находки поместил в пластиковый пакет, тщательно запечатал и закрепил в водонепроницаемом отделении гидрокостюма. Приказал бойцу:
— Подробную круговую съемку каюты. Затем — по секторам. Все до последней мелочи.
— Есть.
Вышел на палубу, плотно прикрыл дверь, чтобы не было видно вспышек блица, извлек мини-рацию, поднес к губам:
— Скат-два, я Корт, дай мне Базу. Человек на моторной лодке перевел тумблер рации-усилителя, включил кодированную защиту переговоров. Доложил:
— Корт, я Скат-два. База на вашей частоте.
— Корт вызывает Базу, прием.
— База слушает Корта.
— У нас осложнение. Уровень «экс».
— Докладывайте подробно — На борту три «двухсотых», один «трехсотый». Как поняли, прием?
— Что?!
— Повторяю: мы на борту. Кроме нас — три «двухсотых», один «трехсотый».
— Их всего не пять, вы уверены?!
Губы старшего скривило готовое сорваться с языка ругательство, но он сдержался:
— Уверен. Как поняли меня. База, прием?
— Вас понял. Корт… Кто-то управился раньше вас?
— Не похоже. Никто не стал бы оставлять «трехсотого».
— Яхта не была подготовлена к взрыву?
— Нет. Это первое, что мы прояснили.
— Вы нашли товар?
— Да. Он у меня.
— Вы его… проверили?
Старший снова чуть скривил губы, на этот раз презрительно: «проверка на вшивость», которую проводит этот в общем-то дилетант, оскорбительна для профессионала его класса…
— Нет.
— «Трехсотый» пригоден к транспортировке?
— Рискованно, но возможно.
— Приказываю: первое — полная съемка места происшествия. Детальная, вы поняли?
— Уже делается.
— Второе. Доставьте все необходимое для идентификации «двухсотых».
— Есть.
— Третье. Немедленно транспортируйте на Базу «товар» и «трехсотого».
Лично.
— Есть.
— Четвертое. Обеспечьте «чистоту».
— Подготовить яхту к полной ликвидации?
— Это лишнее. Барометр падает. Через два-три часа начнется сильный шторм.
Достаточно подготовить мотивированный пожар на судне, например из-за короткого замыкания. Трупы после обработки — на дно.
— Есть.
— И поторапливайтесь! На «Стреле» вы достигнете берега через пятьдесят минут максимум.
— Это невозможно.
— Почему?
— Невозможно так скоро. Четыре человека плюс «инвентарь» плюс «трехсотый».
Необходимо цеплять «лягушонка».
— Бросьте! Повторяю: мне нужны вы, товар, «трехсотый» и все необходимое для идентификации трупов и анализа происшедшего на яхте. Скатов оставите в «лягушонке». Мы заберем их через час «вертушкой».
— Не проще ли забрать всех прямо сейчас?
— Корт, вы забыли, кто принимает решения, а кто их выполняет! Вы меня хорошо слышите?
— Да.
— Выполняйте приказание. — Голос в трубке чуть смягчился. — Вертолет прибудет ровно через час двадцать. После того как вы мне все передадите.
Рисковать потерей товара мы не можем, а вертолет — слишком грохочущая штуковина… Не забывайте о пограничниках — давно не в Союзе живем…
Вот это верно… Граница России и Украины… Охраняемая… Произнеси кто-нибудь подобное предположение вслух лет пятнадцать назад, при «дорогом Леониде Ильиче», — быть ему в дурдоме с самым противным диагнозом!.. Мысли эти промелькнули у Корта мельком, оставив лишь ставшую привычной горечь…
— Есть выполнять приказание, — произнес он в микрофон. Это хоть как-то возвращало его в привычный мир… — Конец связи.
— Конец связи.
Пловец ориентировался на звезды. Ветер к утру свежел. С верхушек волн срывались колючие горькие капли. И еще — он чувствовал, что замерзает. Хуже всего, что начинало сводить спину. Он сворачивался в клубок и просто лежал на воде поплавком, давая мышцам отдых. Невероятно, но за это время он успевал даже спать — недолго, тридцать-сорок секунд, и даже видел сны. Сначала видел слепящий желтый свет… Вдох, выдох в воду… Медленно, очень медленно… Потом — бесконечно-длинные и безукоризненно-вылизанные коридоры, освещенные белым люминесцентным светом… Он еще подумал во сне, что такая идеальная чистота может быть только в морге… Или… Где же еще?.. Вдох, выдох… Теперь ему снилась новогодняя елка, и запах хвои, и теплые прикосновения ласковых пальцев…
И еще — он видел блестящую рождественскую звездочку, и ее свет наполнял радостью…
Пловец закашлялся, вода попала в дыхательные пути, он сделал резкое движение, выпрыгнув из воды почти до пояса, сумел набрать в легкие сколько возможно воздуха, ушел под воду, задержал дыхание и, уже появившись снова на поверхности, сумел выдохнуть остатки горькой, царапающей горло влаги… Спина казалась по-прежнему онемевшей, но пловец переживал свое ощущение совсем не как усталость; казалось, он действует, подчиняясь инстинкту или давно приобретенным и так же давно забытым навыкам… Он сориентировался по звездам и поплыл, размеренно раздвигая гребками толщу воды… И еще… Еще он почувствовал радость… Время от времени он находил на небе избранную звездочку, она словно подмигивала ему… Казалось, это мерцание придает его существованию какой-то смысл… Какой именно — он не знал, но очень хотел узнать. А пока нужно было просто выжить.
Моторка отошла, взметнув бурун за кормой. Некоторое время он был виден в темноте и походил на подсвеченный петергофский фонтанчик.
Бойцы «оформили» соответствующим образом помещение каюты; ровно через сорок пять минут произойдет «короткое замыкание», возникший пожар уничтожит следы схватки и всего, что произошло до этого. Несколько пустых ампул, светоустановка, проекционный аппарат. Ежу понятно: здесь кого-то основательно «потрошили». Естественно, не так, как это делают скорые на расправу уроды из новых бандитских группировок — эти садюги могут, даже применив все свое «искусство», узнать только «верхушечки»… Ведь многие люди даже не подозревают о том, что им известно на самом деле и известно ли им это «нечто» вообще…
Нет, этого парня (или парней?) потрошили по всем правилам «науки и техники»…
Чувствуются не совсем чистые, зато умелые руки профессионалов… Только что же они, эти профи, лежат теперь с дырками в башке?.. Или — на каждую косу — свой камень? Может, и так.
Оставленный за старшего на «лягушонке», небольшой надувной лодке, Саша Бойко размышлял недолго. К чему пустые мудрствования? У него и ребят есть работа, можно сказать, э-э-э… почти по специальности, чего еще? Ну а что и почему одни «новые русские» хотят от других «новых» и ради чего рвут друг другу глотки — их забота. Ему нужно как-то кормиться и сестренку с братишкой кормить.
Хотя — противно, мать их…
Время шло медленно, но бойцы были абсолютно спокойны. На Корта можно рассчитывать. Если они перестанут доверять друг другу, то как боевая единица будут потеряны. Навсегда. Оставалось только дождаться «вертушки». Самое приятное в том, что «работу» кто-то сделал за них, а гонорар от этого не уменьшится.
Моторка подошла к небольшому причалу. Корта ожидали трое парней; они помогли вытащить раненого, поместили в небольшой фургончик, оборудованный, как реанимобиль. Старший группы поднес к губам мини-рацию:
— Товар принят.
— Есть.
Молчаливый парень распахнул перед Кортом заднюю дверцу «БМВ»; двое сели по бокам. Если это и рассердило командира пловцов — вида он не подал. Товар у него, и эскорт или конвой обязателен. Многолетняя служба приучила его ко всему.
Одним из главных навыков было — не задавать вопросов.
Автомобиль следом за фургончиком помчался по городской окружной в сторону тихих, спрятанных в уютной зелени особняков.
* * *
Альбер сидел в полной темноте. И смотрел сквозь полураскрытые жалюзи в ночь. Свежий прохладный ветерок с моря был наполнен ароматами соли, морских и степных трав, но мужчина этого даже не замечал. Плотный сигаретный дым укрывал небольшую комнату словно портьера, слишком тяжелая для дуновения крепчающего морского бриза; воздух проникал сквозь едва приотворенное окно и будто застывал в этом тяжком искусственном мареве, не в силах вырваться на волю…
Огонек сигареты вспыхивал через равные промежутки времени; мужчина равнодушно ронял ее в пепельницу, прикуривая другую. На миг пламя зажигалки высвечивало словно вырубленное из единого куска камня лицо, прорезанное редкими глубокими морщинами и состоящее, как могло показаться, всего из двух тяжелых составляющих:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10