Ведь бандиты не являются агентами иностранной разведки, террористами или фальшивомонетчиками, они не призывают к свержению существующей власти и не имеют доступа к государственным тайнам. Следовательно, не представляют собой угрозу национальной безопасности и не попадают в сферу интересов ФСБ. Якобы не попадают, как привычно отметил про себя генерал, которому было отлично известно, какого угрожающего размаха достигла организованная преступность в России, несмотря на кажущееся затишье.
Волки обрядились в овечьи шкуры, вот и все. Назвались олигархами, сенаторами, бизнесменами, инвесторами. Никакой метаморфозы с ними от этого не произошло. Как показывает практика эксгумации, людей подобного типа меняет лишь могила. Зато самым кардинальным образом.
Похоже, того же мнения придерживался и майор Громов. Еще до того, как его аналитический отдел был расформирован, он успел лично ликвидировать не только местного авторитета по кличке Хан, но и отправить вслед за ним чуть ли не десяток его приспешников. К очередному званию майора не представили, новой наградой не осчастливили. Учитывая, что, в соответствии с секретным заданием, он должен был лишь легко ранить Хана, это и не удивительно. Странно, что вольный стрелок не вылетел из Службы безопасности вообще без погон… и без своей бесшабашной головы.
Генерал брезгливо поворошил копии рапортов, служебных записок, докладных. Письменного объяснения самого Громова среди документов не обнаружилось. Его дело просто обрывалось на этом эпизоде. Белое пятно. Пустота. А генерал не любил иметь дела с людьми, о которых знал меньше, чем они о себе сами. Про майора Громова из Курганского управления ФСБ ему теперь было известно все или почти все. Зато майор Громов специального подразделения ЭР оставался для него полной загадкой. Почти такой же, как и само подразделение.
Оно было создано при ФСБ по секретному указу Президента полгода назад и, по всей вероятности, подчинялось самому Президенту или его администрации, хотя это нигде не отображалось документально. Формально генерал возглавлял это подразделение, но понятия не имел о его деятельности и задачах. Бараном, уставившимся на новые ворота, – вот кем почувствовал себя генерал, когда был поставлен перед фактом. Старым бараном, которому указали его место.
Необходимость лично ввести в курс дела какого-то выскочку из Курганска угнетала генерала, хотя в глубине души он признавал оправданность такой меры. Любая огласка, утечка информации, без которой не обойтись при проведении крупномасштабной операции, означала ее провал, независимо от конечного результата. Иногда приходится делать ставку на разных темных лошадок с непредсказуемым норовом, тут ничего не попишешь, успокаивал себя генерал, отодвинув папку на край стола. Таковы реалии, и с ними нужно мириться. Ведь все равно не отмахнешься ни от существования неподвластного тебе подразделения ЭР, ни от присутствия майора Громова в твоей приемной. Кстати, пришла пора познакомиться с ним поближе.
Генерал взглянул на именные часы, надетые на запястье его левой руки самим Владимиром Ефимовичем Семичастным, главой КГБ СССР до начала брежневского застоя. Происходило это в Клубе имени Дзержинского на Большой Лубянке, 12. В последнее время, сверяясь с часами, генерал частенько вспоминал, что прощание с Владимиром Ефимовичем проходило в том же клубе, на той самой сцене. И тогда холодок полз по генеральскому хребту, словно ледяные пальцы смерти игриво пересчитывали его позвонки.
Обнаружив, что он тупо смотрит на циферблат, перестав ориентироваться во времени, генерал раздраженно прикрыл часы рукавом пиджака. До назначенного времени оставалось каких-то две минуты, и он решительно утопил клавишу селектора, чтобы буркнуть в пространство:
– Нина Михайловна, пусть этот, гм… Громов войдет.
Динамик выдал озадаченную паузу, прежде чем признаться голосом секретарши:
– В приемной такого нет. Запросить бюро пропусков?
– Не стоит! – отрезал генерал, почувствовав, как от негодования у него дрогнули голосовые связки. – Вызовите ко мне начальников третьего, шестого и восьмого отделов. Громов, как соизволит появиться, пусть ждет.
– У вас на двенадцать назначено совещание, – осторожно напомнила секретарша.
«Вот и отлично, – ответил генерал мысленно. – И это мероприятие я постараюсь растянуть сегодня до самого вечера, чтобы всякие выскочки не мнили о себе слишком много».
– Я помню, – произнес он вслух. – И не собираюсь отменять совещание ради какого-то майора Громова. Зато у него будет достаточно времени, чтобы разобраться со своими часами и настроиться на московское время.
Насупившись, генерал достал из стола упаковку таблеток и потянулся к стакану с водой, однако проглотить лекарство не успел, вздрогнув от неожиданности, когда селектор доложил бесстрастным мужским голосом:
– Мои часы в полном порядке.
– Что? – Стакан выпал из генеральской руки, но не разбился, а мягко покатился по ковровому покрытию, расплескивая остатки минералки.
– По московскому времени сейчас ровно пятнадцать минут двенадцатого, товарищ генерал, – бесстрастно продолжал селектор все тем же ровным тоном, после чего опомнилась и секретарша:
– Вы… майор Громов? – даже механический тембр громкоговорящей связи не мог скрыть ее растерянность.
– Совершенно верно, – подтвердил ее невидимый собеседник. – Как видите, прибыл. Я могу войти?
Угрюмо уставившись на чересчур разговорчивый селектор, генерал буркнул:
– Входи, Громов. – Обращаться на «вы» он умел только к трем-четырем людям в государстве. Незнакомый майор явно не входил в их число.
– Есть! – это прозвучало не без некоторой лихости.
Он возник в дальнем конце кабинета почти мгновенно, аккуратно прикрыл за собой дверь и замер, ожидая приглашения пройти дальше. Поколебавшись, генерал призывно мотнул головой. Почему-то он не сумел выдавить из себя даже коротенького слова приветствия. Этот Громов, выскочивший как чертик из табакерки, вызывал у него слишком много противоречивых эмоций, среди которых преобладали раздражение и невольное любопытство. Миновать все контрольные посты на пути в генеральский кабинет было делом достаточно хлопотным. Чужаки обычно являлись сюда загодя, чтобы не застрять где-нибудь на полпути. Громов же умудрился рассчитать свое прибытие с точностью до минуты. Учитывая, что никто не позволил бы ему бесцельно шляться по третьему этажу, это был эффектный, но рискованный трюк. На грани фола.
– Садись, – буркнул генерал, когда майор опять застыл перед ним в позе немого ожидания.
Тот опустился на выдвинутый стул с таким непринужденным видом, словно ему было не впервой сидеть в присутствии высших чинов. Его лицо выражало сосредоточенное внимание и должную почтительность. Но на приветствие он все-таки тоже не расщедрился. Лишь учтиво наклонил голову при подходе и тотчас вернул ее в исходное положение. А сидела она у него на плечах ладно, этого генерал не мог не признать. И взгляд майорский был под стать осанке – прямой, немигающий. Проверив его на твердость, генерал отметил про себя, что в свое время человеку с такими запоминающимися светлыми глазами цвета ртути было непросто попасть в КГБ. Вот почему майора использовали в основном для черновой работы. Слишком приметная внешность навредила его карьере ничуть не меньше, чем все отрицательные характеристики, вместе взятые.
– Знаешь, зачем я тебя вызвал, майор? – спросил генерал, покосившись на стакан, откатившийся слишком далеко, чтобы до него можно было дотянуться, не поднимаясь со своего места. Ему пора было принимать лекарства, но он заставил себя сдержаться. Подчиненные не должны подозревать о существовании хворей и болячек у своего начальства.
– В общих чертах. – Произнеся эти слова, Громов выжидающе посмотрел на генерала.
– И что же тебе известно?
Громов пожал плечами:
– Исчез человек. Мне предстоит его найти. Вы должны ознакомить меня со всей информацией по этому делу.
– Должен? – хмыкнул генерал. – Неужели?
Новое пожатие плечами:
– Я должен ознакомиться с информацией, имеющейся в вашем распоряжении. Так?
Осмыслив уточнение, генерал подумал, что хрен редьки не слаще, даже наоборот. Он даже закусил нижнюю губу, как бы пробуя на вкус услышанную реплику, прежде чем продолжить:
– Искать человека будешь в Сочи, майор. В том самом городе Сочи, где темные ночи. ОВД и Краснодарское управление ФСБ в случае необходимости тебе подсобят, но посвящать их в суть дела строго воспрещается. Если произойдет утечка информации, считай, что задание отменяется. Вместе с твоей дальнейшей биографией, майор.
Серые глаза Громова потемнели до оттенка пасмурного неба в морозный день. Никаких других признаков того, что угроза воспринята и правильно понята, генерал на его лице не заметил, сколько ни вглядывался. Поэтому он уткнулся взглядом в дальнюю стену своего кабинета и заговорил, привычно сокращая предложения так, чтобы каждое из них усваивалось как можно лучше:
– С делом ознакомишься чуть позже, майор. Здесь, в соседнем кабинете. На копию можешь не рассчитывать, так что будь предельно внимателен. А сейчас просто слушай. Я два раза повторять не буду. – Сделав значительную паузу, генерал перешел к сути задания.
Международный валютный фонд выделил России очередной кредит в сумме 4 миллиарда долларов. Первый транш открылся неделю назад, и по электронным каналам в Центробанк были направлены оговоренные 1 200 000 000 долларов. Но в момент перечисления вся компьютерная сеть банка вышла из строя. Когда систему удалось кое-как наладить, обнаружилось, что никакого зачисления на спецсчет не произошло. Казалось бы, ерунда – ведь не вагон настоящих долларов пропал, а всего-навсего электронное послание, продублировать которое не составит большого труда. Но в том-то и дело, что заранее перепрограммированные компьютеры Центробанка зачислили деньги МВФ неизвестно на какой счет. Кто перехватил миллиард с лишним?
Задав этот вопрос, генерал уставился на собеседника с таким видом, словно требовал от него немедленного и совершенно исчерпывающего ответа. Громов едва заметно пожал плечами:
– Рано или поздно это выяснится.
– Разумеется, – кивнул генерал. – Но скорее поздно, чем рано. В итоге скандал на весь мир, закидывание криминальной России тухлыми яйцами и закрытие кредитной линии. Это в лучшем случае. Если же деньги, не приведи господь, попали к каким-нибудь сраным экстремистам-террористам и будут истрачены на закупку оружия, то о существовании МВФ можно вообще забыть на ближайшее столетие. – Генерал пристукнул ладонью по столу, подчеркивая важность сказанного.
– Поэтому полномасштабная операция ФСБ в настоящий момент исключается, – подхватил его мысль Громов, воспользовавшись паузой.
– Именно, – подтвердил генерал, неодобрительно поморщившись. За долгие годы, проведенные в этом кабинете, он отвык выслушивать чужое мнение, так как ему вполне хватало своего собственного. – Нельзя допустить ни малейшей огласки, – сказал он угрюмо. Это как с триппером в благородном семействе. Лечится быстро и проходит бесследно, если о нем никто не узнает. А иначе… – Генерал задумался о чем-то своем, насупился, но вдруг тряхнул седой головой и решительно закончил: – Одним словом, будешь действовать в одиночку, майор. На свой, что называется, страх и риск.
– Есть действовать в одиночку, – браво откликнулся Громов. И непонятно было, то ли он действительно гордится оказанной честью, то ли просто ваньку валяет.
– Не очень-то веселись, – предупредил генерал. – В случае успеха честь и слава, конечно, тебе одному. Зато в противном случае, гм… В общем, салюта, почетного караула и торжественных речей на твоих похоронах не будет, учти.
Громов опустил глаза, отряхивая какое-то невидимое пятнышко на лацкане пиджака. Когда он заговорил, его голос звучал так, словно по-прежнему раздавался из селектора:
– Могу я узнать поподробнее о человеке, которого должен найти?
– Можешь, – подтвердил генерал, в глубине души потрясенный тем, что опять не заметил на лице собеседника ни малейших признаков беспокойства. – Для этого ты здесь и находишься, майор.
Казалось, в последней фразе не прозвучало ничего, кроме язвительности. Однако генеральская жена несказанно удивилась бы, услышав, как ее муж разговаривает с подчиненным. Именно таким тоном генерал обращался к своему старшему сыну, любовь к которому тщательно скрывал от всех – в том числе и от себя самого.
Так и не дождавшись от Громова хотя бы вопросительного взгляда, генерал, недовольно хмурясь, заговорил снова:
– Паскудника, которого ты должен достать хоть из-под земли, величают Суриным Аркадием Викторовичем. Числился он сотрудником Центробанка, с недавнего времени возглавлял информационно-технический отдел, был на хорошем счету. Коллеги по работе в один голос твердят, что он компьютерщик от бога. Гений в своем роде. Всякие «пентиумы» для него такая же премудрость, как для нас с тобой бачок унитаза. Вот и слил миллиард с лихуем, хакер-шмакер, чтоб ему…
Оборвав тираду, генерал демонстративно забросил в рот крошечную оранжевую таблетку, запил ее водой прямо из горлышка бутылки и с вызовом посмотрел на Громова.
Тот терпеливо ждал продолжения, глядя прямо перед собой. Казалось, своего собеседника он не видит в упор, хотя слушает с предельным вниманием. Сердито посопев, генерал заговорил снова:
– За две недели до ЧП Сурин ушел в отпуск. Сотрудникам сказал, что собирается в свадебное путешествие с некой Любовью Павловной Бородиной, о ней узнаешь позже. Да только врал Сурин. Исчез он. Испарился. Лег на дно. А вчера неожиданно всплыл на сочинском побережье. – Сделав значительную паузу, генерал уточнил: – В буквальном смысле всплыл, в качестве утопленника. Сейчас он находится в морге. В московском, между прочим. Отсюда пятнадцать минут ходу.
Громов приподнял бровь:
– В чем же тогда заключается моя задача? Трупы показаний не дают, насколько мне известно.
– Ошибаешься! – Генерал криво улыбнулся. – Настоящий чекист и мумию египетскую разговорит, если потребуется. Об этом анекдот когда-то ходил, помнишь?
– Да, – кивнул головой Громов. – Это был очень смешной анекдот. Его рассказывали мимоходом, в шутку, а садились всерьез и надолго. Получалось что-то около года заключения за каждое предложение. Но…
Он замолчал, хотя генерал и без слов догадался, что осталось недосказанным. «Но мы ведь не анекдоты собрались друг другу рассказывать».
– Возиться с трупом нет никакой необходимости, – успокоил он майора. – Подкидной он. Инсценировка. Тело пробыло в воде достаточно долго, сильно пострадало, отпечатки пальцев идентификации не поддаются. Доблестная сочинская милиция зарегистрировала утопленника как Сурина на том основании, что при нем был обнаружен бумажник с квитанциями, выписанными на эту фамилию. Работники банка опознавали его не по лицу – от него практически ничего не осталось, а по фигуре. Щуплый, маленький. Глянули мельком, покивали и побежали блевать. Вот и все опознание.
– А более надежных очевидцев разве не нашлось? – быстро спросил Громов, вскинув голову. Впервые за всю беседу он казался по-настоящему заинтересованным, его зрачки азартно засеребрились, как две монеты на солнце. – Взять хотя бы любовницу, о которой вы упоминали…
– Взять эту красотку, конечно, было бы неплохо. – Вспомнив фотографию Любаши Бородиной, приложенную к делу, генерал сделал в воздухе жест, который ему самому показался лишним и непристойным. Точно подвыпивший хам официантку за зад размашисто облапил. Заняв шкодливую руку перебиранием бумаг на столе, он откашлялся и угрюмо буркнул: – Пропала она сегодня утром. Надо полагать, навсегда.
– Неужели за ней не было установлено наружное наблюдение? – изумился Громов.
– Была «наружка», как не быть. – Генерал вздохнул. – Двоих, которые вели Бородину до Чистых Прудов, положили прямо в машине. Стреляли в упор сквозь открытое окно из автоматической «беретты» с глушителем. Парни даже сообразить не успели, что их убивают среди бела дня. У одного непрожеванная котлета во рту осталась. Домашняя, между прочим, как отмечено в сводке. Жена, видать, «тормозок» собирала.
– Или мать.
– Что? – встрепенулся генерал, уставившись на майора тяжелым испытующим взглядом. Он всегда выходил из задумчивости трудно, как из крепкого сна.
– Я говорю, «тормозок» убитому могла собрать и мать, – повторил Громов, и не думая отводить глаза. – Кстати, родители Сурина могли бы опознать тело сына лучше кого-либо другого.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4
Волки обрядились в овечьи шкуры, вот и все. Назвались олигархами, сенаторами, бизнесменами, инвесторами. Никакой метаморфозы с ними от этого не произошло. Как показывает практика эксгумации, людей подобного типа меняет лишь могила. Зато самым кардинальным образом.
Похоже, того же мнения придерживался и майор Громов. Еще до того, как его аналитический отдел был расформирован, он успел лично ликвидировать не только местного авторитета по кличке Хан, но и отправить вслед за ним чуть ли не десяток его приспешников. К очередному званию майора не представили, новой наградой не осчастливили. Учитывая, что, в соответствии с секретным заданием, он должен был лишь легко ранить Хана, это и не удивительно. Странно, что вольный стрелок не вылетел из Службы безопасности вообще без погон… и без своей бесшабашной головы.
Генерал брезгливо поворошил копии рапортов, служебных записок, докладных. Письменного объяснения самого Громова среди документов не обнаружилось. Его дело просто обрывалось на этом эпизоде. Белое пятно. Пустота. А генерал не любил иметь дела с людьми, о которых знал меньше, чем они о себе сами. Про майора Громова из Курганского управления ФСБ ему теперь было известно все или почти все. Зато майор Громов специального подразделения ЭР оставался для него полной загадкой. Почти такой же, как и само подразделение.
Оно было создано при ФСБ по секретному указу Президента полгода назад и, по всей вероятности, подчинялось самому Президенту или его администрации, хотя это нигде не отображалось документально. Формально генерал возглавлял это подразделение, но понятия не имел о его деятельности и задачах. Бараном, уставившимся на новые ворота, – вот кем почувствовал себя генерал, когда был поставлен перед фактом. Старым бараном, которому указали его место.
Необходимость лично ввести в курс дела какого-то выскочку из Курганска угнетала генерала, хотя в глубине души он признавал оправданность такой меры. Любая огласка, утечка информации, без которой не обойтись при проведении крупномасштабной операции, означала ее провал, независимо от конечного результата. Иногда приходится делать ставку на разных темных лошадок с непредсказуемым норовом, тут ничего не попишешь, успокаивал себя генерал, отодвинув папку на край стола. Таковы реалии, и с ними нужно мириться. Ведь все равно не отмахнешься ни от существования неподвластного тебе подразделения ЭР, ни от присутствия майора Громова в твоей приемной. Кстати, пришла пора познакомиться с ним поближе.
Генерал взглянул на именные часы, надетые на запястье его левой руки самим Владимиром Ефимовичем Семичастным, главой КГБ СССР до начала брежневского застоя. Происходило это в Клубе имени Дзержинского на Большой Лубянке, 12. В последнее время, сверяясь с часами, генерал частенько вспоминал, что прощание с Владимиром Ефимовичем проходило в том же клубе, на той самой сцене. И тогда холодок полз по генеральскому хребту, словно ледяные пальцы смерти игриво пересчитывали его позвонки.
Обнаружив, что он тупо смотрит на циферблат, перестав ориентироваться во времени, генерал раздраженно прикрыл часы рукавом пиджака. До назначенного времени оставалось каких-то две минуты, и он решительно утопил клавишу селектора, чтобы буркнуть в пространство:
– Нина Михайловна, пусть этот, гм… Громов войдет.
Динамик выдал озадаченную паузу, прежде чем признаться голосом секретарши:
– В приемной такого нет. Запросить бюро пропусков?
– Не стоит! – отрезал генерал, почувствовав, как от негодования у него дрогнули голосовые связки. – Вызовите ко мне начальников третьего, шестого и восьмого отделов. Громов, как соизволит появиться, пусть ждет.
– У вас на двенадцать назначено совещание, – осторожно напомнила секретарша.
«Вот и отлично, – ответил генерал мысленно. – И это мероприятие я постараюсь растянуть сегодня до самого вечера, чтобы всякие выскочки не мнили о себе слишком много».
– Я помню, – произнес он вслух. – И не собираюсь отменять совещание ради какого-то майора Громова. Зато у него будет достаточно времени, чтобы разобраться со своими часами и настроиться на московское время.
Насупившись, генерал достал из стола упаковку таблеток и потянулся к стакану с водой, однако проглотить лекарство не успел, вздрогнув от неожиданности, когда селектор доложил бесстрастным мужским голосом:
– Мои часы в полном порядке.
– Что? – Стакан выпал из генеральской руки, но не разбился, а мягко покатился по ковровому покрытию, расплескивая остатки минералки.
– По московскому времени сейчас ровно пятнадцать минут двенадцатого, товарищ генерал, – бесстрастно продолжал селектор все тем же ровным тоном, после чего опомнилась и секретарша:
– Вы… майор Громов? – даже механический тембр громкоговорящей связи не мог скрыть ее растерянность.
– Совершенно верно, – подтвердил ее невидимый собеседник. – Как видите, прибыл. Я могу войти?
Угрюмо уставившись на чересчур разговорчивый селектор, генерал буркнул:
– Входи, Громов. – Обращаться на «вы» он умел только к трем-четырем людям в государстве. Незнакомый майор явно не входил в их число.
– Есть! – это прозвучало не без некоторой лихости.
Он возник в дальнем конце кабинета почти мгновенно, аккуратно прикрыл за собой дверь и замер, ожидая приглашения пройти дальше. Поколебавшись, генерал призывно мотнул головой. Почему-то он не сумел выдавить из себя даже коротенького слова приветствия. Этот Громов, выскочивший как чертик из табакерки, вызывал у него слишком много противоречивых эмоций, среди которых преобладали раздражение и невольное любопытство. Миновать все контрольные посты на пути в генеральский кабинет было делом достаточно хлопотным. Чужаки обычно являлись сюда загодя, чтобы не застрять где-нибудь на полпути. Громов же умудрился рассчитать свое прибытие с точностью до минуты. Учитывая, что никто не позволил бы ему бесцельно шляться по третьему этажу, это был эффектный, но рискованный трюк. На грани фола.
– Садись, – буркнул генерал, когда майор опять застыл перед ним в позе немого ожидания.
Тот опустился на выдвинутый стул с таким непринужденным видом, словно ему было не впервой сидеть в присутствии высших чинов. Его лицо выражало сосредоточенное внимание и должную почтительность. Но на приветствие он все-таки тоже не расщедрился. Лишь учтиво наклонил голову при подходе и тотчас вернул ее в исходное положение. А сидела она у него на плечах ладно, этого генерал не мог не признать. И взгляд майорский был под стать осанке – прямой, немигающий. Проверив его на твердость, генерал отметил про себя, что в свое время человеку с такими запоминающимися светлыми глазами цвета ртути было непросто попасть в КГБ. Вот почему майора использовали в основном для черновой работы. Слишком приметная внешность навредила его карьере ничуть не меньше, чем все отрицательные характеристики, вместе взятые.
– Знаешь, зачем я тебя вызвал, майор? – спросил генерал, покосившись на стакан, откатившийся слишком далеко, чтобы до него можно было дотянуться, не поднимаясь со своего места. Ему пора было принимать лекарства, но он заставил себя сдержаться. Подчиненные не должны подозревать о существовании хворей и болячек у своего начальства.
– В общих чертах. – Произнеся эти слова, Громов выжидающе посмотрел на генерала.
– И что же тебе известно?
Громов пожал плечами:
– Исчез человек. Мне предстоит его найти. Вы должны ознакомить меня со всей информацией по этому делу.
– Должен? – хмыкнул генерал. – Неужели?
Новое пожатие плечами:
– Я должен ознакомиться с информацией, имеющейся в вашем распоряжении. Так?
Осмыслив уточнение, генерал подумал, что хрен редьки не слаще, даже наоборот. Он даже закусил нижнюю губу, как бы пробуя на вкус услышанную реплику, прежде чем продолжить:
– Искать человека будешь в Сочи, майор. В том самом городе Сочи, где темные ночи. ОВД и Краснодарское управление ФСБ в случае необходимости тебе подсобят, но посвящать их в суть дела строго воспрещается. Если произойдет утечка информации, считай, что задание отменяется. Вместе с твоей дальнейшей биографией, майор.
Серые глаза Громова потемнели до оттенка пасмурного неба в морозный день. Никаких других признаков того, что угроза воспринята и правильно понята, генерал на его лице не заметил, сколько ни вглядывался. Поэтому он уткнулся взглядом в дальнюю стену своего кабинета и заговорил, привычно сокращая предложения так, чтобы каждое из них усваивалось как можно лучше:
– С делом ознакомишься чуть позже, майор. Здесь, в соседнем кабинете. На копию можешь не рассчитывать, так что будь предельно внимателен. А сейчас просто слушай. Я два раза повторять не буду. – Сделав значительную паузу, генерал перешел к сути задания.
Международный валютный фонд выделил России очередной кредит в сумме 4 миллиарда долларов. Первый транш открылся неделю назад, и по электронным каналам в Центробанк были направлены оговоренные 1 200 000 000 долларов. Но в момент перечисления вся компьютерная сеть банка вышла из строя. Когда систему удалось кое-как наладить, обнаружилось, что никакого зачисления на спецсчет не произошло. Казалось бы, ерунда – ведь не вагон настоящих долларов пропал, а всего-навсего электронное послание, продублировать которое не составит большого труда. Но в том-то и дело, что заранее перепрограммированные компьютеры Центробанка зачислили деньги МВФ неизвестно на какой счет. Кто перехватил миллиард с лишним?
Задав этот вопрос, генерал уставился на собеседника с таким видом, словно требовал от него немедленного и совершенно исчерпывающего ответа. Громов едва заметно пожал плечами:
– Рано или поздно это выяснится.
– Разумеется, – кивнул генерал. – Но скорее поздно, чем рано. В итоге скандал на весь мир, закидывание криминальной России тухлыми яйцами и закрытие кредитной линии. Это в лучшем случае. Если же деньги, не приведи господь, попали к каким-нибудь сраным экстремистам-террористам и будут истрачены на закупку оружия, то о существовании МВФ можно вообще забыть на ближайшее столетие. – Генерал пристукнул ладонью по столу, подчеркивая важность сказанного.
– Поэтому полномасштабная операция ФСБ в настоящий момент исключается, – подхватил его мысль Громов, воспользовавшись паузой.
– Именно, – подтвердил генерал, неодобрительно поморщившись. За долгие годы, проведенные в этом кабинете, он отвык выслушивать чужое мнение, так как ему вполне хватало своего собственного. – Нельзя допустить ни малейшей огласки, – сказал он угрюмо. Это как с триппером в благородном семействе. Лечится быстро и проходит бесследно, если о нем никто не узнает. А иначе… – Генерал задумался о чем-то своем, насупился, но вдруг тряхнул седой головой и решительно закончил: – Одним словом, будешь действовать в одиночку, майор. На свой, что называется, страх и риск.
– Есть действовать в одиночку, – браво откликнулся Громов. И непонятно было, то ли он действительно гордится оказанной честью, то ли просто ваньку валяет.
– Не очень-то веселись, – предупредил генерал. – В случае успеха честь и слава, конечно, тебе одному. Зато в противном случае, гм… В общем, салюта, почетного караула и торжественных речей на твоих похоронах не будет, учти.
Громов опустил глаза, отряхивая какое-то невидимое пятнышко на лацкане пиджака. Когда он заговорил, его голос звучал так, словно по-прежнему раздавался из селектора:
– Могу я узнать поподробнее о человеке, которого должен найти?
– Можешь, – подтвердил генерал, в глубине души потрясенный тем, что опять не заметил на лице собеседника ни малейших признаков беспокойства. – Для этого ты здесь и находишься, майор.
Казалось, в последней фразе не прозвучало ничего, кроме язвительности. Однако генеральская жена несказанно удивилась бы, услышав, как ее муж разговаривает с подчиненным. Именно таким тоном генерал обращался к своему старшему сыну, любовь к которому тщательно скрывал от всех – в том числе и от себя самого.
Так и не дождавшись от Громова хотя бы вопросительного взгляда, генерал, недовольно хмурясь, заговорил снова:
– Паскудника, которого ты должен достать хоть из-под земли, величают Суриным Аркадием Викторовичем. Числился он сотрудником Центробанка, с недавнего времени возглавлял информационно-технический отдел, был на хорошем счету. Коллеги по работе в один голос твердят, что он компьютерщик от бога. Гений в своем роде. Всякие «пентиумы» для него такая же премудрость, как для нас с тобой бачок унитаза. Вот и слил миллиард с лихуем, хакер-шмакер, чтоб ему…
Оборвав тираду, генерал демонстративно забросил в рот крошечную оранжевую таблетку, запил ее водой прямо из горлышка бутылки и с вызовом посмотрел на Громова.
Тот терпеливо ждал продолжения, глядя прямо перед собой. Казалось, своего собеседника он не видит в упор, хотя слушает с предельным вниманием. Сердито посопев, генерал заговорил снова:
– За две недели до ЧП Сурин ушел в отпуск. Сотрудникам сказал, что собирается в свадебное путешествие с некой Любовью Павловной Бородиной, о ней узнаешь позже. Да только врал Сурин. Исчез он. Испарился. Лег на дно. А вчера неожиданно всплыл на сочинском побережье. – Сделав значительную паузу, генерал уточнил: – В буквальном смысле всплыл, в качестве утопленника. Сейчас он находится в морге. В московском, между прочим. Отсюда пятнадцать минут ходу.
Громов приподнял бровь:
– В чем же тогда заключается моя задача? Трупы показаний не дают, насколько мне известно.
– Ошибаешься! – Генерал криво улыбнулся. – Настоящий чекист и мумию египетскую разговорит, если потребуется. Об этом анекдот когда-то ходил, помнишь?
– Да, – кивнул головой Громов. – Это был очень смешной анекдот. Его рассказывали мимоходом, в шутку, а садились всерьез и надолго. Получалось что-то около года заключения за каждое предложение. Но…
Он замолчал, хотя генерал и без слов догадался, что осталось недосказанным. «Но мы ведь не анекдоты собрались друг другу рассказывать».
– Возиться с трупом нет никакой необходимости, – успокоил он майора. – Подкидной он. Инсценировка. Тело пробыло в воде достаточно долго, сильно пострадало, отпечатки пальцев идентификации не поддаются. Доблестная сочинская милиция зарегистрировала утопленника как Сурина на том основании, что при нем был обнаружен бумажник с квитанциями, выписанными на эту фамилию. Работники банка опознавали его не по лицу – от него практически ничего не осталось, а по фигуре. Щуплый, маленький. Глянули мельком, покивали и побежали блевать. Вот и все опознание.
– А более надежных очевидцев разве не нашлось? – быстро спросил Громов, вскинув голову. Впервые за всю беседу он казался по-настоящему заинтересованным, его зрачки азартно засеребрились, как две монеты на солнце. – Взять хотя бы любовницу, о которой вы упоминали…
– Взять эту красотку, конечно, было бы неплохо. – Вспомнив фотографию Любаши Бородиной, приложенную к делу, генерал сделал в воздухе жест, который ему самому показался лишним и непристойным. Точно подвыпивший хам официантку за зад размашисто облапил. Заняв шкодливую руку перебиранием бумаг на столе, он откашлялся и угрюмо буркнул: – Пропала она сегодня утром. Надо полагать, навсегда.
– Неужели за ней не было установлено наружное наблюдение? – изумился Громов.
– Была «наружка», как не быть. – Генерал вздохнул. – Двоих, которые вели Бородину до Чистых Прудов, положили прямо в машине. Стреляли в упор сквозь открытое окно из автоматической «беретты» с глушителем. Парни даже сообразить не успели, что их убивают среди бела дня. У одного непрожеванная котлета во рту осталась. Домашняя, между прочим, как отмечено в сводке. Жена, видать, «тормозок» собирала.
– Или мать.
– Что? – встрепенулся генерал, уставившись на майора тяжелым испытующим взглядом. Он всегда выходил из задумчивости трудно, как из крепкого сна.
– Я говорю, «тормозок» убитому могла собрать и мать, – повторил Громов, и не думая отводить глаза. – Кстати, родители Сурина могли бы опознать тело сына лучше кого-либо другого.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4