Ши не ощущал особого страха. За последнее время с ним случилось столько из ряда вон выходящего, что весь ход событий казался просто дурным сном. А потом, наверняка даже и из такой ситуации можно найти выход, если хорошенько пошевелить мозгами — у него-то они посовременней, чем у остальных.— Господина, придется сажать к мертвецу. Больше некуда. Везде переполнено.— Ну давай, к мертвецу так к мертвецу.Великан отвесил Ши пинка, который чуть не расплющил его в лепешку, направляя в открытую Стеггом камеру. Ши счастливо избежал столкновения с темнеющей в стороне разлагающейся массой и осмотрелся, куда бы присесть. Присесть было некуда.Единственным предметом меблировки в камере оказалось ведро вполне очевидного назначения.Хеймдалль последовал за ним, по-прежнему полный достоинства и невозмутимый. Стегг подхватил труп, вышел и захлопнул дверь. Великан взялся за решетку и как следует встряхнул ее. Ни замка, ни засова видно не было, но дверь, тем не менее, даже не шелохнулась.— Ку-ку! — осклабился великан из-за прутьев решетки. — Вот щас ты мне нравишься, Вечно Бодрствующий! Погоди, вот развяжемся с остальными асами, вернемся, и такую штучку тебе покажем — животик надорвешь! А пока сами развлекайтесь. Покеда!Попрощавшись подобным образом, великаны затопали к выходу.К счастью, было достаточно тепло, так что Ши особо не задевала потеря меховых одеяний — по крайней мере, с температурной точки зрения. В темнице царила полная тишина. Только где-то размеренно капала вода и ворочался время от времени кто-нибудь из обитателей соседних камер. На противоположной от Ши стороне послышалось звяканье кандалов. Некая изможденная фигура с дико всклокоченной бородой прошаркала к решетке, выкрикнула в коридор странную фразу «Ингви — гнида!» и вновь проковыляла на место.— Что он этим хочет сказать? — вслух поинтересовался Хеймдалль.Справа донесся приглушенный ответ:— А хрен его знает. Он каждый час так орет. Он просто спятил. Вы тоже скоро такие будете.— Веселенькое местечко, — заметил Ши.— Разве нет? — с готовностью согласился Хеймдалль. — Видывал я и похуже — правда, к счастью, сам не сидел. Должен сказать, что для смертного держишься ты прилично. По нраву мне твой настрой.— Спасибо. — Хоть Ши и не избавился до конца от раздражения, которое вызывали у него покровительственные манеры Хеймдалля, Вечно Бодрствующий все равно вызывал у него куда больший интерес, нежели холерик и тугодум Тор или ехидный Локи. — Если вас особо не задевают мои вопросы, Златорогий, то почему бы вам попросту не продемонстрировать свое могущество и не выбраться отсюда?— Всему на свете есть свой предел, — ответствовал Хеймдалль, — величию, могуществу, существованию. Долго живут боги — куда дольше, чем даже тысяча слабых созданий, подобных тебе, живи они по очереди друг за другом. Но даже боги стареют и умирают. Равно как огненные великаны и предводитель их Сурт, отвратительнейшее из созданий. Сила моя здесь не так велика. Вот будь здесь братец мой Фрейр или окажись мы среди инеистых великанов, сумел бы я разрушить чары этой двери.— То есть?— Здесь нет замка. Но распахнется она лишь тогда, когда толкнет ее тот, кто имеет на это право, и толкнет с намерением открыть. Вот смотри... — Хеймдалль безо всякого результата потряс прутья решетки. — А теперь, если не будешь ты отвлекать меня, попробую я рассмотреть, как можно выйти отсюда.Вечно Бодрствующий прислонился к стене, без устали двигая глазами во все стороны. Несмотря на столь расслабленную позицию, весь он аж подрагивал от напряжения.— Видать не очень-то ясно, — объявил он через несколько минут. — Столько вокруг чар и колдовства — огненного колдовства, силы зла запутаны в коем столь причудливо, что непостижимы порой и, для самих великанов — что голова моя не выдерживает. Но кое-что вижу я отчетливо: вокруг нас скала, и нет другого выхода, кроме того, откуда мы пришли. За ним пролегает ход, который охраняют тролли. Тьфу, до чего же мерзкие твари!Золотоволосого бога даже передернуло от отвращения.— А дальше ничего не видать? — спросил Ши.— Очень немногое. За троллями — уступ нависает над расплавленной лавой у входа в кузницу, где куют огненные мечи, а за ним... за ним... — Он наморщил лоб, едва заметно шевеля губами. — Подле уступа сидит великан. Дальше уже не вижу.Хеймдалль погрузился в угрюмое молчание. Ши испытывал к нему глубокое уважение и даже нечто вроде симпатии, но не так-то легко водить дружбу с богами, пусть даже в тюремной камере. До чего же не хватало ему сейчас жизнерадостной человеческой теплоты Тьяльви!В камеру опять зачем-то заглянул Стегг. Кто-то из узников попытался воззвать к его чувствам:— Добрый Стегг, принеси немножко водицы — помираю я от жажды!Стегг едва повернул башку.— Скоро обед, отродье.Узник испустил гневный вопль и честил тролля на все корки, пока тот с просто-таки завидной невозмутимостью ковылял обратно в свою нишу. Там он взгромоздился на поломанный табурет, уронил подбородок на грудь, и, судя по всему, погрузился в дремоту.— Любезный малый, ничего не скажешь, — пробормотал Ши.Узник из камеры напротив приблизился к решетке и опять выкрикнул свое «Ингви — гнида!»— Тролль не спит, — подал голос Хеймдалль. — Слышу я его мысли, ибо из тех он, кто не может думать, не шевеля губами. Но никак не понять мне их значенья. Харальд, зришь ты необычайное: ас признает свое поражение! И ужас положения нашего в том, что дни, кои проведем мы здесь, черными станут днями для богов и людей.— Это почему?— Почти равны сейчас силы богов и великанов, и исход того, что случится с наступлением Времени, висит буквально на волоске. Если опоздаем мы на поле сраженья, то без сомнения будем разбиты. Великаны числом нас задавят. И в такое-то время я сижу здесь — в проклятой этой темнице — и пропадает чудесное мое искусство видеть и слышать все, что творится вокруг! Я сижу здесь, а Гьяллархорн, ревущая труба, что созовет богов и героев на битву, осталась в дома Сверра!Ши спросил:— А почему бы асам первыми не напасть на великанов, пока те не успели подготовиться? Ведь известно, что война так и так будет?Хеймдалль уставился на него изумленным взором.— И верно, не знаешь ты Закона Девяти Миров, Харальд. Мы, асы, права не имеем нападать на великанов все вместе до прихода Времени. Люди и боги живут по закону — лишь великанам, увы, закон не писан.Нахмурив лоб, он принялся быстро расхаживать взад и вперед. Ши заметил, что даже в такой момент Вечно Бодрствующий не забывал помещать одну ступню строго на одной линии с другой, дабы наглядней проявлялась знаменитая легкость его поступи.— Вас, конечно, будет здорово не хватать, — подал голос Ши. — Но разве нельзя, ну, там, в разведку кого послать, чтобы засечь, когда соберутся великаны, или... — закончил он, запнувшись при виде вспыхнувших вдруг глаз Хеймдалля, — или еще чего?— Рассуждения смертного! Эх! — Хеймдалль горько хохотнул. Разведку, говоришь? Туда послать, сюда послать... Слушай же, Харальд-Репка, Харальд-дурачок! Из всех асов лишь Фрейр способен устоять перед Суртом с оружием в руках. Но так уж устроены наши миры, и никто не в силах переделать их, что опасаться должен он другого великаньего рода. Против инеистых великанов бессилен Фрейр. Только лишь я, я и меч мой Голова способны их одолеть. И если не будет меня там, дабы стать во главе войска, что противостоять будет инеистым великанам, жить нам осталось куда меньше, чем на роду предначертано.— Прошу прощения... сэр, — пролепетал Ши.— Да ладно. Не бери в голову. Давай сыграем-ка лучше в вопросы и ответы, как в тот раз, помнишь? Скудны и печальны мысли, рождаемые томительной тишиной! * * * Несколько часов они убили, бомбардируя друг друга вопросами о мирах, которые каждый из них представлял. Впрочем, за временем в этом зловещем заведении можно было следить разве что по наступлению часа кормежки и периодическим «Ингви — гнида!» из соседней камеры. Где-то после восьмого такого вопля Стегг очнулся от дремоты, куда-то сходил и вернулся со стопкой мисок. Миски он расставил перед дверями камер в коридоре. В каждой имелась ложка; предполагалось, что узники должны есть через решетку. Ставя миску перед камерой Ши, он величественно заметил:— Король смотреть, как подданные кушать!То, что он туда навалил, представляло собой нечто вроде овсянки с крохотными кусочками рыбы, довольно кислой на вкус. Ши не в чем было обвинить своих товарищей по несчастью, когда они разразились громкими жалобами на качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не обратил ни малейшего внимания. Он безмятежно клевал носом на своей табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг, а какой-то другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал в красоте своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную равноправную часть лица, у этого, наоборот, казалось, что именно нос и является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа — торчал он на добрых восемнадцать дюймов. Двигался новый тюремщик проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели почем зря, теперь попритихли.Он напористо ворвался в камеру.— Новенькие? — рявкнул он. — Я — Сногг. Ваша вести себя хорошо никто вашу не трогать. Вести себя плохо — сразу вж-жик!Он чиркнул себя пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет выглядеть в случае чего этот самый «вж-жик», и, развернувшись к ним спиной, направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому он был крайне удивлен, когда по прошествии неопределенного промежутка времени проснулся и обнаружил, что это ему удалось — с теми, правда, последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.Потягиваясь, он поднялся на ноги.— Долго я спал? — поинтересовался он у Хеймдалля.— Не могу сказать. Собрат наш по несчастью, который недолюбливает некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько одуревши со сна. Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:— Эй, ты, с носом! Скоро ли зав...Тролль обернулся, как ужаленный.— Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я... вж-жик!Он бросился в нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с полным ведром воды и вы плеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.— Сын невенчанных родителей! — бушевал тролль. — Моя жарить твою на медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.— Теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять душ, — пробурчал Ши. — По-моему, нос у нашего друга Сногга — крайне больное место.— Вне всяких сомнений, — согласился Хеймдалль. — Эх! Насколько проще была бы жизнь у отпрысков человечьих, владей они искусством богов читать мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад — не меньше, чем от половины бед избавились бы.— Кстати о закладах, — осенило вдруг Ши. — По-моему, я придумал, как нам убить тут время — устроим гонки!— Клетка сия не отличается простором, — возразил Хеймдалль. — Э, что ты там делаешь? Зачем тараканы? Не собираешься же ты соревноваться, кто быстрее их съест?— Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот — ваш. У него ус сломан, так что легко отличить.— М-да, скакун кровей не царских, — заметил Хеймдалль, осторожно принимая насекомое. — Ну да ладно — назову его Золотой Челкой в честь коня своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?— Своему я дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем мире.Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг себя круг.— Ну вот, — пояснил он, — ставим лошадок в центре, отпускаем, и какая первой доползет до линии — та и выиграла.— Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?— Поскольку денег у нас все равно нету, — рассудил Ши, — то почему бы маленько не погусарствовать? Давайте пятьдесят, а?— Да хоть пятьсот.Первый заезд выиграл Вояка. Сногг, заслышав, что обитатели камеры подозрительно активизировались, тут же возник рядом.— Чем это ваша там заниматься? — рявкнул он требовательно. Ши объяснил.— Ого, — удивился тролль. — Ладно, ваша может продолжать. Если ваша шуметь, моя сразу пресекать.Он величаво удалился, но очень скоро вновь появился у двери, дабы поглядеть на состязания. Во втором заезде победил Золотая Челка, в третьем и четвертом — Вояка. Ши, подняв глаза, едва удержался от побуждения как следует дернуть за безразмерный шнобель, высовывающийся из-за решетки.Через некоторое время Сногг удалился, передав дежурство Стеггу, который даже не заметил, что в одной из камер проводятся тараканьи бега. Как только тот взгромоздился на свой табурет, Ши попросил его принести какую-нибудь коробочку или корзинку.— Это зачем? — удивился Стегг.Ши объяснил, что им некуда посадить скаковых тараканов.Стегг поднял брови.— Моя уже вырастать из такие штучки! — заметил он гордо и на дальнейшие обращения уже не реагировал.Так что тараканов пришлось выпустить — не держать же их целый день в кулаке. Правда, Ши оставил от завтрака несколько крошек и, применив их в качестве приманки, потом они выловили другую пару тараканов.На сей раз после нескольких побед Ши таракан Хеймдалля принялся выигрывать один заезд за другим. К тому времени, как из камеры напротив донесся уже четвертый выкрик «Ингви — гнида!» — Ши обнаружила что должен Хеймдаллю около тридцати миллионов крон. Это зародило в нем определенные подозрения. Внимательно понаблюдав за поведением Златорогого в ходе очередного заездам он взорвался:— Алле, это нечестно! Так вот, оказывается, с чего вы так уставились на моего таракана — не даете ему бежать как следует своим пронзительным взглядом!— Что ты сказала смертный?! Ужель осмелишься ты обвинить аса в жульничестве?— Вы чертовски правы, еще как осмелюсь! Если вы и дальше собираетесь пользоваться своими особыми способностями, я больше не играю!По физиономии Хеймдалля нерешительно расплылась улыбка.— Мой юный Харальд, дерзости не занимать тебе, но, как и раньше замечал я, показываешь ты и проблески разума. И верно придерживал я твоего скакуна — не след, чтоб ас пораженье терпел от смертного, пусть даже и в такой малости. Но так и быть — этих давай отпустим и начнем по новой с другими конями, ибо опасаюсь я, что в звере твоем уж не будет прежней резвости.Наловить новых тараканов было несложно.— Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, — объявил Хеймдалль. — Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?— Нет, но у меня был автомобиль... ну, такая повозка на четырех колесах, и ее звали... — начал было Ши и примолк. Как же называлась машина?Он попытался воспроизвести отдельные слоги: нирос... нет, нилос... нет, это вообще не то — порос, неврос... И вдруг что-то со щелчком стало на место у него в голове, словно недостающая фишка детской головоломки.— Хеймдалль! — неожиданно заорал он. — По-моему, я знаю, как отсюда выбраться!— Было бы это лучшим из известий, — проговорил Хеймдалль довольно скептически, — если б деянья всегда были подобны задумкам. Но я еще раз глубоко и внимательно просмотрел все кругом и не вижу, как проделать это без помощи извне. Вряд ли можно рассчитывать, что кто-то из великанов решится помочь нам, когда Время столь близко.— А за кого будут тролли?— Скорее всего, держаться будут они в стороне. Но вряд ли сумеем мы, пусть даже хитростью, заставить какую-нибудь из этих злобных тварей помогать нам.— Но, тем не менее, ваши недавние слова навели меня на одну мысль. Помните — что-то там насчет искусства богов читать мысли, которые кроются в движениях губ?— Было такое.— Так вот, я являюсь... то есть был — представителем профессии, смысл которой заключается в том, чтобы вызнавать мысли других людей, задавая им всевозможные вопросы, и на основе того, что они думают сегодня, предсказывать, что они будут думать завтра при совершенно других обстоятельствах. Даже более того — самому заставлять их думать тем или иным образом.— Что ж, вполне возможно такое. Необычно искусство это, смертный, и великого уменья требует, но вполне такое возможно. И что с того?— А с того... Вот Стегг этот — по-моему, от него нам проку мало. Я уже встречал таких, как он. Он, э-э... забыл, как это называется, но, в общем, из тех, кто живет в мире, созданном его собственным воображением, где он король, а все остальные — его слуги. А, вспомнил — параноик. С такими практически невозможно наладить контакт.— Весьма справедливо и вполне обоснованно подмечено, Харальд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14