Лет двадцать тому назад он побывал и в Зимбабве. Тогда он
пришел в северную столицу королей-близнецов, чтобы отпра-
виться на север вместе с караваном торговцев. Однако в
заповедном Городе или Древнем Зимбабве ему так и не удалось
побывать, - иноземцев туда не пускали.
Ни единожды он слышал о Заповедном Городе, затерянном в
джунглях где-то на юге страны. Поговаривали, что тамошние
жители поклоняются древнему Змею Сету, именуемому ими
Дамбаллой. Черные алтари Дамбаллы были залиты человеческой
кровью. Слышал он и о том, что в ночь жертвоприношения луна
тоже становилась алой, напитываясь кровью тех, кого
приносили в жертву Древнему Змею.
Дракон стая медленно снижаться, описывая широкие круги
над городом. Ни один из людей Запада не смог бы сказать,
когда же был построен этот город. Вне всяких сомнений
строился он много тысяч лет назад, в ту пору, когда,
возможно, на Земле еще не было людей. Легенды говорили о
том, что краеугольный камень Древнего Зимбабве был заложен
жителями Валузин, полулюдьми-полузмеями, что были детьми
Сета, Йига, чернокожего Хана и змеебородого Биатиса,
правившего лесами и болотами древнего мира. Великий герой
Кулл, положивший начало роду Конана, сокрушил змеиный народ,
который вымер окончательно в эпоху Атлантиды и Валузии. С
той поры уже минула целая вечность.
Впрочем, сейчас Конана это нисколько не заботило. Он
думал о другом, - о том, что он вновь попал в тенета магов.
Лучшего обиталища Тот-Амон не мог и придумать, - не случайно
он пришел зализывать раны именно сюда.
"Похоже, - подумал Конан, - пришел час решающей битвы".

5. ТРОН ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЧЕРЕПОВ
Они стали приближаться к вершине холма, на которой
располагались разделенные вымощенной камнем площадью
королевский дворец и храм Дамбаллы.
Площадь была взята в кольцо дюжими черными стражами,
вооруженными щитами, обтянутыми кожей носорога, и копьями
со стальными наконечниками. На их головах покачивались перья
страусов, ибисов и фламинго. Поднятый драконовыми крылами
ветер грозил сорвать с их голов эти пышные уборы, взвих-
ривая клубы желтоватой пыли.
Крылатые ящеры опустили своих пленников наземь и,
повинуясь командам своих седоков, тут же взмыли в небо.
Долетев до верхушек двух башен, они скрылись из виду. Не
сводя глаз с драконов, Конан поднялся на ноги и помог встать
своему сыну. Только теперь он понял, что странные эти башни
были стойлами крылатых коней Зимбабве.
Король и принц стояли посередь площади, разглядывая
стоявших плотным кольцом черных стражей с бесстрастными
лицами, походившими на маски, вырезанные из эбенового дерева.
- Ну что, пес киммерийский, - услышали они насмешливый
голос. - Вот мы и снова свиделись.
На Конана смотрели темные, горящие ненавистью глаза его
заклятого врага.
- Это наша последняя встреча, стигийский шакал, - мрачно
ответил киммериец.
Тот-Амон стоял возле огромного трона из человеческих
черепов, слепленных между собой темной смолой. Стигийский
маг выглядел так же грозно, как и прежде, однако пытливые
глаза Конана заметили в нем явные признаки старения. Лицо
его покрылось густой сетью морщин; складки в уголках рта
свидетельствовали не просто об усталости, но о крайнем
изнурении. Некогда недвижные кошачьи глаза его теперь
лихорадочно поблескивали. Могучее тело мага, скрытое
изумрудной мантией, стало дряхлеть, - он стал горбиться, на
животе же у него появилось небольшое брюшко.
Неужели силы Тот-Амона стали иссякать? Неужели он
лишился той чудовищной энергии, что питала его вот уже много
десятилетий? Казалось, что сатанинские силы, которым
поклонялся колдун, оставили его после того, как Белый Друид
с помощью Сердца Ахримана расправился с Черным Кольцом.
Впрочем, все это можно было объяснить и иначе, - похоже,
срок, отпущенный Тот-Амону, уже подходил к концу, - ему
пора было расставаться со своею бренной земной оболочкой.
Во всяком случае казался он теперь стариком.
- Последняя, говоришь? - вновь раздался зловещий голос
стигийца, говорившего по-аквилонски с едва заметным
акцентом. - Ну что ж, - я не стану с тобой спорить. После
этой встречи в живых останется только один из нас. В том же,
что умереть суждено тебе, я нисколько не сомневаюсь. Сказать
нам друг другу уже нечего. Я убью тебя и твоего детеныша
прямо на этом месте. Армию же твою, лишившуюся командующего,
разгромят наши доблестные черные воины. Как видишь, Западу
все же суждено пасть. Когда я сяду на аквилонский трон,
миром станет править один владыка. И имя этого владыки -
Сет! Ну а теперь готовься к смерти.
И тут раздался хриплый, полный возмущения голос.

- Клянусь Дамбаллой, стигиец, - похоже, ты забыл, кто
здесь правит!
Конан перевел взгляд на Трон и только теперь заметил,
что на нем сидит человек. Это был Ненаунир, верховный колдун
Зимбабве, последний союзник Тот-Амона. Мускулистая
намащенная маслом черная грудь Ненаунира поблескивала в
лучах рассветного солнца. Глаза его холодно смотрели на
людей.
Стигиец заметно смутился и - как показалось Конану -
слегка побледнел. Конан почувствовал, что маги меж собой не
слишком-то ладят. Теперь, когда черного братства Тот-Амона
уже не существовало, коварный стигиец не мог рассчитывать
ни на прежнюю роль, ни на былое влияние.
Стигиец смущенно забормотал:
- Конечно, конечно, брат! Главный здесь ты. Но, -
но планы-то у нас общие! Когда мы захватим мир, ты станешь
править Югом, а я - Западом. Мы разделим мир и поднесем его
к ногам отца нашего Сета...
- К ногам Владыки Дамбаллы, чьим пророком и наместником
я являюсь! - проревел черный колдун. - Помни о своем месте,
стигиец. Боги уже отступились от тебя. Твое время ушло, и
делить с тобою шасть я не намерен. Если ты будешь вести себя
хорошо, ты вправе будешь рассчитывать на место управляющего
в одной из моих провинций. И помни - ты должен подчиняться
мне во всем! Ну а с этим белым демоном я разберусь и сам.
Ненаунир говорил на одном из диалектов шемского языка,
принятом у торговцев Юга. Стоило ему замолчать, как черные
воины дружно ударили оземь древками своих копий.
Верховный колдун Зимбабве перевел взгляд на Конана.
Аквилонский король стоял, сложив на груди свои могучие руки;
рядом с ним, гордо подняв голову, стоял его старший сын.
- Белый пес, - прохрипел черный колдун, - как ты посмел
ступить на мою землю? Мы уже встречались с тобой в замке
Лахи. Тогда ты смог спастись лишь потому, что Лахи хотела
одолеть с твоей помощью стигийца и, тем самым, захватить
черный престол. Она просчиталась и погибла от твоей руки.
Затем ты лишил сил стигийца, уничтожив его великое братство.
Если ты думаешь, что я буду повторять их ошибки, то ты
заблуждаешься. Тот-Амон мне не страшен, более того - он
мне даже не нужен. Здесь все решаю я. Бежать же отсюда тебе
не удастся.
Конан молча смотрел в ледяные глаза черного мага.
- Последняя наша встреча состоится в Ночь Алой Луны, -
продолжил Ненаунир. - Когда твоя кровь потечет к подножью
алтаря Великого Змея, она напитает собою луну, душа же твоя
исчезнет в пасти великого Дамбаллы!
- И когда же это произойдет? - спокойно спросил Конан.
Ненаунир отвернулся от него и громко позван:
- Римуш!
- Слушаю вас, Ваше Величество!
Из-за трона выскочил маленький человечек в одеждах
астролога. Судя по всему, он был уроженцем Шема.
- Когда наступит Ночь Алой Луны?
- Согласно моим вычислениям она наступит через
двенадцать ночей, Ваше Величество!
- Ты все понял, белый пес? Ну а теперь бросьте их в
темницу!

6. ЗАСТЕНКИ ЗИМБАБВЕ
Темницы древнего Зимбабве находились глубоко под землей.
Отряд черных воинов вел Конана и мальчика бесконечными
коридорами, тускло освещенными чадящими промасленными
факелами. Глядя на странную форму сводов и диковинные
пропорции подземных переходов, Конан лишний раз убеждался
в том, что старые сказания были правдивы, - древний Зим-
бабве возводился не людьми, - его могло создать только
змеиное племя. Подобные строения он видел только дважды:
первый раз на зеленых равнинах Куша, второй - на Безымянном
Острове, лежавшем в стороне от морских путей, в южной
части великого Моря Запада, где не бывали ни купцы, ни
пираты.
Камера, предназначавшаяся для них, была сырой и узкой.
По черным, разъеденным временем каменьям стекали капли воды.
Пол был устелен грязной гнилой соломой. Из-за решетки с
громким писком выскочила огромная крыса.
Пленников бросили в камеру, и тут же тяжелая бронзовая
решетка захлопнулась, зловеще залязгав запорами. Офицер
запер дверь огромным ключом, и вскоре бесшумно ступавшие
босые воины исчезли в полумраке.
Стоило стражам удалиться, как Конан принялся ощупывать
стены и пробовать на крепость позеленевшие от времени прутья
решетки. Окон здесь не было, единственным источником света
был факел, горевший в самом конце коридора.
Юный Конн, выбрав местечко посуше, сел на пол. Жажда и
голод мучили его, но он старался держаться достойно, пытаясь
во всем походить на своего отца. Тринадцатилетний принц
больше всего на свете боялся того, что отец заподозрит его в
малодушии.
Осмотрев всю камеру и убедившись в том, что бежать
отсюда невозможно, Конан сгреб солому в угол и, позевывая,
разлегся рядом с сыном, положив руку ему на плечо.
Помолчав с минуту, Конy спросил:
- Отец, что они с нами сделают?
Конан пожал плечами.
- Я знаю лишь о том, что они собираются с нами сделать,
- о том же, что произойдет на деле, ведают разве что боги.
Не забывай о том, что добрая половина аквилонского войска
сейчас направляется сюда. Представляю, как Паллантид их
гонит! Пройдет целых двенадцать дней, прежде чем наступит
Ночь Алой Луны. За это время произойти может многое.
Конн прошептал:
- Они хотят принести нас в жертву Сету?
- Да, им этого очень уж хочется, - ответил Конан. - Но
эти черные скоты забывают, что это не в их власти, -
подобные дела решаются богами или, как утверждают некоторые
философы, всемогущей Судьбой, равно повелевающей и богами,
и людьми. Что касается меня...
- Что ты хотел сказать, отец?
- Что касается меня, то сейчас я хочу спать, - что-то я
прошлой ночью не выспался. - Конан зевнул и улегся поудобнее.
Мальчик вздохнул и улыбнулся. Пока отец был рядом, он
чувствовал себя в полной безопасности. Отца его вряд ли
можно было назвать оптимистом, - просто он привык не
терзаться без надобности. Если обстоятельства складывались
так, что он не мог ничего с ними поделать, он как-то
приноравливался к ним, дожидаясь более благоприятного их
стечения. Не прошло и минуты, как Конан уже мирно похрапывал.
Конн лег рядом с отцом, положив голову ему на плечо.
Вскоре заснул и он.

Киммерийца разбудили тяжелые стоны, доносившиеся
откуда-то из-за решетки. Он тут же пришел в себя и напрягся
словно лесной зверь, внезапно почуявший добычу.
Осторожно убрав голову мальчика со своего плеча, он
поднялся и бесшумно подошел к двери. Вновь раздались полные
отчаяния стоны. На этот раз от их звука проснулся и Конн.
Мальчик лежал, боясь шелохнуться, - он понимая, что вести
себя следует тихо.
Прямо напротив них находилась камера, к дальней стене
которой был прикован огромный негр. Нагое тело его было
покрыто глубокими рубцами, оставленными плетью; широко
раскинутые в стороны руки пленника придавали ему вид
распятого на кресте.
Негр вновь тяжело застонал, мотая головой из стороны в
сторону. В свете факела мелькнули белки его глаз. Насколько
мог понять Конан, человек этот был близок к смерти.
- Почему они с тобой это сделали? - тихо спросил
киммериец по-шемски и тут же повторил свой вопрос на языке
страны Куш.
- Кто это? - раздался в ответ еле слышный голос.
- Такой же пленник, как ты. Я - Конан, король Аквилонии,
- ответил киммериец, не видя в обмане никакого смысла.
- Я - Мбега, король Зимбабве, - прозвучало в ответ.

7. ИСТОРИЯ ДВУХ КОРОЛЕЙ
Негр был замучен до полусмерти, однако Конану каким-то
чудом удалось разговорить его, и тогда тот поведал ему свою
историю.
Черные воины Зимбабве, судя по всему, были потомками
народа кчака, изгнанного со своих земель соседями и
рассеявшегося впоследствии по всему черному континенту.
Зимбабвийская ветвь кчака, отправившаяся на восток,
обнаружила в джунглях развалины древнего города. Поселение
решено было устроить именно здесь. Племена, жившие по
соседству, считали эти места проклятыми и потому избегали
их. Поселенцы чувствовали себя здесь в полной безопасности
и вскоре выстроили на древних развалинах новый город,
получивший название Зимбабве.
Единственными их врагами были драконы, прилетавшие сюда
с гор, лежавших на Востоке. Отважный вождь народа Зимбабве
смог выкрасть из гнездовья этих крылатых ящеров несколько
огромных яиц. Оказалось, что драконы легко приручаются,
и вскоре они уже заменили зимбабвийцам лошадей. Эти
крылатые ящеры позволили племени существенно расширить
границы своих владений, - именно тогда и возникло
королевство Зимбабве.
У вождя, носившего имя Лубемба, был брат-близнец;
отличить братьев друг от друга было совершенно невозможно.
Лубемба сподобился откровения, в котором услышал о том, что
отныне зимбабвийцами должны править близнецы. Он не мог
нарушить волю богов и с той поры правил страной вместе с
братом.
Закон этот соблюдался и впоследствии. Если один из пары
правителей умирал, второй кончал с собой или навсегда
покидал страну. Преемниками их становилась новая пара
близнецов, выбиравшаяся жрецами и обычно не связанная
кровными узами со своими предшественниками.
Все шло хорошо, пока на трон не взошли Ненаунир и Мбега.
Ненаунир сошелся с колдунами, черное братство которых
существовало вот уже три тысячи лет. Демон Сет, или
Дамбалла, как его называли негры, соблазнил Ненаунира,
обещав ему все богатства мира за то, что он, Ненаунир,
покончив с культом племенных богов, заставит зимбабвийцев
поклоняться Скользящему Богу - Великому Змею Сету.
Страна и народ раскололись надвое: одни сохраняли
верность Мбеге и старым богам, другие же приняли сторону
Великого Сета и его земного наместника Ненаунира. Большая
часть вождей и воинов приняла новую веру. Вот-вот должна
была начаться страшная братоубийственная война. Не желая
раздела страны и кровопролития, Мбега отказался от трона в
пользу своего брата Ненаунира. Сторонники его стали подвер-
гаться жесточайшим преследованиям, - Ненаунир не щадил никого.
И тогда Мбега с горсткой верных ему людей взбунтовался.
Бунт этот был слишком уж запоздалым, - к этому времени силы
были явно неравными. Войско Мбеги было разбито наголову, сам
же он попал в плен.
Перед Ненауниром встала неразрешимая проблема. Казнить
своего брата ему ничего не стоило, но тогда в соответствии
с законом ему пришлось бы лишить жизни и себя самого или
навеки оставить свои владения. Ненаунир знал о том, что
многие зимбабвийцы сочувственно относятся к его брату и
свято чтут древние законы, - отступи он от них, они тут же
низвергли бы его с трона. Он и так еле держал их в узде,
ибо Дамбалла требовал все новых и новых жертв, что вызывало
всеобщее недовольство.
Он решил пожизненно заточить Мбегу в темницу и выставлял
его на всеобщее обозрение лишь во время дворцовых церемоний.
1 2 3 4