На сей раз, вместо того чтобы обратиться к обычным в подобных случаях подозреваемым из Рочестера, Колумбуса и всех населенных пунктов к северу, востоку, югу и западу, Рикки призвал в ряды «Кардиналов» троих лучших игроков младшей лиги последнего месяца сезона 1941 года: Эрва Дусака, Уитни Куровски и героя нашего повествования – Стэна Музиала.
Но на сей раз Рикки опоздал. Он ждал слишком долго, и у Музиала уже не было времени на то, чтобы раздуть погасающий факел «Кардиналов» до того, как «Доджерс» захлопнут дверь. Впрочем, он старался, о чем свидетельствуют 27 ударов при 47 выходах к бите, которые нанес этот двадцатиоднолетний парень со странной походкой при среднем показателе 0,426. «Кардиналы» в последнее воскресенье играли сдвоенный матч против «Чикагских Щенков». В тот день этот новичок всего два раза великолепным образом поймал мяч, вывел игрока соперника из игры, забил два одиночных и два двойных, украл базу и совершил победную пробежку. Но все это было только в первой игре. Во второй он продолжал веселиться подобным образом, вновь дважды самым великолепным образом поймав мяч, в том числе однажды в роскошном акробатическом прыжке, и добавив еще два одиночных к своему, так сказать, ударному дню. Передают, что после матча Джимми Уилсон, менеджер «Щенков», недовольно бурчал: «Таких игроков не бывает».
Но он уже существовал. И последний месяц 1941 года стал всего лишь увертюрой к начавшейся опере. В 1942 году он начал свое дело с той самой точки, в которой оставил его, и к концу первого года имел 147 ударов и 0,315 на бэттинге. Превратившись при этом, по собственным словам, из «безрукого левши-питчера младшей лиги в боевого аутфилдера старшей».
В 1943 году Музиал возглавил списки Национальной лиги по ударам, двойным, тройным и в среднем бэттинге, равном 0,357, завоевал звание самого ценного игрока. После легкого отдыха в 1944 году, «всего» 0,347, и года на флоте он вновь возвратился на площадку в 1946 году, чтобы стать первым в Национальной лиге по бэттингу, так же как и почти по всем прочим параметрам нападения. И впоследствии его игровые достижения практически оставались на одном и том же уровне.
Бейсбольные археологи никак не могут установить точную дату этого события, но именно в тот период Музиал получил свое прозвище «Мужика» или «Мужика Стэна». Похоже, что Музиалу всегда были особенно любезны дружественные очертания благоволившего к нему Бруклинского поля, протянувшегося на 297 футов от базы, поскольку с питчерами «Доджеров» он расправлялся весьма круто, имея против них на бэттинге более 0,500 два года подряд. В это самое время один из соперников, с трепетом – и ужасом – увидевший, как Музиал вновь приближается, со стоном выпалил: «Опять он, опять этот мужик…» В ложе прессы этот стон услышали, и, начиная с этого дня, Музиал сделался «Мужиком Стэном».
Оставшуюся часть своей карьеры этот «Мужик» отвешивал удары полными кошелками и ко времени ухода на покой, к концу сезона 1963 года, нагреб их уже 3630, показав второй результат в истории бейсбола. Прочих же его достижений хватит, чтобы заполнить телефонную книгу Манхэттена. Уоррен Шпан, один из тех, кто встречался с ним на поле лицом к лицу – пусть и против своей воли – сказал о Музиале в связи с окончанием его спортивной карьеры: «1964 год станет не таким, какими были все те годы, которые я провел в Национальной лиге. Стэн Музиал больше не выйдет на поле. Когда Музиал принимал мяч, твоим инфилдерам следовало быть настороже». Как, впрочем, и питчерам, которых выносили с площадки пачками.
После его ухода из спорта благодарные граждане Сент-Луиса воздвигли памятник своему герою – человеку с номером 6 на спине, стоящему в позе, которой не описать словами, доказывая личным примером, что время не властно ни над людьми, ни над монументами. А Стэн «Мужик» был и тем и другим.
АРНОЛЬД ПАЛМЕР
(родился в 1929 г.)
Телевидение, сей волшебный фонарь, который в 50-е годы перенесло в страну чудес больше народу, чем могло даже присниться джинну, приятелю Аладдина, обратило в 1960 году свое внимание на спорт. В том самом году ТВ «открыло» для себя Олимпийские игры и Си-Би-Эс заплатила аж 50000 долларов за право показа зимних Олимпийских игр 1960 года из Скво-Вэлли и еще 660000 долларов за показ летних Олимпийских игр в Риме. В том же самом году Эй-Би-Си получила права на трансляцию футбольных матчей НКАА и приобрела права на показ игр новой Американской футбольной лиги. В том же самом году телевидение открыло для себя и гольф, пригласив самую новую звезду этого вида спорта Арнольда Палмера в наши гостиные. Знакомство оказалось приятным.
Но так было не всегда. Еще в 1955-м, когда зашла речь о трансляциях гольфа, Том Галлери, тогдашний глава спортивной редакции НБС, заявил: «Гольф нельзя считать зрелищным видом спорта». Однако зрители, разогретые в годы Эйзенхауэра посвященными гольфу передовицами газет, видели в этом только отговорку. И вдруг гольф оказался на экранах различных каналов, перед взорами миллионов.
Ушли те дни, когда гольфист мог на восемнадцатой лунке посмотреть на оператора и вперемежку с проклятиями процедить: «Если ты еще раз покажешь, как я кладу мяч в лунку, то получишь клюшкой в зубы». Или в какое-нибудь другое анатомическое отверстие. Гольферы теперь сумели подавить свою всегдашнюю неприязнь к камерам и операторам, нарушив похоронное молчание соревнований по гольфу, когда любой звук – будь то чих или стрекот камеры – рассматривался как потенциальная помеха в игре. Теперь они внимали только голосу денег, и чем он громче, тем лучше.
Но потребовались обаяние и харизма Палмера, чтобы превратить гольф в телешоу. Он был истинным удальцом, отважным, бойким и полнокровным, наделенным на все 100 процентов американской физиономией под лохматой шевелюрой, рисовавшим своими клюшками воздушные замки на небе и бросавшим вызов судьбе. Подвигам Палмера внимало огромное, топавшее, вопившее и клубившееся вокруг него человеческое стадо, создававшее фон, образовывавшее армию поклонников Арни, представлявшую собой зрелище не менее любопытное, чем сама игра. Это годилось для телевидения.
Палмер впервые объявился в гольфе в 1954 году, когда он выиграл любительское первенство США. На следующий год он сделался профессионалом и к 1957-му стал пятым по заработку в гольфе. В первенстве «Мастерс» 1958 года он финишировал первым, опередив конкурентов на один удар, а потом целый час ликовал по поводу победы. Потом защищавший свое звание чемпион Дуг Форд не сумел догнать его и помог самому молодому из победителей «Мастерс» надеть на себя новый зеленый пиджак. Палмеровская легенда начинала приобретать очертания.
Все началось в 1960 году на турнире «Мастерс». Кен Вентури уже закончил выступления с отрывом в удар и примерял в клубном здании традиционный зеленый пиджак. Но Палмер еще был на лужайке, пыхтя как паровоз. Добравшись до семнадцатой зеленой, Палмер прицелился в лунку, находившуюся примерно в двадцати семи футах от него, и нанес уверенный удар. Мяч следовал всем выпуклостям и вогнутостям зеленой полосы – всем ее наклонам, уклонам и возвышениям – и птичкой нырнул в лунку. Только что сформированная армия Арни встретила это выдающееся деяние ревом тысячи грузовиков, грохочущих по деревянному мосту.
Равенство на 420-ярдовой восемнадцатой сулило переигровку. Палмер решил пойти дальше. После хорошего удара он попал в шестое железо, мяч отскочил и остановился в пяти футах от штыря, в пяти футах от новой птички, в пяти футах от победы. Палмер постоял над ним долю секунды, а потом, осмотрев зеленую полосу, еще раз затянувшись сигаретой и подтянув кверху брюки, уверенно поразил лунку. Армия почитателей разразилась шумными воплями и аплодисментами, которые, наверное, слыхали и на небе. Их герой победил.
Бобби Джонс, написавший книгу о гольфе, охарактеризовал Палмера следующим образом: «Если бы мне нужно было положить мяч в лунку, чтобы выиграть титул, то я предпочел бы, чтобы за меня это сделал Арнольд Палмер и никто другой. За всю свою спортивную жизнь я не видел человека, который поражал бы важные лунки столь же уверенно, как это делал Палмер».
Но Джонс – и весь мир гольфа – еще не видели настоящего гольфа. Летом, в одном из самых памятных соревнований в истории гольфа, Палмер показал нечто невиданное. Оказавшись в финальном круге Открытого первенства США, Палмер отстал от лидера на семь ударов, «он участвовал в борьбе за первенство», писал один из репортеров, «не более чем продавец сосисок». Стоя в палатке перед последним выходом на площадку, Палмер спросил у другого репортера: «А что случится, если я ударю на 65?» Писака, подобно всем прочим уже рассматривавший Палмера как некий призрак, только покачал головой и ответил: «Ничего. Тебе уже ничто не поможет!»
Не желая уступать даже непререкаемым фактам, Палмер вышел, чтобы заставить покориться своей воле саму площадку на Черри-Хилл. Пустив в дело весь свой арсенал, Палмер отправил шесть птичек в первые семь лунок и продвинулся на 30 на девяти внешних, доказывая свою конкурентоспособность.
Ощущая новые силы, Арни приступил к девяти задним лункам, а его сторонники приветствовали каждый замах боевым армейским кличем: «Вперед!» Один из очевидцев знаменательного события вспоминал: «Он уже на шестнадцатой, и для ничьей ему нужна птичка. Но вместо того чтобы надежно сыграть по зеленой, он промахивается мимо лунки и уже проигрывает при равенстве. Что ж, он переходит к шестнадцатой и вновь оказывается на том же самом месте. И черт меня побери, если он не делает это тем же ударом. Но на сей раз он загоняет мяч в лунку и выигрывает матч».
В тот день Палмеру снова удалось «затолкать зубную пасту обратно в тюбик», он набрал 65 и победные 280 очков, заодно превратив дефицит из семи ударов в плюс шесть.
Легенда о Палмере была создана. Ни один из гольферов, выступавших до и после него, не привлекал в такой мере внимание общества при личных контактах и на телеэкране, как этот человек, который, по мнению «Спортс Иллюстрэйтед», «сочетал в себе отвагу и наглость грабителя с бесстрашной уверенностью в себе гимнаста, выступающего под куполом цирка. Он не играет в гольф, он завоевывает площадку».
ХЭНК ААРОН
(родился в 1934 г.)
Копошась в груде воспоминаний, оставляемых нам спортом, мы сочтем немногие моменты достойными долгой памяти. Но есть среди них один. Время в нем разделилось и слилось воедино одновременно, когда книга рекордов и 23-дюймовый волшебный фонарь в нашем доме зафиксировали факт: Хэнк Аарон только что превысил самый уважаемый рекорд бейсбола – 714 пробежек вокруг базы, совершенные Бейбом Ратом.
Великое событие произошло в 9.07 вечера 8 апреля 1974 года, когда Аарон послал пущенный Элом Даунингом мяч через забор в первом розыгрыше транслировавшегося на всю страну матча. На табло загорелись шестифутовые цифры нового магического числа «715», а 53775 болельщиков дружно – и буйно – вскочили на ноги, комментатор же Эй-Би-Си Курт Гоуди пояснил недотепам: «Он сделал это! Сделал!» Так закончился долгий подъем Аарона на бейсбольный Эверест, рекорд, продержавшийся тридцать девять лет после 714-й пробежки Бейба Рата, последней в его карьере. Обстоятельство подчеркивал лишь тот факт, что побивший рекорд через тридцать девять лет после его установления Аарон был ровно на тридцать девять лет моложе Рата.
Однако первые годы, проведенные Хэнком Аароном в профессиональном бейсболе, хотя и позволяли надеяться на великие успехи, едва ли позволяли угадать в нем того игрока, чья карьера будет щедро отмечена результативными пробежками. Стартовав в восемнадцать лет шортстоппером в команде «Оклер», выступавшей в Северной лиге в 1952 году, Аарон набил 0,336 при 32 ударах за базу, но только 9 из них были результативными. На следующий год, уже в Джексонвилле, он возглавил список лиги по бэттингу при 22 результативных пробежках, показав результат неплохой, но едва ли достойный хранителя традиций Рата.
Перейдя в 1954 году в команду «Милуоки Брейвз», год назад покинувшую Бостон, Аарон очутился в восходящей команде. Инфилдеры «Брейвз» являли собой в равных частях сочетание таланта и молодости – Эдди Мэтьюз, Джонни Логан, Дэнни О'Коннелл и Джо Эдкок прекрасно соответствовали своим местам на поле. Спасибо, других нам не надо. Не получив места внутри поля, Аарон переместился в аутфилд, заменив травмированного Бобби Томпсона. Дебют Аарона оказался далеко не броским. Скорее его следовало бы назвать неудачным. «Типичный дебют новичка, – так вспоминал о нем сам Аарон. – 0:4 или 0:5, уже не помню, сколько именно». К концу своего первого года он имел 131 удар при среднем показателе бэттинга 0,280 и 13 пробежек, составивших первую ложку во всем бочонке.
На второй год он имел уже 0,314, а его экономный и ровный замах дал ему 27 пробежек. На следующий год пробежек стало 26 при лучшем показателе в лиге по бэттингу – 0,328. На четвертый год он поднялся на вершину, отмерив 44 пробежки – лучший результат в лиге, в точности соответствовавший номеру на его свитере. Это был первый из четырех раз, когда он наберет ровно 44 пробежки в сезоне, трижды став при этом лидером лиги.
Бейсбол неторопливо «открывал для себя» Хэнка Аарона, посылавшего мяч за мячом с территории стадиона графства Милуоки – не по плавной параболе под облака и обратно, как это делал Рат, но прямыми навесными ударами. И за следующие восемь лет сладкоречивая бита Аарона сделала его самым результативным хиттером в Национальной лиге.
А потом, в 1966 году, «Брейвз» снова пришлось перебираться с места на место, и со всем своим скарбом команда переехала в Атланту. Событие это как бы оставило в тени тот факт, что теперь Аарону пришлось играть на стадионе Атланты, обладающем куда более привлекательной стенкой в левом поле, которая скоро приобрела название «Переулок Пробежек». Теперь Аарон, имевший 398 пробежек после тринадцати лет выступлений, стал добиваться дома результатов лучших, чем на выезде. Репутация Аарона крепла, и Курт Симмонс сказал о нем: «Пустить мяч мимо Аарона – это все равно что заставить петуха пропустить зарю». Рос и его результат.
Не достигая таких высот, как 50 пробежек за сезон, которые способны привлечь к себе внимание и публики и прессы, Аарон втихую гнался за рекордом Рата. А в ходе сего процесса поставил еще ряд специфических бейсбольных рекордов.
Ничуть не смущаясь тем шумом, который начал мало-помалу возникать вокруг его атаки на самый легендарный рекорд бейсбола, Аарон продолжал свое дело самым невозмутимым образом – 44 здесь, 38 там, еще 47 там, а вот и 34, а потом 40 здесь.
Наконец добравшись до сезона 1974 года, Аарон оказался на пороге рекорда, имея 713 пробежек. Преследуя Рата, он достиг рекордного числа 714 в матче открытия, играя против Джека Биллингхэма из Цинциннати, а потом первым же взмахом своей биты весом в 34 3/4 унции отправил посланный Элом Даунингом мяч через забор стадиона Атланты. Был четвертый день недели четвертого месяца 1974 года, и сорокачетырехлетний номер 44 в четвертом бэттинге совершил рекордную пробежку.
Хэнк Аарон теперь не только числится первым номером в «Энциклопедии бейсбола», он стал первым номером самой игры как самый результативный бейсболист.
ДЖИММИ КОННОРС
(родился в 1952 г.)
Во дни оны светская игра в теннис представляла собой развлечение для благородных, тогда на площадке правили изысканные манеры, и слова «отличный удар!» сопровождали всякий сколько-нибудь сносный полет мяча. Это было время, когда сама игра значила много больше, чем победа. В 1940 году в финале Форест-Хиллз Дон Макнейл победил Бобби Риггса в пяти сетах, сдавая противнику очки, когда, по его мнению, у Риггса просто не шла игра.
Мир спортивных манер и этикета с тех пор утратил свою невинность, и теперь в нем властвует лозунг «победа любой ценой» – если не считать тех немногих, кто еще помнит заветы праотца Адама и не поддался уговорам торговца яблоками. Точную дату того мгновения, когда хорошие манеры вышли из моды, установить трудновато, однако начала были заложены году этак в 1947-м, когда Стивен Поттер опубликовал небольшой трактат под заглавием «Теория и практика игр, или Искусство победить в Игре не плутуя». Среди многих банальных принципов, касающихся ведения игры и методики достижения победы, там числился и такой: «Заставьте вашего соперника ощущать, что что-то не так, пусть и не очень». Еще один гласил: «Полагайтесь на общее правило следующего содержания: букет всегда лучше, чем вкус. И наоборот».
Возможно, лучшим мастером этой самой науки побеждать был Джимми Коннорс, уличный боец от тенниса, выработавший свой собственный кодекс, в котором основополагающими были правила собственного удобства, а не хорошего тона.
Послужной список Коннорса на корте достаточно пространен и написан крупными буквами. Вот он, голубок, невозмутимый и горделивый, обменивается репликами с публикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Но на сей раз Рикки опоздал. Он ждал слишком долго, и у Музиала уже не было времени на то, чтобы раздуть погасающий факел «Кардиналов» до того, как «Доджерс» захлопнут дверь. Впрочем, он старался, о чем свидетельствуют 27 ударов при 47 выходах к бите, которые нанес этот двадцатиоднолетний парень со странной походкой при среднем показателе 0,426. «Кардиналы» в последнее воскресенье играли сдвоенный матч против «Чикагских Щенков». В тот день этот новичок всего два раза великолепным образом поймал мяч, вывел игрока соперника из игры, забил два одиночных и два двойных, украл базу и совершил победную пробежку. Но все это было только в первой игре. Во второй он продолжал веселиться подобным образом, вновь дважды самым великолепным образом поймав мяч, в том числе однажды в роскошном акробатическом прыжке, и добавив еще два одиночных к своему, так сказать, ударному дню. Передают, что после матча Джимми Уилсон, менеджер «Щенков», недовольно бурчал: «Таких игроков не бывает».
Но он уже существовал. И последний месяц 1941 года стал всего лишь увертюрой к начавшейся опере. В 1942 году он начал свое дело с той самой точки, в которой оставил его, и к концу первого года имел 147 ударов и 0,315 на бэттинге. Превратившись при этом, по собственным словам, из «безрукого левши-питчера младшей лиги в боевого аутфилдера старшей».
В 1943 году Музиал возглавил списки Национальной лиги по ударам, двойным, тройным и в среднем бэттинге, равном 0,357, завоевал звание самого ценного игрока. После легкого отдыха в 1944 году, «всего» 0,347, и года на флоте он вновь возвратился на площадку в 1946 году, чтобы стать первым в Национальной лиге по бэттингу, так же как и почти по всем прочим параметрам нападения. И впоследствии его игровые достижения практически оставались на одном и том же уровне.
Бейсбольные археологи никак не могут установить точную дату этого события, но именно в тот период Музиал получил свое прозвище «Мужика» или «Мужика Стэна». Похоже, что Музиалу всегда были особенно любезны дружественные очертания благоволившего к нему Бруклинского поля, протянувшегося на 297 футов от базы, поскольку с питчерами «Доджеров» он расправлялся весьма круто, имея против них на бэттинге более 0,500 два года подряд. В это самое время один из соперников, с трепетом – и ужасом – увидевший, как Музиал вновь приближается, со стоном выпалил: «Опять он, опять этот мужик…» В ложе прессы этот стон услышали, и, начиная с этого дня, Музиал сделался «Мужиком Стэном».
Оставшуюся часть своей карьеры этот «Мужик» отвешивал удары полными кошелками и ко времени ухода на покой, к концу сезона 1963 года, нагреб их уже 3630, показав второй результат в истории бейсбола. Прочих же его достижений хватит, чтобы заполнить телефонную книгу Манхэттена. Уоррен Шпан, один из тех, кто встречался с ним на поле лицом к лицу – пусть и против своей воли – сказал о Музиале в связи с окончанием его спортивной карьеры: «1964 год станет не таким, какими были все те годы, которые я провел в Национальной лиге. Стэн Музиал больше не выйдет на поле. Когда Музиал принимал мяч, твоим инфилдерам следовало быть настороже». Как, впрочем, и питчерам, которых выносили с площадки пачками.
После его ухода из спорта благодарные граждане Сент-Луиса воздвигли памятник своему герою – человеку с номером 6 на спине, стоящему в позе, которой не описать словами, доказывая личным примером, что время не властно ни над людьми, ни над монументами. А Стэн «Мужик» был и тем и другим.
АРНОЛЬД ПАЛМЕР
(родился в 1929 г.)
Телевидение, сей волшебный фонарь, который в 50-е годы перенесло в страну чудес больше народу, чем могло даже присниться джинну, приятелю Аладдина, обратило в 1960 году свое внимание на спорт. В том самом году ТВ «открыло» для себя Олимпийские игры и Си-Би-Эс заплатила аж 50000 долларов за право показа зимних Олимпийских игр 1960 года из Скво-Вэлли и еще 660000 долларов за показ летних Олимпийских игр в Риме. В том же самом году Эй-Би-Си получила права на трансляцию футбольных матчей НКАА и приобрела права на показ игр новой Американской футбольной лиги. В том же самом году телевидение открыло для себя и гольф, пригласив самую новую звезду этого вида спорта Арнольда Палмера в наши гостиные. Знакомство оказалось приятным.
Но так было не всегда. Еще в 1955-м, когда зашла речь о трансляциях гольфа, Том Галлери, тогдашний глава спортивной редакции НБС, заявил: «Гольф нельзя считать зрелищным видом спорта». Однако зрители, разогретые в годы Эйзенхауэра посвященными гольфу передовицами газет, видели в этом только отговорку. И вдруг гольф оказался на экранах различных каналов, перед взорами миллионов.
Ушли те дни, когда гольфист мог на восемнадцатой лунке посмотреть на оператора и вперемежку с проклятиями процедить: «Если ты еще раз покажешь, как я кладу мяч в лунку, то получишь клюшкой в зубы». Или в какое-нибудь другое анатомическое отверстие. Гольферы теперь сумели подавить свою всегдашнюю неприязнь к камерам и операторам, нарушив похоронное молчание соревнований по гольфу, когда любой звук – будь то чих или стрекот камеры – рассматривался как потенциальная помеха в игре. Теперь они внимали только голосу денег, и чем он громче, тем лучше.
Но потребовались обаяние и харизма Палмера, чтобы превратить гольф в телешоу. Он был истинным удальцом, отважным, бойким и полнокровным, наделенным на все 100 процентов американской физиономией под лохматой шевелюрой, рисовавшим своими клюшками воздушные замки на небе и бросавшим вызов судьбе. Подвигам Палмера внимало огромное, топавшее, вопившее и клубившееся вокруг него человеческое стадо, создававшее фон, образовывавшее армию поклонников Арни, представлявшую собой зрелище не менее любопытное, чем сама игра. Это годилось для телевидения.
Палмер впервые объявился в гольфе в 1954 году, когда он выиграл любительское первенство США. На следующий год он сделался профессионалом и к 1957-му стал пятым по заработку в гольфе. В первенстве «Мастерс» 1958 года он финишировал первым, опередив конкурентов на один удар, а потом целый час ликовал по поводу победы. Потом защищавший свое звание чемпион Дуг Форд не сумел догнать его и помог самому молодому из победителей «Мастерс» надеть на себя новый зеленый пиджак. Палмеровская легенда начинала приобретать очертания.
Все началось в 1960 году на турнире «Мастерс». Кен Вентури уже закончил выступления с отрывом в удар и примерял в клубном здании традиционный зеленый пиджак. Но Палмер еще был на лужайке, пыхтя как паровоз. Добравшись до семнадцатой зеленой, Палмер прицелился в лунку, находившуюся примерно в двадцати семи футах от него, и нанес уверенный удар. Мяч следовал всем выпуклостям и вогнутостям зеленой полосы – всем ее наклонам, уклонам и возвышениям – и птичкой нырнул в лунку. Только что сформированная армия Арни встретила это выдающееся деяние ревом тысячи грузовиков, грохочущих по деревянному мосту.
Равенство на 420-ярдовой восемнадцатой сулило переигровку. Палмер решил пойти дальше. После хорошего удара он попал в шестое железо, мяч отскочил и остановился в пяти футах от штыря, в пяти футах от новой птички, в пяти футах от победы. Палмер постоял над ним долю секунды, а потом, осмотрев зеленую полосу, еще раз затянувшись сигаретой и подтянув кверху брюки, уверенно поразил лунку. Армия почитателей разразилась шумными воплями и аплодисментами, которые, наверное, слыхали и на небе. Их герой победил.
Бобби Джонс, написавший книгу о гольфе, охарактеризовал Палмера следующим образом: «Если бы мне нужно было положить мяч в лунку, чтобы выиграть титул, то я предпочел бы, чтобы за меня это сделал Арнольд Палмер и никто другой. За всю свою спортивную жизнь я не видел человека, который поражал бы важные лунки столь же уверенно, как это делал Палмер».
Но Джонс – и весь мир гольфа – еще не видели настоящего гольфа. Летом, в одном из самых памятных соревнований в истории гольфа, Палмер показал нечто невиданное. Оказавшись в финальном круге Открытого первенства США, Палмер отстал от лидера на семь ударов, «он участвовал в борьбе за первенство», писал один из репортеров, «не более чем продавец сосисок». Стоя в палатке перед последним выходом на площадку, Палмер спросил у другого репортера: «А что случится, если я ударю на 65?» Писака, подобно всем прочим уже рассматривавший Палмера как некий призрак, только покачал головой и ответил: «Ничего. Тебе уже ничто не поможет!»
Не желая уступать даже непререкаемым фактам, Палмер вышел, чтобы заставить покориться своей воле саму площадку на Черри-Хилл. Пустив в дело весь свой арсенал, Палмер отправил шесть птичек в первые семь лунок и продвинулся на 30 на девяти внешних, доказывая свою конкурентоспособность.
Ощущая новые силы, Арни приступил к девяти задним лункам, а его сторонники приветствовали каждый замах боевым армейским кличем: «Вперед!» Один из очевидцев знаменательного события вспоминал: «Он уже на шестнадцатой, и для ничьей ему нужна птичка. Но вместо того чтобы надежно сыграть по зеленой, он промахивается мимо лунки и уже проигрывает при равенстве. Что ж, он переходит к шестнадцатой и вновь оказывается на том же самом месте. И черт меня побери, если он не делает это тем же ударом. Но на сей раз он загоняет мяч в лунку и выигрывает матч».
В тот день Палмеру снова удалось «затолкать зубную пасту обратно в тюбик», он набрал 65 и победные 280 очков, заодно превратив дефицит из семи ударов в плюс шесть.
Легенда о Палмере была создана. Ни один из гольферов, выступавших до и после него, не привлекал в такой мере внимание общества при личных контактах и на телеэкране, как этот человек, который, по мнению «Спортс Иллюстрэйтед», «сочетал в себе отвагу и наглость грабителя с бесстрашной уверенностью в себе гимнаста, выступающего под куполом цирка. Он не играет в гольф, он завоевывает площадку».
ХЭНК ААРОН
(родился в 1934 г.)
Копошась в груде воспоминаний, оставляемых нам спортом, мы сочтем немногие моменты достойными долгой памяти. Но есть среди них один. Время в нем разделилось и слилось воедино одновременно, когда книга рекордов и 23-дюймовый волшебный фонарь в нашем доме зафиксировали факт: Хэнк Аарон только что превысил самый уважаемый рекорд бейсбола – 714 пробежек вокруг базы, совершенные Бейбом Ратом.
Великое событие произошло в 9.07 вечера 8 апреля 1974 года, когда Аарон послал пущенный Элом Даунингом мяч через забор в первом розыгрыше транслировавшегося на всю страну матча. На табло загорелись шестифутовые цифры нового магического числа «715», а 53775 болельщиков дружно – и буйно – вскочили на ноги, комментатор же Эй-Би-Си Курт Гоуди пояснил недотепам: «Он сделал это! Сделал!» Так закончился долгий подъем Аарона на бейсбольный Эверест, рекорд, продержавшийся тридцать девять лет после 714-й пробежки Бейба Рата, последней в его карьере. Обстоятельство подчеркивал лишь тот факт, что побивший рекорд через тридцать девять лет после его установления Аарон был ровно на тридцать девять лет моложе Рата.
Однако первые годы, проведенные Хэнком Аароном в профессиональном бейсболе, хотя и позволяли надеяться на великие успехи, едва ли позволяли угадать в нем того игрока, чья карьера будет щедро отмечена результативными пробежками. Стартовав в восемнадцать лет шортстоппером в команде «Оклер», выступавшей в Северной лиге в 1952 году, Аарон набил 0,336 при 32 ударах за базу, но только 9 из них были результативными. На следующий год, уже в Джексонвилле, он возглавил список лиги по бэттингу при 22 результативных пробежках, показав результат неплохой, но едва ли достойный хранителя традиций Рата.
Перейдя в 1954 году в команду «Милуоки Брейвз», год назад покинувшую Бостон, Аарон очутился в восходящей команде. Инфилдеры «Брейвз» являли собой в равных частях сочетание таланта и молодости – Эдди Мэтьюз, Джонни Логан, Дэнни О'Коннелл и Джо Эдкок прекрасно соответствовали своим местам на поле. Спасибо, других нам не надо. Не получив места внутри поля, Аарон переместился в аутфилд, заменив травмированного Бобби Томпсона. Дебют Аарона оказался далеко не броским. Скорее его следовало бы назвать неудачным. «Типичный дебют новичка, – так вспоминал о нем сам Аарон. – 0:4 или 0:5, уже не помню, сколько именно». К концу своего первого года он имел 131 удар при среднем показателе бэттинга 0,280 и 13 пробежек, составивших первую ложку во всем бочонке.
На второй год он имел уже 0,314, а его экономный и ровный замах дал ему 27 пробежек. На следующий год пробежек стало 26 при лучшем показателе в лиге по бэттингу – 0,328. На четвертый год он поднялся на вершину, отмерив 44 пробежки – лучший результат в лиге, в точности соответствовавший номеру на его свитере. Это был первый из четырех раз, когда он наберет ровно 44 пробежки в сезоне, трижды став при этом лидером лиги.
Бейсбол неторопливо «открывал для себя» Хэнка Аарона, посылавшего мяч за мячом с территории стадиона графства Милуоки – не по плавной параболе под облака и обратно, как это делал Рат, но прямыми навесными ударами. И за следующие восемь лет сладкоречивая бита Аарона сделала его самым результативным хиттером в Национальной лиге.
А потом, в 1966 году, «Брейвз» снова пришлось перебираться с места на место, и со всем своим скарбом команда переехала в Атланту. Событие это как бы оставило в тени тот факт, что теперь Аарону пришлось играть на стадионе Атланты, обладающем куда более привлекательной стенкой в левом поле, которая скоро приобрела название «Переулок Пробежек». Теперь Аарон, имевший 398 пробежек после тринадцати лет выступлений, стал добиваться дома результатов лучших, чем на выезде. Репутация Аарона крепла, и Курт Симмонс сказал о нем: «Пустить мяч мимо Аарона – это все равно что заставить петуха пропустить зарю». Рос и его результат.
Не достигая таких высот, как 50 пробежек за сезон, которые способны привлечь к себе внимание и публики и прессы, Аарон втихую гнался за рекордом Рата. А в ходе сего процесса поставил еще ряд специфических бейсбольных рекордов.
Ничуть не смущаясь тем шумом, который начал мало-помалу возникать вокруг его атаки на самый легендарный рекорд бейсбола, Аарон продолжал свое дело самым невозмутимым образом – 44 здесь, 38 там, еще 47 там, а вот и 34, а потом 40 здесь.
Наконец добравшись до сезона 1974 года, Аарон оказался на пороге рекорда, имея 713 пробежек. Преследуя Рата, он достиг рекордного числа 714 в матче открытия, играя против Джека Биллингхэма из Цинциннати, а потом первым же взмахом своей биты весом в 34 3/4 унции отправил посланный Элом Даунингом мяч через забор стадиона Атланты. Был четвертый день недели четвертого месяца 1974 года, и сорокачетырехлетний номер 44 в четвертом бэттинге совершил рекордную пробежку.
Хэнк Аарон теперь не только числится первым номером в «Энциклопедии бейсбола», он стал первым номером самой игры как самый результативный бейсболист.
ДЖИММИ КОННОРС
(родился в 1952 г.)
Во дни оны светская игра в теннис представляла собой развлечение для благородных, тогда на площадке правили изысканные манеры, и слова «отличный удар!» сопровождали всякий сколько-нибудь сносный полет мяча. Это было время, когда сама игра значила много больше, чем победа. В 1940 году в финале Форест-Хиллз Дон Макнейл победил Бобби Риггса в пяти сетах, сдавая противнику очки, когда, по его мнению, у Риггса просто не шла игра.
Мир спортивных манер и этикета с тех пор утратил свою невинность, и теперь в нем властвует лозунг «победа любой ценой» – если не считать тех немногих, кто еще помнит заветы праотца Адама и не поддался уговорам торговца яблоками. Точную дату того мгновения, когда хорошие манеры вышли из моды, установить трудновато, однако начала были заложены году этак в 1947-м, когда Стивен Поттер опубликовал небольшой трактат под заглавием «Теория и практика игр, или Искусство победить в Игре не плутуя». Среди многих банальных принципов, касающихся ведения игры и методики достижения победы, там числился и такой: «Заставьте вашего соперника ощущать, что что-то не так, пусть и не очень». Еще один гласил: «Полагайтесь на общее правило следующего содержания: букет всегда лучше, чем вкус. И наоборот».
Возможно, лучшим мастером этой самой науки побеждать был Джимми Коннорс, уличный боец от тенниса, выработавший свой собственный кодекс, в котором основополагающими были правила собственного удобства, а не хорошего тона.
Послужной список Коннорса на корте достаточно пространен и написан крупными буквами. Вот он, голубок, невозмутимый и горделивый, обменивается репликами с публикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51