Вдруг увидел под собой что-то похожее на быстро передвигающуюся пехоту. Я открыл стрельбу и уже хотел возвращаться, но англичане в окопах не захотели отпускать меня и задали мне перцу. Спасение зависело от скорости моей машины, поскольку эти негодяи, конечно, забыли, что целиться надо намного дальше впереди меня, чтобы попасть в мой самолет.
Я находился на высоте 200 метров, когда неожиданно услышал сильный удар. Мой двигатель заглох. Делать было нечего, приходилось садиться. Я спрашивал себя, удастся ли мне сделать это подальше от английских позиций. Это было сомнительно. Англичане заметили мои трудности и начали палить как сумасшедшие.
Поскольку мой двигатель не работал, я слышал каждый выстрел. Положение было непростым. Я снизился и сел. Прежде чем моя машина застопорилась, они буквально поливали меня пулеметным дождем. Вся моя машина была продырявлена пулями.
Я выпрыгнул из старой «коробки» в первую же воронку от снаряда. Сидя там на корточках, пытался понять, где именно нахожусь. Постепенно мне стало ясно, что я сел за пределами месторасположения английских войск, но чертовски близко к ним. К счастью, было уже довольно поздно, и это спасло меня.
Очень скоро полетели снаряды, и, конечно, газовые, а у меня не было с собой противогаза. Мои глаза стали жутко слезиться. Пока не стемнело, англичане с помощью пулеметов пыталась выяснить, куда я сел. Часть их обстреливала мою машину, а часть — мое убежище. Пули постоянно попадали в края ямы.
Чтобы успокоиться, я закурил сигарету. Затем снял тяжелую меховую куртку и приготовился выбраться из ямы и бежать. Каждая минута казалась мне часом.
Слишком медленно для меня начало темнеть. Поблизости устроили концерт куропатки. Как опытный охотник, по их голосам я понял, что они чувствуют себя вполне счастливыми и довольными, а значит, нет опасности, что меня застигнут врасплох в моем укрытии.
Наконец, совсем стемнело. Неожиданно рядом со мной вспорхнула пара куропаток. За ней другая. Я понял, что приближается опасность. Несомненно, сюда направлялся патруль, чтобы «пожелать мне доброй ночи».
Я не мог терять время. Сейчас или никогда! Я очень осторожно выбрался из ямы и пополз к другой, затем к следующей. Проползав почти полтора часа таким образом, я заметил людей. Но кто это — англичане или немцы? Они подошли ближе, и я чуть не бросился им на шею, поняв, что это наши солдаты. Это были немецкие патрульные, которые вели разведку на ничьей земле.
Один из них проводил меня к своему командиру. Мне рассказали, что я приземлился примерно в 50 метрах от вражеских войск и наша пехота уже поставила на мне крест. Я хорошо поужинал и отправился домой. За моей спиной стрельба была гораздо сильнее, чем впереди. Каждая дорога, траншея, каждые куст и ложбина находились под вражеским огнем. Англичане переходили в наступление следующим утром, и получилось так, что им пришлось вести артиллерийскую подготовку еще с вечера предыдущего дня. Так что я выбрал неудачный день для своего мероприятия. Лишь в два часа ночи я добрался до первого телефона и позвонил в эскадрилью».
Все были очень рады, что наш Шефер снова вместе с нами. Он отправился спать. Любому другому человеку понадобился бы длительный отдых после двадцатичетырехчасового полета. Но Шефер уже в тот же самый день атаковал низко летящий «BE» над Монса.
VI
«Цирк» против Рихтхофена
С англичанами произошел смешной случай. Они намеревались захватить или сбить меня и организовали для этого специальную эскадрилью, которая летала там, где часто бывали мы. Мы разгадали их цель, потому что их агрессивность была направлена в основном против наших красных машин.
Я должен сказать, что мы перекрасили все машины нашей эскадрильи в красный цвет из-за того, что наши английские «друзья» уже знали, что именно я сидел в красной «картонке». И вот в один прекрасный день появилось множество наших красных машин. Англичане вытаращили глаза, увидев, что в небе, вместо одной-единственной, «жарят» около дюжины красных самолетов. Наша хитрость не помешала им попытаться напасть на нас. Их новая тактика мне нравилась больше. Когда покупатели сами приходят в магазин, это лучше, чем искать их непонятно где.
Мы полетели к линии фронта, рассчитывая найти своих врагов. Минут через двадцать появились первые из них и атаковали нас. С нами такого не случалось уже давно. Англичане в какой-то мере отказались от своей прославленной наступательной тактики, поняв, что она обходится им дороговато.
Нас атаковали три одноместные машины «SPAD». Обладатели этих замечательных машин ощущали свое превосходство над нами. Вольф, мой брат и я летели вместе. Нас было трое против троих.
С самого начала их наступление превратилось в оборону. Наше превосходство было очевидным. Я энергично взялся за своего противника и видел, как мой брат и Вольф управляются со своими. Как обычно, началось «вальсирование». Оно увело нас от линии фронта в сторону Германии.
Первым упал мой парень. Полагаю, я вдребезги разбил его двигатель. Так или иначе, он решил сесть. Но я больше никого не прощаю. Поэтому я атаковал его второй раз, и в результате вся его машина развалилась на куски. Крылья отвалились, как бумажные, и фюзеляж, охваченный сильным огнем, камнем упал в трясину. Было невозможно откопать его, и я так и не узнал имени своего противника. Он исчез. Виден был лишь конец хвоста, отметивший место, где он сам выкопал себе могилу.
Одновременно со мной Вольф и мой брат атаковали своих противников и вынудили их сесть недалеко от моей жертвы.
Мы были очень довольны и полетели к себе, думая, что теперь антирихтхофенская эскадрилья будет часто возвращаться на это место.
Визит нашего отца
Мой отец сообщил, что навестит двоих своих сыновей 29 апреля. Он — комендант маленького городка в окрестностях Лилля, так что живет недалеко от нас. Время от времени мы встречаемся.
Его поезд пришел в девять часов утра. В половине десятого он прибыл на наш аэродром. Мы только что вернулись с задания. Мой брат первым вылез из своей машины и приветствовал старика словами: «Добрый день, отец! Я только что подбил англичанина». Вслед за ним я выбрался из своей машины и приветствовал его: «Добрый день, отец! Я только что сбил англичанина». Старик был в восторге. Он не из тех отцов, которые боятся за своих сыновей. Думаю, ему хотелось бы самому сесть в самолет и помогать нам. Мы позавтракали с ним, а потом снова отправились в полет.
Позже над нашим аэродромом происходил воздушный бой. Мой отец наблюдал за ним с огромным интересом. Мы не участвовали в бою, а стояли на земле и смотрели.
Английская эскадрилья прорвалась к нашему аэродрому и была атакована несколькими нашими воздушными разведчиками. Вдруг одна из машин стала переворачиваться снова и снова. Потом она восстановила равновесие и заскользила вниз в нормальном положении. К сожалению, мы увидели, что на сей раз это была немецкая машина.
Англичане полетели дальше. Немецкий аэроплан, очевидно, был поврежден. Управляли им правильно. Летчик снизил высоту и попытался сесть на аэродром. Места для такой большой машины было мало. Кроме того, посадочная площадка была неизвестна нилоту. Поэтому приземление было не совсем гладким. Мы побежали к аэроплану и обнаружили, что пулеметчик убит. Это печальное зрелище было новым для нашего отца. Он помрачнел.
Погода в этот день была на удивление ясной. Все время слышался грохот зенитных орудий. Очевидно, поблизости было много самолетов. К середине дня мы снова вылетели. На сей раз мне повезло, и я сбил второго за этот день англичанина. К моему отцу вернулось хорошее настроение.
После полудня я немного поспал и снова был бодр. Между тем Вольф вместе с группой самолетов дрался с врагом и сбил одну машину. Другую сбил Шефер. Днем мой брат и я, сопровождаемые Шефером, Фестнером и Алменрёдером, вылетали еще дважды.
Первый полет был неудачным, второй лучше. Вскоре после того как мы подлетели к линии фронта, нас встретила вражеская эскадрилья. К сожалению, они находились выше, поэтому мы ничего не могли сделать. Мы пытались подняться на их высоту, но безуспешно. Пришлось отпустить их.
Мы с братом летели рядом вдоль линии фронта, впереди всех остальных. Вдруг я заметил двух летчиков-артиллеристов, приближавшихся к нашим позициям вызывающе наглым образом. Я помахал рукой брату, он меня понял. Мы летели бок о бок, увеличивая скорость. Каждый из нас был уверен в своем превосходстве над врагом. Это великое дело — когда можешь абсолютно положиться друг на друга, это — самое главное. Нужно непременно знать своего партнера-летчика.
Брат первым приблизился к врагу и атаковал одного, я позаботился о втором. В последний момент я оглянулся, желая убедиться, что поблизости нет третьего аэроплана. Мы были одни и могли действовать согласованно. Вскоре я зашел с удобной для меня стороны по отношению к моему противнику. Короткий огонь — и машина врага развалилась на части. Я никогда не одерживал победу так быстро. Глядя, куда надают обломки машины моего врага, я заметил своего брата. Он находился не более чем в 500 метрах от меня. У меня было время понаблюдать за боем, и должен сказать, что сам я не мог бы драться лучше, чем это делал мой брат. Он бросался на своего врага, и оба кружили друг за другом. Неожиданно вражеская машина стала отставать. Это был верный признак того, что в нее попали. Вероятно, пилот был ранен в голову. Крылья вражеского самолета отвалились, машина упала очень близко от моей жертвы. Я полетел навстречу брату, и мы поздравили друг друга взмахом руки. Вполне удовлетворенные своими подвигами, мы возвращались назад. Как здорово, что можно летать вместе со своим братом и так хорошо помогать друг другу! Оказывается, другие члены эскадрильи находились поблизости и наблюдали за нашим сражением. Они не могли помочь нам, потому что только один человек может сбить своего противника. Им остается лишь наблюдать и защищать свой тыл. В противном случае их могут атаковать сзади.
Набрав высоту, мы полетели дальше. Очевидно, где-то в воздухе происходила встреча клуба «Антирихтхофен». Нас могли узнать издалека. При ярком солнечном свете красивый красный цвет наших машин был заметен с большого расстояния. Мы сомкнули ряды. К сожалению, враг опять находился слишком высоко. Поэтому нам пришлось дожидаться нападения. Трипланы «Sopwith» и «SPAD» были новыми машинами, однако качество «коробки» не имеет большого значения. Успех зависит от человека, который сидит в ней. Английские летчики затеяли осторожную игру, но пока не кусались. Мы предложили им подраться либо по ту, либо по эту сторону фронта. Но они ответили: «Нет, спасибо». Какой же толк в том, чтобы вывести эскадрилью против нас, а затем повернуться к нам задом?
Наконец один из них набрался храбрости и спикировал на нашу последнюю машину. Естественно, бой был принят, хотя мы находились в неблагоприятном положении. Если хочешь сделать дело, нужно приспосабливаться к желаниям своего клиента. Поэтому мы все развернулись в обратном направлении. Англичанин заметил это и ушел. Но начало было положено.
Другой англичанин попытался проделать такой же трюк со мной, но я сразу встретил его огнем из двух своих пулеметов. Он попытался уйти от меня, снизив высоту. Это стало роковым для него. Он опустился, а я оказался выше. Все, кто находится в воздухе подо мной, особенно если это одноместный истребитель, гибнут, потому что не могут стрелять в меня с тыла.
У моего противника была очень хорошая скоростная машина. Однако ему не удалось добраться до английской линии фронта. Я открыл огонь по нему, когда мы находились над Лансом. Я начал стрелять, находясь еще слишком далеко. Это была моя хитрость. Я хотел не столько попасть в него, сколько напугать, и мне это удалось. Он начал маневрировать, что дало мне возможность подойти к нему ближе. Я проделывал такой трюк снова и снова, и каждый раз мой глупый соперник начинал маневрировать. Таким образом я постепенно подобрался к нему совсем близко и оказался на таком расстоянии, что мог коснуться его. Я осторожно прицелился. Находясь не более чем в 50 метрах от него, я выждал с минуту и ударил из обоих орудий одновременно. Был слышен легкий свист — верный признак того, что пробиты бензобаки. Затем я увидел яркое пламя, и мой господин соперник исчез внизу.
Это была четвертая моя жертва за день. Брат подбил двоих. Естественно, мы пригласили своего отца на вечеринку. Его радость за наши успехи была огромна.
Вечером я пригласил несколько человек к себе. Среди них был мой дорогой Ведель, оказавшийся по соседству. У нас был замечательный повод — два брата сбили шесть англичан за один день. Это же целая эскадрилья.
Я уверен, что после этого англичане перестали нам симпатизировать.
Я лечу домой
Я сбил 50 самолетов. Это было хорошее число, но я бы предпочел 52. Поэтому однажды я поднялся в воздух и сбил еще двоих, хотя это и было сделано вопреки приказу.
Дело в том, что мне разрешили сбить лишь 41 машину. Любой может догадаться, почему было определено именно это число. Мне хотелось избежать его. Я не любитель побивать рекорды. Мы, летчики, вообще не думаем о рекордах, а просто выполняем свой долг. Бельке мог бы сбить сотню самолетов, если бы не несчастный случай, и многие другие из наших дорогих погибших товарищей могли бы значительно увеличить число сбитых самолетов, если бы не погибли. Все-таки это в какой-то степени забавно — сбить полсотни аэропланов. В конце концов, мне удалось перед отпуском получить разрешение сбить 50 машин. Надеюсь дожить до дня, когда буду праздновать уничтожение сотни.
Вечером в этот необычный день зазвонил телефон. Со мной желали говорить из штаба. Я счел в высшей степени забавным, что меня связывают со Святая святых. Мне сообщили радостную для меня весть о том, что его величество выразил желание познакомиться со мной лично и назначил день нашей встречи. Я должен был приехать к нему 2 мая. Меня известили об этом лишь 30 апреля в девять часов вечера. Если бы я выехал поездом, то не смог бы выполнить желание нашего высочайшего главнокомандующего. Поэтому я решил лететь на самолете, тем более что такое средство передвижения для меня гораздо приятнее. Я отправился в путь утром следующего дня, но не в своем одноместном «le petit rouge», a в большом двухместном самолете.
Я сидел не у штурвала, а сзади. Самолетом управлял лейтенант Креффт, один из офицеров моей эскадрильи. Он как раз собирался в отпуск для восстановления сил. Так что все складывалось удачно.
Собирался я в спешке. Весь мой багаж состоял из зубной щетки. Одет я был в то, в чем следовало появиться в штабе. На войне солдату не нужно много красивых мундиров, а уж такому «фронтовому скупердяю», как я, тем более.
В мое отсутствие командование эскадрильей принял мой брат. Я отправился в отпуск, дав лишь несколько указаний, и надеялся вскоре продолжить работу со своими дорогими товарищами.
Мой путь лежал через Намюр, Льеж, Э-ла-Шанелье и Кельн. Как чудесно было плыть сквозь облака, не думая о войне. Была прекрасная погода. Нам редко выпадает такое замечательное время, на фронте сейчас очень напряженно.
Вскоре исчезли из вида наши аэростаты. Гром битвы при Аррасе был едва слышен. Под нами был мир. Мы видели пароходы на реках и быстрые поезда на железных дорогах и наверстывали упущенное, разглядывая все, что находилось внизу. Земля казалась плоской. Красивые горы Мьюза были неразличимы. Невозможно было даже обнаружить их тень, так как солнце стояло прямо над нами. Мы только догадывались, что горы там были, и наше небогатое воображение рисовало картины прохладных склонов этой восхитительной страны.
Было уже поздно. Облака внизу скучились и закрыли землю от наших глаз. Мы продолжали лететь, ориентируясь по солнцу и компасу. Близость Голландии была нам неприятна, поэтому мы решили снизить высоту, чтобы получше сориентироваться. Мы опустились под облака и узнали, что находимся над Намюром.
Мы полетели дальше к Э-ла-Шапелье. Вскоре и этот город остался позади. К середине дня мы добрались до Кельна. У обоих было превосходное настроение. Впереди предстоял долгий отпуск. Погода была отличная. Мы достигли своей цели и были уверены, что попадем в штаб вовремя, что бы ни случилось.
О нашем прибытии в Кельн было сообщено заранее. Нас встречали. Днем раньше газеты сообщили о моей пятьдесят второй воздушной победе. Можно представить, какой нам устроили прием.
После трехчасового полета у меня слегка разболелась голова, поэтому я хотел немного вздремнуть, прежде чем идти в штаб.
После Кельна мы какое-то время летели над Рейном. Я хорошо знал страну, поскольку часто путешествовал на пароходе, автомобиле и поезде, а теперь еще и на аэроплане. Трудно сказать, какой из этих способов передвижения наиболее приятный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Я находился на высоте 200 метров, когда неожиданно услышал сильный удар. Мой двигатель заглох. Делать было нечего, приходилось садиться. Я спрашивал себя, удастся ли мне сделать это подальше от английских позиций. Это было сомнительно. Англичане заметили мои трудности и начали палить как сумасшедшие.
Поскольку мой двигатель не работал, я слышал каждый выстрел. Положение было непростым. Я снизился и сел. Прежде чем моя машина застопорилась, они буквально поливали меня пулеметным дождем. Вся моя машина была продырявлена пулями.
Я выпрыгнул из старой «коробки» в первую же воронку от снаряда. Сидя там на корточках, пытался понять, где именно нахожусь. Постепенно мне стало ясно, что я сел за пределами месторасположения английских войск, но чертовски близко к ним. К счастью, было уже довольно поздно, и это спасло меня.
Очень скоро полетели снаряды, и, конечно, газовые, а у меня не было с собой противогаза. Мои глаза стали жутко слезиться. Пока не стемнело, англичане с помощью пулеметов пыталась выяснить, куда я сел. Часть их обстреливала мою машину, а часть — мое убежище. Пули постоянно попадали в края ямы.
Чтобы успокоиться, я закурил сигарету. Затем снял тяжелую меховую куртку и приготовился выбраться из ямы и бежать. Каждая минута казалась мне часом.
Слишком медленно для меня начало темнеть. Поблизости устроили концерт куропатки. Как опытный охотник, по их голосам я понял, что они чувствуют себя вполне счастливыми и довольными, а значит, нет опасности, что меня застигнут врасплох в моем укрытии.
Наконец, совсем стемнело. Неожиданно рядом со мной вспорхнула пара куропаток. За ней другая. Я понял, что приближается опасность. Несомненно, сюда направлялся патруль, чтобы «пожелать мне доброй ночи».
Я не мог терять время. Сейчас или никогда! Я очень осторожно выбрался из ямы и пополз к другой, затем к следующей. Проползав почти полтора часа таким образом, я заметил людей. Но кто это — англичане или немцы? Они подошли ближе, и я чуть не бросился им на шею, поняв, что это наши солдаты. Это были немецкие патрульные, которые вели разведку на ничьей земле.
Один из них проводил меня к своему командиру. Мне рассказали, что я приземлился примерно в 50 метрах от вражеских войск и наша пехота уже поставила на мне крест. Я хорошо поужинал и отправился домой. За моей спиной стрельба была гораздо сильнее, чем впереди. Каждая дорога, траншея, каждые куст и ложбина находились под вражеским огнем. Англичане переходили в наступление следующим утром, и получилось так, что им пришлось вести артиллерийскую подготовку еще с вечера предыдущего дня. Так что я выбрал неудачный день для своего мероприятия. Лишь в два часа ночи я добрался до первого телефона и позвонил в эскадрилью».
Все были очень рады, что наш Шефер снова вместе с нами. Он отправился спать. Любому другому человеку понадобился бы длительный отдых после двадцатичетырехчасового полета. Но Шефер уже в тот же самый день атаковал низко летящий «BE» над Монса.
VI
«Цирк» против Рихтхофена
С англичанами произошел смешной случай. Они намеревались захватить или сбить меня и организовали для этого специальную эскадрилью, которая летала там, где часто бывали мы. Мы разгадали их цель, потому что их агрессивность была направлена в основном против наших красных машин.
Я должен сказать, что мы перекрасили все машины нашей эскадрильи в красный цвет из-за того, что наши английские «друзья» уже знали, что именно я сидел в красной «картонке». И вот в один прекрасный день появилось множество наших красных машин. Англичане вытаращили глаза, увидев, что в небе, вместо одной-единственной, «жарят» около дюжины красных самолетов. Наша хитрость не помешала им попытаться напасть на нас. Их новая тактика мне нравилась больше. Когда покупатели сами приходят в магазин, это лучше, чем искать их непонятно где.
Мы полетели к линии фронта, рассчитывая найти своих врагов. Минут через двадцать появились первые из них и атаковали нас. С нами такого не случалось уже давно. Англичане в какой-то мере отказались от своей прославленной наступательной тактики, поняв, что она обходится им дороговато.
Нас атаковали три одноместные машины «SPAD». Обладатели этих замечательных машин ощущали свое превосходство над нами. Вольф, мой брат и я летели вместе. Нас было трое против троих.
С самого начала их наступление превратилось в оборону. Наше превосходство было очевидным. Я энергично взялся за своего противника и видел, как мой брат и Вольф управляются со своими. Как обычно, началось «вальсирование». Оно увело нас от линии фронта в сторону Германии.
Первым упал мой парень. Полагаю, я вдребезги разбил его двигатель. Так или иначе, он решил сесть. Но я больше никого не прощаю. Поэтому я атаковал его второй раз, и в результате вся его машина развалилась на куски. Крылья отвалились, как бумажные, и фюзеляж, охваченный сильным огнем, камнем упал в трясину. Было невозможно откопать его, и я так и не узнал имени своего противника. Он исчез. Виден был лишь конец хвоста, отметивший место, где он сам выкопал себе могилу.
Одновременно со мной Вольф и мой брат атаковали своих противников и вынудили их сесть недалеко от моей жертвы.
Мы были очень довольны и полетели к себе, думая, что теперь антирихтхофенская эскадрилья будет часто возвращаться на это место.
Визит нашего отца
Мой отец сообщил, что навестит двоих своих сыновей 29 апреля. Он — комендант маленького городка в окрестностях Лилля, так что живет недалеко от нас. Время от времени мы встречаемся.
Его поезд пришел в девять часов утра. В половине десятого он прибыл на наш аэродром. Мы только что вернулись с задания. Мой брат первым вылез из своей машины и приветствовал старика словами: «Добрый день, отец! Я только что подбил англичанина». Вслед за ним я выбрался из своей машины и приветствовал его: «Добрый день, отец! Я только что сбил англичанина». Старик был в восторге. Он не из тех отцов, которые боятся за своих сыновей. Думаю, ему хотелось бы самому сесть в самолет и помогать нам. Мы позавтракали с ним, а потом снова отправились в полет.
Позже над нашим аэродромом происходил воздушный бой. Мой отец наблюдал за ним с огромным интересом. Мы не участвовали в бою, а стояли на земле и смотрели.
Английская эскадрилья прорвалась к нашему аэродрому и была атакована несколькими нашими воздушными разведчиками. Вдруг одна из машин стала переворачиваться снова и снова. Потом она восстановила равновесие и заскользила вниз в нормальном положении. К сожалению, мы увидели, что на сей раз это была немецкая машина.
Англичане полетели дальше. Немецкий аэроплан, очевидно, был поврежден. Управляли им правильно. Летчик снизил высоту и попытался сесть на аэродром. Места для такой большой машины было мало. Кроме того, посадочная площадка была неизвестна нилоту. Поэтому приземление было не совсем гладким. Мы побежали к аэроплану и обнаружили, что пулеметчик убит. Это печальное зрелище было новым для нашего отца. Он помрачнел.
Погода в этот день была на удивление ясной. Все время слышался грохот зенитных орудий. Очевидно, поблизости было много самолетов. К середине дня мы снова вылетели. На сей раз мне повезло, и я сбил второго за этот день англичанина. К моему отцу вернулось хорошее настроение.
После полудня я немного поспал и снова был бодр. Между тем Вольф вместе с группой самолетов дрался с врагом и сбил одну машину. Другую сбил Шефер. Днем мой брат и я, сопровождаемые Шефером, Фестнером и Алменрёдером, вылетали еще дважды.
Первый полет был неудачным, второй лучше. Вскоре после того как мы подлетели к линии фронта, нас встретила вражеская эскадрилья. К сожалению, они находились выше, поэтому мы ничего не могли сделать. Мы пытались подняться на их высоту, но безуспешно. Пришлось отпустить их.
Мы с братом летели рядом вдоль линии фронта, впереди всех остальных. Вдруг я заметил двух летчиков-артиллеристов, приближавшихся к нашим позициям вызывающе наглым образом. Я помахал рукой брату, он меня понял. Мы летели бок о бок, увеличивая скорость. Каждый из нас был уверен в своем превосходстве над врагом. Это великое дело — когда можешь абсолютно положиться друг на друга, это — самое главное. Нужно непременно знать своего партнера-летчика.
Брат первым приблизился к врагу и атаковал одного, я позаботился о втором. В последний момент я оглянулся, желая убедиться, что поблизости нет третьего аэроплана. Мы были одни и могли действовать согласованно. Вскоре я зашел с удобной для меня стороны по отношению к моему противнику. Короткий огонь — и машина врага развалилась на части. Я никогда не одерживал победу так быстро. Глядя, куда надают обломки машины моего врага, я заметил своего брата. Он находился не более чем в 500 метрах от меня. У меня было время понаблюдать за боем, и должен сказать, что сам я не мог бы драться лучше, чем это делал мой брат. Он бросался на своего врага, и оба кружили друг за другом. Неожиданно вражеская машина стала отставать. Это был верный признак того, что в нее попали. Вероятно, пилот был ранен в голову. Крылья вражеского самолета отвалились, машина упала очень близко от моей жертвы. Я полетел навстречу брату, и мы поздравили друг друга взмахом руки. Вполне удовлетворенные своими подвигами, мы возвращались назад. Как здорово, что можно летать вместе со своим братом и так хорошо помогать друг другу! Оказывается, другие члены эскадрильи находились поблизости и наблюдали за нашим сражением. Они не могли помочь нам, потому что только один человек может сбить своего противника. Им остается лишь наблюдать и защищать свой тыл. В противном случае их могут атаковать сзади.
Набрав высоту, мы полетели дальше. Очевидно, где-то в воздухе происходила встреча клуба «Антирихтхофен». Нас могли узнать издалека. При ярком солнечном свете красивый красный цвет наших машин был заметен с большого расстояния. Мы сомкнули ряды. К сожалению, враг опять находился слишком высоко. Поэтому нам пришлось дожидаться нападения. Трипланы «Sopwith» и «SPAD» были новыми машинами, однако качество «коробки» не имеет большого значения. Успех зависит от человека, который сидит в ней. Английские летчики затеяли осторожную игру, но пока не кусались. Мы предложили им подраться либо по ту, либо по эту сторону фронта. Но они ответили: «Нет, спасибо». Какой же толк в том, чтобы вывести эскадрилью против нас, а затем повернуться к нам задом?
Наконец один из них набрался храбрости и спикировал на нашу последнюю машину. Естественно, бой был принят, хотя мы находились в неблагоприятном положении. Если хочешь сделать дело, нужно приспосабливаться к желаниям своего клиента. Поэтому мы все развернулись в обратном направлении. Англичанин заметил это и ушел. Но начало было положено.
Другой англичанин попытался проделать такой же трюк со мной, но я сразу встретил его огнем из двух своих пулеметов. Он попытался уйти от меня, снизив высоту. Это стало роковым для него. Он опустился, а я оказался выше. Все, кто находится в воздухе подо мной, особенно если это одноместный истребитель, гибнут, потому что не могут стрелять в меня с тыла.
У моего противника была очень хорошая скоростная машина. Однако ему не удалось добраться до английской линии фронта. Я открыл огонь по нему, когда мы находились над Лансом. Я начал стрелять, находясь еще слишком далеко. Это была моя хитрость. Я хотел не столько попасть в него, сколько напугать, и мне это удалось. Он начал маневрировать, что дало мне возможность подойти к нему ближе. Я проделывал такой трюк снова и снова, и каждый раз мой глупый соперник начинал маневрировать. Таким образом я постепенно подобрался к нему совсем близко и оказался на таком расстоянии, что мог коснуться его. Я осторожно прицелился. Находясь не более чем в 50 метрах от него, я выждал с минуту и ударил из обоих орудий одновременно. Был слышен легкий свист — верный признак того, что пробиты бензобаки. Затем я увидел яркое пламя, и мой господин соперник исчез внизу.
Это была четвертая моя жертва за день. Брат подбил двоих. Естественно, мы пригласили своего отца на вечеринку. Его радость за наши успехи была огромна.
Вечером я пригласил несколько человек к себе. Среди них был мой дорогой Ведель, оказавшийся по соседству. У нас был замечательный повод — два брата сбили шесть англичан за один день. Это же целая эскадрилья.
Я уверен, что после этого англичане перестали нам симпатизировать.
Я лечу домой
Я сбил 50 самолетов. Это было хорошее число, но я бы предпочел 52. Поэтому однажды я поднялся в воздух и сбил еще двоих, хотя это и было сделано вопреки приказу.
Дело в том, что мне разрешили сбить лишь 41 машину. Любой может догадаться, почему было определено именно это число. Мне хотелось избежать его. Я не любитель побивать рекорды. Мы, летчики, вообще не думаем о рекордах, а просто выполняем свой долг. Бельке мог бы сбить сотню самолетов, если бы не несчастный случай, и многие другие из наших дорогих погибших товарищей могли бы значительно увеличить число сбитых самолетов, если бы не погибли. Все-таки это в какой-то степени забавно — сбить полсотни аэропланов. В конце концов, мне удалось перед отпуском получить разрешение сбить 50 машин. Надеюсь дожить до дня, когда буду праздновать уничтожение сотни.
Вечером в этот необычный день зазвонил телефон. Со мной желали говорить из штаба. Я счел в высшей степени забавным, что меня связывают со Святая святых. Мне сообщили радостную для меня весть о том, что его величество выразил желание познакомиться со мной лично и назначил день нашей встречи. Я должен был приехать к нему 2 мая. Меня известили об этом лишь 30 апреля в девять часов вечера. Если бы я выехал поездом, то не смог бы выполнить желание нашего высочайшего главнокомандующего. Поэтому я решил лететь на самолете, тем более что такое средство передвижения для меня гораздо приятнее. Я отправился в путь утром следующего дня, но не в своем одноместном «le petit rouge», a в большом двухместном самолете.
Я сидел не у штурвала, а сзади. Самолетом управлял лейтенант Креффт, один из офицеров моей эскадрильи. Он как раз собирался в отпуск для восстановления сил. Так что все складывалось удачно.
Собирался я в спешке. Весь мой багаж состоял из зубной щетки. Одет я был в то, в чем следовало появиться в штабе. На войне солдату не нужно много красивых мундиров, а уж такому «фронтовому скупердяю», как я, тем более.
В мое отсутствие командование эскадрильей принял мой брат. Я отправился в отпуск, дав лишь несколько указаний, и надеялся вскоре продолжить работу со своими дорогими товарищами.
Мой путь лежал через Намюр, Льеж, Э-ла-Шанелье и Кельн. Как чудесно было плыть сквозь облака, не думая о войне. Была прекрасная погода. Нам редко выпадает такое замечательное время, на фронте сейчас очень напряженно.
Вскоре исчезли из вида наши аэростаты. Гром битвы при Аррасе был едва слышен. Под нами был мир. Мы видели пароходы на реках и быстрые поезда на железных дорогах и наверстывали упущенное, разглядывая все, что находилось внизу. Земля казалась плоской. Красивые горы Мьюза были неразличимы. Невозможно было даже обнаружить их тень, так как солнце стояло прямо над нами. Мы только догадывались, что горы там были, и наше небогатое воображение рисовало картины прохладных склонов этой восхитительной страны.
Было уже поздно. Облака внизу скучились и закрыли землю от наших глаз. Мы продолжали лететь, ориентируясь по солнцу и компасу. Близость Голландии была нам неприятна, поэтому мы решили снизить высоту, чтобы получше сориентироваться. Мы опустились под облака и узнали, что находимся над Намюром.
Мы полетели дальше к Э-ла-Шапелье. Вскоре и этот город остался позади. К середине дня мы добрались до Кельна. У обоих было превосходное настроение. Впереди предстоял долгий отпуск. Погода была отличная. Мы достигли своей цели и были уверены, что попадем в штаб вовремя, что бы ни случилось.
О нашем прибытии в Кельн было сообщено заранее. Нас встречали. Днем раньше газеты сообщили о моей пятьдесят второй воздушной победе. Можно представить, какой нам устроили прием.
После трехчасового полета у меня слегка разболелась голова, поэтому я хотел немного вздремнуть, прежде чем идти в штаб.
После Кельна мы какое-то время летели над Рейном. Я хорошо знал страну, поскольку часто путешествовал на пароходе, автомобиле и поезде, а теперь еще и на аэроплане. Трудно сказать, какой из этих способов передвижения наиболее приятный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12