А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

… Прекрасно танцевала и пела.
— Королева — пела лучше!
— Я своей жене главных ролей не выхлопатывал.
— С первого явления в глазах мука, слезы. Обида. Злость. Это что ж, режиссерское задание?
— Конечно нет!
— Но иначе быть не могло! Вы же ее только что бросили. Не Паратов — Ларису, а Жорик — свою очередную…
— Я никого никогда не «бросал»!
— Ну, скажем, «отлюбили».
— О чем книга? — Менглет недоволен.
— О вас!
— Обо мне в театре?
— И о вас в жизни.
— Мы свалимся в грязь!
— «Состав земли не знает грязи — // Все искупает аромат».
— Пастернак!!!
— Не все же цитировать Бибикова и других малоизвестных поэтов. «Бесприданница» объясняется с Карандышевым, а Паратов — только что отыграв с пей сцену — в белой поддевке, в лаковых сапогах… целуется! Под луной! С другой… очередной!
Менглет молчит.
— Играли в летнем театре. Кулисами был сад, -говорю я. От вашего лица пахло гримом… и вы целовались аккуратно, чтобы не смазать общий тон!
— Какая у вас память.
— Не жалуюсь.
Менглет улыбается.
— А муж «бесприданницы», назовем ее «Н»…
— Замечательный чудак! — подхватывает Менглет. — Еврей-ницшеанец. «Падающего — толкни». «Когда идешь к женщине — бери с собой кнут!»
— Да, он часто это повторял. Но падающего всегда поддерживал, а приходя к женщине, о кнуте забывал. Он был рабом «Н». Все ей простил. Но знать, что вы целуетесь с другой, ему — чудаку — было тошно!
— «Н» и ее муж перед войной уехали из Сталинабада… А «Бесприданница» после нескольких спектаклей сошла с репертуара. И… незачем о ней говорить…
— Тогда поговорим о цирке!
Не заметив подвоха, Менглет усаживается поудобнее.
— С удовольствием!
— Вы часто бывали в шапито?
— Футбола — настоящего — в Сталинабаде не было. Телевидения в Союзе вообще не было. Все свободные вечера я — в цирке!
— С Валей?
— Если не занята на репетиции или в спектакле — конечно.
— А что или… кто вас привлекал в шапито?
— Коверный Мусин! — Менглет воодушевляется. — Лучший клоун Союза, мим, не менее удивительный, чем Марсель Марсо! Он до сих пор недооценен. Костя Мусин! У нас в публике таджиков — раз-два и обчелся. Медики, писатели… Партийное начальство… А когда на манеже «Чарли Чаплин» — в цирке и халаты, и тюбетейки, и чалмы — базар весь!
Мальчишки вопят: «Чарли Чаплин»!… Маска, распространенная тогда и в цирке, и на эстраде. Усики, котелок, походка утиная, громадные штиблеты, тросточка… Первый выход! Смех, овация.
«Чаплин» жонглирует тросточкой, зацепившись носком за ковер — падает.
Почему смешно? Кто объяснит? Искусствоведы. Далее. Смокинг, пиджак — что на нем было, не помню — сбрасывается, он в рваной сорочке. Нищий бродяга, потому рвань. Но какая? Белоснежная сорочка разорвана вертикальными полосами, и сквозь них виден литой торс, мускулатура — анатомию изучай. Мусин пародирует только что исполненный номер! Ну, скажем, канатоходец. Громоздится на туго натянутую проволоку, балансирует, вот-вот сорвется! Но он не срывается и жестами, мимикой (он же мим) — все без слов — подзывает униформиста, требует, чтобы проволоку слегка отпустили: на туго натянутой ему, видите ли, неловко. Проволока спущена. Мусин садится, качается на ней, как на качелях, сбрасывает башмак, подтягивает штаны — и балансирует на слабо натянутой проволоке, что, как всем известно, в сто раз труднее! Он жонглировал — лучше жонглеров, вольтижировал — лучше вольтижировщиков! В воздушном полете перелетал с трапеции на трапецию, как… дьяволенок притяжения земли не чувствовал. Он умел все! И все делал лучше всех! Но грустным, как Чарли Чаплин, он не был. Брови печально подняты, а в глазах задор, по-цирковому «кураж»! Он удачлив, он смел! Его маленького татарина любят высокие красивые блондинки!
— Они его и погубили?
— Нет…
— Водка?
— Для циркового артиста алкоголь — дисквалификация. Он рано… ушел! Я помню его только молодым.
А какие цирковые номера вам еще особенно нравились?
— Многие, — уклоняется от ответа Менглет.
— «Девушка на шаре»?
— Да, да! Возможно.
— Георгий Павлович! Что?
Не притворяйтесь! Вы не могли забыть этого номера! На шаре танцевала Тамара Рогаткина. Очень эффектная брюнетка!
— Клава, — поправляет Менглет и трясет головой. — Но у меня с ней — ничего! Ничего.
У музыкальных эксцентриков — тоже отличный номер — была вступительная песенка с рефреном: «Ну? А как же!» Ольга Якунина на тот же мотив, с тем же рефреном сочинила песенку о вас! Припоминаете?
— Нет! — Менглет не притворяется.
— Забыли? — Я напеваю:
И увидеть ее чтоб -
Ну? А как же!
Жорик мчится на Варзоб…
— Куда? — Менглет притворяется, что не помнит.
— К Рогаткиной, она там отдыхала.
И в палатке с ней вдвоем -
Ну? А как же!
Ну, а дальше не споем -
Ну, а как же!

Дальше песенке конец -
Ну, а как же!
Ведь наш Жорушка — отец!
Ну? А как же!
Менглет беззвучно смеется.
— С Мишей в грузовике трясся — помню. Могли бы в пропасть загреметь.
— Но не загремели?
— Нет! Но у меня с Клавой — ничего!
— Можно мне о ней написать? Менглет безнадежно машет рукой:
— Пишите!
…Женщины Менглета — это тоже его театр. Как бы филиал главного театра. Интимный театр для двоих. Но там он исполнял роли только первых любовников: Ромео, Фердинанда… Партнерши порой догадывались, что он только талантливо играет в любовь, и подыгрывали ему, а порой думали: это не игра, а жизнь («Н»). В таких случаях по окончании спектакля Менглет бывал обескуражен: «Я же ей в вечной любви не клялся!» Верно, даже когда он изображал Ромео, словесный арсенал его был невелик. Смотрел, вздыхал, улыбался, хмурился, печалился, радовался ответным взглядам… Конечного результата Менглет и не всегда пытался добиться. Жорика волнует прелюдия к спектаклю. Луна, звезды, соловьи… Сладкий запах белой акации, горный воздух, бушующий поток… И рядом — она!
На час? На месяц? На два? Бог знает. Менглет не знал — и никого не уверял, что будет любить… полгода!
С девочкой Инночкой все обстояло сложнее. Сейчас я Менглета о ней не спрашивала. Но когда-то он мне кое-что о ней рассказал.
Кое-что я знала и сама.
Это опять цирк. На манеже — девочка, в руках -концертино. Круглые коленочки, круглое личико, над прямыми бровями — челка, в больших глазах -затаенная грусть. Ей шестнадцать лет. Она влюблена в премьера Русского драматического. Она видела его в ролях Незнамова, Жермона. Видела «Повесть о женщине». Там он играет отца такой же девочки, как она сама.
Сознаться, что она влюблена в Менглета, нельзя (даже тете — она с ним знакома).
Менглет женат. И вместе с ним в первом ряду — его жена. И вместе с ним ей аплодирует. В антракте Менглет с женой приходит к ней. И Валентина Георгиевна — так зовут жену — ей что-то говорит, хвалит, наверное. Девочка не слушает, она видит, как на нее смотрит Менглет. Слушает, как он молчит? Она краснеет. А он… да, да!! Он тоже краснеет и утирает платком лицо.
— Сегодня в цирке жарко, — говорит он.
— Аншлаг! — отвечает девочка.
Девочка Инночка влюбилась! Но и Менглет, что называется, «влип»! (Впрочем, может быть, сейчас это не так называется.) Он — «влип»?
А что дальше?
Шестнадцать лет, а он порядочный человек. Порядок — чистота в доме, порядок — чистота в сознании. Порушить все это? Разгромить дом, в котором он с Королевой живет почти десять лет?
Но до чего же она мила! До чего же очаровательна! И видно… видно ему, почти тридцатилетнему прохвосту, — на все согласна! Мороз по коже!
Рассудок победил. Овал не стал углом. Никуда не вклинился. Ничего не порушил. Девочка Инночка уехала с тетей в другой город — конвейерная система.
…Мы сидим с Георгием Павловичем в его гримуборной в Театре сатиры на Триумфальной площади. Еще недавно — площади Маяковского (сейчас ей вернули прежнее название).
Голову Менглета плотно облегает серебристый шлем, спереди седина отступила, залысины увеличивают лоб. Кожа лица — темная, будто сталинабадский загар — не отмываем, но это — не загар. После Таджикистана солнце Дальнего Востока, Урала, Сибири, Франции, Италии, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Китая и многих других широт светило на него. Но кожа потемнела не от солнца, а от пережитого-прожитого. Голубизна радужки выцвела, но видят глаза и вблизь и вдаль.
…После девочки Инночки интимный театр Менглета прекратил свое существование.
На год? Два? Менглет знает (я не знаю).
Глава 11. А кто лучше?
Пьеса С.А. Найденова «Дети Ванюшина» чрезвычайно напоминает «Мещан» М. Горького. Та же среда, та же семейная драма. И персонажи схожи. Но пьеса Найденова написана раньше, и потому следует говорить: «Мещане» Горького напоминают «Детей Ванюшина» Найденова.
В Сталинабадском театре имени В. Маяковского Вениамин Ланге поставил «Детей Ванюшина» как драму (и даже трагедию) купца Ванюшина, безмерно любящего своих детей и… не находящего с ними общего языка.
Роли были распределены удачно. Ванюшин — Якушев вызывал сострадание. «Классовым врагом» от Ванюшина — Якушева и не пахло! На сочувствии был построен весь спектакль. Все — в общем-то хорошие люди.
Разлом в семье — от непонимания отцов и детей. А это явление присуще любой эпохе. Так проблема спектакля становилась вечной и современной. Особое сочувствие вызывал младший сын Ванюшина — Алексей (О. Солюс). Мальчик честный, любящий отца и в ответ на свою исповедь ему — натыкающийся на стену непонимания.
«Салом, Олежка — золотые рожки! Ты идешь, белокурый, голубоглазый!…» — писала Алеше — Солюсу одна из многочисленных его поклонниц. Олег не был ни «голубоглазым», ни «белокурым». В эпитете «белокурый» есть что-то от «кудрявого». Жесткие, белесые волосы Олежки топорщились на его голове щетиной. Маленькие глазки глядели пасмурным небом — голубизна в них едва сквозила. Но была в их пасмурности и какая-то тайна — наверное, это и привлекало к нему женщин.
С Русановой Олег к тому времени уже расстался. Пришел неожиданно (телефона у нее, разумеется, не было). Увидел: за столом сидит Солоха (фамилия подлинная — хороша!), снабженец, а может, и нарком по снабжению. Толстопузый, краснорожий, рядом с ним Валя, а возле ее ног — ящик бананов?!! Дынь, арбузов, винограда, персиков в Сталинабаде — завались. Бананы не произрастали, экзотика. Олежка посмотрел на ящик бананов, на Солоху, на Валю. «Здравствуйте» сказать не успел, сказал: «До свидания» — и вышел.
На премьере «Повести о женщине» Мыкола — любовник Гали Степановой (его перевели в Сталинабад, к ней поближе) — преподнес Менглету ящик шоколада (знал — не пьет, а то бы ящик коньяку отвалил). Актеры на премьере шоколадом подзаправились. Олег бананов не попробовал и больше у Вали не появлялся! Она страдала, пыталась объясниться: мол, ей не нужны бананы, ей нужен Олег! Но Олег — споткнувшись о Солоху с его ящиком — к Русановой больше не заглядывал.
Он любил Валю (как умел), но был ужасно горд и самолюбив. Вернее — самоуважаем! И уважение к себе он терять не хотел.
Жениться на Вале (или на другой) Олег не считал себя вправе. Старший брат Максим, его воспитавший, лет десять назад тяжело заболел — шизофрения. В Сталинабаде Олег навечно оставаться не думал, а поселить жену в московской квартире, рядом с сумасшедшим, иногда буйным, — он и подумать не смел.
«Я же ничего не требую! Почему он не со мной?!» — рыдала Валя. Олег, смеясь, показывал друзьям письма своих поклонниц.
В спектакле «Дети Ванюшина» было много прекрасных актерских работ. Мне лично больше всех запомнилась Королева в роли дочери генеральши Кукарниковой. Вале еще не исполнилось тридцати лет — она была и молода, и моложава. Прежде не знавшая косметики, теперь она ярко красила губы и одевалась пестро и ярко (шила сама).
В доме Ванюшина она появлялась почти без грима и была восхитительно юна (даже в бинокль).
Светло— розовое платье с черными бархатными полосами от плеч к полу подчеркивало ее стройность, что-то -каплями росы — поблескивало в ушах, что-то блестело у ворота. Она входила в несчастный, захламленный достатком купеческий дом — гостьей из другого, надзвездного мира.
Ее просят сыграть что-нибудь. Откинув легким движением ноги шлейф, она садится за фортепиано. Пальцы пробегают по клавишам, вступительные аккорды и… концертное исполнение «Елочки» Ребикова.
Семья Ванюшиных, зрители — поражены. Зрители от удивления — пианино-то не бутафория, артистка наяривает на настоящем. Ванюшины от удивления — генеральская дочка, наверное, Консерваторию окончила?!
Ее просят спеть!
Я помню вальса звук прелестный
Весенней ночью, в поздний час.
Его пел голос неизвестный,
И песня дивная лилась…
Восхищение достигает апогея. Никто не знал (в том числе и актеры, не участвующие в спектакле), что у Королевой такой дивный голос. Жених — старший сын Ванюшина — в смятении. Он (И. Гришин) — пентюх, мужлан и к тому же неотмываемо грязен, а она?! Чудо!
Оставшись с ней наедине, мямля и спотыкаясь на каждом слове, он признается, что у него недавно была связь с одной девушкой. Но что он с ней порвал. И если мадемуазель сможет его простить… Хрустально чистая невеста, улыбаясь, говорит ему: на откровенность я отвечу откровенностью. Улыбка становится чуть презрительной: «Вы тоже будете у меня не первый». Молодой Ванюшин не понимает: как?! что? сама целомудренность и… Презрительная улыбка сменяется насмешливой… Мы квиты. Если вас это не устраивает — разойдемся полюбовно.
Рассудив здраво, наследник дома Ванюшиных решает ввести генеральскую дочь в этот дом — хозяйкой.
Умна. Воспитанна. Красива. Цинична? Они два сапога — пара. И вместе пойдут по жизненному пути.
Королева была занята только в последнем действии. В эпизоде. Но впечатление производила неизгладимое. Смогла бы она — сложись ее судьба иначе — стать большой актрисой? Не знаю. Она жила судьбой Менглета, свою судьбу от его не отделяла.
Была ли ее жизнь счастливой? Менглет ей ни в чем не отказывал. Таджикские ожерелья, браслеты стоили денег. Менглет не спрашивал: сколько? Она, не отчитываясь, тратила. А денег в общем-то было в обрез: каждый месяц без задержки — в Воронеж, чтобы Майке ни в чем отказа не было. Частенько и в Москву — Валиным родителям. Ящик шоколада — половину актеры опустошили, остальное отправили в Воронеж, Майке.
Ссор, свар — в доме никогда. Жорик всегда к ней внимателен, ласков. Чего же еще желать? Но к тридцати годам глубокая вертикальная морщина между бровями перерезала ее лоб. О чем она думала? Кого обвиняла? Возможно, себя. Чего-то он в ней не нашел, что ожидал найти когда-то? Чего? Королева не знала. Она видела, как смотрела на нее «девочка Инночка», и «не замечала» ее взглядов. Подруг у Вали не было. Она ни перед кем не «раскалывалась». Но как-то одна актриса — не подруга, приятельница — сказала ей: «Ты многим нравишься. Гришину. Бендеру но Шурик, словно на иконе святой, твою руку целует! Жорик — не святой! Почему ты кроме него никого не замечаешь? Что он, лучше всех, что ли?» Валя подняла па приятельницу свои светлые глаза и отвечала вопросом: «А ты мне скажи, кто лучше?» Приятельница смолкла.
Кто лучше? А черт его знает, кто?
Для Русановой лучше всех был Олег. Для Степановой — Бураковский. Но оставленная им, Галя довольно быстро утешилась с Мыколой.
Русанова не утешилась, но все же вышла замуж -за Якушева.
И как все браки не по страстной любви, это замужество обещало быть долговечным и прочным.
Гришин и Бендер, конечно, Менглету не конкуренты — оба сильно пьющие… Но хоть бы пококетничала с кем-нибудь!
Нет, Королева не замечала никого.
Менглет для нее был самым лучшим.
На всю жизнь!
Она — лучшей для него не была, но это ее беда.
Вторгаться к ней с участием или советами «Королёва-королева» никому не позволяла.
Глава 12. «Три артиста»

(фольклор)
Без этого фольклора можно было бы обойтись. Но, во-первых, он «отражает действительность правдиво и в ее развитии» (соцреализм; а я соцреалистка), а во-вторых — очень забавен! Предупреждаю -обхохочетесь.
Жили-были, весело кутили
И в арык валились с головой
Три артиста, три веселых друга -
Экипаж машины грузовой.
Автор текста О. Якунина, исполнялось на мотив популярной в предвоенные годы песенки «Три танкиста» из популярного фильма Ивана Пырьева того же названия.
Началась у Бендера премьера.
В ресторан идут без долгих слов
Три артиста, три веселых друга -
Джигафаров, Бабин и Ширшов.
Миша Джигафаров — Колька-Свист из «Путевки в жизнь», друг Ланге — приобретение новое. В фольклорной песенке, относящейся лично к нему, я расскажу о нем подробнее.
Укусила Бабина собака,
(делал прививки от бешенства — временно не пил)
Но состав всегда у них готов.
Три артиста, три веселых друга -
Джигафаров, Гришин и Ширшов.

Но всегда, везде, при всех составах
Неизменен Миша-рулевой.
И летит в Сталинабаде — слава!
Ох!
Экипаж машины грузовой.
Не классика. Но песенка о «трех артистах» вытеснила у сталинабадцев песенку о «трех танкистах» (слова Б.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32