Послала она и рабов для прислуживания: Хариклее девочку, Теагену мальчика. Родом те были ионийцы, а по возрасту еще очень юные.Арсака усиленно просила Кибелу поспешить и как можно скорее привести ее к цели, так как она уже не может справиться со своей страстью. Но та и сама не покладала рук, всячески стараясь подойти к Теагену. Открыто она не обнаруживала ему планов Арсаки, но старалась дать ему понять это обходами и намеками. Она прославляла благосклонность своей госпожи к нему, ее красоту, не только видимую, но и под одеждой скрываемую, указывала на нее под разными благовидными предлогами, восхваляла также ее нрав, говоря, что она любезна, общительна и мила с теми юношами, что поизящнее и посмелее, – вообще Кибела нащупывала своими рассказами, согласен ли он на любовное дело.Теаген хвалил вместе с Кибелой благосклонность Арсаки, ее расположение к эллинам и тому подобное, сознавался в своей благодарности, но умышленно оставлял без внимания то, что вело к неуместному, как будто и не понимал никаких намеков, так что удушье брало старуху и сердцебиение. Она догадывалась, что Теаген понимает ее своднические намерения, но видела, что он отвергает все попытки.Трудно ей было переносить и Арсаку, которая торопила ее, уверяя, что более не может терпеть. Арсака требовала, чтобы Кибела исполнила свое обещание, Кибела постоянно затягивала дело под разными предлогами, то говоря, что юноша согласен, но робеет, то измышляя приключившееся с ним недомогание.По прошествии пяти или шести дней, после того как Арсака раза два приглашала к себе Хариклею, относясь к ней с уважением и благосклонностью, чтобы сделать приятное Теагену, она наконец заставила Кибелу яснее переговорить с ним.Кибела открыто объявила ему о любви, обещая бесчисленные блага в случае согласия.– Что за робость, – прибавила она, – почему ты такой безлюбый? Такой юный, прекрасный и цветущий отталкивает такую женщину, чахнущую от любви, и не считает ее добычей и находкой! Дело не связано ни с какой опасностью, мужа нет дома, а я кормилица ее, и через мои руки проходят все ее тайны, я готова служить вашей связи. Тебе ничто не препятствует, так как у тебя нет ни жены, ни невесты. Впрочем, многие частенько и на это не обращали внимания, рассудив, что домашним это дело не принесет никакого вреда, а им самим – пользу: доставит владение имуществом и приятное наслаждение.Под конец Кибела присоединила к сказанному и угрозу, говоря:– Женщины высокого звания, любительницы юношей, становятся безжалостными и гневными, потерпев неудачу, и, конечно, мстят презревшим их, как оскорбителям. Прими во внимание, что Арсака родом персиянка, да еще царской крови, говоря словами твоего приветствия, что она облечена большой властью и силой, которые дают ей возможность почтить расположенного к ней, а противящегося наказать, не боясь ничего.Ты и чужеземец, и одинок, и нет у тебя покровителей. Пощади по возможности и себя и ее. Она достойна, чтобы ты ее пощадил, так обезумела она от искренней страсти к тебе. Остерегайся также и любовного гнева, берегись и мести за презрение.Я знаю, многие раскаивались потом. Я более твоего опытна в делах Афродиты. Седые волосы, которые ты видишь, участвовали во многих делах такого рода, но никогда еще не встречали такой суровой неприступности.И, обратив свою речь к Хариклее (необходимость дала ей смелость говорить о таких вещах при ней), Кибела сказала:– Упроси ты вместе со мной, дочь моя, твоего этого вот – не знаю, как и назвать его подобающим образом – брата. Дело такое, что и тебе будет полезно: любить тебя будут не меньше, а почитать больше. Богата ты будешь до пресыщения, Арсака позаботится о блестящем браке для тебя. Такое будущее завидно и тем, чьи дела идут хорошо, не только что чужестранцам, да вдобавок находящимся теперь в нужде.Хариклея отвечала на это, посмотрев на нее с какой-то жгучей усмешкой:– Было бы лучше, чтобы во всем превосходная Арсака не подвергалась таким напастям, но раз так случилось, на втором месте стоит уменье самообладанием смирять страсти. Однако, если уж с ней приключилось обычное человеческое дело, если она побеждена и не в силах противиться своему влечению, то я и сама посоветовала бы Теагену не отказываться от такого дела, раз оно безопасно. Но как бы только он нечаянно не вовлек в беду и себя и ее, если это обнаружится и сатрап узнает стороной о таком беззаконном деянии.Кибела вскочила от таких слов, стала обнимать и целовать Хариклею.– Хорошо, – сказала она, – дитя мое, что ты пожалела женщину, по природе подобную тебе, и позаботилась о безопасности брата. Но на этот счет будь спокойна: по пословице, даже солнце не узнает об этом.– Пока прекратим разговор, – сказал Теаген, – дай нам подумать.Кибела тотчас же удалилась. Тогда Хариклея сказала:– Теаген, божество дарит нам такое счастье, в котором больше несчастья, чем мнимого благополучия. Но понятливым людям свойственно даже бедственные обстоятельства обращать к лучшему. Раз ты окончательно уже решил совершить это дело, то мне не о чем говорить. Разве стану я возражать, если наше спасение или гибель всецело зависят от этого? Впрочем, ты правильно поступаешь, если находишь ее требование неприемлемым. Но по крайней мере делай вид, что соглашаешься, питай обещаниями похоть этой варварки, отсрочкой пресекай крутые меры против нас, услаждай надеждой и смягчай обещаниями ее воспаленное сердце.Правдоподобно, что между тем, по воле богов, найдется какой-нибудь выход. Но смотри, Теаген, не поскользнись от усердия, иначе ты втянешься в позорное дело.– Тебе даже в беде не удалось избежать ревности, этого врожденного недуга. Знай, что я даже притвориться не могу: одинаково постыдно и делать позорное, и говорить. К тому же отпор притязаниям Арсаки заключает в себе то хорошее, что она уже не будет надоедать нам. Если придется претерпеть что-либо, то уж не раз и судьба, и мой разум подготовляли меня переносить все случайности.– Смотри, чтобы мы не попали в большую беду, – сказала Хариклея и замолкла.Так рассуждали они. А Кибелла снова окрылила Арсаку, сказав, что нужно ожидать благоприятного исхода, так как Теаген, как ей кажется, почти согласился.Кибела вернулась в свою комнату. Пропустив этот вечер, а ночью горячо попросив Хариклею, с самого начала спавшую вместе с ней, помочь ей, она наутро опять спросила Теагена, каково его решение.Теаген наотрез отказался, заявил, что и ожидать нечего. Кибела в унынии побежала к Арсаке и сообщила ей о непреклонности Теагена. Арсака приказала вытолкать старуху в шею, вбежала в свою спальню и бросилась на постель, разрывая на себе все.Лишь только Кибелу выгнали из покоев Арсаки, Ахэмен, видя ее унылой и заплаканной, стал расспрашивать:– Не случилось ли, матушка, какой неприятности, чего-нибудь дурного? Не огорчили ли нашу госпожу какие-нибудь известия? Не пришло ли из ставки донесения о каком-нибудь несчастии? Не одолевают ли в нынешней войне эфиопы господина нашего Ороондата?И много таких вопросов с насмешкой задавал Ахэмен.– Вздор мелешь, – закричала Кибела и убежала.Но Ахэмен не отступился, последовал за ней, взял ее за руки, стал целовать и умолял раскрыть свою печаль перед родным сыном.Взяв его с собой и уединившись в саду, Кибела сказала:– Другому бы я не сообщила об общем нашем несчастье – моем и госпожи. Но так как Арсака во всем терпит неудачу, то я ожидаю смертельной опасности (ведь я хорошо знаю, что на меня обрушатся и власть и страсть Арсаки) – вот что я принуждена сказать тебе. Не придумаешь ли ты, как помочь родившей тебя, произведшей на свет и вот этой грудью вскормившей? Госпожа влюблена в этого юношу, что теперь у нас, и любит его любовью непереносимой, незаконной, неисцелимой. Победить эту страсть до сих пор пытались и она и я, но напрасно. Вот в чем была причина необычайной благосклонности и разнообразных услуг, расточавшихся чужеземцам. Но этот юноша, дерзкий, упорный глупец, отверг наше предложение. Я знаю, что Арсака не останется в живых, да и меня погубит, будто я надругалась над обещаниями и оказалась лукавой. Вот каковы дела, сыночек. Если ты можешь чем-нибудь помочь, окажи содействие, а не можешь – схорони меня, когда я умру.– А какая награда, матушка, будет мне за это? – спросил Ахэмен. – Некогда мне нежничать с тобой, некогда мне обиняками да разными околичностями говорить о моей помощи тебе, раз ты так взволнована и еле жива.– Ожидай всего, чего хочешь, – сказала Кибела. – Ради меня Арсака уже и теперь назначила тебя главным виночерпием. Если же ты имеешь в виду дальнейшее повышение, скажи. И не перечислить богатств, которые ты получишь, если спасешь эту несчастную.– Давно у меня, матушка, возникли подозрения, я все понял, но молчал, выжидая, что будет. Мне не нужно ни чинов, ни богатства. А вот если она выдаст за меня девушку, называемую сестрой Теагена, тогда будет сделано по ее желанию. Влюблен я, матушка, в эту девушку безмерно. Госпожа наша, испытав на себе и силу и природу страсти, справедливо бы помогла человеку, страдающему тем же недугом, к тому же обещающему совершить такое трудное дело.– Не сомневайся в этом, – промолвила Кибела, – госпожа немедленно окажет тебе эту услугу, раз ты станешь ее благодетелем и спасителем. А может быть, и нам своими силами удастся склонить девушку. Но скажи, каким образом поможешь ты нам?– Нет, не скажу, – ответил Ахэмен, – прежде чем госпожа клятвой не скрепит своего обещания. А ты не предпринимай никаких попыток относительно девушки. Я вижу, она горда и высокомерна, ты можешь испортить все дело.– Удача, удача! – восклицала Кибела, вбегая в опочивальню к Арсаке и припадая к ее коленам. – Будь спокойна. Все успешно совершается по воле богов. Прикажи только позвать моего сына Ахэмена.– Пусть позовут его, – отвечала Арсака, – если только ты не собираешься опять обмануть меня.Ахэмен вошел. Старуха все рассказала, и Арсака дала клятву устроить его брак с сестрой Теагена.– Госпожа, – сказал Ахэмен, – хватит Теагену, раз уж он раб, ломаться перед своей госпожой.На вопрос Арсаки: «Что это ты говоришь?» – Ахэмен рассказал все: Теаген захвачен по праву войны и сделался пленником, Митран отправил его к Ороондату, чтобы препроводить к великому царю, бессейцы с Тиамидом смелым набегом отбили у него Теагена, вести которого было поручено ему, самому Ахэмену, которому затем с трудом удалось бежать. Под конец он показал Арсаке и письмо Митрана Ороондату, заранее приготовив его, утверждая, что если нужны и другие доказательства, то Тиамид может быть свидетелем.Арсака облегченно вздохнула, услышав это. Нимало не медля, она из спальни проходит в зал, где она имела обыкновение принимать, и приказывает привести Теагена. Когда его привели, она указала ему на стоявшего тут же Ахэмена и спросила, узнает ли он его. Теаген отвечал утвердительно.Арсака спросила вторично:– Итак, он вел тебя пленником?Когда Теаген согласился и с этим, Арсака промолвила:– Так знай, что ты наш раб. Ты будешь делать то же, что и рабы, повинуясь нашим указаниям, даже против своей воли, а твою сестру я отдам в жены Ахэмену, занимающему первое место у нас ради его матери и рвения к нам. Отсрочку же даю только для того, чтобы заранее назначить день свадьбы и приготовить пышное пиршество.Теаген был уязвлен этими словами, словно раной. Но он решил не прекословить, а уклониться, как от нападения зверя.– Слава богам, госпожа, – сказал он, – люди такого благородного происхождения, как мы, уже тем счастливы в своем несчастии, что будут рабами не у других, а у тебя, так милостиво и дружелюбно обращавшейся с нами, когда мы в глазах всех были не более как чужеземцы. Что же касается моей сестры, так она не пленница и поэтому не рабыня. Она согласна служить тебе и охотно примет любую должность – поступи с ней так, как считаешь правильным.– Зачислить его в стольники, – сказала Арсака, – пусть Ахэмен обучит его обязанностям виночерпия, заранее приучая его к службе у царя.Они вышли. Теаген печально присматривался к тому, что ему нужно будет делать, а Ахэмен насмехался и издевался над ним.– Ты, только что бывший у нас таким надменным, высокомерным, не сгибавшим шеи, ты один только такой свободный, не желавший приветственно наклонить головы, теперь-то ты уж склонишь ее, а не то опустишь, вразумляемый ударами кулака.Арсака отослала всех и, оставшись наедине с Кибелой, сказала ей:– Теперь, Кибела, ему не увернуться ни под каким предлогом. Пойди и скажи этому гордецу: если он будет повиноваться нам и поступать по нашему желанию, то получит свободу и будет жить в обилии и довольстве, а если будет упрямо противиться, то одновременно испытает на себе гнев и презираемой любовницы и негодующей госпожи, и ему придется исполнять самые последние, унизительные работы, он будет подвергнут всем видам наказания.Кибела пришла и передала слова Арсаки, прибавив много от себя, чтобы склонить его к тому, что казалось ей выгодным. Теаген попросил ее немного подождать и, уединившись с Хариклеей, воскликнул:– Мы погибли, Хариклея! Как говорится, оборвались все канаты, выдернут всякий якорь спасения. И даже звания свободных людей мы не сохранили в нашей беде, нет, мы опять стали рабами (он рассказал ей, как это случилось), теперь мы предоставлены варварским оскорблениям. Нам остается или делать угодное господам, или причислить себя к осужденным. Впрочем, это еще сносно, – прибавил он, – но самое тяжкое это то, что Арсака обещала выдать тебя за Ахэмена, сына Кибелы. Ясно, что этого не будет или если будет, то я этого не увижу, пока жизнь не лишила меня меча и средств защиты. Но что нужно делать, какую хитрость придумать, чтобы отвратить ужасное соединение мое с Арсакой, а твое – с Ахэменом?– Только одно есть средство, – сказала Хариклея, – твое согласие; этим ты помешаешь соединению Ахэмена со мной.– Не кощунствуй, Хариклея. Пусть не достигнет такой силы суровость божества, чтобы я, не познавший Хариклеи, осквернился противозаконным соединением с другой женщиной. Но, кажется, я нашел средство. Необходимость – изобретательница хитростей.С этими словами Теаген подошел к Кибеле и сказал:– Доложи госпоже, что я хочу видеться с ней наедине и особо от остальных.Старуха, считая, что это и есть то самое и что Теаген сдался, сообщила обо всем Арсаке и получила приказание привести его после ужина. Она так и сделала. Приказала приближенным Арсаки оставить госпожу в покое, велела прислуге, приставленной к спальне, быть потише и привела Теагена. Все остальные помещения были окутаны мраком, так как была ночь, что давало возможность сделать это незаметно, и только спальня была освещена светильником. Кибела ввела Теагена и собиралась уйти.Но Теаген сказал:– Подожди. Пусть, госпожа, Кибела тоже останется здесь. Я знаю, она умеет верно хранить тайны.Взяв Арсаку за руку, он сказал:– Госпожа, я раньше откладывал исполнение твоего приказания не потому, что дерзко перечил твоей воле, а потому, что хотел устроить это безопасно. Теперь же, когда меня судьба, прекрасно, по-видимому, поступая, сделала твоим рабом, я тем более готов во всем повиноваться тебе. Обещай только, что ты даруешь мне исполнение одной просьбы, хотя ты уже обещала мне много хорошего. Откажи Ахэмену в браке с Хариклеей. Не говоря уже об остальном, нельзя ей, гордой своим столь благородным происхождением, выйти за раба. В противном случае, клянусь тебе Гелиосом, прекраснейшим из богов, и остальными богами, я не уступлю твоему желанию, а если ты применишь насилие к Хариклее, то увидишь, что я еще раньше покончу с собой.Арсака ответила:– Будь уверен, что мое желание во всем тебе угождать, я готова и себя предать тебе. Но я уже раньше поклялась выдать твою сестру за Ахэмена.– В таком случае, госпожа, – возразил Теаген, – выдавай замуж мою сестру, будь она у меня. Но обрученную со мной невесту (чем она отличается от жены?), я уверен, ты не захочешь выдать, да если и захочешь, не выдашь.– Что ты говоришь? – воскликнула Арсака.– Правду, – ответил он. – Хариклея мне не сестра, а невеста, как я уже сказал. Итак, ты свободна от своей клятвы, если хочешь, можешь иметь и другое доказательство: соверши, когда найдешь это нужным, мой брак с ней.Арсака впала в раздражение: она не без ревности услышала, что Хариклея не сестра, а невеста. Все-таки она сказала:– Хорошо, пусть будет так. Мы утешим Ахэмена другим браком.– И я утешу тебя, – ответил Теаген, – если ты так рассудишь.Он подошел, намереваясь поцеловать ей руки, но она нагнулась и, подставив ему губы вместо рук, сама поцеловала его. И ушел Теаген, получив поцелуй, но не дав его.Улучив время, он все рассказал Хариклее (кое-что и она выслушала не без ревности).Он объяснил ей и цель своего странного обещания, утверждая, что многое будет достигнуто этим приемом:– Брак Ахэмена расстроен, а пока что найден предлог отсрочить удовлетворение похоти Арсаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38