– А должны были, не так уж много магов в нашем королевстве, пора бы уже знать всех в лицо. Сколько лет служишь, стражник?
Лицо стражника побледнело еще больше.
– Через месяц будет девятнадцать лет, ваше магичество. Виноват, ваше магичество. Прикажете позвать начальника караула?
Всем своим видом старший стражник изображал готовность понести наказание. Младший стражник успел опомниться и склонился в глубоком поклоне, не рискуя поднять голову на того, кого недавно был готов проткнуть копьем.
– Не надо, мне некогда. Расчистите дорогу.
В мгновение ока рогатки были убраны, и проход был свободен. Маг въехал в город так же степенно, как и подъезжал к воротам. Стражники вытянулись в струнку, взяв копья на караул. Старший на мгновение заколебался, но потом все же решился спросить:
– Ваше магичество, доложить графу о вашем приезде?
Маг уже успел набросить обратно капюшон и проворчал в ответ:
– Не стоит, я ненадолго. Когда будет закрыта калитка, солдат?
– Для вас, ваше магичество, она будет открыта всю ночь. – Стражники были рады загладить свой промах.
– Хорошо. Где находятся казармы безнадежных?
– Казармы – это слишком громко сказано, ваше магичество, – позволил себе пошутить младший из стражников, видя, что маг вроде не гневается. Однако тут же съежился, испугавшись своей же смелости.
– В четырех кварталах отсюда, если на первом перекрестке повернуть налево, ваше магичество. – Голос старшего стражника был предельно почтителен, при этом он бросил недовольный взгляд на своего напарника: не стоит шутить с магами – можно сгореть заживо.
Маг шевельнул поводьями и проехал мимо стражников, вновь почтительно склонившихся в поклоне. В желтом свете фонаря блеснула еще одна монетка, на этот раз золотая. Крепкая ладонь старшего стражника не дала и этой монетке долететь до земли.
– За бдительность.
Дождавшись, когда размеренный стук копыт затихнет вдали, младший из стражников рискнул подойти наконец к своему товарищу.
– Неужели золотая? – Глаза его загорелись, разглядывая золотую монету, лежащую на ладони старшего всадника.
По традиции все, что удавалось заработать, стоя на посту, в обход официальных пошлин, делилось между всеми стражниками, кто в это время стоял у ворот, а не сидел в караулке. Золотая монета, поделенная на двоих, представляла собой целое состояние, а ведь была еще и серебряная монетка. Но старший стражник не спешил разделить его энтузиазм, вместо этого он дал напарнику хороший подзатыльник, от которого не помог и кожаный шлем.
– Ты в следующий раз не языком работай, а головой. Из-за твоей болтовни мы оба могли сгореть восковыми свечками.
– А что я сказал такого? У королевских безнадежных ведь не казармы, а так себе – недоразумение, да и сами они недоразумение. Это же правда, что же тут не то? – заныл младший, потирая затылок.
– А то! Маги тебе не обычные люди, у них характер, того, сложный. Лишних слов лучше не произносить, если жить хочешь. Понял? – наставительно поднял палец старший стражник.
– Понял. А начальнику караула мы о нем сообщим?
– Конечно, ты что, службу не знаешь?
– И про деньги сообщим? – пригорюнился младший, традиции традициями, но золотой – это достаточное искушение для их нарушения.
– Конечно, но только про серебро, про остальное ему знать необязательно, к этому служба не обязывает.
– Это хорошо. – Младший расплылся в улыбке.
– «Хорошо-о-о», – передразнил его старший. – Только с горшка слез, службы толком не знает, а туда же – хорошо ему! – и отвесил младшему еще один подзатыльник, но это уже не могло испортить тому настроение.

Казармы королевских безнадежных больше походили на тюрьму. Высокий забор, охрана из числа городской стражи. Впрочем, это было недалеко от истины. Части безнадежных были введены еще при деде нынешнего короля. Это была своего рода альтернатива для пойманных бродяг и преступников – или сесть в тюрьму, или послужить на благо отечества. Надо сказать, что большинство предпочитало тюрьму, и на то были веские причины. Подразделения безнадежных в королевской армии прозвали овцами. Овец гнали на убой, их бросали в самое пекло, ставили в бою перед основными войсками, дабы они приняли на себя основной удар. Овцам не нужно было платить жалованье, их нужно было только кормить и сторожить, чтобы не разбежались.
Ворота казармы были заперты, но с наружной стороны высокой стены стояла небольшая сторожка, дверь в нее была открыта, в окне горел свет, а на пороге стоял часовой. К нему маг и обратился, и через некоторое время он уже сидел в кабинете у капитана.
Капитан городских овец, невысокий, краснощекий, с большим животом и сальными глазками, будучи поставлен в известность о том, кто к нему пожаловал, суетился и все время вытирал пот со лба, несмотря на холодную погоду и плохо отапливаемое помещение. Он сидел за своим столом, на самом краешке стула, много говорил и ломал голову над тем, с какой стати он понадобился магу золотой совы. В отличие от него маг с удовольствием развалился в удобном плетеном кресле, которое специально для него принес один из стражников. Потягивал из глиняной кружки подогретое вино, не самое лучшее, конечно, но и не такое уж скверное. Наблюдение за метаниями бедного капитана, судя по всему, его только забавляло. Капитан полностью подходил для его целей, и близкое окончание задуманного дела настраивало на благодушный лад.
Маг поднял верх ладонь, и капитан тут же замолчал.
– Послушайте, капитан, вы все еще принимаете пополнение?
– Так в наших частях пополнение всегда требуется, – заискивающе улыбнулся капитан и снова густо покрылся потом. – Постоянный некомплект, так сказать, большие потери несем.
– Участвуете в боевых действиях? – приподнял бровь маг, выражая легкое удивление.
– Да какие там боевые действия, – махнул капитан рукой. – Мрут как мухи. И чего им только нужно? Они же у меня – как дома у мамы. Живут на всем готовом, кормят их как на убой. – Тут капитан слегка покраснел и поспешил сменить тему: – Так что пополнение, оно у нас всегда к месту. Даже вознаграждение за него полагается, небольшое правда, – поспешил он тут же оговориться.
– Да ладно, капитан, какое там вознаграждение. А вот с пополнением могу слегка помочь. Там у меня на лошади приторочен один, как раз ваш контингент, так называемый доброволец. Пошлите солдат, пускай они его отвяжут. – Маг с заметной ленцой взмахнул ладонью.
– Конечно, конечно.
Капитан поспешил выйти из кабинета и отдать распоряжения. Затем вернулся и некоторое время мялся у стола, словно не решаясь что-то спросить.
– Не волнуйтесь, капитан, все законно, – правильно истолковал маг его сомнения. – Этот доброволец пытался ограбить меня на дороге и после небольшой беседы выразил желание добровольно послужить королю и славному городу Лондейлу. Можете не беспокоиться, искать его никто не будет.
На красном лице капитана отразилось явное облегчение.
– Что вы, что вы. Какие беспокойства. Такой уважаемый человек, а насчет вашего добровольца не беспокойтесь, мы из него настоящего солдата сделаем. Мы из него такого бойца выкуем, такого… – Краснощекий капитан воинственно потряс в воздухе кулаками. Маг невольно улыбнулся, глядя на него, и еще раз убедился, что сделал правильный выбор.
– Ладно, капитан, хватит об этом добровольце. Давайте-ка лучше выпьем на посошок.

О том, как он оказался в этих богом забытых казармах, Рустам не помнил, зато весь остальной кошмар отпечатался в его памяти надолго. Он не помнил, как его привезли, и не помнил ночь, проведенную в магическом беспамятстве. Первое его воспоминание в новом мире – это кошмарное пробуждение. Пробуждение само по себе зачастую довольно неприятное явление, а пробуждение на деревянном полу после ледяного душа, в мокрой одежде и в луже холодной воды в рейтинге самых неприятных пробуждений занимает довольно высокое место.
Это сержанту первой сотни, в чей пул зачислили новичка, надоело ждать, когда тот очнется, и он опрокинул на него ведро ледяной воды. Поэтому первым, кого увидел Рустам в новом мире, был рыжий обросший мужик с черными провалами на месте верхних передних зубов, облаченный в грязно-синий мешок, перевязанный в поясе. Лучше Рустаму от этого зрелища не стало. Пытаясь понять, где его угораздило очнуться и как его угораздило так напиться, Рустам огляделся и увидел, что проснулся он на грязном полу деревянного барака. Небольшие окна без стекол, через которые внутрь проникал солнечный свет, и двухъярусные деревянные нары, которыми было заставлено помещение, тоже не добавили ему оптимизма. Более того, Рустам лежал обнаженным по пояс, в одних только штанах из грубой материи. Состояние было ужасное, голова словно плавала в тумане, незнакомая дикая обстановка только увеличивала дискомфорт. Рустам попытался встать на ноги, с первой попытки у него это не получилось, а вторую попытку ему сделать не дали: чья-то крепкая рука подхватила его за волосы, больно дернула вверх, заставляя резво вскочить на ноги, и потащила к двери. Взвыв от резкой боли, Рустам, наклонившись, засеменил к выходу за рыжим мужиком, чья рука ухватила его за волосы. Остановившись на пороге, мужик взмахнул рукой, пальцы его разжались, и Рустам, взявший разбег, со всего маху упал на землю, уткнувшись носом в желтую грязь. Зашипев от боли в ободранных ладонях и локтях, он присел и обнаружил кроме своего рыжего мучителя еще двух таких же заросших мужиков, одетых в точно такие же выцветшие синие балахоны, перевязанные в поясе кожаными ремнями. Но сейчас, при свете солнца, он заметил и еще кое-что, заставившее его удержать готовые сорваться с языка ругательства: у рыжего и у его дружков на поясе висели хищные, в локоть длиной, ножи. Один из мужиков, чернявый, с косящим правым глазом, наклонился к нему и, прищурив глаз, стал рассматривать.
– Какой-то он у тебя странный, Смарт, – вынес он свой вердикт. – Кожа желтая, и глаза узкие. На орка чем-то похож, только желтый, а не зеленый. А может, тебе орка и подсунули?
– Да нет, Кирстен. Посмотри, видишь, у него кровь красная, какой же он орк? Человек, просто долбанутый. Да еще и доходяга, каких поискать.
Сказавший это был одет более аккуратно, нежели остальные, да и заросли на лице не торчали растрепанным веником, а образовывали некое подобие бородки.
– Да, не везет в последнее время с пополнением. Сдохнет еще на первой же неделе, опять унтер орать будет. – Рыжий Смарт недовольно скривился и наклонился к Рустаму. – Эй, придурок, как тебя зовут?
– Кто вы? Где я? – Рустам чувствовал себя в полной прострации, он не мог понять ни что происходит, ни где он находится.
Бац! В голове словно разорвалась граната. Это Смарт ударил его по лицу своим чугунным кулаком. Бац! Это косоглазый Кирстен ударил его с другой стороны. Бух! Это третий собеседник, имени которого Рустам еще не знал, ударил его, уже упавшего на землю, ногой в живот.
– Здесь я задаю вопросы?! Понял, дерьмо собачье?! – проорал Смарт ему прямо в ухо.
Голова гудела, из носа текла кровь. Удар в живот сбил дыхание. Зато, как ни странно, у Рустама стало намного меньше вопросов. Сработал инстинкт самосохранения. Когда тебя бьют, не нужно вопросов, нужно сделать так, чтобы тебя не били. А разобраться в ситуации можно и позже, в более спокойной обстановке.
– Понял, понял, – закивал Рустам, лежа по-прежнему на земле и на всякий случай закрывая голову руками.
Бац! Несмотря на руки, закрывающие голову, кулак Смарта ударил Рустама точно по уху.
– Господин! Не забывай добавлять «господин», когда разговариваешь со мной, ослиное отродье. Понял?!
– Понял, господин.
Унизительно, конечно, но можно пока и потерпеть, главное сейчас – хотя бы чуть-чуть разобраться в происходящем.
– Вот так-то. – Голос Смарта прозвучал удовлетворенно, пусть еще и немного взвинченно. – Начнем сначала. Как тебя звать, придурок?
– Рустам, господин.
– Мало того что придурок, так еще и имя твое придурочное, – недовольно скривился Смарт. – Запоминать его никто не собирается, будем звать тебя – Кишка.
– Кишка?!
Бац!
– Понял, господин, меня зовут Кишка.
Старое как мир правило: у кого на поясе нож – тот и прав.
– Так-то, вставай, хватит валяться.
Рустам встал на ноги, из носа текла кровь, но Рустам не решился ее вытереть, и она так и текла, смешиваясь с грязью на лице.
– В общем, так. Теперь, Кишка, ты солдат первого десятка первого пула первой сотни лондейлского полка королевских безнадежных. Понял, дерьмо?
– Понял, господин. – Несмотря на боль в носу, Рустам уже мог им дышать.
– Жалованье тебе не положено, пока не искупишь свою вину перед королем кровью. Ты же у нас вроде грабитель с большой дороги? – Рустам не понял, почему его назвали грабителем, но он уже много чего не мог понять этим утром, поэтому спорить со Смартом не стал. – Ну вот и искупишь кровью свои подвиги на большой дороге. А там, глядишь, и сержанта дадут. Денежку платить начнут, человеком станешь. Ясно тебе, Кишка?
– Да, господин.
– Вот погляди на нас троих, начинали, как ты, а сейчас уже сержанты – уважаемые люди. Вот и ты, может быть, дорастешь, хотя вряд ли, – внезапно изменил свой тон Смарт. – Кишка у тебя тонка, Кишка, – сказал и сам заржал вместе с остальными сержантами над своей шуткой. – Кнут, иди сюда! – громко заорал рыжий сержант, прекратив смеяться.
На зов прибежал высокий толстяк, он вытянулся перед сержантом и, тяжело дыша, отрапортовал:
– Я здесь, господин сержант.
– Вот тебе новое мясо, капрал. Зовут его Кишка. Обуть, одеть, службе научить.
– Будет сделано, господин сержант.
Толстый капрал снова безуспешно попытался встать по стойке «смирно». В отличие от сержантов его одежда была выкрашена в два света, справа синяя, слева белая, на груди посередине грубо намалевано подобие герба. На кожаном поясе вместо длинного ножа висела небольшая деревянная дубинка. Ею он и перетянул Рустама по спине, как только сержанты ушли.
– Ты что, дерьмо по имени Кишка, до утра здесь стоять собрался? Ну-ка посмотри мне в глаза, вонючка.
На Рустама уставились маленькие свиные глазки. Капрал, несколько минут назад заискивавший перед сержантом, теперь вел себя совершенно иначе. Нависнув над Рустамом и дыша на него вонючими испарениями изо рта с гнилыми зубами, он сейчас чувствовал себя хозяином положения.
– Короче, так, лысая собака. Ты – никто. Война не война, твое дело – сдохнуть, а когда ты подохнешь, решаю только я. Понял?
– Понял, господин.
Бац! Кровь из носа, остановившаяся было, от нового удара пошла с новой силой. Несмотря на боль, Рустам заметил, что удары капрала, несмотря на внушительные размеры, все же слабее, чем у сержанта.
– Господин капрал. Обращайся ко мне «господин капрал», ясно тебе?
– Ясно, господин капрал.
– Ладно, пошли за мной. – Капрал развернулся и вразвалку, тяжело дыша, направился к бараку, из которого недавно Рустама вышвырнул сержант. – Это казарма первого «кулака» первой сотни. Я капрал первого десятка, и ты теперь не просто ослиный хвост, ты теперь солдат первого десятка. Ясно тебе, Кишка?
– Ясно, господин капрал.
Рустам в это время оглядывал казарму. Он не успел ее как следует рассмотреть, когда проснулся, и сейчас, при внимательном обзоре, барак выглядел еще хуже, чем показалось вначале. Рустам ни разу в жизни не видел настоящей казармы, но сильно сомневался, что она должна выглядеть именно так. По большему счету, это помещение даже бараком можно было назвать с натяжкой. Деревянный пол был неровным и очень грязным. На грубых необструганных деревянных нарах лежали грязные циновки, сплетенные из соломы. Несмотря на открытые ставни на окнах, в казарме жутко воняло.
– Мой десяток спит здесь. – Нары в казарме стояли не как попало, как показалось на первый взгляд Рустаму, а делились на три группы. На одну из таких групп Кнут Рустаму и показывал. – Ты будешь спать здесь. – Он указал на двухъярусные нары, которые, несмотря на неприглядный внешний вид, выглядели довольно крепкими. На верхней койке лежала чья-то циновка и свернутое одеяло из грубой шерсти, нижняя кровать была пустой. – Сейчас пойдешь на склад, получишь одежду, постель и все, что тебе еще полагается. Склад – это здание с большими воротами, около него постоянно стоят телеги и повозки, в общем, не ошибешься. Потом вернешься в казарму, приоденешься и сиди здесь. Чтобы не маячил мне по территории полка, зубы вышибу. Понял, Кишка?
– Понял, господин капрал.
Кнут с сомнением посмотрел на него, словно не веря, что новобранец вообще может запомнить хоть что-нибудь.
– Ладно, мне сейчас с тобой тоже недосуг возиться. Вечером десяток в казарму вернется, тогда и посмотрим, что ты за птица. И не вздумай мне тут побег устроить, казармы окружены высокой стеной с часовыми. Чуть что, заколют, на хрен, а если не убьют, то я тебя сам до смерти измордую.
1 2 3 4 5 6