А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Коли раскроешь зонт, пока еще не вышел наружу, жди беды, такая примета, – сказал он.
Люсинда, все еще стоя на пороге и захлопывая за собой входную дверь, поспешно отозвалась:
– Чепуха все это. Глупые суеверия.
Глаза возницы, почти невидимые под полями цилиндра, следили за каждым ее движением. Вот она подошла к дверце повозки, поставила ногу на резную ступеньку и шагнула внутрь, на ходу складывая свой зонт – словно заставила черный цветок сложить лепестки.
Внутри повозки было холодно, но, к счастью, совершенно сухо. Люсинда откинулась на бархатные подушки, а тем временем лошади тронулись. Доктор, конечно же, назвал кучеру ее адрес, подумала она, так что можно ни о чем не беспокоиться. Она очень устала за сегодняшний рабочий день и вечер и была рада возможности отдохнуть в экипаже. За окошком повозки вовсю неистовствовал ливень, и Люсинда была счастлива находиться здесь, внутри, а не под струями дождя.
И только когда лошади замедлили свой бег, а потом и вовсе остановились, не преодолев еще и половины пути до Ислингтона, в душе ее возникло легкое беспокойство.
– Что случилось? – с тревогой спросила она возницу, открыв дверцу.
И тотчас же ее охватило непривычное ощущение простора, незнакомое жителям Лондона с его тесными, узкими улицами и переулками. Повозка остановилась на каком-то пустыре или в парке – Люсинде почти ничего не было видно из-за дождя. Взгляд ее выхватил из мглы только проселок, по которому они ехали, густую траву по обе его стороны и поодаль – несколько деревьев, похожих на уродливых призраков.
– Эй! – окликнула она громче. – В чем дело?
Ответом ей была тишина.
Люсинда окликнула возницу в третий раз и, когда он снова не отозвался, решилась раскрыть свой зонт и выйти из повозки под дождь. Ей хотелось, во-первых, хорошенько отчитать нерадивого кебмена, а во-вторых, выяснить, что же все-таки стряслось. В душе ее боролись страх и любопытство.
– Если это какая-то глупая шутка, – сердито произнесла Люсинда, ступая на землю, – то имейте в виду, она будет стоить вам работы.
Она обошла повозку, приблизившись к козлам Кучера на них не оказалось.
Это повергло мисс Уотт в совершенную растерянность. Она была одна посреди необъятной пустоши, глухой ночью, под проливным дождем, холодные капли которого успели уже просочиться под ворот ее платья. В полной растерянности она огляделась по сторонам. Вокруг царило безмолвие. Ей не осталось ничего другого, кроме как вернуться к дверце повозки.
– Возница?! – крикнула она еще раз.
Молчание. Лошади перебирали ногами и потряхивали вымокшими мордами. Люсинда не знала, что делать. Она не представляла себе, где находится и в какую сторону следует идти, чтобы добраться до города. Откуда-то издалека до нее долетел шум дирижабля, который наверняка шел на снижение: погода не располагала к полетам.
Глубоко потрясенная неожиданным и оскорбительным для ее достоинства поворотом событий, Люсинда сочла за благо снова усесться в повозку и ждать возвращения возницы или чьей-либо помощи. Не брести же в самом деле пешком невесть куда? Так можно и пневмонию заработать.
Очутившись внутри повозки, она раздраженно отряхнула зонтик и высказала несколько ругательств в адрес кучера. Ведь она рискует замерзнуть тут насмерть! О чем, интересно, этот человек думает? Что все это наконец…
Тут взгляд ее упал на предмет, лежавший на соседнем сиденье. Прежде его там не было. Листок бумаги, а на нем рисунок – клыкастый осьминог в круглой рамке. Протянув руку, она осторожно прикоснулась к бумаге кончиками пальцев, проверяя, не мерещится ли ей все это, и вполголоса пробормотала:
– Шакх-морг.
Раздался тихий скрип. Люсинда вздрогнула и расширившимися от ужаса глазами стала смотреть, как дверца экипажа медленно открывается. Там, за дверью, был он, Лоскутник: вымокшие пряди темно-каштановых волос, маска из лоскутов мешковины с большим зияющим отверстием для рта и глазами, поблескивающими сквозь две дырочки вверху. В руке он держал нож с широким и длинным лезвием, на котором сверкали и переливались капли влаги.
Парализованная страхом, Люсинда молча смотрела, как убийца неспешно влез в повозку и уселся напротив нее, подняв листок с рисунком с соседнего кресла. Так же неторопливо он наклонился к ней, приставил острие ножа к ее горлу и поднес рисунок к самому ее лицу.
– Шакх-морг, – повторил Лоскутник.
Против всякого ее ожидания, голос у него оказался не загробный, не свистящий или лишенный интонаций, какой подобал бы этому безжалостному серийному убийце, а совершенно обычный, хотя некоторый холодок в нем все же звучал, и это напугало Люсинду не меньше, чем нож, приставленный к горлу. Лоскутник подался вперед и круглое отверстие маски очутилось так близко к ее дрожащим губам, что он мог бы, если б захотел, ее поцеловать. Но вместо этого он хрипло прошептал:
– Вам известно, кто убивает, прикрываясь моим именем. Соблаговолите просветить на сей счет и меня, Люсинда Уотт.
12

Демон из сточной канавы
Ловушка для чудовища
На другой день, едва сгустились сумерки, Таниэль и Кэтлин в сопровождении слабоумного гиганта Армана и старого Гриндла спустились по ржавой лестнице полуразрушенной водонапорной станции. Минувшей ночью все беглецы выспались на славу. Сон их не потревожили никакие незваные гости. Элайзабел наконец хорошо отдохнула под охраной специально изготовленных амулетов и нескольких доверенных подданных Кротта.
На его попечении она осталась и теперь. Брать ее с собой на охоту за нечистью не имело никакого смысла, к тому же этим они лишний раз подвергли бы ее жизнь опасности.
– Таниэль!
Охотник взглянул наверх. Они находились в сыром подвале, сверху, сквозь отверстие круглого колодца, в который уходила вертикальная металлическая лестница, проникал слабый свет. В дальней стене квадратного помещения виднелась арка с выходом в нижний ярус.
Голос принадлежал Кэтлин.
– Прости, не расслышал, – отозвался Таниэль.
– Я спросила, что за монстр, по-твоему, водворился в этом веселеньком месте, – бодро произнесла Кэтлин. – Но, по-видимому, твои мысли витают где-то очень далеко от столь низменного предмета.
– Виноват, – пробормотал Таниэль.
– Виноват, – точно эхо, отозвался Арман своим неестественно гулким, лишенным выражения голосом с легким французским акцентом.
Гриндл похлопал его по спине, чтобы слабоумный унялся.
Таниэль отбросил волосы со лба и в задумчивости пожевал нижнюю губу.
– Судя по тому, как Кротт описал нам выживших после встречи с монстром и останки тех, кто этой встречи не пережил, – сказал он, бросив беглый взгляд на Кэтлин, – это, скорее всего, морок.
Губы Кэтлин тронула едва заметная улыбка.
– А как мы боремся с мороками?
– Это что, экзамен? – недовольно пробурчал Таниэль.
– Век живи – век учись, – усмехнулась Кэтлин.
– А тебе, как я погляжу, век не надоест учить, – с досадой сказал Таниэль. – Мороки могут существовать только при наличии света, в кромешной тьме они не способны никому причинить вреда, но слишком яркий свет их убивает. – Он нахмурился. – Создать здесь свет достаточной яркости – тоже задача не из простых. По правде говоря, сам я еще не имел дела с мороками. И не знаю, что нам следует предпринять. Выманить его наружу? Но как, если эти бестелесные твари прячутся по углам до самых сумерек?
Кротт еще утром рассказал им о подземельях под Кривыми Дорожками. Получалось, что по площади их территория минимум в два раза превосходила надземную. Под переулками и тупиками существовал целый лабиринт сточных труб, полузасыпанных пещер, туннелей для подземной железной дороги, которая так и не была построена, и таинственных ходов, прорытых кем-то в незапамятные времена. Территория эта была строго поделена между четырьмя шайками нищих, каждая из которых ревностно оберегала свои границы, ибо по-настоящему надежно спрятаться можно лишь под землей, а обитателям Кривых Дорожек в силу их образа жизни нередко приходилось скрываться от властей и всякого рода недоброжелателей. Случись вдруг пилерам устроить облаву в Кривых Дорожках, и вся нищая братия немедленно спускалась в подземелья, куда не рискнул бы сунуться даже самый ретивый служака. Подобно нечисти, нищих можно было лишь принудить к отступлению, но не истребить. Стоило только стражам порядка ретироваться после, казалось бы, успешной вылазки, как обитатели трущоб возвращались на обжитые места, причем число их неуклонно росло. В век индустрии и процветания попрошайничество стало весьма доходным ремеслом, о чем можно было судить хотя бы по тому обильному ужину, который поглощали минувшим вечером подданные Кротта. Обитатели Кривых Дорожек нипочем не согласились бы сменить свой род занятий.
Но в последнее время в подземельях, миновав все размещенные там амулеты и обереги, водворилось нечто жуткое. Таниэль подозревал, что магические предметы, которыми пользовались здешние обитатели, попросту не имели силы, а столь долгое отсутствие вблизи их жилища чудовищ и монстров он склонен был приписывать одному лишь географическому положению Кривых Дорожек – довольно далеко к северу от Темзы. Нечисть просто еще не добралась сюда. Однако один монстр, похоже, решил стать первым.
Несколько нищих исчезли без следа, а позднее их обезображенные тела были обнаружены в одном из дальних участков подземного лабиринта. У того, к кому прикасался морок, немедленно начинался некроз тканей, и несчастный погибал в считанные секунды. Кожа на его теле сморщивалась и чернела, артерии сворачивались клубком, гниение и распад происходили так стремительно, что порой опережали естественное трупное окоченение. Жертвы мороков представляли собой ужасное зрелище. Охотники за нечистью, преследуя этих тварей, прибегали к чрезвычайным мерам предосторожности. Но Таниэль и Кэтлин остро нуждались в помощи Кротта. Им следовало выполнить его условие и расправиться с мороком из подземелья под Кривыми Дорожками.
Король нищих приказал своим людям снабдить охотников необходимым снаряжением (доставленные принадлежности несла Кэтлин – ее сумка раздулась от поклажи), и с наступлением сумерек Таниэль с напарницей двинулись на поиски монстра.
Гриндл провел их в следующий подвал, освещенный газовым фонарем. Ход, который вел из этого круглого помещения в глубину лабиринта, был наглухо закрыт деревянной дверью; кто-то запер ее, сунув в смотровое окошко металлический лом и продев его через дверную ручку.
– Зажгите свои фонари, ежели хотите хоть что-то видеть, – просипел Гриндл.
– Но будьте готовы их погасить по первому моему слову, – предупредила Кэтлин.
– Чего? – удивился Гриндл, шлепнув великана по плечу и кивком указывая ему на дверь, которую следовало открыть. – Погасить? Так ведь темно будет, точно в аду. Вы, мисс, не иначе как малость того. Гасить фонарь, когда этот хоронится где-то рядом!
– Ведь я вам уже все объяснила, – терпеливо возразила Кэтлин. – Морок живет только в тени, а тень создается светом. В темноте он вас не тронет, поэтому, если он окажется рядом, ради своего же блага гасите фонари.
Таниэль не следил за ходом их разговора. Мыслями он был с Элайзабел. Он успел уже соскучиться по ней за недолгие часы разлуки.
В подземной части Кривых Дорожек царили сырость, мрак и зловоние. Кромешную тьму рассеивал только свет масляных фонарей, которые все зажгли у входа в лабиринт по приказанию Гриндла. По узким желобам в полу струилась вода, плеск ее, а также топот крысиных лап служили аккомпанементом их разговорам. Таниэлю припомнился крысиный король, которого они нашли прошлым вечером на полу пиршественного зала. Он поежился. Крысиных королей, подобных вчерашнему, в последнее время нередко находили в разных районах Лондона. Четыре и более зверька сплетали свои хвосты так туго, что даже ценой жизни не могли бы их разъединить, и погибали. Считалось, что их души как раз и составляли феномен, называемый крысиным королем, что они как-то между собой взаимодействовали. Разумеется, на свой мерзкий крысиный лад. При мысли о том, что шелест бесчисленных лапок вокруг них, возможно, также носит вовсе не хаотичный, а вполне осмысленный характер, Таниэля пробрала дрожь.
– Будьте начеку, – предупредил Гриндл. – Может теперь напрыгнуть сверху в любую минуту. Здесь он и обретается, гад такой, вот по этой самой тропе расхаживает.
Значит, здесь мы и остановимся, – решила Кэтлин.
Она поставила свою объемистую сумку на круглый камень и расстегнула молнию. Внутри сумка оказалась битком набита связками коротких толстых палочек.
– Эй, вы чего, мисс, нам тут только еще динамита не хватало! – вскричал Гриндл.
– Бум! – подхватил Арман и гулко рассмеялся собственной шутке.
– Да не динамит это вовсе, – успокоила старика Кэтлин и с улыбкой продолжала разыскивать что-то в недрах сумки. – А фейерверк.
– Сигнальные петарды? – понимающе кивнул Таниэль. – Здорово!
– Мы соорудим здесь цепочку из петард, Гриндл, а вы их подожжете, когда потребуется, – отрывисто распорядилась Кэтлин. – Таниэль и я загоним морока сюда, на этот пятачок, при помощи остальных петард. Как только он остановится здесь, яркие вспышки со всех сторон уничтожат его так же верно, как полуденное солнце.
И Кэтлин принялась размещать петарды на полу на равном расстоянии одну от другой, коротко обрезая фитили. Остальным оставалось только ждать, когда она закончит: в тесном подвале двоим было не развернуться. Они просто стояли вплотную к сырым стенам и смотрели, как она работала, или зажимали носы, чтобы не чувствовать отвратительной вони, которая витала в подземелье. Гриндл что-то втолковывал Арману, который слушал его вполуха. Таниэль, моргая, тер глаза, белки которых все еще покрывала красная сетка лопнувших сосудов.
Гриндл начал проявлять признаки нетерпения.
– Ну, долго вы там еще будете возюкаться? – сердито спросил он Кэтлин.
Она не удостоила его ответом.
Старый попрошайка поднял свой фонарь над головой, вглядываясь в очертания пляшущих под потолком теней. Того и гляди, любая из них может вдруг обернуться этим треклятым монстром.
Когда Кэтлин наконец объявила, что все готово, Гриндл и остальные вздохнули с облегчением. Она заткнула за пояс несколько петард, а Гриндлу подробно объяснила, как запалить первое звено цепочки, вслед за чем должны загореться и остальные части фейерверка. После этого они с Таниэлем покинули Гриндла и Армана и отправились в глубь лабиринта, вдоль туннеля, по которому имел привычку разгуливать морок.
– Как только его увидишь, бросай петарду, – наставительно произнесла Кэтлин. – Мороки довольно медлительны, твои амулеты в первые несколько секунд защитят тебя, но потом… Ты ведь знаешь, достаточно одного его прикосновения…
Таниэль провел пальцами по нескольким металлическим фигуркам, которые свисали с его шейной цепочки. Это был последний рубеж обороны охотника за нечистью. Каждый может совершить ошибку, промедлить с ударом, и в этом случае остается одна надежда – на защиту нательных амулетов. Или, по крайней мере, какого-нибудь одного из них, в зависимости от того, с каким из чудовищ имеешь дело. Порой атаку монстра отражали все они, вместе взятые, а случалось, не срабатывал ни один. К примеру, амулеты были совершенно бесполезны против колыбельщиков, существ из плоти и крови. Подействуют ли обереги на морока? Кто знает…
Теперь, когда Таниэль и Кэтлин удалились на значительное расстояние от Гриндла и Армана, свет их фонарей казался слабым и тусклым в бесконечном туннеле с высокими сводами. А вскоре они миновали поворот и больше уже не могли видеть спутников-попрошаек. Охотники продвигались вперед осторожно, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь, прежде чем сделать очередной шаг. Им стало казаться, что шум воды в канаве справа от них теперь, после того как они оказались за поворотом, сделался громче.
Узкая дорожка, по которой они шли, была с одной стороны ограничена влажной холодной стеной, с другой – сточной канавой, источавшей такое отвратительное зловоние, что Таниэль едва сдерживал тошноту. Находиться здесь было мучительно.
Но минуты шли за минутами, а охотники все так же шагали по скользким от влаги камням, все так же смотрели по сторонам, ожидая и страшась появления монстра, и все так же прислушивались к шуму воды в желобе. Нервы у Таниэля были натянуты, как струны виолончели. Каждое мгновение, проведенное в таком чудовищном напряжении, казалось ему вечностью.
– Тсс, – Кэтлин остановилась, приложив палец к губам.
Таниэль замер как вкопанный. Сперва его чуткий слух не улавливал ничего, кроме привычного уже журчания воды. Но вот сквозь этот монотонный шум он сумел-таки различить негромкий посторонний звук – будто кто-то клацал зубами. Кэтлин с торжеством вытянула вперед руку и обнажила запястье, подтянув рукав рубахи к локтю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36