Оба брата как-то посетили фотографа и принесли фотографию, с которой просили снять копию. Вот что она собой представляла!
Велко Трифонов вытащил из бумажника и подал Аввакуму фотографию, с любопытством посмотрев на которую, тот покачал головой.
– Так я и думал! – сказал он задумчиво.
На снимке он тут же узнал деда Спиро, хотя тот и был тогда молодым человеком. Рядом с ним стоял в форме военного жандарма высокий стройный мужчина, удивительно напоминавший лицом Прокопия Сапарева. Такая ясность сразу же снизошла на эту историю, что Аввакум зажмурился и почувствовал тупую боль в сердце. Вот почему у Прокопия был дядя! Предчувствие не обмануло Аввакума – у настоящего отца Прокопия был брат!.. Велко Трифонов продолжал:
– Спиридон Драгнев уехал и во второй раз появился в Видине в начале сентября 1944 года. Братья снова пришли ко мне и потребовали негативы их фотографии. Негатив я им дал, и тогда Спиридон Драгнев пригрозил, что убьет меня, если окажется, что я утаил для себя еще один. 2 или 3 сентября капитан Драгнев исчез. Жена моя подружилась с докторшей, и та ей доверилась: сказала, что муж ее бежал в Турцию, ведь при коммунистах ему не сносить головы. Докторша была беременна на девятом месяце, и жена моя принималась плакать, стоило ей подумать, какое будущее ожидает подругу. 9 сентября Драгнева сообщила жене, что деверь увозит ее к родственникам в село Извор неподалеку от Пештеры – там она собиралась родить. К обеду они уехали. Мы стояли в дверях и помахали им, когда автомобиль – немецкий «Опель» – проезжал мимо нашего дома. Вел его Спиридон Драгнев, деверь доктора Юлии. Вот и все, что я знаю.
Велко Трифонов помолчал, а потом добавил: – Да, еще кое-что. За два-три дня до отъезда Драгнева выправила себе новые документы. Ко мне она приходила фотографироваться. Снимок, который вы мне показали, – это увеличенная копия той фотографии, что я ей сделал для новых документов. Она еще нам показывала документы и хвасталась: «Правда, не видно, что я беременна?», «Ну, что вы!» – говорю я и беру документы, чтобы рассмотреть. А в них она записана по имени отца: Юлия Цекова Тодорова, в графе «Семейное положение» – еще одна ложь! – записано «не замужем». Но я и слова не сказал. Зачем мешать женщине? Бывший муж ее был зверем. С его именем и ей бы не видать ничего хорошего!
Часов в семь Аввакум покинул дом Велко Трифонова.
Той же ночью он уехал в Пловдив.
* * *
В понедельник 27 октября, пробыв около часа в окружном управлении, Аввакум на служебной «Волге» отправился в село Извор. Часов в десять утра он, закончив свои дела в селе, уже катил по шоссе, ведущему в город H., куда и прибыл примерно полтора часа спустя. Встретившись с капитаном Петровым, он дружески похлопал его по плечу и задиристо спросил:
– Ну как, приятель, ты все еще настаиваешь на том, что у сына, чей отец не имел братьев, дяди быть не может?
– Вы, похоже, продолжаете надо мной шутить! – надулся капитан Петров.
– Да ладно, не сердись, – улыбнулся ему Аввакум. – Просто я собираю мнения, провожу анкету! – и прежде, чем улыбка погасла в уголках его губ, спросил: – Какими сведениями ты располагаешь об инженере Димо Карадимове?
– Он – единственный из всего конструкторского отдела посещал экспериментальный цех. Дружит с начальником этого цеха Николой Николовым, они вместе ходят на охоту. С тех пор, как год тому назад Николов стал начальником цеха, инженер Карадимов часто бывает у станков. Видели, как он делал пружинки из особой проволоки.
Разговор шел в квартире, где остановился Аввакум. Немного помолчав, он сказал:
– Эти сведения приближают нас к развязке. Сегодня вечером инженер Карадимов будет арестован.
Тем вечером гостями «уголка» были лишь трое инженеров и Аввакум. Настроение, царившее за столом, нельзя было назвать веселым. Прокопий молча пил. Время от времени в глазах у него сверкал огонек, а потом все снова затягивали тучи. Гневные молнии тут же сменялись меланхоличными сполохами. Хафезов напустил на себя маску полного отчуждения. Он не интересовался никем и ничем. Не говорил. И если на секунду маска сползала с его лица, на нем проступало безграничное презрение. Похоже, он всех и вся презирал.
Более естественно вел себя Димо Карадимов. Он отпускал колкие шуточки в адрес коллег, сам смеялся своим остротам – в большинстве случаев довольно плоским – и то и дело пытался чем-нибудь уязвить Аввакума.
И вот, наверное, задетый его издевательскими речами, Аввакум уронил на пол трубку. В тот вечер он курил фарфоровую трубку, чашечка которой в тот же миг развалилась на две половинки.
– Вот беда! – всплеснул Аввакум руками, и на лице у него замерла мучительная гримаса.
– Подумаешь! – засмеялся Карадимов. – Какая-то трубка!
Аввакум склонился, собрал обломки, вгляделся в них и чуть ли не расплакался от жалости.
– Трубка эта для меня – дорогое воспоминание, – сказал он полным трагизма голосом. – Ее курил мой покойный брат.
– Тресни его по роже, чтоб не нервировал, – посоветовал Прокопий Аввакуму, кивая в сторону Карадимова.
– Все вы паяцы, – невозмутимо заявил Хафезов.
– Да я берег эту трубку, как зеницу ока! – повернулся к нему Аввакум. – Что теперь делать?
– Ладно, не ной! – злобно и вместе с тем насмешливо взглянул на него Карадимов. – Есть у меня специальный клей, склеим эти обломки, и станет твоя паршивая трубка крепче прежнего.
– Тогда пойдем! – отозвался Аввакум. Карадимов жил один, в хорошо обставленной одно комнатной квартире. Пригласив Аввакума сесть, он сказал:
– Прежде всего я угощу тебя виски. Да ты вообще-то пил когда-нибудь виски?
– Сначала отремонтируй мою трубку! – с окаменевшим лицом потребовал Аввакум.
Карадимов в изумлении на него глянул и уже собирался отпустить очередное издевательское замечание, но передумал и махнул рукой. Оставив гостя одного, он спустя минуту вернулся с красной коробочкой, на которой видны были крупные буквы: «Универсал». Постелив салфетку, он вытащил из красной коробочки два пузырька.
– В одном пузырьке смола, а в другом – растворитель, – объяснил Карадимов.
– А где цианид? – спросил Аввакум ледяным голосом. Лицо его по-прежнему оставалось каменным.
– Ты что несешь? – зарычал инженер. Аввакум встал.
– Даю тебе три минуты. Если не принесешь цианид сам, я вызову милицию, и она здесь все перероет!
– Совсем с ума сошел! – прошипел Карадимов.
Он потянулся за тяжелой металлической пепельницей, но тут что-то блеснуло, и в следующий миг на его запястьях защелкнулись наручники.
– Этой стали далеко до той, из которой ты мастеришь свои смертоносные пружинки, но здесь и она сгодится. Кто убил Юлиана Петрова, мерзавец?
– Это Спиридон Драгнев, не я! Карадимов дрожал, у него стучали зубы.
– Ты снабжал Спиридона Драгнева пружинами?
– Я.
– Ты сообщал ему о прибытии секретных документов?
– Я.
– Кто выносил информацию с завода?
– Не знаю! Может быть, Сапарев. Не знаю! В таком деле каждый действует в одиночку. Мы не держим связи друг с другом. Наверное, Драгнев связывается со всеми.
– Кому передает сведения Драгнев?
– Драгнев по рации сообщает место и время встречи того, кто приносит информацию, со связным. Прием и передача происходят по паролю, который каждый раз меняется.
– Радиосеансы односторонние?
– Да. Говорит только Драгнев. На той стороне знают день и час и ждут только вызова.
– В какой день и час передает Драгнев? Откуда?
– В понедельник, в 10 часов вечера, с болота.
– Откуда тебе известны эти подробности? Раз каждый из вас работает в одиночку?
– Я шпионил за Драгневым. Собирался вот-вот его выдать. Вы меня опередили на каких-то несколько дней!
И Карадимов заплакал. Он трясся и икал, давясь страшным мужским плачем.
В десять вечера Аввакум передал с болота: «Завтра, во вторник, в десять часов вечера, у ивы, передача и прием товара. Пароль: есть ли новые лужи? Отзыв: только две».
К Анастасию он зашел всего на несколько минут.
– У меня к тебе просьба, – сказал он, положив дружески руку на плечо ветеринара. – Завтра в шесть часов утра чтоб духу твоего здесь не было!
– На какое-то время я могу исчезнуть! – поморщился Анастасий и внутренне ощетинился; он подумал, что друг снова примется уговаривать его навсегда покинуть это «проклятое» место.
– Исчезни только до десяти вечера! – уточнил Аввакум. – До тех пор не появляйся ни поблизости, ни вдалеке от этого места. И никому ни слова, усек? Как когда-то в Момчилово!
– Во мне не сомневайся! – гордо сказал Анастасий. – Что нам, в первый раз вместе работать, что ли?
Проезжая мимо ресторана, Аввакум остановил машину и заскочил в телефонную кабину. Он набрал номер инженера Прокопия Сапарева.
– Археолог тебя беспокоит! – сказал он, когда инженер ответил.
– Хм, – засопела мембрана, – ну, что, эта скотина Карадимов склеил трубку?
– Эта скотина в милиции, его арестовали!
– Из-за трубки?
– Сомневаюсь!
– А тебе какого черта от меня нужно?
– Приглашаю тебя завтра на ужин. Поделюсь одной идеей насчет твоей ясновидицы.
– Во-первых, по вечерам я не обмениваюсь идеями. Во-вторых, ясновидица не моя.
– Как хочешь! – сказал Аввакум.
– Где состоится этот ужин, черт его побери?
– В доме моего старинного друга, ветеринарного врача. Он работает в селе Воднянцы и живет в бывшей корчме у заброшенной дороги.
– Хм, – послышалось в телефонной трубке.
– Ну? – спросил Аввакум.
– Все вы спятили, чтоб вас черти взяли! Но если и у меня котелок варить перестанет, обязательно приду! Во сколько?
– После десяти!
С другого конца провода раздались сигналы отбоя. Прибыв в Н., Аввакум вызвал капитана Петрова.
– Завтра ровно в пять часов утра мы должны выехать в село Воднянцы. Возьми с собой двух лейтенантов и сержанта. Наденьте дождевики, обуйте сапоги, вооружитесь сильными фонарями. Проверьте оружие. Сборный пункт – старая корчма. Вести вас буду я, ступать за мной след в след.
– Есть! – тихо ответил капитан Петров.
– Сделав дело, ужинать останемся в старой корчме. Хоть сейчас и поздно, постарайся приготовить провизию для хорошего мужского ужина.
– Постараюсь! – щелкнул каблуками капитан Петров.
* * *
Двое лейтенантов, сержант, капитан Петров и Аввакум остались в корчме, а шофера вернули автомобили обратно. Близился седьмой час. Рассвет едва занимался, шел тихий холодный дождь, болото прикрывал легкий туман.
Аввакум пригласил всех присесть к большому длинному столу, вытащил из сумки бумагу и карандаш, стал излагать план предстоящей операции.
– Вот диспозиция, – начал он и указал на план местности от тропинки до середины болота, где крестиком была обозначена плакучая ива. – Сержант, вы замаскируетесь там, где тропинка только вступает на болото. Здесь пройдет тот тип, что получит информацию. Вы его не будете останавливать. Вступите в действие только в том случае, если мы, занимая позицию у калитки, упустим связного и он попытается улизнуть той же дорогой. Все ясно? Мы с лейтенантом Симовым спрячемся к югу от ивы, капитан Петров и лейтенант Станчев – к северу. Когда двое связных встретятся и один из них передаст материал другому, я направлю на них фонарь. Тогда все мы будем действовать одновременно. Никакой стрельбы! Оружие применять только в том случае, если они начнут стрелять первыми. Вопросы?
– Когда мы займем позицию? – спросил капитан Петров.
– Как только хорошенько стемнеет. К семи часам.
– И до десяти будем лежать под дождем! – засмеялся капитан Петров.
– Я же предупредил вас – возьмите дождевики!
Двое встретились ровно в десять часов одну минуту. Моросил легкий дождь, мрак стоял непроглядный. Один спросил:
– Есть новые лужи? Второй ответил:
– Только две.
– Тогда бери! – сказал первый.
– Это все? – спросил второй.
– Больше нету! – сказал первый.
В этот момент Аввакум включил свой фонарь и в луче ярко-желтого света всплыла как из какого-то иного мира фигура Прокопия Сапарева. Он виден был до пояса в своем черном макинтоше и шляпе.
Тот, что стоял спиной к свету, прыгнул вперед, а Прокопий Сапарев бегом бросился по тропинке.
Фонарь погас.
– Держи их! – крикнул Аввакум.
С того места, куда прыгнул незнакомец, блеснуло пламя, раздался выстрел, послышался шум борьбы, лейтенант Станчев крикнул:
– Попался!
Аввакум снова зажег фонарь. Лейтенант Станчев, уперев колено в спину своему противнику, выкручивал ему руки, а капитан Петров несся следом за инженером.
– Петров, стой! – крикнул Аввакум. – Стой! Петров, по инерции пробежав еще пару шагов, остановился.
Снова воцарилась тишина.
И вдруг страшный вопль разорвал ночь.
– На помощь!
Наверное, Прокопий провалился в бочажок, покрытый коркой засохшей грязи.
– На помощь!.. На помощь! – продолжал он кричать нечеловеческим голосом.
И – тишина.
– Это ужасно, – прошептал капитан Петров.
– Не останови я тебя, глотать бы и тебе теперь тину! – сердито сказал Аввакум.
Пойманного связного в наручниках заставили идти следом за Аввакумом. Когда они добрались до корчмы, газик управления уже ждал их на шоссе. Сержант стоял с ним рядом и переминался с ноги на ногу от холода.
– Сержанту и лейтенантам отвезти задержанного в управление! – приказал Аввакум. – Мы с капитаном Петровым останемся здесь.
* * *
Когда газик укатил, Аввакум предупредил капитана Петрова, глядя на маняще светившиеся окна корчмы:
– Там тебя ждет необычный сюрприз!
Они вошли в просторное помещение, и капитан Петров застыл в изумлении: на стуле с бокалом в руке сидел инженер Прокопий Сапарев.
Капитан Петров протер глаза, словно пробуждаясь от сна. Потом снова глянул на инженера.
– Черт возьми! – проворчал инженер. – Что это с ним?
В тот же миг капитан Петров хлопнул себя по лбу и во все горло расхохотался.
– Догадался! – крикнул он. – Все понял!
– Ага! – сказал Аввакум. – Понял теперь, что у сына может быть дядя по отцу, хотя у того и нет брата?
Разлили вино, выпили, а пока Анастасий готовил ужин, Аввакум рассказывал:
– Тот Прокопий, что сидит с нами, и тот, что несколько минут тому назад утонул в болоте, – однояйцевые близнецы. После ужина я расскажу вам, где они родились и истории каждого из них, почему они не знали друг друга, а также причины, по которым никогда не виделись. Спиридон Драгнев, «дядюшка», пользуясь небывалым сходством братьев, дважды посылал лже-Прокопия на завод, в конструкторский отдел – переснимать различные документы. Вахтеры принимали его за нашего Прокопия и беспрепятственно пропускали. Но в третий раз лже-Прокопий по неопытности наделал ошибок, так «хитрый лис» угодил в капкан. Те ошибки, которые я назвал «антилогикой в поведении нашего Прокопия», в сущности, и спасли истинного Прокопия…
Логика доказала, что даже, когда у отца нет брата, сын может иметь дядю. Вот что важно. Все остальное в руках судьбы! Все остальное доказывает, что человек – это действительно звучит гордо, но в то же время предупреждает: от человека всего можно ожидать.
– Так ведь, дорогой Анастасий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Велко Трифонов вытащил из бумажника и подал Аввакуму фотографию, с любопытством посмотрев на которую, тот покачал головой.
– Так я и думал! – сказал он задумчиво.
На снимке он тут же узнал деда Спиро, хотя тот и был тогда молодым человеком. Рядом с ним стоял в форме военного жандарма высокий стройный мужчина, удивительно напоминавший лицом Прокопия Сапарева. Такая ясность сразу же снизошла на эту историю, что Аввакум зажмурился и почувствовал тупую боль в сердце. Вот почему у Прокопия был дядя! Предчувствие не обмануло Аввакума – у настоящего отца Прокопия был брат!.. Велко Трифонов продолжал:
– Спиридон Драгнев уехал и во второй раз появился в Видине в начале сентября 1944 года. Братья снова пришли ко мне и потребовали негативы их фотографии. Негатив я им дал, и тогда Спиридон Драгнев пригрозил, что убьет меня, если окажется, что я утаил для себя еще один. 2 или 3 сентября капитан Драгнев исчез. Жена моя подружилась с докторшей, и та ей доверилась: сказала, что муж ее бежал в Турцию, ведь при коммунистах ему не сносить головы. Докторша была беременна на девятом месяце, и жена моя принималась плакать, стоило ей подумать, какое будущее ожидает подругу. 9 сентября Драгнева сообщила жене, что деверь увозит ее к родственникам в село Извор неподалеку от Пештеры – там она собиралась родить. К обеду они уехали. Мы стояли в дверях и помахали им, когда автомобиль – немецкий «Опель» – проезжал мимо нашего дома. Вел его Спиридон Драгнев, деверь доктора Юлии. Вот и все, что я знаю.
Велко Трифонов помолчал, а потом добавил: – Да, еще кое-что. За два-три дня до отъезда Драгнева выправила себе новые документы. Ко мне она приходила фотографироваться. Снимок, который вы мне показали, – это увеличенная копия той фотографии, что я ей сделал для новых документов. Она еще нам показывала документы и хвасталась: «Правда, не видно, что я беременна?», «Ну, что вы!» – говорю я и беру документы, чтобы рассмотреть. А в них она записана по имени отца: Юлия Цекова Тодорова, в графе «Семейное положение» – еще одна ложь! – записано «не замужем». Но я и слова не сказал. Зачем мешать женщине? Бывший муж ее был зверем. С его именем и ей бы не видать ничего хорошего!
Часов в семь Аввакум покинул дом Велко Трифонова.
Той же ночью он уехал в Пловдив.
* * *
В понедельник 27 октября, пробыв около часа в окружном управлении, Аввакум на служебной «Волге» отправился в село Извор. Часов в десять утра он, закончив свои дела в селе, уже катил по шоссе, ведущему в город H., куда и прибыл примерно полтора часа спустя. Встретившись с капитаном Петровым, он дружески похлопал его по плечу и задиристо спросил:
– Ну как, приятель, ты все еще настаиваешь на том, что у сына, чей отец не имел братьев, дяди быть не может?
– Вы, похоже, продолжаете надо мной шутить! – надулся капитан Петров.
– Да ладно, не сердись, – улыбнулся ему Аввакум. – Просто я собираю мнения, провожу анкету! – и прежде, чем улыбка погасла в уголках его губ, спросил: – Какими сведениями ты располагаешь об инженере Димо Карадимове?
– Он – единственный из всего конструкторского отдела посещал экспериментальный цех. Дружит с начальником этого цеха Николой Николовым, они вместе ходят на охоту. С тех пор, как год тому назад Николов стал начальником цеха, инженер Карадимов часто бывает у станков. Видели, как он делал пружинки из особой проволоки.
Разговор шел в квартире, где остановился Аввакум. Немного помолчав, он сказал:
– Эти сведения приближают нас к развязке. Сегодня вечером инженер Карадимов будет арестован.
Тем вечером гостями «уголка» были лишь трое инженеров и Аввакум. Настроение, царившее за столом, нельзя было назвать веселым. Прокопий молча пил. Время от времени в глазах у него сверкал огонек, а потом все снова затягивали тучи. Гневные молнии тут же сменялись меланхоличными сполохами. Хафезов напустил на себя маску полного отчуждения. Он не интересовался никем и ничем. Не говорил. И если на секунду маска сползала с его лица, на нем проступало безграничное презрение. Похоже, он всех и вся презирал.
Более естественно вел себя Димо Карадимов. Он отпускал колкие шуточки в адрес коллег, сам смеялся своим остротам – в большинстве случаев довольно плоским – и то и дело пытался чем-нибудь уязвить Аввакума.
И вот, наверное, задетый его издевательскими речами, Аввакум уронил на пол трубку. В тот вечер он курил фарфоровую трубку, чашечка которой в тот же миг развалилась на две половинки.
– Вот беда! – всплеснул Аввакум руками, и на лице у него замерла мучительная гримаса.
– Подумаешь! – засмеялся Карадимов. – Какая-то трубка!
Аввакум склонился, собрал обломки, вгляделся в них и чуть ли не расплакался от жалости.
– Трубка эта для меня – дорогое воспоминание, – сказал он полным трагизма голосом. – Ее курил мой покойный брат.
– Тресни его по роже, чтоб не нервировал, – посоветовал Прокопий Аввакуму, кивая в сторону Карадимова.
– Все вы паяцы, – невозмутимо заявил Хафезов.
– Да я берег эту трубку, как зеницу ока! – повернулся к нему Аввакум. – Что теперь делать?
– Ладно, не ной! – злобно и вместе с тем насмешливо взглянул на него Карадимов. – Есть у меня специальный клей, склеим эти обломки, и станет твоя паршивая трубка крепче прежнего.
– Тогда пойдем! – отозвался Аввакум. Карадимов жил один, в хорошо обставленной одно комнатной квартире. Пригласив Аввакума сесть, он сказал:
– Прежде всего я угощу тебя виски. Да ты вообще-то пил когда-нибудь виски?
– Сначала отремонтируй мою трубку! – с окаменевшим лицом потребовал Аввакум.
Карадимов в изумлении на него глянул и уже собирался отпустить очередное издевательское замечание, но передумал и махнул рукой. Оставив гостя одного, он спустя минуту вернулся с красной коробочкой, на которой видны были крупные буквы: «Универсал». Постелив салфетку, он вытащил из красной коробочки два пузырька.
– В одном пузырьке смола, а в другом – растворитель, – объяснил Карадимов.
– А где цианид? – спросил Аввакум ледяным голосом. Лицо его по-прежнему оставалось каменным.
– Ты что несешь? – зарычал инженер. Аввакум встал.
– Даю тебе три минуты. Если не принесешь цианид сам, я вызову милицию, и она здесь все перероет!
– Совсем с ума сошел! – прошипел Карадимов.
Он потянулся за тяжелой металлической пепельницей, но тут что-то блеснуло, и в следующий миг на его запястьях защелкнулись наручники.
– Этой стали далеко до той, из которой ты мастеришь свои смертоносные пружинки, но здесь и она сгодится. Кто убил Юлиана Петрова, мерзавец?
– Это Спиридон Драгнев, не я! Карадимов дрожал, у него стучали зубы.
– Ты снабжал Спиридона Драгнева пружинами?
– Я.
– Ты сообщал ему о прибытии секретных документов?
– Я.
– Кто выносил информацию с завода?
– Не знаю! Может быть, Сапарев. Не знаю! В таком деле каждый действует в одиночку. Мы не держим связи друг с другом. Наверное, Драгнев связывается со всеми.
– Кому передает сведения Драгнев?
– Драгнев по рации сообщает место и время встречи того, кто приносит информацию, со связным. Прием и передача происходят по паролю, который каждый раз меняется.
– Радиосеансы односторонние?
– Да. Говорит только Драгнев. На той стороне знают день и час и ждут только вызова.
– В какой день и час передает Драгнев? Откуда?
– В понедельник, в 10 часов вечера, с болота.
– Откуда тебе известны эти подробности? Раз каждый из вас работает в одиночку?
– Я шпионил за Драгневым. Собирался вот-вот его выдать. Вы меня опередили на каких-то несколько дней!
И Карадимов заплакал. Он трясся и икал, давясь страшным мужским плачем.
В десять вечера Аввакум передал с болота: «Завтра, во вторник, в десять часов вечера, у ивы, передача и прием товара. Пароль: есть ли новые лужи? Отзыв: только две».
К Анастасию он зашел всего на несколько минут.
– У меня к тебе просьба, – сказал он, положив дружески руку на плечо ветеринара. – Завтра в шесть часов утра чтоб духу твоего здесь не было!
– На какое-то время я могу исчезнуть! – поморщился Анастасий и внутренне ощетинился; он подумал, что друг снова примется уговаривать его навсегда покинуть это «проклятое» место.
– Исчезни только до десяти вечера! – уточнил Аввакум. – До тех пор не появляйся ни поблизости, ни вдалеке от этого места. И никому ни слова, усек? Как когда-то в Момчилово!
– Во мне не сомневайся! – гордо сказал Анастасий. – Что нам, в первый раз вместе работать, что ли?
Проезжая мимо ресторана, Аввакум остановил машину и заскочил в телефонную кабину. Он набрал номер инженера Прокопия Сапарева.
– Археолог тебя беспокоит! – сказал он, когда инженер ответил.
– Хм, – засопела мембрана, – ну, что, эта скотина Карадимов склеил трубку?
– Эта скотина в милиции, его арестовали!
– Из-за трубки?
– Сомневаюсь!
– А тебе какого черта от меня нужно?
– Приглашаю тебя завтра на ужин. Поделюсь одной идеей насчет твоей ясновидицы.
– Во-первых, по вечерам я не обмениваюсь идеями. Во-вторых, ясновидица не моя.
– Как хочешь! – сказал Аввакум.
– Где состоится этот ужин, черт его побери?
– В доме моего старинного друга, ветеринарного врача. Он работает в селе Воднянцы и живет в бывшей корчме у заброшенной дороги.
– Хм, – послышалось в телефонной трубке.
– Ну? – спросил Аввакум.
– Все вы спятили, чтоб вас черти взяли! Но если и у меня котелок варить перестанет, обязательно приду! Во сколько?
– После десяти!
С другого конца провода раздались сигналы отбоя. Прибыв в Н., Аввакум вызвал капитана Петрова.
– Завтра ровно в пять часов утра мы должны выехать в село Воднянцы. Возьми с собой двух лейтенантов и сержанта. Наденьте дождевики, обуйте сапоги, вооружитесь сильными фонарями. Проверьте оружие. Сборный пункт – старая корчма. Вести вас буду я, ступать за мной след в след.
– Есть! – тихо ответил капитан Петров.
– Сделав дело, ужинать останемся в старой корчме. Хоть сейчас и поздно, постарайся приготовить провизию для хорошего мужского ужина.
– Постараюсь! – щелкнул каблуками капитан Петров.
* * *
Двое лейтенантов, сержант, капитан Петров и Аввакум остались в корчме, а шофера вернули автомобили обратно. Близился седьмой час. Рассвет едва занимался, шел тихий холодный дождь, болото прикрывал легкий туман.
Аввакум пригласил всех присесть к большому длинному столу, вытащил из сумки бумагу и карандаш, стал излагать план предстоящей операции.
– Вот диспозиция, – начал он и указал на план местности от тропинки до середины болота, где крестиком была обозначена плакучая ива. – Сержант, вы замаскируетесь там, где тропинка только вступает на болото. Здесь пройдет тот тип, что получит информацию. Вы его не будете останавливать. Вступите в действие только в том случае, если мы, занимая позицию у калитки, упустим связного и он попытается улизнуть той же дорогой. Все ясно? Мы с лейтенантом Симовым спрячемся к югу от ивы, капитан Петров и лейтенант Станчев – к северу. Когда двое связных встретятся и один из них передаст материал другому, я направлю на них фонарь. Тогда все мы будем действовать одновременно. Никакой стрельбы! Оружие применять только в том случае, если они начнут стрелять первыми. Вопросы?
– Когда мы займем позицию? – спросил капитан Петров.
– Как только хорошенько стемнеет. К семи часам.
– И до десяти будем лежать под дождем! – засмеялся капитан Петров.
– Я же предупредил вас – возьмите дождевики!
Двое встретились ровно в десять часов одну минуту. Моросил легкий дождь, мрак стоял непроглядный. Один спросил:
– Есть новые лужи? Второй ответил:
– Только две.
– Тогда бери! – сказал первый.
– Это все? – спросил второй.
– Больше нету! – сказал первый.
В этот момент Аввакум включил свой фонарь и в луче ярко-желтого света всплыла как из какого-то иного мира фигура Прокопия Сапарева. Он виден был до пояса в своем черном макинтоше и шляпе.
Тот, что стоял спиной к свету, прыгнул вперед, а Прокопий Сапарев бегом бросился по тропинке.
Фонарь погас.
– Держи их! – крикнул Аввакум.
С того места, куда прыгнул незнакомец, блеснуло пламя, раздался выстрел, послышался шум борьбы, лейтенант Станчев крикнул:
– Попался!
Аввакум снова зажег фонарь. Лейтенант Станчев, уперев колено в спину своему противнику, выкручивал ему руки, а капитан Петров несся следом за инженером.
– Петров, стой! – крикнул Аввакум. – Стой! Петров, по инерции пробежав еще пару шагов, остановился.
Снова воцарилась тишина.
И вдруг страшный вопль разорвал ночь.
– На помощь!
Наверное, Прокопий провалился в бочажок, покрытый коркой засохшей грязи.
– На помощь!.. На помощь! – продолжал он кричать нечеловеческим голосом.
И – тишина.
– Это ужасно, – прошептал капитан Петров.
– Не останови я тебя, глотать бы и тебе теперь тину! – сердито сказал Аввакум.
Пойманного связного в наручниках заставили идти следом за Аввакумом. Когда они добрались до корчмы, газик управления уже ждал их на шоссе. Сержант стоял с ним рядом и переминался с ноги на ногу от холода.
– Сержанту и лейтенантам отвезти задержанного в управление! – приказал Аввакум. – Мы с капитаном Петровым останемся здесь.
* * *
Когда газик укатил, Аввакум предупредил капитана Петрова, глядя на маняще светившиеся окна корчмы:
– Там тебя ждет необычный сюрприз!
Они вошли в просторное помещение, и капитан Петров застыл в изумлении: на стуле с бокалом в руке сидел инженер Прокопий Сапарев.
Капитан Петров протер глаза, словно пробуждаясь от сна. Потом снова глянул на инженера.
– Черт возьми! – проворчал инженер. – Что это с ним?
В тот же миг капитан Петров хлопнул себя по лбу и во все горло расхохотался.
– Догадался! – крикнул он. – Все понял!
– Ага! – сказал Аввакум. – Понял теперь, что у сына может быть дядя по отцу, хотя у того и нет брата?
Разлили вино, выпили, а пока Анастасий готовил ужин, Аввакум рассказывал:
– Тот Прокопий, что сидит с нами, и тот, что несколько минут тому назад утонул в болоте, – однояйцевые близнецы. После ужина я расскажу вам, где они родились и истории каждого из них, почему они не знали друг друга, а также причины, по которым никогда не виделись. Спиридон Драгнев, «дядюшка», пользуясь небывалым сходством братьев, дважды посылал лже-Прокопия на завод, в конструкторский отдел – переснимать различные документы. Вахтеры принимали его за нашего Прокопия и беспрепятственно пропускали. Но в третий раз лже-Прокопий по неопытности наделал ошибок, так «хитрый лис» угодил в капкан. Те ошибки, которые я назвал «антилогикой в поведении нашего Прокопия», в сущности, и спасли истинного Прокопия…
Логика доказала, что даже, когда у отца нет брата, сын может иметь дядю. Вот что важно. Все остальное в руках судьбы! Все остальное доказывает, что человек – это действительно звучит гордо, но в то же время предупреждает: от человека всего можно ожидать.
– Так ведь, дорогой Анастасий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14