Помещалась ризница в Кремле, на верхнем этаже колокольни Ивана Великого. Там хранились церковные исторические ценности – Евангелие 1648 года, украшенное золотом и крупными бриллиантами, золотой наперстный крест Ивана Грозного, цейлонские сапфиры, уральские изумруды – каждый величиною с голубиное яйцо – большое количество жемчуга и т. д. Обо всем этом знали на Хитровом рынке. И именно там созрела идея дерзкой кражи.
Об обстоятельствах данного дела в свое время писали немало. Игорь кое-что читал, а кое-что слышал, скитаясь в молодые годы по лагерям и тюрьмам.
Тюремный фольклор хранит много преданий и легенд; в них как бы запечатлена вся история «подземного» мира. Как и в каждом эпосе, тут имеются свои «героические» образы… В этот перечень входят весьма колоритные типы, – например, «атаман города Хива» Разумовский, знаменитый одесский мошенник Рабинович, таинственный убийца Комаров, «благородный» налетчик Пантелеев, международные взломщики сейфов Вагновский и Ридловский, некий неуловимый «Жокей смерти»… А также ловкие воры, братья Полежаевы, которые как раз и совершили кражу в Кремле.
Происходили братья из старой спекулянтской семьи. Отец их, Прокофий Иванович, занимал в иерархии Хитрова рынка видное положение и принадлежал к тамошней «аристократии». Он умело воспитал своих сыновей – но не в духе торговли, а в духе воровства. И воры из них получились виртуозные!
Чтобы добраться до ризницы, братьям пришлось подняться по наружной стене колокольни и перепилить крепкую оконную решетку. Затем они уложили ценности в мешки и еще какое-то время прятали их в самом же Кремле, вблизи от правительственной ставки.
Правительство немедленно опубликовало обращение к гражданам республики, с призывом оказать содействие в розыске национальных сокровищ… Было обещано вознаграждение в размере до одного миллиона рублей! Этому делу придавалось исключительное политическое значение. На поимку воров были брошены все силы уголовного розыска страны. В конце концов братьев взяли, и они оба погибли… Константин – в самом начале следствия, при весьма таинственных обстоятельствах. А Дмитрий – чуть позже.
Невольно увлекшись воспоминаниями, Игорь припомнил также и другое удивительное происшествие, случившееся с Яковом Кошельковым, московским налетчиком, которого называли иногда «Ночным Царем». Настоящая его фамилия была Кузнецов, и он тоже принадлежал к «аристократическому» семейству. Отец Якова, известный бандит, был казнен незадолго до революции. А мать занималась спекуляцией и была в ту пору еще жива.
Ночной этот царь поддерживал с Хитровым рынком постоянную связь; там его снабжали необходимой информацией, оружием и транспортом… Но однажды с транспортом случилась заминка. Машину не подали вовремя. И тогда Яков решил прихватить по дороге первый попавшийся автомобиль.
Зимней ночью на окраине Москвы банда его задержала машину, в которой сидело двое мужчин, не считая шофера, и какая-то пожилая женщина. Взмахнув маузером, Яков приказал им всем вылезти, однако стрелять не стал – как и все настоящие профессионалы, он привык применять оружие только в случае крайней необходимости. Эти же люди сопротивляться не стали. Они покинули машину, безропотно дали себя обыскать – и побрели через пустынную площадь, по сугробам, в лунном дыму…
И только потом, спустя час, просматривая документы, отобранные у пассажиров, Яков с изумлением понял, что в его руках побывал вождь молодой советской республики – Владимир Ильич Ленин, который ехал в Сокольники вместе с сестрой своей Марией Ильиничной и личным телохранителем Чебановым.
Стоило Якову открыть тогда стрельбу – а стрелял он без промаха! – и, возможно, советская история могла бы пойти по-другому…
Происшествие это взбудоражило всю страну. В газете «Известия» появился приказ московского военного комиссара, заканчивающийся такими словами: «Военным властям и учреждениям милиции приказывается расстреливать всех, виновных в производстве грабежа и насилия».
Начался террор, в результате которого были ликвидированы многие банды и тайные притоны. Постепенно пришел конец и «вольному городу Хива». К концу двадцатых годов он был стерт с лица земли. «Деловые люди» поняли, что сосредотачивать черный рынок в одном каком-нибудь месте – весьма рискованно.
И еще они поняли, что времена изменились и надо, в связи с этим, менять стиль – уходить глубоко под землю… Старые тесные контакты с уголовниками стали опасны для них. И с тех пор блатных начали попросту нанимать, покупать за деньги – по западным образцам.
Так два этих мира разделились. Один из них когда-то дал другому свой язык, свой жаргон. Но затем у спекулянтов появился новый жаргон. И сами они стали именовать себя «фарцовщиками».
Среди фарцовщиков нового послесталинского времени выделилось несколько любопытных личностей – таких, как Файбышенко и Рокотов.
Начинали оба они с мелочей, – подстерегали у дверей гостиниц иностранных туристов, выменивали различные вещички, затем ловко эти вещички перепродавали. Но с течением времени тот и другой окрепли, вошли во вкус. И стали делать большие дела. Начали широкую торговлю иностранной валютой, золотишком и прочими ценностями. В тот момент, когда Рокотовым и Файбышенко заинтересовались соответствующие органы (ОБХСС), они уже были известными миллионерами.
Их разоблачили, судили и приговорили к расстрелу – ибо отечественный уголовный кодекс относит такого рода дельцов к разряду опасных вредителей, подрывающих экономическую мощь державы… Произошло это в начале шестидесятых годов. Процессы над подпольными миллионерами были суровыми, шумными. Вместе с этими двумя знаменитостями было осуждено немало и других фарцовщиков.
Но расстреляли все же не всех, далеко не всех! По существу, погибли лишь те, кто забыл о железных правилах конспирации.
В основе своей, черный рынок остался, сохранился… Да его ведь и невозможно было истребить до конца! Советская система изменила в стране социальные условия, но человеческую природу, самую сущность людей изменить, конечно, не смогла.
Итак, черный рынок остался – и он незаметно проник почти во все поры российской жизни. А теперь вот люди его добрались и до Якутии, до полярной, сумрачной «алмазной страны».
У хозяев Заячьей Губы хорошая школа, старая выучка, – думал Игорь, расхаживая по комнате, – зря рисковать они не захотят! И эта афера с алмазами, бесспорно, проста, хорошо продумана, легка…
И внезапно ему, на какой-то миг, стало страшно. А вдруг все это – на ниточке? И в любую минуту – распадется, кончится бедой? Уж слишком все выглядит просто, чересчур легко! Как правило, так не бывает, не должно быть… Где-то тут таится подвох, какая-то подлость судьбы. Но – какая! И может быть, самое лучшее – отказаться, отойти в сторонку? Выйти из игры, пока еще не поздно?…
Но уже знал он, чувствовал, что – поздно. Знал, что не откажется, не сможет отойти… Ведь он же завязавший человек с подмоченной репутацией – любая его попытка выйти из игры будет воспринята с подозрением… Тем более, что он уже приобщился к тайне, узнал все детали! И теперь, естественно, организация не выпустит его из рук живым.
4. У старой шахты. «Золотые ребята». Болотные духи.
И вот наступил момент, когда Игорь повел в условленное место первую машину с драгоценным грузом.
Ночь кстати выдалась темная, без звезд. И в этой темени подмен машин произошел без хлопот. И старый заброшенный проселок оказался – как это ни странно – вполне пригодным для езды. Спешить здесь, правда, было рискованно… Но ведь Игорь вовсе и не должен был спешить!
Так он и ехал, осторожно, медленно, щупая дорогу светом фар, – пока этот свет не смешался с высоким, пляшущим впереди пламенем костра.
И там, в шатких отблесках пламени, увидел Игорь очертания полуразрушенной шахтной постройки. А рядом – высокий конус отвала – кучу пустой, выработанной породы. И около черной этой кучи – три человеческих силуэта.
Затем к машине приблизился Николай Заячья Губа.
– Стой, разворачивайся! – гнусаво крикнул он и махнул рукой, указывая на отвал. – Разгружаться здесь будешь!
И когда Игорь, закончив разгрузку, вылез, разминаясь, из кабины, Николай добавил, закуривая:
– Этот отвал – отличная маскировка! Тут хоть еще подсыпь сто тонн – никто со стороны не догадается. Не разберет: где старое, где новое…
– Да, придумано вообще неплохо, – одобрил Игорь. – Это чья же затея?
– Моя, милок, – дымя папиросой, проговорил Николай, – моя… Я тут один за всех соображаю! А от тебя и от остальных требуется только одно: слушать команду и шевелить рогами.
В этот момент подошли остальные – и тоже закурили.
Судя по всему, они появились в здешних краях впервые; Игорь никогда их раньше не встречал… И он сказал, внимательно их разглядывая:
– Привет, ребята!
– Приветик, – отозвался один из них – тощий, длиннолицый, с нечистой прыщеватой кожей. Другой – скуластый, крепкий, с короткими подстриженными усиками, – обнажил в улыбке крупные желтые лошадиные зубы.
Положив ему руку на плечо, Николай сказал, обращаясь к Игорю.
– Знакомься! Это Иван. А того, другого, – он мотнул головой, – зовут Сергеем… Золотые ребята. Только пробы негде ставить… Ну, а клички их и, тем более, фамилии, я, право, не знаю. У них и сроду-то паспортов не бывало. Да тебе, надеюсь, это ни к чему?
– Да нет, – пожал плечами Игорь, – зачем мне? Плевать…
Он понимал, что Заячья Губа фальшивит, недоговаривает. Наверняка и имена эти тоже фальшивые… Но не все ли равно, – подумал он, – какая мне, в сущности, разница?
– Плевать, – повторил он, – все мы тут люди без прошлого.
– Зато – с богатым будущим, – осклабился Николай. – Верно, старик? Ну и лады… Теперь ты, значит, знаешь всю нашу кодлу.
– Н-да, – протянул Игорь, – всю кодлу… Но я, брат, вот о чем думаю…
– О чем же? – прищурился Николай.
– Да вот, смотрю – а не мала ли кодла, а? Переворошить десять тонн – это все-таки работа. Управитесь ли вы втроем?
– Так куда же деваться, – развел руками Николай, – придется постараться. Надежных ребят – где ж возьмешь?
Он умолк, катая в зубах окурок. Потом швырнул его в снег и сказал негромко:
– Я тебе рассказывал, как все началось? Рассказывал про упавший самолет? Так вот, когда я его нашел, со мной был еще один тип. Охотник. Якут. По кличке Рябой. Этого Рябого вообще-то можно было бы взять в дело… Но я, понимаешь ли, остерегся.
– Почему?
– Ну, почему! Во-первых, я его почти не знаю. И он вообще какой-то темный, скрытный… Да и кроме того, он же ведь известный браконьер! Его уже два раза задерживали, штрафовали. Последний раз большой был скандал. И наверняка он сейчас – под контролем милиции.
– Постой-ка, – сказал удивленно Игорь. – Мне, признаться, не совсем ясно: о каком браконьерстве может идти речь в этой глуши? Мы ведь тут – как на Луне… Или на Марсе.
– Ну, не скажи, – живо возразил Николай. – Здесь, учти, много пушного зверя! И есть очень ценные породы – соболь, например, бобер, ондатра, лиса… А на их отстрел необходимо особое разрешение. Бобра сейчас вообще запрещено трогать. И закон насчет этого суров. Даже и тут!
– Н-да, закон, – усмехнулся длиннолицый парень, – от него, черт возьми, нигде спасения нету…
– Что ж, если так обстоят дела – конечно, – сказал Игорь, – хрен с ним, с браконьером! Тем более, что ты, Никола, говоришь: вы и втроем управитесь. Дай Бог! В общемто жалко, что я не могу вам помочь…
– А почему? – сейчас же спросил другой парень – тот, что с усиками, – Почему не можешь-то?
– Да нельзя ему, нельзя, – досадливо поморщился Николай. – Он же ведь в поселке живет. В общем бараке. Среди фрайеров живет! Начнет отлучаться, исчезать в нерабочее время, – кто-нибудь непременно приметит, заинтересуется… У фрайеров, знаешь, глаза, как телескопы, уши, как радары.
Стоя у гудящего, брызжущего искрами костра, они толковали некоторое время. Потом Заячья Губа взглянул на ручные часы. И озабоченно сдвинул брови.
– Заболтались мы, ребятишечки, – прогнусил он, – а время ведь не ждет…
– А как вы, кстати, будете работать? – поинтересовался Игорь, – есть какие-нибудь инструменты, приспособления? Как вообще их добывают, эти блядские алмазы?
– Ну, тут существует много способов, – подмигнул Заячья Губа, – у нас, понятно, – самый примитивный, ручной. Знаешь, что такое роккер и джига? Нет? Вот приедешь в следующий раз, покажу… А теперь, брат, отваливай! Уже без четверти четыре. Если не успеешь вернуться вовремя – все может рухнуть, поломаться… Учти, мы сейчас, как космонавты – должны быть предельно точными. Должны все делать секунда в секунду!
* * *
Игорь успел воротиться точно в срок. Когда он подрулил к перекрестку, там уже стояла темная, с потушенными фарами, машина. Его машина! А возле нее топтался Соков – кутаясь в полушубок, хороня в горсти огонек папиросы.
Глянув на толстое, губастое, самодовольное лицо партнера, Игорь понял, что все получилось, как надо, как было задумано: у приемных бункеров никто подмены не заметил. Шоферы молча поменялись машинами и быстро разъехались.
* * *
Прошла неделя. Все было тихо. И в следующий раз Игорь поехал к старой шахте уже более спокойно, уверенно.
Зима за эту неделю переломилась. Мороз заметно ослаб. И хотя снег лежал еще – он был уже водянист, непрочен. И болотные заросли словно бы ожили вдруг, задышали.
Пока Игорь ехал, в приспущенное боковое окошко кабины просачивались теперь неясные шорохи, шелест… При полном безветрии, в тишине, эти звуки производили неприятное, пугающее впечатление.
И все гуще и сумрачней, и страшнее становился туман.
За годы, проведенные на Севере, Игорь успел познакомиться с тайными языческими верованиями. Разумеется, знакомство это было поверхностным; он никогда особенно в них не вникал. Но все же, главное ему удалось усвоить…
Главное заключалось в том, что у самых крупных, наиболее распространенных, северных народов, – у якутов и эвенков, – имелся обширный, весьма схожий, пантеон духов. Важную роль в этом пантеоне играли так называемые «Иччи». Хозяева гор, перевалов, а также – ущелий и всяких глубоких впадин.
Как и большинство азиатских божеств, Иччи были существами коварными, завистливыми, злобными. И потому их полагалось постоянно задабривать. Причем сущность подарков для Иччей не имела большого значения. Важен был – жест. Надобно было оказать им внимание, дать хоть что-нибудь: ружейный патрон, спички, какую-нибудь пеструю тряпочку…
Но имелись и другого сорта духи – гораздо более жестокие, – которые назывались «Абаасы». Вот с этими было куда сложнее… Простыми мелкими подарками от них уже нельзя было откупиться!
Абаасы – трехглазые бесформенные чудовища – жили под землей и в болотной тине. Они преследовали больных, заблудившихся, ослабших от страха. И славились как пожиратели детских душ. Впрочем, Абаасы при случае не брезговали и душами взрослых…
Зимою активность их была несколько ослабленной; они полностью оживали лишь с приходом весны… И вот тогда-то становились особенно опасными!
Вообще-то Игорь Беляевский был человеком в какой-то мере образованным. Он успел в свое время закончить полную школу-десятилетку. И, кроме того, жадно и много читал… Недаром старая его блатная кличка была «Интеллигент»! И он знал – из литературы – что любые религии представляют собою некое отражение конкретных земных условий… Таковы были и жестокие языческие культы. В них, в мистической форме, наглядно отражалась вся сложность сурового таежного быта.
Это все Игорь знал… Но он был также и авантюристом, бродягой, уголовником – «человеком риска». И как и все такого рода люди, он не мог не быть суеверным.
Неосознанно, но вполне искренне веровал он в различные приметы, в предсказания, боялся дурных чисел, смутно ощущал присутствие каких-то темных потусторонних сил… И чтобы с этими силами не сталкиваться попусту, – чтобы зря не испытывать судьбу – он всегда старался придерживаться правил. Попадая в русскую церковь, он обычно крестился, а в азиатской тайге – пытался задобрить духов… И если бы его, к примеру, спросили: зачем он это делает? – он, пожалуй, не смог бы найти толкового ответа. «Просто так, – смущенно ответил бы он, – на всякий случай! Умом-то я не верю. Знаю, все это предрассудки. А вот душа – трепещет».
И теперь, гоня самосвал по шаткому настилу, – во тьме, в густой болотной мути, – он время от времени бросал за окошко кабины то коробок спичек, то сломанную папиросу, то жестяной, завалявшийся в кармане, колпачок от пивной бутылки, то медный пятак.
– Вам, грозные Иччи! Вам, болотные духи, пожиратели душ! – шептал он. – Вам, демоны бездны! Не трогайте меня, не стройте против меня козней, не отнимайте у меня удачи!
5. Роккер и джига. Первые алмазы. Подпольный бизнесмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Об обстоятельствах данного дела в свое время писали немало. Игорь кое-что читал, а кое-что слышал, скитаясь в молодые годы по лагерям и тюрьмам.
Тюремный фольклор хранит много преданий и легенд; в них как бы запечатлена вся история «подземного» мира. Как и в каждом эпосе, тут имеются свои «героические» образы… В этот перечень входят весьма колоритные типы, – например, «атаман города Хива» Разумовский, знаменитый одесский мошенник Рабинович, таинственный убийца Комаров, «благородный» налетчик Пантелеев, международные взломщики сейфов Вагновский и Ридловский, некий неуловимый «Жокей смерти»… А также ловкие воры, братья Полежаевы, которые как раз и совершили кражу в Кремле.
Происходили братья из старой спекулянтской семьи. Отец их, Прокофий Иванович, занимал в иерархии Хитрова рынка видное положение и принадлежал к тамошней «аристократии». Он умело воспитал своих сыновей – но не в духе торговли, а в духе воровства. И воры из них получились виртуозные!
Чтобы добраться до ризницы, братьям пришлось подняться по наружной стене колокольни и перепилить крепкую оконную решетку. Затем они уложили ценности в мешки и еще какое-то время прятали их в самом же Кремле, вблизи от правительственной ставки.
Правительство немедленно опубликовало обращение к гражданам республики, с призывом оказать содействие в розыске национальных сокровищ… Было обещано вознаграждение в размере до одного миллиона рублей! Этому делу придавалось исключительное политическое значение. На поимку воров были брошены все силы уголовного розыска страны. В конце концов братьев взяли, и они оба погибли… Константин – в самом начале следствия, при весьма таинственных обстоятельствах. А Дмитрий – чуть позже.
Невольно увлекшись воспоминаниями, Игорь припомнил также и другое удивительное происшествие, случившееся с Яковом Кошельковым, московским налетчиком, которого называли иногда «Ночным Царем». Настоящая его фамилия была Кузнецов, и он тоже принадлежал к «аристократическому» семейству. Отец Якова, известный бандит, был казнен незадолго до революции. А мать занималась спекуляцией и была в ту пору еще жива.
Ночной этот царь поддерживал с Хитровым рынком постоянную связь; там его снабжали необходимой информацией, оружием и транспортом… Но однажды с транспортом случилась заминка. Машину не подали вовремя. И тогда Яков решил прихватить по дороге первый попавшийся автомобиль.
Зимней ночью на окраине Москвы банда его задержала машину, в которой сидело двое мужчин, не считая шофера, и какая-то пожилая женщина. Взмахнув маузером, Яков приказал им всем вылезти, однако стрелять не стал – как и все настоящие профессионалы, он привык применять оружие только в случае крайней необходимости. Эти же люди сопротивляться не стали. Они покинули машину, безропотно дали себя обыскать – и побрели через пустынную площадь, по сугробам, в лунном дыму…
И только потом, спустя час, просматривая документы, отобранные у пассажиров, Яков с изумлением понял, что в его руках побывал вождь молодой советской республики – Владимир Ильич Ленин, который ехал в Сокольники вместе с сестрой своей Марией Ильиничной и личным телохранителем Чебановым.
Стоило Якову открыть тогда стрельбу – а стрелял он без промаха! – и, возможно, советская история могла бы пойти по-другому…
Происшествие это взбудоражило всю страну. В газете «Известия» появился приказ московского военного комиссара, заканчивающийся такими словами: «Военным властям и учреждениям милиции приказывается расстреливать всех, виновных в производстве грабежа и насилия».
Начался террор, в результате которого были ликвидированы многие банды и тайные притоны. Постепенно пришел конец и «вольному городу Хива». К концу двадцатых годов он был стерт с лица земли. «Деловые люди» поняли, что сосредотачивать черный рынок в одном каком-нибудь месте – весьма рискованно.
И еще они поняли, что времена изменились и надо, в связи с этим, менять стиль – уходить глубоко под землю… Старые тесные контакты с уголовниками стали опасны для них. И с тех пор блатных начали попросту нанимать, покупать за деньги – по западным образцам.
Так два этих мира разделились. Один из них когда-то дал другому свой язык, свой жаргон. Но затем у спекулянтов появился новый жаргон. И сами они стали именовать себя «фарцовщиками».
Среди фарцовщиков нового послесталинского времени выделилось несколько любопытных личностей – таких, как Файбышенко и Рокотов.
Начинали оба они с мелочей, – подстерегали у дверей гостиниц иностранных туристов, выменивали различные вещички, затем ловко эти вещички перепродавали. Но с течением времени тот и другой окрепли, вошли во вкус. И стали делать большие дела. Начали широкую торговлю иностранной валютой, золотишком и прочими ценностями. В тот момент, когда Рокотовым и Файбышенко заинтересовались соответствующие органы (ОБХСС), они уже были известными миллионерами.
Их разоблачили, судили и приговорили к расстрелу – ибо отечественный уголовный кодекс относит такого рода дельцов к разряду опасных вредителей, подрывающих экономическую мощь державы… Произошло это в начале шестидесятых годов. Процессы над подпольными миллионерами были суровыми, шумными. Вместе с этими двумя знаменитостями было осуждено немало и других фарцовщиков.
Но расстреляли все же не всех, далеко не всех! По существу, погибли лишь те, кто забыл о железных правилах конспирации.
В основе своей, черный рынок остался, сохранился… Да его ведь и невозможно было истребить до конца! Советская система изменила в стране социальные условия, но человеческую природу, самую сущность людей изменить, конечно, не смогла.
Итак, черный рынок остался – и он незаметно проник почти во все поры российской жизни. А теперь вот люди его добрались и до Якутии, до полярной, сумрачной «алмазной страны».
У хозяев Заячьей Губы хорошая школа, старая выучка, – думал Игорь, расхаживая по комнате, – зря рисковать они не захотят! И эта афера с алмазами, бесспорно, проста, хорошо продумана, легка…
И внезапно ему, на какой-то миг, стало страшно. А вдруг все это – на ниточке? И в любую минуту – распадется, кончится бедой? Уж слишком все выглядит просто, чересчур легко! Как правило, так не бывает, не должно быть… Где-то тут таится подвох, какая-то подлость судьбы. Но – какая! И может быть, самое лучшее – отказаться, отойти в сторонку? Выйти из игры, пока еще не поздно?…
Но уже знал он, чувствовал, что – поздно. Знал, что не откажется, не сможет отойти… Ведь он же завязавший человек с подмоченной репутацией – любая его попытка выйти из игры будет воспринята с подозрением… Тем более, что он уже приобщился к тайне, узнал все детали! И теперь, естественно, организация не выпустит его из рук живым.
4. У старой шахты. «Золотые ребята». Болотные духи.
И вот наступил момент, когда Игорь повел в условленное место первую машину с драгоценным грузом.
Ночь кстати выдалась темная, без звезд. И в этой темени подмен машин произошел без хлопот. И старый заброшенный проселок оказался – как это ни странно – вполне пригодным для езды. Спешить здесь, правда, было рискованно… Но ведь Игорь вовсе и не должен был спешить!
Так он и ехал, осторожно, медленно, щупая дорогу светом фар, – пока этот свет не смешался с высоким, пляшущим впереди пламенем костра.
И там, в шатких отблесках пламени, увидел Игорь очертания полуразрушенной шахтной постройки. А рядом – высокий конус отвала – кучу пустой, выработанной породы. И около черной этой кучи – три человеческих силуэта.
Затем к машине приблизился Николай Заячья Губа.
– Стой, разворачивайся! – гнусаво крикнул он и махнул рукой, указывая на отвал. – Разгружаться здесь будешь!
И когда Игорь, закончив разгрузку, вылез, разминаясь, из кабины, Николай добавил, закуривая:
– Этот отвал – отличная маскировка! Тут хоть еще подсыпь сто тонн – никто со стороны не догадается. Не разберет: где старое, где новое…
– Да, придумано вообще неплохо, – одобрил Игорь. – Это чья же затея?
– Моя, милок, – дымя папиросой, проговорил Николай, – моя… Я тут один за всех соображаю! А от тебя и от остальных требуется только одно: слушать команду и шевелить рогами.
В этот момент подошли остальные – и тоже закурили.
Судя по всему, они появились в здешних краях впервые; Игорь никогда их раньше не встречал… И он сказал, внимательно их разглядывая:
– Привет, ребята!
– Приветик, – отозвался один из них – тощий, длиннолицый, с нечистой прыщеватой кожей. Другой – скуластый, крепкий, с короткими подстриженными усиками, – обнажил в улыбке крупные желтые лошадиные зубы.
Положив ему руку на плечо, Николай сказал, обращаясь к Игорю.
– Знакомься! Это Иван. А того, другого, – он мотнул головой, – зовут Сергеем… Золотые ребята. Только пробы негде ставить… Ну, а клички их и, тем более, фамилии, я, право, не знаю. У них и сроду-то паспортов не бывало. Да тебе, надеюсь, это ни к чему?
– Да нет, – пожал плечами Игорь, – зачем мне? Плевать…
Он понимал, что Заячья Губа фальшивит, недоговаривает. Наверняка и имена эти тоже фальшивые… Но не все ли равно, – подумал он, – какая мне, в сущности, разница?
– Плевать, – повторил он, – все мы тут люди без прошлого.
– Зато – с богатым будущим, – осклабился Николай. – Верно, старик? Ну и лады… Теперь ты, значит, знаешь всю нашу кодлу.
– Н-да, – протянул Игорь, – всю кодлу… Но я, брат, вот о чем думаю…
– О чем же? – прищурился Николай.
– Да вот, смотрю – а не мала ли кодла, а? Переворошить десять тонн – это все-таки работа. Управитесь ли вы втроем?
– Так куда же деваться, – развел руками Николай, – придется постараться. Надежных ребят – где ж возьмешь?
Он умолк, катая в зубах окурок. Потом швырнул его в снег и сказал негромко:
– Я тебе рассказывал, как все началось? Рассказывал про упавший самолет? Так вот, когда я его нашел, со мной был еще один тип. Охотник. Якут. По кличке Рябой. Этого Рябого вообще-то можно было бы взять в дело… Но я, понимаешь ли, остерегся.
– Почему?
– Ну, почему! Во-первых, я его почти не знаю. И он вообще какой-то темный, скрытный… Да и кроме того, он же ведь известный браконьер! Его уже два раза задерживали, штрафовали. Последний раз большой был скандал. И наверняка он сейчас – под контролем милиции.
– Постой-ка, – сказал удивленно Игорь. – Мне, признаться, не совсем ясно: о каком браконьерстве может идти речь в этой глуши? Мы ведь тут – как на Луне… Или на Марсе.
– Ну, не скажи, – живо возразил Николай. – Здесь, учти, много пушного зверя! И есть очень ценные породы – соболь, например, бобер, ондатра, лиса… А на их отстрел необходимо особое разрешение. Бобра сейчас вообще запрещено трогать. И закон насчет этого суров. Даже и тут!
– Н-да, закон, – усмехнулся длиннолицый парень, – от него, черт возьми, нигде спасения нету…
– Что ж, если так обстоят дела – конечно, – сказал Игорь, – хрен с ним, с браконьером! Тем более, что ты, Никола, говоришь: вы и втроем управитесь. Дай Бог! В общемто жалко, что я не могу вам помочь…
– А почему? – сейчас же спросил другой парень – тот, что с усиками, – Почему не можешь-то?
– Да нельзя ему, нельзя, – досадливо поморщился Николай. – Он же ведь в поселке живет. В общем бараке. Среди фрайеров живет! Начнет отлучаться, исчезать в нерабочее время, – кто-нибудь непременно приметит, заинтересуется… У фрайеров, знаешь, глаза, как телескопы, уши, как радары.
Стоя у гудящего, брызжущего искрами костра, они толковали некоторое время. Потом Заячья Губа взглянул на ручные часы. И озабоченно сдвинул брови.
– Заболтались мы, ребятишечки, – прогнусил он, – а время ведь не ждет…
– А как вы, кстати, будете работать? – поинтересовался Игорь, – есть какие-нибудь инструменты, приспособления? Как вообще их добывают, эти блядские алмазы?
– Ну, тут существует много способов, – подмигнул Заячья Губа, – у нас, понятно, – самый примитивный, ручной. Знаешь, что такое роккер и джига? Нет? Вот приедешь в следующий раз, покажу… А теперь, брат, отваливай! Уже без четверти четыре. Если не успеешь вернуться вовремя – все может рухнуть, поломаться… Учти, мы сейчас, как космонавты – должны быть предельно точными. Должны все делать секунда в секунду!
* * *
Игорь успел воротиться точно в срок. Когда он подрулил к перекрестку, там уже стояла темная, с потушенными фарами, машина. Его машина! А возле нее топтался Соков – кутаясь в полушубок, хороня в горсти огонек папиросы.
Глянув на толстое, губастое, самодовольное лицо партнера, Игорь понял, что все получилось, как надо, как было задумано: у приемных бункеров никто подмены не заметил. Шоферы молча поменялись машинами и быстро разъехались.
* * *
Прошла неделя. Все было тихо. И в следующий раз Игорь поехал к старой шахте уже более спокойно, уверенно.
Зима за эту неделю переломилась. Мороз заметно ослаб. И хотя снег лежал еще – он был уже водянист, непрочен. И болотные заросли словно бы ожили вдруг, задышали.
Пока Игорь ехал, в приспущенное боковое окошко кабины просачивались теперь неясные шорохи, шелест… При полном безветрии, в тишине, эти звуки производили неприятное, пугающее впечатление.
И все гуще и сумрачней, и страшнее становился туман.
За годы, проведенные на Севере, Игорь успел познакомиться с тайными языческими верованиями. Разумеется, знакомство это было поверхностным; он никогда особенно в них не вникал. Но все же, главное ему удалось усвоить…
Главное заключалось в том, что у самых крупных, наиболее распространенных, северных народов, – у якутов и эвенков, – имелся обширный, весьма схожий, пантеон духов. Важную роль в этом пантеоне играли так называемые «Иччи». Хозяева гор, перевалов, а также – ущелий и всяких глубоких впадин.
Как и большинство азиатских божеств, Иччи были существами коварными, завистливыми, злобными. И потому их полагалось постоянно задабривать. Причем сущность подарков для Иччей не имела большого значения. Важен был – жест. Надобно было оказать им внимание, дать хоть что-нибудь: ружейный патрон, спички, какую-нибудь пеструю тряпочку…
Но имелись и другого сорта духи – гораздо более жестокие, – которые назывались «Абаасы». Вот с этими было куда сложнее… Простыми мелкими подарками от них уже нельзя было откупиться!
Абаасы – трехглазые бесформенные чудовища – жили под землей и в болотной тине. Они преследовали больных, заблудившихся, ослабших от страха. И славились как пожиратели детских душ. Впрочем, Абаасы при случае не брезговали и душами взрослых…
Зимою активность их была несколько ослабленной; они полностью оживали лишь с приходом весны… И вот тогда-то становились особенно опасными!
Вообще-то Игорь Беляевский был человеком в какой-то мере образованным. Он успел в свое время закончить полную школу-десятилетку. И, кроме того, жадно и много читал… Недаром старая его блатная кличка была «Интеллигент»! И он знал – из литературы – что любые религии представляют собою некое отражение конкретных земных условий… Таковы были и жестокие языческие культы. В них, в мистической форме, наглядно отражалась вся сложность сурового таежного быта.
Это все Игорь знал… Но он был также и авантюристом, бродягой, уголовником – «человеком риска». И как и все такого рода люди, он не мог не быть суеверным.
Неосознанно, но вполне искренне веровал он в различные приметы, в предсказания, боялся дурных чисел, смутно ощущал присутствие каких-то темных потусторонних сил… И чтобы с этими силами не сталкиваться попусту, – чтобы зря не испытывать судьбу – он всегда старался придерживаться правил. Попадая в русскую церковь, он обычно крестился, а в азиатской тайге – пытался задобрить духов… И если бы его, к примеру, спросили: зачем он это делает? – он, пожалуй, не смог бы найти толкового ответа. «Просто так, – смущенно ответил бы он, – на всякий случай! Умом-то я не верю. Знаю, все это предрассудки. А вот душа – трепещет».
И теперь, гоня самосвал по шаткому настилу, – во тьме, в густой болотной мути, – он время от времени бросал за окошко кабины то коробок спичек, то сломанную папиросу, то жестяной, завалявшийся в кармане, колпачок от пивной бутылки, то медный пятак.
– Вам, грозные Иччи! Вам, болотные духи, пожиратели душ! – шептал он. – Вам, демоны бездны! Не трогайте меня, не стройте против меня козней, не отнимайте у меня удачи!
5. Роккер и джига. Первые алмазы. Подпольный бизнесмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21