– Об этом я и мечтать не смел, разве что при других обстоятельствах.
Дерата покраснела, ее поведение вдруг показалось ей до невозможности глупым.
– Я воин, а не стратег, – извинилась она. – Простите мне мою неприкрытую откровенность. Но я промолчала весь вечер и не хочу давать вам напрасную надежду. Видимо, у вас с моим отцом все уже обговорено, но вы забыли, что у меня тоже есть право голоса.
– И в этом виноват я?
«Да!» В Дерате заговорила ее пылкая натура, но на этот раз девушка держала себя в руках:
– Конечно нет. Я слишком мало вас знаю, чтобы делать какие-то выводы. Виновата я. Я еще слишком молода, чтобы связывать себя узами брака, у меня есть собственные планы. Поймите, после долгой и тяжелой учебы, которая началась в раннем детстве, я наконец получила достойное звание. Я воин Дракона, и именно в этом качестве хочу действовать.
– Понимаю. – Руорим снова показал на пустой стул, на этот раз весьма настойчиво.
Дерата села, чтобы не показаться неучтивой. И слегка расслабилась. До сих пор Руорим прекрасно держал себя в руках. Здесь, вдали от Тронного зала и чужих ушей, он казался совсем другим человеком – пропали и чванство, и надменность. Он вежливо и достойно принял отказ Дераты. А она готовилась к самому худшему!
Руорим пристально посмотрел на нее:
– Дерата, я совсем не собираюсь запирать вас в четырех стенах. Как вы себе это представляете? Брак должен быть источником радости, а не ярмом на шее. Мы, шейканы, то есть избранные, стоим гораздо выше других людей, нам совсем ни к чему цепляться за их традиции и обычаи.
Красивые слова, но как им поверить?
– И все равно я бы больше не была свободна в своих решениях, господин. Я просто-напросто пока еще слишком молода для столь ответственного шага. – Она подумала и добавила: – Видимо, с вами было нечто подобное: вы же не связали себя узами брака в моем возрасте, а теперь вам уже за тридцать.
Руорим вздрогнул. И захохотал:
– Хорошо сказано. Вы правы, Дерата, я поторопился. Как и ваш отец. Само собой разумеется, вы имеете полное право потребовать время для размышлений, мы действительно не должны спешить. Но не отказывайте мне окончательно, так как после нашего разговора я еще больше убежден, что вы единственная женщина, которая мне подходит. – Он поклонился: – Предлагаю вам следующее соглашение. К сожалению, завтра я вынужден уехать в Нортандер, потому что принял заказ Галлитов.
Так вот почему отец требовал согласиться немедленно. Все нужно было решить до отъезда Руорима. Нет времени на ухаживания, нет времени на раздумья… Дерату снова захлестнула волна возмущения. Конечно, как можно заставить ждать Галлитов.
Клан Галлитов был одним из главных в Нортандере. Он правил в Ветряных горах, его подданными были и люди, и гномы, обладающие равными правами. На его гордом гербе красовались два скрещенных топора. Галлиты считались честными, благородными воинами Света. А еще они хорошо платили.
Если Руорим находится у них на службе, то это говорит в его пользу. Не исключено, что данное обстоятельство может сыграть на руку Дерате, мечтающей посадить за стол переговоров представителей всех княжеских домов.
И все равно в его присутствии она продолжала чувствовать себя неуютно, и ее недоверие нисколько не уменьшилось. Но в чем же дело? Вне всякого сомнения, шейкан с его четкими, хотя и жесткими (слегка смягченными ямочкой на подбородке) чертами лица был красив: прямой нос, полные губы, большие, сверкающие из-под черных бровей глаза. Высокий, мускулистый, но не толстый. Двигался он мягко, как кошка, да и говорить мог так, словно вот-вот замурлычет.
– Продолжайте, – попросила она.
– Меня не будет не меньше двух лун, – продолжал он. – Прошу вас, за это время обдумайте мое предложение. При любой оказии я буду присылать вам сообщения и в них буду рассказывать о себе, чтобы вы узнали меня чуть лучше. А когда вернусь, мы еще раз все обсудим, и прежде всего ваши условия. Уверен, мы с вами найдем общий язык, вы поймете, какую пользу этот брак принесет нашему народу, а может, и всей Фиаре. Как вы считаете, стоит на эту тему подумать?
Дерата, не колеблясь, утвердительно кивнула. Она не хотела сердить Руорима, хотя была уверена, что мнения своего ни за что не изменит. Как бы там ни было, она выторговала себе отсрочку: кто знает, что произойдет за две луны? За столь долгий срок многое может измениться.
– Это вполне справедливо, благородный господин. Благодарю вас.
– Не за что, дорогая, это тоже из области обольщения, – возразил он с улыбкой, – ведь я мечтаю завоевать ваше сердце.
«Да, как какую-нибудь крепость, – подумала она отстранение – чтобы потешить свое самолюбие».
Ее ответная улыбка была сладкой как сахар.
Ненадолго воцарилось молчание. Руорим задумчиво кивнул. Видимо, у него появилась какая-то мысль.
– Наш договор следует скрепить, – предложил он. – Бокалом вина, прошу, не отказывайтесь! Без этого, благородная дама, я вас не отпущу.
Дерата уступила:
– Хорошо, но только один глоток, потом мне действительно нужно идти.
Руорим потянулся к своему дорожному мешку и вытащил маленькую, покрытую пылью бутылочку.
– Вообще-то эти драгоценные капли я собирался приберечь для помолвки, но думаю, что сейчас для них самое время. Это сладкое вино; варить, хранить и ценить его по-настоящему умеют только гномы. Они пьют его понемногу. Называется оно «Золотая лоза», сейчас вы и сами поймете почему.
Дерата внимательно следила, как он наливает в два маленьких стакана золотистую жидкость.
– Теперь вам стало легче? – спросил он.
– Да, – искренне ответила она. – Не ожидала, что вы отнесетесь к моим словам так спокойно.
– Что вы, я отношусь к ним совсем не спокойно, – возразил Руорим, и глаза его вдруг зажглись холодным светом, абсолютно не соответствующим предупредительной улыбке. – Можете быть уверены, во мне бушует настоящая буря, потому что чем больше я с вами беседую, чем лучше вас узнаю, тем больше меня к вам тянет. Но я знаю, хороший охотник должен иметь терпение, так что я готов подчиниться и выплеснуть свою сердечную боль исключительно на поле боя.
Комплимент, произнесенный так серьезно, словно речь шла о жизни и смерти. В этом человеке одно не соответствовало другому, и внезапно Дерата почувствовала, как по спине ее течет холодный пот.
Она хотела поскорее закончить разговор и пойти спать. Через несколько часов ей предстоит тяжелый разговор с отцом. Дерата подняла стакан и чокнулась с Руоримом, дождалась, когда он сделает глоток, а потом отпила сама. Вино оказалось превосходным. Ничего подобного она до сих пор еще не пила: оно согревало, давало силы, возбуждало и успокаивало одновременно. Девушке стало гораздо лучше. Она почувствовала на себе внимательный взгляд Руорима; возможно, он надеялся, что от вина настроение Дераты изменится к лучшему. Придется его разочаровать. У нее действительно слегка закружилась голова, но мозг работал четко. Она легко улыбнулась Руориму, встала, вежливо попрощалась и поспешила к себе. Первый барьер взят.
Вино вызвало сонливость. Дерата уснула, едва коснулась подушки. Вздохнула, вытянулась, языком слизнула с губ последнюю каплю и медленно соскользнула в царство грез, где исполнялись все желания, но удержать их не было возможности, потому что сны и реальность несоединимы, хотя граница между ними тонка и порой совсем размыта.
Дерата погрузилась в сон, настолько близкий к этой границе, что, с одной стороны, она знала, что спит, а с другой – воспринимала происходящее как реальность.
Дерата брела по глубокой долине, покрытой белым нехолодным туманом. Ей было хорошо (путь, как ни странно, был ей знаком), туман передвигался вместе с ней, защищал ее и дарил покой. Было неважно, куда она идет, главное – она шла, шла именно этим путем и именно в это время.
«Это как сон», –подумала Дерата во сне.
«Тогда пусть этот сон будет хорошим,– прошептало нечто внутри ее, – отдайся на волю сна…»
Путь был далеким, долина казалась бесконечной. Дерата заметила, что идет босиком. По холодной, влажной и мягкой траве.
Туман охватил ее плотнее, проник под платье, приятно холодил разгоряченную долгой ходьбой кожу.
«Как ты красива,– прошептал блестящий туман. – Я хочу ощущать тебя всегда, вот так, как сейчас. Всегда быть так близко к тебе. Ты меня чувствуешь?»
«Да», –прошептала во сне Дерата и повернулась на другой бок. Она знала, что повернулась, и одновременно продолжала идти по долине. Ей казалось, что она парит над ней, как будто ноги ее не касаются земли. Словно ее несет за собой туман. Тело двигалось навстречу его нежности и ласке, она все больше расслаблялась и при этом испытывала новые, доселе не изведанные чувства, которые ее возбуждали и заставляли желать их больше и больше. Ей было холодно и жарко одновременно, волны пота катились по коже, заставляя ее дрожать.
«Еще,– шептал туман. – Я хочу стать частью тебя, быть в тебе, течь по твоим жилам, как кровь, чтобы обладать тобой в полной мере. Ты меня хочешь?»
«Я хочу тебя», –отвечала Дерата. Она стонала во сне, но не просыпалась. Все глубже погружалась в сон, не желая возвращаться. Ей хотелось парить, она раскинула руки, заметила, что летит вверх, и опустила их…
Она чувствовала, как ее уносит туман, погружаясь все глубже в ее кожу, обдавая холодом и жаром, заставляя бушевать ее кровь, растекаясь по всему телу, пока…
…яркий свет, как горящее ядро, врезавшееся в крепостную стену, не разрушил сон. Она почувствовала боль и сладкую истому одновременно, услышала свой голос, свой резкий крик, – и сознание ее полностью отключилось.
А под Галереей шепота Марела Добросердечная, жрица Дракона, без чувств упала на пол в своей комнате, на лице ее застыл ужас.
Пришли осенние бури и дожди. Погода вполне соответствовала настроению Дераты. После отъезда Руорима отец с ней практически не разговаривал. Он достаточно хорошо знал дочь, и ей это было известно. Дерата не сомневалась, что он догадался о ее попытке выиграть время. Дабы лишить ее возможности предаваться размышлениям, он нагружал ее самыми разными делами внутри крепости. Теперь она не могла и шагу ступить бесконтрольно, а обязанностей оказалось столько, что ни на что больше сил не оставалось. Пару раз Марела пыталась поговорить с ней с глазу на глаз, но, как ни странно, им все время что-то мешало. Дерата не обратила на это внимания. Она была слишком занята своими мыслями.
Когда с деревьев облетели почти все листья, приблизился срок принятия решения. Но Дерате повезло. Дармос Железнорукий получил послание, в котором Руорим объявлял, что задерживается, потому что у него остались кое-какие дела.
– Ты читала его письма? – спросил Дармос, после того как сообщил дочери новость.
– Да, – недовольно ответила Дерата. – Готова поспорить, что их составлял его писец, потому что подобный слащавый любовный бред не может иметь ничего общего с Руоримом.
– Откуда ты знаешь? Ты ведь почти с ним незнакома.
– Удивительно тонко подмечено, отец, и при этом ты требуешь, чтобы я перешла в полное его распоряжение!
Это был первый за последнее время более или менее серьезный разговор, и он тут же превратился в ссору. Разгневанный Дармос вскочил:
– Я запрещаю тебе говорить со мной в таком тоне! Хоть ты и моя дочь, но все равно обязана выказывать мне уважение! Как и все остальные. Я повелитель этой крепости, моя обязанность – смотреть далеко вперед и обеспечивать благополучие народа. Если бы твоя мать когда-то была столь же разборчива, как ты…
Глаза Дераты потемнели.
– Не трогай мою мать, – сказала она тихим голосом, в котором таилась угроза.
Дерата почти забыла мать, потому что та умерла, когда ей было всего четыре года. Но прекрасно помнила нежность и счастье, которые она дарила ей. Ее мать (тоже из рода шейканов) была не воином, а целительницей. Стоило ей прикоснуться – и больной выздоравливал и душой, и телом. Ее внезапная, необъяснимая смерть потрясла Шейкур и на долгое время погрузила Галерею шепота в молчание.
Дармос схватился за грудь, лицо его искривилось, как будто у него вдруг заболело сердце.
– Уходи, – с трудом произнес он. – Мы с тобой все обсудили. Ты сделаешь, как я тебе скажу, ради благополучия нашего народа.
– Отец, прошу тебя, не будь таким жестоким, – попросила Дерата. – Мы с тобой не договорили. Я уважаю и почитаю тебя, ты это знаешь, но не могу поступить по-твоему, потому что это неправильно. Руорим преследует собственные цели. Наш народ ему безразличен. Он собирается меня купить, потому что я ему зачем-то нужна. Я хочу это выяснить и выясню, и тогда ты поймешь, что я права. – Помолчав, она добавила: – Я тоже имею право на уважение, отец, по законам шейканов я достигла совершеннолетия и самостоятельна в своих решениях. Это родовое право Драконокровных.
Дармос Железнорукий глубоко вздохнул. И отвернулся.
– Уходи, – повторил он.
Дерата подчинилась. Гордость не позволила ей опуститься до упрашиваний.
По дороге в свои покои она вдруг потеряла сознание.
– Что случилось? – Дерата подскочила и в смятении закрутила головой. – Почему я лежу в кровати?
– Все хорошо, детка. – Марела Добросердечная помогла Дерате опуститься на подушку. – Ты лишилась сознания. Тебя обнаружил Слухач, принес сюда и позвал меня.
Слухач – взрослый, но умственно отсталый сын Марелы. Он, по разуму напоминавший ребенка, не мог как следует говорить, но волка слышал на расстоянии тридцати миль.
– Дерата, наконец-то мы оказались наедине, так что теперь я могу с тобой поговорить, – серьезным голосом сказала Марела. Она заменила Дерате мать и была ее давней подругой, воспитателем и учителем. – Я пыталась уже несколько недель, но мне так и не удалось.
– Надо было просто прийти ко мне, – возразила удивленная Дерата.
– Дерата, – мрачно сказала Марела, – у меня были видения, которые меня очень пугают, и все они связаны с тобой. Боюсь, мои предупреждения тебе уже не нужны, слишком поздно. Но прежде чем начать свой рассказ, я должна задать тебе вопрос.
Желудок Дераты судорожно сжался.
– Я больна? – прошептала она озабоченно. Шейканы болели крайне редко; кровь дракона в их жилах делала их выносливыми, сильными и нечувствительными к простым ядам. Они выдерживали нагрузки, которые были не под силу обычному человеку.
– Совсем наоборот, – возразила целительница. – Ты беременна.
– Что? –Дерата снова подскочила и схватила подругу-мать за руку. – О чем ты говоришь? У меня не может быть ребенка, я ведь еще ни разу… – От возмущения она замолчала.
Лицо Марелы помрачнело.
– Подумай, – попросила она. – Не было ли никакого… один из наших красивых юношей?…
– Почему ты мне не веришь? У меня никого не было, Марела, ты наверняка ошибаешься.
Целительница глубоко и озабоченно вздохнула:
– Я не могу ошибаться. Разве ты сама не заметила, что в тебе кое-что изменилось?
– Заметила, но не придала этому значения, – призналась Дерата. – Женские слабости – не удел воина, Марела. Особенно сейчас, когда я в ссоре с отцом, я не имею права… – Голос ее зазвенел, договорить фразу она не смогла, побледнела, заподозрив страшное: – Марела, не думаешь же ты?…
– Именно этого я и боюсь, – призналась Марела. – Во всех подробностях расскажи, что происходило перед отъездом Руорима. А потом мы должны совершить обряд заклинания, потому что я вижу некоторые связи, и это меня сильно пугает. Если я права, Руорим вынашивает темные планы…
Дерата растерялась, но быстро взяла себя в руки и рассказала о ночной беседе в комнате Руорима.
– Вот и все. Просто ты ошиблась, Марела, он даже не… – Глаза ее расширились. – Но… но потом этот сон, я совсем про него забыла…
– По пути расскажешь. Пойдем, сейчас мы должны кое-что выяснить. – Она поднялась, опираясь на палку, потому что ноги у нее подкашивались. Постоянное применение магии шло за счет ее собственных телесных сил. – Слухач, следуй за мной, – сказала она сыну, который все это время тихо стоял у двери как будто в карауле.
По дороге в глубь горы, где обособленно располагалась древняя комната алхимиков, Дерата рассказала свой сон, а потом еще и о предшествующей обмороку ссоре с отцом несколько часов назад. Марела внимательно выслушала, никак не комментируя, потом поставила на стол большую чашу. Быстрыми ловкими движениями она открывала и закрывала банки, бутылки и флаконы, из которых брала порошки, сухие травы, шерсть животных и крошечные кости и складывала в чашу.
– Дай мне руку, ту, что ближе к сердцу, – велела она Дерате, которая молча сидела напротив, погруженная в свои думы.
Дерата протянула левую руку. Марела мгновенно сделала острым ножом надрез на указательном пальце. Дерата даже не вздрогнула. Она равнодушно смотрела на вытекающую из раны кровь. Марела повернула руку и сжала рану. В чашу падали ярко-красные капли.
Раздалось шипение, образовался пар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Дерата покраснела, ее поведение вдруг показалось ей до невозможности глупым.
– Я воин, а не стратег, – извинилась она. – Простите мне мою неприкрытую откровенность. Но я промолчала весь вечер и не хочу давать вам напрасную надежду. Видимо, у вас с моим отцом все уже обговорено, но вы забыли, что у меня тоже есть право голоса.
– И в этом виноват я?
«Да!» В Дерате заговорила ее пылкая натура, но на этот раз девушка держала себя в руках:
– Конечно нет. Я слишком мало вас знаю, чтобы делать какие-то выводы. Виновата я. Я еще слишком молода, чтобы связывать себя узами брака, у меня есть собственные планы. Поймите, после долгой и тяжелой учебы, которая началась в раннем детстве, я наконец получила достойное звание. Я воин Дракона, и именно в этом качестве хочу действовать.
– Понимаю. – Руорим снова показал на пустой стул, на этот раз весьма настойчиво.
Дерата села, чтобы не показаться неучтивой. И слегка расслабилась. До сих пор Руорим прекрасно держал себя в руках. Здесь, вдали от Тронного зала и чужих ушей, он казался совсем другим человеком – пропали и чванство, и надменность. Он вежливо и достойно принял отказ Дераты. А она готовилась к самому худшему!
Руорим пристально посмотрел на нее:
– Дерата, я совсем не собираюсь запирать вас в четырех стенах. Как вы себе это представляете? Брак должен быть источником радости, а не ярмом на шее. Мы, шейканы, то есть избранные, стоим гораздо выше других людей, нам совсем ни к чему цепляться за их традиции и обычаи.
Красивые слова, но как им поверить?
– И все равно я бы больше не была свободна в своих решениях, господин. Я просто-напросто пока еще слишком молода для столь ответственного шага. – Она подумала и добавила: – Видимо, с вами было нечто подобное: вы же не связали себя узами брака в моем возрасте, а теперь вам уже за тридцать.
Руорим вздрогнул. И захохотал:
– Хорошо сказано. Вы правы, Дерата, я поторопился. Как и ваш отец. Само собой разумеется, вы имеете полное право потребовать время для размышлений, мы действительно не должны спешить. Но не отказывайте мне окончательно, так как после нашего разговора я еще больше убежден, что вы единственная женщина, которая мне подходит. – Он поклонился: – Предлагаю вам следующее соглашение. К сожалению, завтра я вынужден уехать в Нортандер, потому что принял заказ Галлитов.
Так вот почему отец требовал согласиться немедленно. Все нужно было решить до отъезда Руорима. Нет времени на ухаживания, нет времени на раздумья… Дерату снова захлестнула волна возмущения. Конечно, как можно заставить ждать Галлитов.
Клан Галлитов был одним из главных в Нортандере. Он правил в Ветряных горах, его подданными были и люди, и гномы, обладающие равными правами. На его гордом гербе красовались два скрещенных топора. Галлиты считались честными, благородными воинами Света. А еще они хорошо платили.
Если Руорим находится у них на службе, то это говорит в его пользу. Не исключено, что данное обстоятельство может сыграть на руку Дерате, мечтающей посадить за стол переговоров представителей всех княжеских домов.
И все равно в его присутствии она продолжала чувствовать себя неуютно, и ее недоверие нисколько не уменьшилось. Но в чем же дело? Вне всякого сомнения, шейкан с его четкими, хотя и жесткими (слегка смягченными ямочкой на подбородке) чертами лица был красив: прямой нос, полные губы, большие, сверкающие из-под черных бровей глаза. Высокий, мускулистый, но не толстый. Двигался он мягко, как кошка, да и говорить мог так, словно вот-вот замурлычет.
– Продолжайте, – попросила она.
– Меня не будет не меньше двух лун, – продолжал он. – Прошу вас, за это время обдумайте мое предложение. При любой оказии я буду присылать вам сообщения и в них буду рассказывать о себе, чтобы вы узнали меня чуть лучше. А когда вернусь, мы еще раз все обсудим, и прежде всего ваши условия. Уверен, мы с вами найдем общий язык, вы поймете, какую пользу этот брак принесет нашему народу, а может, и всей Фиаре. Как вы считаете, стоит на эту тему подумать?
Дерата, не колеблясь, утвердительно кивнула. Она не хотела сердить Руорима, хотя была уверена, что мнения своего ни за что не изменит. Как бы там ни было, она выторговала себе отсрочку: кто знает, что произойдет за две луны? За столь долгий срок многое может измениться.
– Это вполне справедливо, благородный господин. Благодарю вас.
– Не за что, дорогая, это тоже из области обольщения, – возразил он с улыбкой, – ведь я мечтаю завоевать ваше сердце.
«Да, как какую-нибудь крепость, – подумала она отстранение – чтобы потешить свое самолюбие».
Ее ответная улыбка была сладкой как сахар.
Ненадолго воцарилось молчание. Руорим задумчиво кивнул. Видимо, у него появилась какая-то мысль.
– Наш договор следует скрепить, – предложил он. – Бокалом вина, прошу, не отказывайтесь! Без этого, благородная дама, я вас не отпущу.
Дерата уступила:
– Хорошо, но только один глоток, потом мне действительно нужно идти.
Руорим потянулся к своему дорожному мешку и вытащил маленькую, покрытую пылью бутылочку.
– Вообще-то эти драгоценные капли я собирался приберечь для помолвки, но думаю, что сейчас для них самое время. Это сладкое вино; варить, хранить и ценить его по-настоящему умеют только гномы. Они пьют его понемногу. Называется оно «Золотая лоза», сейчас вы и сами поймете почему.
Дерата внимательно следила, как он наливает в два маленьких стакана золотистую жидкость.
– Теперь вам стало легче? – спросил он.
– Да, – искренне ответила она. – Не ожидала, что вы отнесетесь к моим словам так спокойно.
– Что вы, я отношусь к ним совсем не спокойно, – возразил Руорим, и глаза его вдруг зажглись холодным светом, абсолютно не соответствующим предупредительной улыбке. – Можете быть уверены, во мне бушует настоящая буря, потому что чем больше я с вами беседую, чем лучше вас узнаю, тем больше меня к вам тянет. Но я знаю, хороший охотник должен иметь терпение, так что я готов подчиниться и выплеснуть свою сердечную боль исключительно на поле боя.
Комплимент, произнесенный так серьезно, словно речь шла о жизни и смерти. В этом человеке одно не соответствовало другому, и внезапно Дерата почувствовала, как по спине ее течет холодный пот.
Она хотела поскорее закончить разговор и пойти спать. Через несколько часов ей предстоит тяжелый разговор с отцом. Дерата подняла стакан и чокнулась с Руоримом, дождалась, когда он сделает глоток, а потом отпила сама. Вино оказалось превосходным. Ничего подобного она до сих пор еще не пила: оно согревало, давало силы, возбуждало и успокаивало одновременно. Девушке стало гораздо лучше. Она почувствовала на себе внимательный взгляд Руорима; возможно, он надеялся, что от вина настроение Дераты изменится к лучшему. Придется его разочаровать. У нее действительно слегка закружилась голова, но мозг работал четко. Она легко улыбнулась Руориму, встала, вежливо попрощалась и поспешила к себе. Первый барьер взят.
Вино вызвало сонливость. Дерата уснула, едва коснулась подушки. Вздохнула, вытянулась, языком слизнула с губ последнюю каплю и медленно соскользнула в царство грез, где исполнялись все желания, но удержать их не было возможности, потому что сны и реальность несоединимы, хотя граница между ними тонка и порой совсем размыта.
Дерата погрузилась в сон, настолько близкий к этой границе, что, с одной стороны, она знала, что спит, а с другой – воспринимала происходящее как реальность.
Дерата брела по глубокой долине, покрытой белым нехолодным туманом. Ей было хорошо (путь, как ни странно, был ей знаком), туман передвигался вместе с ней, защищал ее и дарил покой. Было неважно, куда она идет, главное – она шла, шла именно этим путем и именно в это время.
«Это как сон», –подумала Дерата во сне.
«Тогда пусть этот сон будет хорошим,– прошептало нечто внутри ее, – отдайся на волю сна…»
Путь был далеким, долина казалась бесконечной. Дерата заметила, что идет босиком. По холодной, влажной и мягкой траве.
Туман охватил ее плотнее, проник под платье, приятно холодил разгоряченную долгой ходьбой кожу.
«Как ты красива,– прошептал блестящий туман. – Я хочу ощущать тебя всегда, вот так, как сейчас. Всегда быть так близко к тебе. Ты меня чувствуешь?»
«Да», –прошептала во сне Дерата и повернулась на другой бок. Она знала, что повернулась, и одновременно продолжала идти по долине. Ей казалось, что она парит над ней, как будто ноги ее не касаются земли. Словно ее несет за собой туман. Тело двигалось навстречу его нежности и ласке, она все больше расслаблялась и при этом испытывала новые, доселе не изведанные чувства, которые ее возбуждали и заставляли желать их больше и больше. Ей было холодно и жарко одновременно, волны пота катились по коже, заставляя ее дрожать.
«Еще,– шептал туман. – Я хочу стать частью тебя, быть в тебе, течь по твоим жилам, как кровь, чтобы обладать тобой в полной мере. Ты меня хочешь?»
«Я хочу тебя», –отвечала Дерата. Она стонала во сне, но не просыпалась. Все глубже погружалась в сон, не желая возвращаться. Ей хотелось парить, она раскинула руки, заметила, что летит вверх, и опустила их…
Она чувствовала, как ее уносит туман, погружаясь все глубже в ее кожу, обдавая холодом и жаром, заставляя бушевать ее кровь, растекаясь по всему телу, пока…
…яркий свет, как горящее ядро, врезавшееся в крепостную стену, не разрушил сон. Она почувствовала боль и сладкую истому одновременно, услышала свой голос, свой резкий крик, – и сознание ее полностью отключилось.
А под Галереей шепота Марела Добросердечная, жрица Дракона, без чувств упала на пол в своей комнате, на лице ее застыл ужас.
Пришли осенние бури и дожди. Погода вполне соответствовала настроению Дераты. После отъезда Руорима отец с ней практически не разговаривал. Он достаточно хорошо знал дочь, и ей это было известно. Дерата не сомневалась, что он догадался о ее попытке выиграть время. Дабы лишить ее возможности предаваться размышлениям, он нагружал ее самыми разными делами внутри крепости. Теперь она не могла и шагу ступить бесконтрольно, а обязанностей оказалось столько, что ни на что больше сил не оставалось. Пару раз Марела пыталась поговорить с ней с глазу на глаз, но, как ни странно, им все время что-то мешало. Дерата не обратила на это внимания. Она была слишком занята своими мыслями.
Когда с деревьев облетели почти все листья, приблизился срок принятия решения. Но Дерате повезло. Дармос Железнорукий получил послание, в котором Руорим объявлял, что задерживается, потому что у него остались кое-какие дела.
– Ты читала его письма? – спросил Дармос, после того как сообщил дочери новость.
– Да, – недовольно ответила Дерата. – Готова поспорить, что их составлял его писец, потому что подобный слащавый любовный бред не может иметь ничего общего с Руоримом.
– Откуда ты знаешь? Ты ведь почти с ним незнакома.
– Удивительно тонко подмечено, отец, и при этом ты требуешь, чтобы я перешла в полное его распоряжение!
Это был первый за последнее время более или менее серьезный разговор, и он тут же превратился в ссору. Разгневанный Дармос вскочил:
– Я запрещаю тебе говорить со мной в таком тоне! Хоть ты и моя дочь, но все равно обязана выказывать мне уважение! Как и все остальные. Я повелитель этой крепости, моя обязанность – смотреть далеко вперед и обеспечивать благополучие народа. Если бы твоя мать когда-то была столь же разборчива, как ты…
Глаза Дераты потемнели.
– Не трогай мою мать, – сказала она тихим голосом, в котором таилась угроза.
Дерата почти забыла мать, потому что та умерла, когда ей было всего четыре года. Но прекрасно помнила нежность и счастье, которые она дарила ей. Ее мать (тоже из рода шейканов) была не воином, а целительницей. Стоило ей прикоснуться – и больной выздоравливал и душой, и телом. Ее внезапная, необъяснимая смерть потрясла Шейкур и на долгое время погрузила Галерею шепота в молчание.
Дармос схватился за грудь, лицо его искривилось, как будто у него вдруг заболело сердце.
– Уходи, – с трудом произнес он. – Мы с тобой все обсудили. Ты сделаешь, как я тебе скажу, ради благополучия нашего народа.
– Отец, прошу тебя, не будь таким жестоким, – попросила Дерата. – Мы с тобой не договорили. Я уважаю и почитаю тебя, ты это знаешь, но не могу поступить по-твоему, потому что это неправильно. Руорим преследует собственные цели. Наш народ ему безразличен. Он собирается меня купить, потому что я ему зачем-то нужна. Я хочу это выяснить и выясню, и тогда ты поймешь, что я права. – Помолчав, она добавила: – Я тоже имею право на уважение, отец, по законам шейканов я достигла совершеннолетия и самостоятельна в своих решениях. Это родовое право Драконокровных.
Дармос Железнорукий глубоко вздохнул. И отвернулся.
– Уходи, – повторил он.
Дерата подчинилась. Гордость не позволила ей опуститься до упрашиваний.
По дороге в свои покои она вдруг потеряла сознание.
– Что случилось? – Дерата подскочила и в смятении закрутила головой. – Почему я лежу в кровати?
– Все хорошо, детка. – Марела Добросердечная помогла Дерате опуститься на подушку. – Ты лишилась сознания. Тебя обнаружил Слухач, принес сюда и позвал меня.
Слухач – взрослый, но умственно отсталый сын Марелы. Он, по разуму напоминавший ребенка, не мог как следует говорить, но волка слышал на расстоянии тридцати миль.
– Дерата, наконец-то мы оказались наедине, так что теперь я могу с тобой поговорить, – серьезным голосом сказала Марела. Она заменила Дерате мать и была ее давней подругой, воспитателем и учителем. – Я пыталась уже несколько недель, но мне так и не удалось.
– Надо было просто прийти ко мне, – возразила удивленная Дерата.
– Дерата, – мрачно сказала Марела, – у меня были видения, которые меня очень пугают, и все они связаны с тобой. Боюсь, мои предупреждения тебе уже не нужны, слишком поздно. Но прежде чем начать свой рассказ, я должна задать тебе вопрос.
Желудок Дераты судорожно сжался.
– Я больна? – прошептала она озабоченно. Шейканы болели крайне редко; кровь дракона в их жилах делала их выносливыми, сильными и нечувствительными к простым ядам. Они выдерживали нагрузки, которые были не под силу обычному человеку.
– Совсем наоборот, – возразила целительница. – Ты беременна.
– Что? –Дерата снова подскочила и схватила подругу-мать за руку. – О чем ты говоришь? У меня не может быть ребенка, я ведь еще ни разу… – От возмущения она замолчала.
Лицо Марелы помрачнело.
– Подумай, – попросила она. – Не было ли никакого… один из наших красивых юношей?…
– Почему ты мне не веришь? У меня никого не было, Марела, ты наверняка ошибаешься.
Целительница глубоко и озабоченно вздохнула:
– Я не могу ошибаться. Разве ты сама не заметила, что в тебе кое-что изменилось?
– Заметила, но не придала этому значения, – призналась Дерата. – Женские слабости – не удел воина, Марела. Особенно сейчас, когда я в ссоре с отцом, я не имею права… – Голос ее зазвенел, договорить фразу она не смогла, побледнела, заподозрив страшное: – Марела, не думаешь же ты?…
– Именно этого я и боюсь, – призналась Марела. – Во всех подробностях расскажи, что происходило перед отъездом Руорима. А потом мы должны совершить обряд заклинания, потому что я вижу некоторые связи, и это меня сильно пугает. Если я права, Руорим вынашивает темные планы…
Дерата растерялась, но быстро взяла себя в руки и рассказала о ночной беседе в комнате Руорима.
– Вот и все. Просто ты ошиблась, Марела, он даже не… – Глаза ее расширились. – Но… но потом этот сон, я совсем про него забыла…
– По пути расскажешь. Пойдем, сейчас мы должны кое-что выяснить. – Она поднялась, опираясь на палку, потому что ноги у нее подкашивались. Постоянное применение магии шло за счет ее собственных телесных сил. – Слухач, следуй за мной, – сказала она сыну, который все это время тихо стоял у двери как будто в карауле.
По дороге в глубь горы, где обособленно располагалась древняя комната алхимиков, Дерата рассказала свой сон, а потом еще и о предшествующей обмороку ссоре с отцом несколько часов назад. Марела внимательно выслушала, никак не комментируя, потом поставила на стол большую чашу. Быстрыми ловкими движениями она открывала и закрывала банки, бутылки и флаконы, из которых брала порошки, сухие травы, шерсть животных и крошечные кости и складывала в чашу.
– Дай мне руку, ту, что ближе к сердцу, – велела она Дерате, которая молча сидела напротив, погруженная в свои думы.
Дерата протянула левую руку. Марела мгновенно сделала острым ножом надрез на указательном пальце. Дерата даже не вздрогнула. Она равнодушно смотрела на вытекающую из раны кровь. Марела повернула руку и сжала рану. В чашу падали ярко-красные капли.
Раздалось шипение, образовался пар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27