Я прыснула, Огвур нахмурился, Лансанариэль, как обычно, ничего не понял, но на всякий случай сложил губы бантиком, а затем ослепительно улыбнулся, не упустив возможности показать безупречные зубки. Дракон криво ухмыльнулся, забрал у тысячника жаркое и поставил прямо передо мной.
– Если пьянку не удается предотвратить, то ее нужно возглавить! – примирительно провозгласил он. – Тем паче, как я подозреваю, сегодня у нас еще найдется уважительный повод для праздника…
– Какой? – неразборчиво поинтересовалась я с набитым ртом.
– Увидишь! – туманно пообещал дракон, но особого вдохновения в его голосе я почему-то не услышала.

Для своих импровизированных пикников мы единогласно выбрали плоский скальный уступ, нависающий над озером, и любовно обустроили уютную обеденную зону, расположенную непосредственно под открытым небом. Обложили кострище ровными камнями, притащили несколько бревен и даже устроили наполненную льдом яму, предназначенную для хранения мяса. Подобраться к уступу незамеченным оказалось совершенно невозможно, ибо на его вершину вела всего одна узкая тропинка, начинающаяся от входа в драконью пещеру. С другой стороны наше заветное местечко оканчивалось довольно крутым обрывом, отвесно спускающимся к ближайшему лесочку, и, пожалуй, только самый рисковый путник осмелился бы вскарабкаться на утес по столь опасному пути. А поэтому, устроившись возле жарко потрескивающего костра, мы чувствовали себя в полной безопасности и веселились вовсю.
– М-да, – философски разглагольствовал дракон, постукивая когтем по полупустому ведру, – трезвенник – это человек с патологически бедной фантазией. Не может придумать повода выпить…
– А зачем нам повод? – пьяненько удивился Ланс, судорожным усилием поднимая голову из тарелки. Похоже, эльфийское оказалось чрезвычайно забористым, но о качестве вина я могла судить лишь по внешним признакам его действия, красноречиво проявляющимся в поведении моих наклюкавшихся друзей. Мне же самой сей волшебный нектар удалось лишь понюхать, потому что под девизом «Вино – злейший враг беременных женщин» в мой бокал налили не больше пары жалких капель. И сколько я ни доказывала, что, мол, не боюсь никаких врагов, меня и слушать не желали.
– Во время пьянки мы все воспринимаем себя личностями, – наставительно хмыкнул летучий демагог. – А наутро – организмами…
– Да ну, фигня! – заикаясь, неуверенно опротестовал орк. – А повод тут при чем? – В поисках поддержки он оглянулся на полукровку, но красавец уже мирно дрых, счастливо посапывая во сне.
– Никто меня не уважает, – расстроился Огвур. – Выпьем? Поздно выпитая вторая – напрочь загубленная первая!
Но бочка оказалась пуста.
– Эх, когда кончается вино – закуска становится просто едой. – Эткин налег на мясо. – А есть можно и без повода…
– Знаешь, меня весьма насторожило твое сегодняшнее поведение, – решила я поговорить с драконом начистоту. Ситуация выглядела странной, а у меня уже имелись неоднократные поводы безоговорочно доверять его необычайной проницательности. – На какой такой необозначенный, но уважительный повод для праздника ты постоянно намекаешь?
– Да не намекаю я, – поправил меня гигант, – я вам прямо говорю: пейте и отдыхайте, пока еще есть возможность. Нутром чую – сегодня наш последний спокойный вечер…
– Спокойный от чего? – недогадливо переспросила я.
– А давайте выпьем за Мелеану! – вдруг ни с того ни с сего провозгласил орк, нетвердой рукой елозя по плащу и пытаясь встать на четвереньки. – Я поднимаю этот бокал за тебя, Ульрика!
– Да я и сама его пока поднять в состоянии! – отшутилась я, наблюдая за возней упившегося почти до беспамятства тысячника.
– Выпьем за то, – с пьяным упорством продолжил Огвур, – чтобы никто тебя отныне не тревожил, не доставал всякими предначертаниями и пророчествами, не просил о помощи и…
– Госпожа принцесса, помогите! – неожиданно прилетело из неприступного провала к озеру.
– Чего? – Я потрясенно уставилась в сторону обрыва. – Вы кто, призрак?
– Госпожа принцесса… – Над краем каменистой площадки появились сначала две в кровь ободранные человеческие руки, а затем – чья-то вихрастая макушка. – Я – посланец от многострадального народа Поющего Острова! – На меня умоляюще глянули ввалившиеся глаза донельзя измученного парня, казавшиеся черными провалами безграничного горя на фоне худого, страшно изможденного лица. – На островитян свалилась огромная беда, избавить нас от которой способны только вы. Мы заклинаем вас – простите нашу жестокость, вернитесь на остров и помогите людям…
– Вот, – с негодованием рыкнул Эткин, – а я о чем тебе говорил? Кончилась наша спокойная жизнь!
Отважный скалолаз оказался совсем молоденьким пареньком, долговязым и веснушчатым. Он усиленно таращился на меня шокированными выпученными глазами все то время, пока я перевязывала его сильно израненные руки, кормила зайчатиной и поила остатками отобранного у Эткина вина. Кажется, я изрядно разочаровала отчаянного мальчишку, рискнувшего жизнью ради встречи со мной. По выражению его глаз я поняла – риск того не стоил. Ведь он-то явно ожидал увидеть могучую богатыршу (а именно такой мой образ и культивировался в народном фольклоре), но вместо этого перед ним предстала отяжелевшая беременная баба, ничуть не напоминающая ожидаемую спасительницу. Посланец приуныл. Эткин пристально рассматривал начинавшее темнеть небо, ехидно насвистывая и старательно делая вид, что ему якобы нет никакого дела до всего происходящего. Но по его напряженной позе я, отлично знакомая с уловками пройдохи-летуна, понимала – дракон терпеливо ждет разъяснений. Я лукаво улыбнулась уголками губ. Интуиция интуицией, но факты всегда остаются фактами.
– Как тебя зовут? – спросила я после того, как мальчишка утолил голод и немного отдышался.
– Ивар! – почти с вызовом бросил он, помолчал и недоверчиво шмыгнул носом: – А вы действительно та самая Сумасшедшая принцесса, которая…
– Да она это, она! – рассерженно рявкнул Эткин. – Не сомневайся, пацан!
На лице Ивара отразилась столь противоречивая гамма чувств, что я не сдержалась и рассмеялась в голос:
– Что, не похожа?
– Ни капельки! – честно сознался паренек.
– Ну да, – язвительной скороговоркой зачастил дракон, – тебе, поди, рассказывали, что ростом Сумасшедшая принцесса выше деревьев, за плечами у нее – волшебный меч, пьющий человеческую кровь, руками она запросто ломает хребет любому чудовищу, останавливает толпу одним взглядом, а в ладонях носит раскаленное железо! Так?
Мальчишка потрясенно отвалил челюсть, ошарашенный прозорливостью своего необычного собеседника.
Я ржала как ненормальная, придерживая ладонями чуть не спадающую от хохота золотую маску. Губы Ивара обиженно задрожали, он готов был разреветься от обуревавшей его бессильной ярости.
– Точно, – запальчиво выкрикнул он, сжимая кулаки, – такой ее и описывают. Наша деревушка расположена на самой окраине острова, далеко от Ширулшэна, но странствующий бард распевал песни, в которых говорилось о подвигах госпожи принцессы. А когда горгульи начали забирать взрослых мужчин и уносить их неизвестно куда, то мы решили призвать госпожу на помо…
– Стоп, – хриплым от волнения голосом перебила я, – мне абсолютно наплевать на романтические бредни ваших бардов, но вот про похищения расскажи поподробнее!
Возбужденно клацнувший клыками дракон чуть не прикусил свой болтливый язык.
– А чего еще про них рассказывать? – обреченно взмахнул забинтованными руками Ивар. – С тех пор как погиб страшный король Аберон, на острове почти не осталось магов, только его милость магистр Саймонариэль. А несколько месяцев назад на нас начали нападать горгульи и забирать молодых, физически крепких мужчин…
– Ринецея! – скрипнула зубами я. – Клянусь, это ее козни!
Эткин согласно кивнул.
– Сказывают, – пасмурно продолжил мальчишка, – будто магистр не может найти способа остановить этих летучих тварей. Мол, магия на них наложена особая – защитная, причем очень сильная. Вот тогда-то народ и вспомнил об изгнанной госпоже принцессе и начал шептаться: она нас спасет…
– А ты, – сердито перебила я, – решил прослыть героем и самодеятельно отправился на поиски меня?
Ивар виновато склонил голову и багрово покраснел.
– Так, – нехотя сознался он, – но что оставалось делать-то? Спасите нас, госпожа принцесса! Мерзкие твари утащили моего отца и двух старших братьев…
Я задумчиво прикусила губу. Десятки не связанных между собой версий и предположений рождались у меня в голове, не находя логического объяснения или обоснования.
– Зачем Ринецее понадобились рабы? – вслух произнесла я.
– Саймон тоже задается таким вопросом, – подсказал Эткин, – и, похоже, он уже нашел ответ…
– Ты знал, – возмущенно вцепилась я в драконью лапу, – ты знал, что Ринецея истребляет мой народ, и молчал столько времени! Да как же ты посмел?
– Я чувствую выбросы магической энергии и мысленно общаюсь с нашим архимагом – ведь я и есть живой аккумулятор волшебства. Но я защищал тебя, Ульрика, – тяжело вздохнул гигант. – Я думал о твоем будущем ребенке. Не следует женщине на сносях встревать в новые авантюры. Но сегодня, – он недовольно покрутил хвостом, – я ощутил приближение этого малолетнего нарушителя спокойствия и понял: события вышли из-под контроля.
– Но, Саймон, – я сорвалась на крик, – почему он не позвал меня еще месяц назад?
Эткин нагнул голову, заглядывая в мои пылающие от негодования глаза.
– Саймонариэль, – нахально заявил он, – один из самых умных и справедливых эльфов в нашем мире. Он предостерегал народ Поющего Острова от принятия скоропалительного решения. Он четко дал понять – людям еще понадобится помощь воина Старшей крови! Но тогда его не слушали…
– Простите нас, госпожа принцесса! – вновь заунывно затянул Ивар, мотая на кулак сопли и слезы. – Вы – наша последняя надежда!
– И ты готова их простить? – иронично прищурился Эткин. – Несправедливых и неблагодарных эгоистов, требовавших убить твоего нерожденного малыша?
– Пусть! – Я решительно поднялась на ноги. – Негоже мне отвечать злом на зло. Какими бы недальновидными они ни были, но они все же мой народ, а избранный путь чести приказывает мне незамедлительно выступить на защиту острова и окончательно покончить с Ринецеей!
– Ура! – радостно завопил мальчишка. – Ура госпоже принцессе!
Но Эткин осуждающе покачал головой:
– Ох, не думаешь ты о себе, Ульрика, совсем не заботишься о своем здравии и благополучии!
– Если Ринецея победит, то жертва Астора станет напрасной! – рычала я. – И негоже мне трусить да отсиживаться из-за страха того, борясь с чем мой любимый отдал свою жизнь! Не останавливай меня, Эткин…
– Да разве же тебя остановишь! – уважительно буркнул дракон. – Остается одно – помогать тебе во всем, неразумная ты моя!
Я обхватила друга за сильную шею и прижалась к нему всем телом.
– Ну если ты со мной, – шепнула я с признательностью, – то, значит, мне нечего бояться!
Эткин не ответил ничего. Он посмотрел на загорающиеся в небе звезды и протяжно вздохнул.

Наши сборы заняли совсем немного времени. Я извлекла из замшевого чехла ножны с верным Нурилоном и повесила клинок к себе на спину. И можете мне не верить, но я явственно расслышала, как разумный меч издал громкий торжествующий звон. Он радовался новым битвам, ожидающим его в недалеком будущем. Я укрепила на поясе, едва сошедшемся вокруг моего располневшего стана, две Алаторы, надела на шею амулет тетушки Чумы и кулон Оружейницы, а на палец – перстень Пожиратель пространства. Рассовала по карманам колета Зеркало истинного облика и Хроники Бальдура, упрятанные в футляр из непромокаемой акульей кожи. Несколько метательных кинжалов да сумка со сменным бельем и медикаментами. Ну вот, пожалуй, и все – я готова двинуться в путь.
– Подожди, Мелеана! – Эткин, с грохотом копавшийся в дальнем углу пещеры, выполз хвостом вперед, таща за собой что-то бесформенное, отливающее тускло-серебристым цветом. – Вот примерь, это тебе!
– Какая прелесть! – восхищенно ахнула я, поглаживая комок, развернувшийся в тончайшую кольчугу, выкованную из невиданных округлых звеньев. – Эткин, но она похожа… похожа на…
– Правильно! – довольно осклабился летун. – Это моя чешуя, сброшенная минувшей зимой. Обычно мы меняем ее во сне, и нет в мире ни одного короля или рыцаря, не мечтающего заполучить кольчугу из легендарной, непробиваемой драконьей чешуи. Однако этой зимой я не спал, и должен признать: подобная смена шкуры оказалась довольно болезненным процессом. Но, вероятно, это даже к лучшему. Чешуя, сошедшая с бодрствующего дракона, получилась намного прочнее и надежнее. А Ланс любезно пошел мне навстречу и помог сшить для тебя это одеяние. Примерь!
Кольчуга оказалась впору. И надо было наблюдать восторг Ивара, увидевшего меня такой – вышедшей из пещеры, вооруженной и окутанной волшебной кольчугой. Его сказка ожила!
Памятуя о тяжелых испытаниях, выпавших по моей вине на долю Огвура и Ланса, я не стала будить крепко спящих друзей, а вытащила из костра уголек и на камнях утеса торопливо начертала несколько прощальных слов, содержащих извинения и ободрения. Усевшись на спину Эткина, мы с Иваром взлетели к ярким весенним звездам. Я боялась, что уже успела позабыть этот свежий ветер странствий, упруго бьющий в лицо, но оказалось – я переживала напрасно. Дух свободы благосклонно принял меня в свои родственные объятия и повел вперед. Мальчишка что-то ликующе орал, подпрыгивая на скользкой драконьей чешуе и размахивая сдернутой с головы шапкой. Мне даже пришлось придержать этого шального героя, чуть не свалившегося вниз. Впрочем, это казалось мне закономерным: ведь будь Ивар чуточку трусливее – он никогда не проделал бы сего трудного пути, что привел его на берег нашего озера. Жизнь принадлежит храбрым. Жизнь принадлежит тем, кто не боится проходить через даруемые ею перипетии и невзгоды, тем, кто не ленится и не прохлаждается в ожидании чуда, тем, кто верит в удачу. Жизнь опять принадлежала мне.
Мы удачно вписались в восходящие потоки теплого ночного воздуха и взяли курс на Поющий Остров. Я отбросила сомнения, страхи и расслабляющую негу последних месяцев бездеятельности. Отдых подошел к концу. Моя душа исцелилась, трепетно храня в своей глубине неугасающий огонек заветной любви, и сейчас жаждала активных действий. Настал срок обновления…

Глава 2

Сидеть, упираясь спиной в изгиб драконьей лапы, оказалось куда как приятнее, чем в кресле, обитом жесткой, неприятно поскрипывающей парчой. А ведь еще несколько минут назад я с некоторой растерянностью и даже опаской оглядывала отведенные мне покои. Высоченная кровать с балдахином, изящный серебряный столик на тоненьких ножках, во всю стену роскошный гобелен с овечками и пастушками… Я недовольно поморщилась.
«Воистину дворцовый интерьер, чтоб его!» – Цинично усмехнувшись, я ногой пихнула неустойчивый столик. Хрустальные висюльки на золоченом канделябре протестующе зазвенели. Я шепотом ругнулась сквозь зубы. На вышитом шелковыми нитями покрывале выстроилась шеренга разномастных плюшевых уродцев не поймешь какой породы.
– Детство – это период, когда тебе еще не возбраняется спать со зверюшками! – вслух признала я, утрамбовывая игрушечное зверье под подушку. – Ладно, хоть спальня не розового цвета…
– Что, свободолюбивая наша, не по вкусу тебе пришлось хваленое королевское гостеприимство? – Драконья лапа, бесцеремонно просунутая в окно, бережно обхватила меня под коленки и аккуратно переместила во двор.
– Много хорошего – уже плохо! – подтвердила я, устраиваясь у Эткина под боком. – Сначала сладко, зато потом кисло аж до оскомины! Ну не мое это, не мое. Я привыкла оценивать внутреннюю сущность явлений и предметов, а не их наружную, показную сторону…
Гигант одобрительно гыкнул, выпуская облачко дыма.
– Ну уж если мы заговорили о сущности… Вот ты объясни-ка мне, Ульрика, – непоследовательно начал он, – что это за время такое нынче? Вроде и опасность над островом нависла –
1 2 3 4 5 6 7 8 9