Сергей, стряхивая с головы труху и налипший песок, осторожно выглянул наружу. Пока ничего занимательного. Перед глазами, в сером вечернем сумраке влево и вправо разбегался довольно большой овраг, впереди виднелся крутой, поросший бурой травой, склон. Под ногами желтыми грязными проплешинами луж поблескивала вода. В воздухе пахло затхлой сыростью, плесенью и ржавчиной…
Он вздохнул и поднял голову вверх – плотное серое небо, вспучиваемое тяжелыми сырыми облаками, казалось, собиралось навалиться на землю. Место-то какое-то… подавленное.
Сергей немного покрутил головой по сторонам, определяясь, потом, еще раз вздохнув, пошел налево – без особой причины, просто там немного меньше виделось грязи и луж. Проплыл мимо округлый бок большой бетонной трубы, высунувшейся из склона, с большим черным иероглифом на боку. Пробежался легкий ветерок, слегка взъерошив волосы и колыхнув на склонах бурую траву. Откуда-то издалека донесся лай собак.
Некоторое время он пробирался по дну, то и дело влипая в грязь и перепрыгивая лужи – глаза бесполезно шарили по крутому склону в поисках хоть какой-нибудь приличной пологости, или зацепки. По бокам периодично проглядывали выходы больших бетонных труб, забранных ржавой решеткой. К горлу постоянно подступала тошнота, здесь чувствовалась легкость – однако это не мешало подкрадывающейся панике – все это здорово не походило на Шеол… Вокруг начинало заметно темнеть.
Наконец Сергей понял, что если он не хочет шагать по дну всю ночь – нужно выбираться сейчас. И, разбежавшись – взлетел на склон, цепляясь руками за мягкую траву – в руках остались целые пучки этой самой травы, похожей на земной пырей видом, но не крепостью. И съехал на животе назад, одновременно придав своей рубахе местный, землисто-травяной цвет. Камуфляж, так камуфляж – он попробовал еще несколько раз, и здесь, и дальше вдоль по оврагу. И один раз почти получилось – он успел забраться выше половины, и почти ухватился за ветки какого-то кустарника наверху… Когда, в очередной раз пробороздив склон вниз, понял, что лай собак теперь совсем близко. И, почему-то, толкает к нехорошему предчувствию…
Он оглянулся вокруг в поисках чего-нибудь покрепче, и на всякий случай подобрал полусгнившую доску – не бог весь какая защита, но все же лучше, чем ничего. И быстро побежал дальше – в последней надежде обшаривая взглядом склоны вокруг, и все чаще и чаще оглядываясь назад. Как-то не располагала вся эта обстановка к мысли, что лай за спиной – это не гонка преследуемой дичи…
И когда сзади в вечернем сумраке показалась первая скользящая тень, он был к этому готов. Пес несся длинными прыжками, хрипя и перескакивая лужи, и высунув язык – выкаченные глаза блеснули яростным огоньком азарта. И сходу, жалобно взвизгнув – кувыркнулся на склон, вместе с остатками разломанной доски. Сергей чертыхнулся про себя и поудобнее перехватил в руках оставшийся обломок…
Следующая собака успела получить плашмя по длинной морде и тут же, наотмашь – по сверкнувшим в злобном оскале зубам. И, удивленно поджав хвост, трусливо отпрянула назад… Но рядом уже была целая свора – яростное рычание и лай, и острые зубы – распределились вокруг единой массой кидающихся тел. Сергей успел лязгнуть ногой по зубам ближайшую и осадить обломком еще одну – нагло подскочившую к самой ноге, – все-таки они оказались не специально тренированными на бой псами, и то уже легче… Когда наверху показались вереница спешащих по краю оврага людей и, совершенно неожиданно, – полыхнул по глазам яркий луч прожектора…
– Габой, Резан, оставить! Стой, где стоишь, ходок…
Сергей некоторое время стоял, переводя дыхание, потом отбросил обломок в сторону и прикрыл от фонаря глаза. Последняя надежда на Шеол погасла вместе с появлением света.
Двое из подоспевших съехали вниз по склону и отогнали все никак не успокаивающихся псов.
– Ну как, прогулялся? – они были в длинных серых плащах, откинутый капюшон оставлял открытой только голову. – Понравилось?
Совершенно неожиданный сильный удар в пах заставил Сергея согнуться пополам и застонать от резкой боли. Второй тут же добавил ногой – Сергей упал на землю. Первый прыгнул сверху, целясь в живот…
«С прибытием, – мелькнула в голове саркастичная мысль. – Здрасьте…» Некоторое время они его методично били ногами, потом присели на корточки рядом:
– Из-за тебя, гнида, весь вечер пробегали по грязи. А ты еще и на собак бросаешься…
– Хватит, – донесся голос сверху. – Поднимайте его наверх. Поздно уже.
Сергея подхватили под руки и поставили на ноги. Он вытер с губ кровь, потом смахнул с волос налипшую грязь, исподлобья поглядывая на «спасителей». С кем же его здесь перепутали?
– Ты что, недовольный? – удивленно проговорил ближний. – Что-то ты, брат… – Новый удар вновь отправил Сергея на землю. – Не до конца понял…
– Сбросьте «конец»! – донесся крик второго. – Здесь далеко до лестницы… Оча, отведешь собак.
Сергей опять поднялся на ноги, пошатываясь… Сверху упал длинный кожаный ремень – ближний приглашающе толкнул его в спину.
Через минуту они были наверху и Сергей, прижимая руку к животу, с мрачным недоумением разглядывал совсем не впечатляющую панораму. Ровное травянистое поле, с пятнами кустов и небольших деревьев – перечеркивал ровный ряд столбов с колючей проволокой, за ними виднелись развалины каких-то строений, а еще дальше – темные остроконечные силуэты домов какого-то города.
Он оглянулся назад – за оврагом картина была гораздо импозантней. Местность начинала повышаться, торчали, вперемешку с огромными валунами и зарослями можжевельника, отдельные раскидистые сосны, а горизонт величественно подпирали вздыбившиеся вершины гор…
– Чего рот разинул? – его опять толкнули в спину. – Пш-шел, крот…
Глава 4
– Давай, топай, – его снова грубо толкнули. – Доложишь десятнику.
Сзади скрипнули створки деревянных ворот. Сергей сделал несколько шагов и оглянулся. Прямо перед ним светлела колея дороги, по бокам возвышались груды каких-то старых развалин, заросших бурьяном – за ними сквозь сгустившуюся темень пробивались редкие огоньки света.
Он обернулся назад. Высокие ворота закрыты, в каменном домике рядом, с узкими окнами-бойницами, горит неяркий свет. Двойной ряд колючей проволоки, слева и справа, теряется во мраке… Это что у них тут, что-то вроде зоны? А с ним что, разборки уже закончились?
Он вздохнул и медленно пошел по дороге мимо развалин. Куда же занесла его нелегкая на этот раз… За руинами оказались какие-то дома, в два-три этажа, с остроконечными крышами – колея под ногами превратилась в неширокую кривую улочку.
Он устал, да и тяжело после воодушевления надежды переживать скорбь утраты, но все же с тихим любопытством повертел головой по сторонам. Все-таки город – совсем чужой город, и деревья чужие, и люди чужие, и дома… Одни – каменные, другие – деревянные, третьи – каменно-деревянные, – такие встречались чаще. Грязь и мусор под ногами, и остатки кирпичей – улочка когда-то была даже мощеной, но теперь брусчатка выкрошилась, и только местами поблескивали ровные зернистые участки. Кое-где из окон пробивался тусклый свет, иногда доносились приглушенные разговоры, тихие мужские и женские, и редкие детские голоса – стекла были совсем тонкими, и вряд ли защищали от шума. Кто-то где-то негромко смеялся, кто-то ругался, кто-то обещал и кто-то просил – жизнь текла каким-то своим, известным только этим местам чередом. Слева проплыл ветхий покосившийся забор, с черными пятнами деревьев за ним, справа – небольшой магазинчик с облупившимися колоннами и зарешеченными окнами. Впереди показался перекресток – в сторону убегал переулок, похожий на мини-бульвар, с несколькими сухими деревцами. Иногда попадались прохожие – на Сергея никто не обращал внимания. Фонарных столбов на улице не было, и уже порядком сгустившуюся ночную темень разгоняли только редкие неяркие светильники у подъездов, очень похожие на почти забытые керосиновые лампы.
Сергей остановился у одного из них и задумчиво провел пальцем по закопченному стеклу и круглому донышку, потом понюхал палец. Да, это действительно напоминает керосин, по крайней мере – что-то похожее. Значит, здесь давно перерабатывают нефть…
Он толкнул дверь и вошел в полутемный подъезд. Неосвещенный узкий коридор по бокам, у стены – облезлый диван, напротив входной двери – высветленные деревянные ступени на следующий этаж. Сверху доносился чей-то плач и тихая ругань. Что-то вроде многоквартирного дома. Сергей начал подниматься наверх – заскрипели под ногами, явно уставшие за долгую жизнь, ступени.
«…Объяснял, я тебе тридцать три раза объяснял», – приблизились голоса чьей-то ссоры. – Кто еще, как не твой повернутый папаша, может вытворять все, что…» «А мне не надо объяснять, – тихие женские всхлипы в ответ. – Не тридцать раз, ни сколько… Если бы тебе хоть пальчик мудрости отца, то…» «…То я бы лучше сразу кинулся из окна, – перекрывала мужская злость. – Или упал бы в ноги ургам – вздерните меня, идиота, я обожаю кротов…»
Сергей вздохнул – второй этаж не удивил ничем новым. Такой же темный коридор – голоса доносились откуда-то справа. Он сощурился, чтобы хоть что-то разглядеть в темноте, и двинулся влево, держась за стену рукой. Первая дверь, напротив вторая, дальше еще одна…
«…Как ты можешь, – голоса немного отдалились. – Тебе-то что сделал плохого?..» «…Скажешь, ничего? Да, ничего? Да он бы, если бы захотел…»
Третья дверь от легкого толчка раскрылась – Сергей непроизвольно отпрянул назад. Глаза немного привыкли к темноте – из темного провала входа не доносилось ни звука. Он медленно двинулся вперед.
Внутри было немного светлее – из окна проникал слабенький отблеск подъездной лампы. Сергей осмотрелся и немного перевел дух. Старая полуразвалившаяся мебель, окна без занавесок, продавленный диван в главной комнате, куча какого-то ветхого тряпья поверх кровати в другой, поменьше, и ржавый рукомойник без воды в третьей – совсем маленькой. Квартира была явно не жилая, следовательно – можно хоть немного успокоиться и отдохнуть. И то слава Богу…
Сергей скинул промокшие ботинки и улегся на диван – сразу запахло пылью. Ладно, что делать… К «удобствам» придется теперь привыкать. Лишь бы только не оказалось каких-нибудь блох, или вшей… Он осторожно, чтобы не поднимать пыль, похлопал по карманам, достал сигарету и закурил – в неровном отблеске из окна повисло прозрачное облачко. Хоть что-то, домашнее…
Он попробовал собрать голодные и уставшие за день мысли – где оказался, что делать? «Мало информации, – вздохнув, ответил самому себе. – Нужно время…» И мысли были слишком голодные, и слишком уставшие, чтобы преобразоваться в нормальный анализ, или конкретные образы… Странный город, какой-то мрачный и ветшающий… Без импульса к жизни. И окруженный колючей проволокой. «Пш-шел, крот…», – вспомнился, почему-то, толчок охранника…
…Он проснулся под утро от того, что замерз. Поднял голову и пробежался взглядом по стенам – батареями и отоплением здесь, понятно, и не пахло. За окном быстро светало. Он поднялся и принес кучу тряпья из соседней комнаты, и хоть как-то укрылся – как ни странно, но это помогло согреться. Но заснуть снова уже не удалось. И он долго лежал, безучастно разглядывая тяжелое небо за окном…
Внушение… Как же. Вот тебе и внушение. Вот он – потолок над головой, улица за окном, деревья, дома… И люди. Все это – не наша земля. Все это – другой, чужой мир. Параллельный или другой системы – какая разница? Просто – другой, совсем другой.
«Ну и что, – спокойно спросил он у самого себя. – И что из этого? Может, это для тебя новость? Да нет, в общем-то…
Тогда, может, хватит хныкать? Хватит буравить окно тяжелым взглядом? Хватит выть и, наконец-то, успокоиться? Ведь сейчас твое положение раз в пятьсот лучше, чем было вчера. Ибо ты понял – они существуют, они существуют – эти чужие земли. Значит, существует и Шеол. А если он существует… Тогда существует и вероятность того, что я увижу его вновь. Да поможет мне Бог…»
Часа через два он вылез из-под вороха тряпья, потянулся – звучно хрустнув пальцами, и сунул ноги в совсем непросохшие за ночь ботинки. Нужно приниматься за дело. И для начала – хотя бы просто осмотреться на месте. Он выглянул в окно.
Шелестели от ветра редкие пожелтевшие листочки на полузасохшем деревце напротив, над головой летели низкие набухшие тучи. Внизу перескочил через лужу какой-то прохожий, в длинном плаще, потом прошла пожилая женщина с полным ведром воды. При свете серого дня улица казалась еще более унылой и запустевшей.
Сергей вздохнул – пока новый мир не впечатлял, прошел через комнату и открыл входную дверь…
– Ой… – в конце коридора испуганно вздрогнула девушка с ключами. Наверное, это ее голос слышался вчера в перебранке. – Простите. Я не думала, что здесь кто-то есть…
– Извините, – Сергей сконфузился. – Я просто… Тут было открыто, и я…
– Да нет, ничего, – она улыбнулась, и откинула светлые волосы за спину. – Просто я не знала, что у нас появились соседи.
– А можно?
– Пожалуйста, – она открыла свою дверь. – Все равно дом почти пустой.
Так-так-так, – он задумчиво посмотрел на закрывшуюся дверь. Дом почти пустой. Значит, заходи в любую квартиру и живи. Интересно, а другие дома? Такой весь город, или только здесь?
Он постоял еще немного, потом решил, что девушка выглядела достаточно приветливой, подошел и постучал:
– Извините еще раз, – «надеюсь, – подумалось, – здесь в квартиры стучат…» – Можно вопрос?
Дверь открылась опять. Кажется, она снова куда-то собиралась, и одновременно что-то искала в своей сумочке.
– Я прошу прощенья, – он улыбнулся: где женщины не любят сумочки? – А где у вас здесь вода? Очень хочется пить…
– Вода? – она пробежалась по нему взглядом – он немного смутился. Без куртки, да и вид после ночи достаточно помятый. – Направо за углом. Увидите. Одну минуту… – она исчезла и через минуту появилась с железной кружкой. – Вот, пейте.
– Спасибо, – Сергей благодарно припал к воде, потом вытер губы и вернул кружку. – Большое спасибо. Я тут недавно, и…
– Никогда не видела приезжих, – она была серьезной, но это почему-то совсем не отталкивало. – Только уезжающих. Я имею в виду, кто по «Затворе»…
– Да? Ясно… – «Затвора? Яснее не бывает», – сарказм про себя.
– Вы лучше обратитесь к своему десятнику. Он скажет, где вам жить.
– Десятник? Жить? Понятно… – «точно понятно?»
– Удачи. Пусть вам повезет.
– Спасибо… – он немного помолчал, задумавшись. – Скажите… Я как-то слышал тут у вас пару раз. Случайно… Кто такие кроты?
– Простите, – она сходу потеряла к нему интерес. – У меня еще столько дел.
Дверь захлопнулась. Он озадаченно почесал голову. Так-так-так. Даже ребенок смог бы успеть заметить – как сверкнули и потемнели ее глаза…
Он спустился по лестнице и вышел на воздух – утренний город встретил порывами свежего сырого ветра. Сергей поежился – прохладно, да и в рубашке вид определенно не к месту. Он медленно двинулся по улице.
Вчерашняя темень не обманула – город выглядел не очень приветливым. Даже совсем неприветливым. Старые ветшающие домики с черепичными крышами и покосившимися окнами – во многих вместо стекол растянуто что-то, напоминающее рыбьи пузыри. Запустение, мусор и грязь во дворах и на улице, и очень серьезные озабоченные горожане. Горожан, кстати, встречалось совсем немного. Может, все дело в погоде? Или в каких-нибудь работах…
Он обошел составленную штабелем кучу полуразвалившихся бочек – из них откровенно воняло, и свернул в боковую улочку. Кое-где через большие лужи были перекинуты доски, или набросаны кирпичи – вода хлюпала под ногами, норовя облизнуть совсем не просохшие ботинки. Чем-то все это напоминало городки российских глубинок, какого-нибудь XIX-го века… Интересно, а он когда-нибудь видел городки российских глубинок XIX века? Ух ты, что это… Неужели паровозы?
Сергей удивленно выдохнул – он вышел на довольно просторную площадь, перегороженную колючей проволокой, – за ней длинным рядом выстроились огромные черные машины. Густая сеть рельсов и шпал разбегалась по сторонам, и терялась за длинными серыми бараками, похожими на склады; кое-где возвышались пустые смотровые, или диспетчерские, вышки. Сергей повернул голову – слева у колючей проволоки тянулось приземистое здание с колоннами. Вокзал. Промозглый ветер нес через площадь обрывки каких-то бумаг, редкие прохожие явно старались здесь не задерживаться. Здание с колоннами глядело заколоченными окнами – временно пустовало или было вообще брошенным. Похоже здесь ездят, или ездили, на поездах…
Сергей вздохнул – ладно, шут с ними, с паровозами. Есть-то, елки-палки, как хочется… Что теперь?
1 2 3 4 5 6 7