А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Пришлось искать свой путь – поверху.
Солнце алым пиратским шелком отблескивало сквозь разноцветную листву кленов. Один раз я сорвался, но мне, как всегда, повезло. Я приземлился в гигантскую моховую копну, словно специально приготовленную на этот случай. Перебравшись через ручей по звонкому подвесному мосту, я выбрался к башне.
Тренировки уже закончились, и ребятня поразбежалась – все, кроме одного. Тот прятался за крыльцом и, судя по Димкиному описанию, был тем, кто мне нужен.
Неторопливо и уверенно – так, чтобы не вызывать подозрений, – я двинулся к башне. Меня терзали сомнения: передал ли Димка мою просьбу? Если да, то все зависит от того, захочет ли Темный со мной говорить. Без этого можно сразу возвращаться. В зарослях малины и алычи я могу искать мальчишку годами.
Заросли лопухов зашевелились. Выглянула острая кошачья мордочка. Бесшумно ступая по камням дорожки, кот двинулся в обход стены. Подрагивающий кончик хвоста выдавал его настороженность. Когда до спасительного подвального окошка осталось несколько шагов, из-за крыльца высунулся Темный. За спиной его болтался деревянный меч. Хороший такой, бывалый бокен, весь в оббитинах. Мальчишка присел и, отчаянно завизжав, бросился на кота.
Кот заметался. Прыгнул туда и обратно, сорвался в мою сторону. Я едва успел схватить зверя за загривок.
– Твой? – крикнул я мальчишке.
– Мой! Отпустите его!
– Держи.
Жалобно мявкнув, кот извернулся в воздухе и шлепнулся на четыре лапы. Сбежать он не успел. Мальчишка навалился сверху, прижимая всем телом. Сопение, возмущенные кошачьи вопли, шипение. После недолгой возни Темный поднялся, держа извивающегося зверя на вытянутых руках.
– Раз! Два! Три! Четыре! – звонким голосом считал он. Кот не сопротивлялся, видимо не до конца сообразив, что происходит. – Пять! Шесть! – Яростно взревев, кот ударил всеми четырьмя лапами. – Семь! Восемь! А-а!! – На исцарапанном запястье выступили капельки крови. – Девять!! Десять!!! Пшел!
С утробным воем кот понесся к подвальному окну.
– Силен, парень. – Я с уважением посмотрел на собеседника.
– Это сегодня первый, – сообщил тот.
Глядел он исподлобья, словно волчонок сквозь кусты. Если бы не отросшие вихры и исцарапанные руки, его можно было бы принять за юного пианиста. Бледная до прозрачности кожа, оттопыренные уши, девчоночья шея. А еще – рваные джинсы и черная рубашка.
– Сильно поранился?
«Пианист» покосился на изодранные запястья.
– А, ерунда, заживет. У вас вон тоже… Пойдемте, промою.
Мы прошли под полуразрушенной аркой входа и оказались в сводчатом зале. Красивое место… Под ногами листвяная мозаика, стены оплетены кровавым вьюнком. Капители колонн играют ледяными сколами.
Дальняя стена зала имитировала скалу. Из-под потолка, перепрыгивая с плиты на плиту, лился пенный поток воды, обрушиваясь в выложенный замшелыми валунами бассейн.
Валуны оказались не просто частью пейзажа. Под одним из них нашлась аптечка, Артем порылся в ней и достал флакон с перекисью водорода.
– Давайте руку.
Я протянул расцарапанную ладонь.
– А кошки тебе зачем? – поинтересовался я. – Поспорил с кем-то?
– Не-а. Кошки для дела, – Темный мотнул подбородком в сторону деревянного меча. – Я как этот… Сирио Форел.
Я задумался. Что-то знакомое…
– Ну, «Игра тронов», читали? Сирио – это учитель фехтования, который девчонку натаскивал.
Я наморщил лоб, припоминая эту книжку:
– Арью?
– Ага. Я – тоже. Котов руками… чтобы ловкость была.
– В Истени пригодится, – подсказал я.
Мальчишка пристально на меня посмотрел. От этого взгляда стало не по себе.
– Зачем вы меня отыскали? – спросил Артем. – Хотите стать «Дверью Истени»?
В ушах у меня зазвучала торжественная музыка.
Потому что это была явная победа!
До сих пор я считал, что передо мной заигравшиеся мальчишки, получившие доступ к опасной магии. Тайные организации и у нас были. «Черная рука», например, – сборище пиратов. А Женька Мельников как-то придумал построить гиперболоид. Мы недели две шептались на уроках, обмениваясь записками и чертежами.
Гиперболоид нам понадобился не просто так: мы собирались оборонять волшебную страну Илири от вторжения викингов. Илири придумал я, остальные в нее играли с моего милостивого соизволения.
Я был уверен, что Истень – такая же волшебная страна, плод мальчишечьего воображения. Ну, в крайнем случае – запредельное магическое пространство, родственное тому, что использовали средневековые убийцы. И вот я получил еще одно доказательство своей версии!
– А можно? Я ведь взрослый.
– Можно, – снисходительно ответил тот.
– Тогда я хочу вступить в «Двери Истени».
Артем кивнул, словно не ожидал иного. Лицо его сделалось серьезным:
– Первое испытание вы выполнили. Сюда, – он обвел рукой стены зала, – обычный человек попасть не может. Значит, вы – манар.
Манар?
Когда это, интересно, я успел стать манаром?
И тут я понял когда. Последняя встреча с дзайаной. Легкость, обрушившаяся на меня, веселая беззаботица этих дней… Да, я не мог построить ни одной толковой версии, но зато каким удачливым стал! И Димку сразу нашел, и сюда добрался.
Получается, в больнице Света набросила на меня поводок. Ну бедствие стихийное, подожди! Будет у нас серьезный разговор.
– Ты ведь тоже манар, – сказал я. – Лицо слишком беззаботное. Постой… но ведь манары не могут играть!
– А я и не играю. Я так живу. – Мальчишка усмехнулся: – Ну что? Готовы ко второму испытанию?
– Да.
Из Артемовой руки облаком осыпалась плесень. Отчаянно визжа, она слепилась в голокожую безглазую тварь. Недавая опомниться, мальчик швырнул чупакабраса мне в лицо.
Я качнулся в сторону, уходя от когтей. Следом прилетел деревянный клинок. Отбив его ладонью, я прыгнул мальчишке за спину. Присел, сбивая его с ног, вырвал из пальцев рукоять бокена.
Колонны зала прыгнули в стороны, рассыпаясь белыми мраморными стенами. Красный вьюнок налился сочной зеленью, и в нем вспыхнули золотые солнышки цветов. Ветерок наполнился летней беспечной теплынью; повеяло ароматами жасмина, разогретого под солнцем булыжника и близкой прохладой реки или озера. Где-то слышались возгласы и шлепки по мячу – ребятня играла в футбол.
Я остановился ошеломленный.
Над домами плыло праздничное кружево старинного акведука, тянущегося через весь город. Уступами спускались вниз террасы, дома белого камня сбегали вниз по склону холма, соревнуясь с улицами. Тут и там среди деревьев высились живописные развалины.
Я запрокинул голову, вглядываясь в небо. Там, в яркой васильковой сини, над куполами и шпилями повис гигантский месяц – рогами вниз.
Дух захватило. Сердце забилось радостно и сильно, как в детстве; тело вдруг стало прыгучим и звенящим.
Это не Веден! Это совершенно другой город!
Бокен все еще смотрел в мальчишечье горло. Я опустил ставший ненужным деревянный клинок. Отчего-то я точно знал, что Артем мне больше не враг.
Мальчишка заулыбался во весь рот:
– Нравится?!
– Здорово! Это – город Истень?
Он помотал головой:
– Не-а. Это Двид. А Истень – она у каждого своя!
С нежной ностальгической грустью я посмотрел на Артема. Вот у кого монополия на чудеса, куда там Людеям и Литницким!..
Город Двид притих, выжидая, что я стану делать. И я не стал его разочаровывать. Отдав меч Артему, я разулся, а кроссовки аккуратно поставил к стене дома.
Сердце подсказывало, что так будет правильно. Насмешница судьба выдала мне счастливый билет. На несколько часов… а может, минут или дней, кто знает?.. я получил пропуск в мир детства. И уж точно постараюсь воспользоваться им по полной.
Булыжная мостовая выгибалась под босыми пятками спиной огромного слона. Я чувствовал, что город этот – живой и могущественный и что он рад мне. А еще я знал, что это навсегда. Вернувшись (а рано или поздно мне придется вернуться), я так же стану чувствовать другие города.
Веден. Аскав. Ночмарию.
Артем смотрел на меня с видом умудренного жизнью дяди, впервые угостившего малолетнего племянника мороженым.
– Слушайте, – сообщил он с удовлетворением, – а вы ему понравились! Двид говорит… – он прислушался, – ему жаль, что вы не приходили раньше… – В мальчишечьем лице мелькнула искра тревоги: – Ой, кажется, я что-то не то сказал… Извините!
– Да нет, все так, Тем. Мне и самому жаль, что я припозднился…
– Ничего. – Он доверчиво взял меня за руку. – У вас будет своя Истень, может, даже лучше. Когда Дядя Горы меня спросит, я за вас поручусь. А вы, – он помедлил, собираясь с духом, – меня потом научите… ну, так… за спину нырять, драться?
– Научу.
– Спасибо! – В его глазах запрыгали радостные искорки. – А то у нас тут по-разному бывает… Ой, извините, я ваше имя не спросил!
– Игорь.
– Значит, здесь – Игир. Ну, пойдемте! Нам в штаб-квартиру «Дверей Истени». Это сперва к королевскому дворцу надо. А там вынырнем в наш мир.
И мы отправились ко дворцу. Пока шли, болтали о всякой всячине, в основном о книжках. Темка оказался очень начитанным парнем. Он даже сюда умудрился притащить одну.
– Вот, – протянул мне. – Это сборник, мое любимое.
– Так-так-так… – Я перелистал страницы с детства знакомой книжки. – Сурепина читаешь? Кто бы сомневался… «Залп с линкора», «Бастион на Штурвальной горе», «Фиолетовый натюрморт в пятнышках» «Внуки белого колибри»… – Мы переглянулись. – А Чесноченко тебе как?
– Да ну его… У него «Девочка и свет» ничего так. И «Крылоносцы сорока островов» – обалденная книга! – Глаза Артема загорелись и тут же погасли: – А после «Песен на траве» он в попсу ударился. Про детей ни фига не пишет. И в «Патрулях» Галку убили.
Я помню. Девочка-оборотень из «Первого патруля» – мой любимый персонаж. И Дашкин, если уж на то пошло, – та ужасно переживала, когда девочка погибла.
– А знаете, – Артем указал подбородком на город, – Истень, она к каждому своя приходит. Магистр «Дверей» говорит, что Истень – это мир, где человеку лучше всего.
– Так, значит, в Двиде тебе хорошо?
– Ну-у… – Мальчик закусил губу: признаваться, не признаваться? Наконец решился: – Понимаете, я когда Сурепина читал, мне тоже так захотелось. Чтоб своя страна и чтоб приключения. Только я писать, как он, не умею… И тогда я придумал свою книжку. Есть будто бы такой остров Двид, а на нем тирания. В озере сидит робот… его когда-то ученый придумал, чтобы обороняться от врагов. Только остров невидимый был, и враги его не нашли. А король робота себе присвоил и ученому яд подсыпал. Думал, что так всем будет лучше, понимаете?.. А когда жители бунтовали, робот ломал город. Это называлось «равновесие порядка»-И детям нельзя было вприпрыжку бегать, потому что роботу не нравилось. Их за это пороли!
Темкину болтовню я слушал вполуха. Роботы, ученые, короли – как раз для двенадцати лет. Интересно, подумалось мне, а взялся бы Сурепин писать такую книгу? Может, не у нас, может, где-нибудь в другом мире… Ведь получилось бы интересно.
– Потом что было? – лениво поинтересовался я.
– Потом появился мальчишка… вроде меня. Женька, первый рыцарь Оленя. Они, в смысле местные, понимаете?.. крали детей в нашем мире. Чтобы те будто бы сражались с роботом. Только ребенок ничего против робота не сделает! Тот огромный и железный. А потом их казнили. В назидание типа. Вот, мол, что бывает, когда против порядка и всякое такое. Только Женька сбежал, ему помог синий фламинго – это птица такая невидимая. А на Бастионе жили очень хорошие ребята. Они помогли – и робота победить, и воспитателей прогнать. А потом поклялись, что станут гвардией Оленя. Будут следить, чтобы никто не обижал детей. И чтоб все по справедливости!
– И эта мечта, значит, стала твоей Истенью?
Он кивнул.
– А как это случилось?
– Этого я вам не скажу. – Артем серьезно посмотрел на меня, и во взгляде его отразилась совершенно взрослая тоска: – Вам пока рано знать.
Мы остановились на перекрестке, пропуская малышню во главе с девчонкой лет семнадцати. Малыши галдели, пищали, гонялись друг за другом – в общем, вовсю радовались жизни. Как девчонка с ними управлялась, не представляю! Мы встретились с ней глазами, и она улыбнулась мне – кокетливо и немного смущенно.
– Здорово! Мне здесь нравится, – честно сказал я Артему.
– И мне тоже. Очень. Только я здесь долго находиться не могу… Истень не позволяет. Потом выкидывает обратно в наш мир.
– Ясно… – И спросил без всякого перехода: – Что у тебя с Марченко случилось?
Артем надулся:
– Так надо!
– Человека убить, значит, надо…
– Да не убивали мы его! – возмущенно выкрикнул мальчишка. – Что вы все придумываете? Так, невезунчика подкинули. И дэвом напугали. Потому что сволочь! При директоре улыбается, а в классе: «Пороть, пороть!», «Колония по вас плачет!» И подлянки эти вечные…
– Вас что, порют? – удивился я.
– Лучше бы пороли… Знаете, что он учудил? Он у Юльки в портфеле тетрадь нашел. Дневник типа. Это личное, такое, что никому показывать нельзя! А он перед всеми читать начал. У Юльки истерика была. Ну и что, он не урод после этого?!
– Урод, – искренне согласился я. На душе стало легко. Шестое чувство подсказывало, что в страшной гибели Марченко Артем невиновен. Меня подмывало спросить о дэвах и чупакабрах, откуда они берутся, но я решил, что пока не время. Захочет, сам расскажет.
Другое заинтересовало меня… С первых же минут путешествия я отметил одну несообразность. На улицах почти не встречалось взрослых. Иногда они мелькали на открытых верандах лавочек или кафешек, но, завидев Артема, торопливо прятались.
Я уже хотел спросить мальчишку, с чем это связано, как тот резко остановился.
– Вот дэв! Вляпались!
И, схватив меня за рукав, потянул в куст огромных – с тарелку – золотистых роз.
– Скорее!
Я замешкался, и это испортило дело.
– Стоять! – прогремел повелительный окрик. – Именем Рыцаря!
В нескольких шагах от нас стояли девчонки. Тонкие, голенастые, загорелые. Старшей – лет шестнадцать, остальным – где-то по четырнадцать. Старшая носила легкую юбку, топик и золотистый шелковый шарф. Младшие одевались попроще: шорты да футболка, у одной бело-зеленые цвета, другая в желтом и оранжевом.
Девочки направили на нас взведенные арбалеты. Все, кроме старшей. Ее арбалет болтался за плечами, а в руке она сжимала нечто вроде короткого удилища. Как-то я сразу почувствовал, что удилище это поопаснее стрел. Арбалеты выглядели игрушечными; в тусклом олове их рогов звенела жестокая сила, на кончиках стрел горели искры, но я знал, что при случае смогу увернуться от стрелы. Все-таки манаром быть неплохо.
А вот удилище – дело иное.
– Точка, Лера, – приказала старшая, – держите их на прицеле! Я разберусь.
И решительно зашагала к нам. Остренький носик, светлая кожа в веснушках, волосы с рыжинкой – она мне сразу понравилась. Была в ней располагающая прямота и целеустремленность. Когда она подошла поближе, я заметил, что у нее, как и у младших, на одежде вышит знак – бегущий олень.
– Меч давай, чучелко, – миролюбиво сказала девчонка Артему. – Почему взросляк без знака болтается? Кто такой?
– А ты кто такая? – дерзко поинтересовался мальчишка.
– Гвардеец Оленя Соти. Знак видишь? – Девчонка выпятила грудь с вышитым на топике гербом. Артем отвел глаза. – А теперь отдавай меч и иди с нами.
– Не отдам! Фигушки!
– Ты что, законов не знаешь? – искренне удивилась та. – Взросляки ходят со значками профессий! Вне патруля оружие носить запрещено! Где твоя карточка?
Мальчишка сглотнул. В лице его отразилась растерянность:
– Какая к-карточка?
Что-то звякнуло. Одна из маленьких стражниц ойкнула и едва не выронила арбалет. Прихлопнув на коленке комара, девчонка виновато потупила глазки.
Соти нахмурилась.
– Пло-охо, – протянула она. – Придется вас арестовать.
– А может, я быстренько домой сбегаю? – заюлил Темка. – Ну-у… за карточкой. А он, – кивнул на меня, – будет как бы заложником. Я вернусь! Честно!
– Щас! – Лицо ее выражало беспредельное презрение. – Это когда ваши патрули будут, мальчишкам расскажешь. Теперь мы командуем. Руки давай!
Соти выдернула из-за пояса серебристую змейку-веревочку. Та извивалась, словно живая… да она и была живой!
Артем попятился, поднимая бокен над головой:
– Вы что, очумели? Я же свой!
Вместо ответа девчонка пожала плечиками и вдруг сделала мгновенный выпад хлыстом.
Артема сбило с ног, и он отчаянно завопил. Соти бросила змейку, и та радостно засновала по мальчишечьим запястьям, оплетая чешуйчатыми кольцами.
Порядочки тут, оказывается… А я-то обрадовался: какой город приветливый и гостеприимный!
Моего замечательного провожатого пора спасать.
Когда младшие девчонки отвлеклись на Артема, я хлопнул в ладоши. Испуганно дзинькнули тетивы. Стрелы ушли в молоко: одна перебила кружевную цепь, на которой висел уличный фонарь, другая запрыгала по мостовой, высекая холодные снежные искры.
Не давая опомниться, я прыгнул к Соти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35