Гончая из Ада. Пола все еще чувствовала на себе зловонное дыхание пса и сильное тело, напрягшееся в попытке сомкнуть пасть. И вспомнила лицо Билла де Ланкрэ, лежащего на пляже с вылезшими из орбит глазами. Ее нашли бы на полу библиотеки в таком же виде. А затем сообщили бы в полицию, что сторожевой пес напал на грабительницу – и никто не остался бы в претензии. Еще одно идеальное убийство, совершенное Дунканом и Роксанной, идеальными убийцами. Оливия Эли, Майлз, Эбби, Билл и наконец, она – Пола. Мысль о том, что они сделали, приводила ее в ярость. Подумать только, насколько холодно и бездушно они осуществляли свой замысел… А как привычно притворялась их другом и помощницей Роксанна, одновременно действуя по задуманному или же зловещему плану. «Господь дарует мясо, а дьявол дарует поваров», – прочла однажды Пола. Роксанна и Дункан не были простыми поварами: скорее, специалистами-гурманами.
Внезапно, что-то взорвалось у нее в голове.
Вначале интенсивная боль во лбу, затем, деревенеющее тело. Она начала задыхаться.
Таксист оглянулся.
– Леди, что с вами?
Она попыталась ответить, но не смогла. Голова ее запрокинулась и губы задрожали.
– Господи, да она умирает!
Подрулив к обочине, он остановил машину и, выскочив, распахнул заднюю дверцу.
– Вам лучше?
Одеревенелость уже исчезла, и Пола перестала задыхаться. Но в череп ползла новая боль.
– Пожалуйста, везите меня в «Сент-Винсент»… Язык ее заплетался, и она чувствовала, как струйка слюны сбегает по подбородку. Что происходит – Боже, что с ней происходит?
Таксист обеспокоенно глянул на нее еще раз, затем захлопнул дверцу и уселся за руль.
* * *
Прошло десять дней, в которые Пола едва осознавала происходящее. Ей постоянно давали успокоительное. Она смутно помнила, как такси доставило ее в больницу, где ее отвели в приемную. Кто-то сказал: «Удар», иона удивилась тому, что ее мог хватить удар. Подобное случается со стариками. Удар постиг ее мать, но в то время матери было шестьдесят. А ей – лишь тридцать. Она вспомнила, как в один из дней ей в шею вставили трубку. «Антиограмма, – сказал кто-то. – Рентгенограмма вашего мозга, позволяющая увидеть разрыв». Разрыв? Что это такое? Она смутно помнила, как к ней в палату приходили Мэгги с Майлзом и разговаривали с ней. Они старались казаться веселыми, как положено посетителям в больнице, и болтали о пустяках. Майлз рассказывал о своих успешных гастролях, а Мэгги – о «Бич Баме» и сделках по торговле недвижимостью.
Она слушала их в полуха. Когда они собрались уходить, Пола, с трудом шевеля языком, спросила:
– Это правда, что я должна умереть? Потом она вспоминала фальшивые улыбки на их лицах.
– Умереть? Конечно нет, милая. Ты еще похоронишь всех нас, вот увидишь…
И они у шли, оставив ее наедине с медсестрами, цветами и подвешенным к потолку телевизором, с пультом управления под рукой. Пола бесконечно долго смотрела различные шоу, мыльные оперы, рекламы, новости и Джонни Карсона – не досмотрев, дремала и просыпалась, чтобы вновь погрузиться в туманные приторные образы, порожденные электронной трубкой.
Наконец однажды утром Чак сообщил ей о предстоящей на следующее утро операции.
– Что они собираются делать? – пробормотала Пола, чувствуя полное безразличие.
Он что-то объяснил, упоминая Платиновый зажим на шейной артерии – той самой, в верхней части которой образовался аневризм.
– Что такое аневризм?
– Расширение артерии. У тебя было сильное кровоизлияние и нам пришлось подождать, чтобы кровь запеклась.
– А вы избавите меня от головной боли? – спросила она, отворачиваясь и начиная засыпать. По-настоящему, она так и не поняла его объяснений.
– Да. Головная боль происходит из-за давления кровяного сгустка. Когда мы его удалим, все будет в порядке. Операцию сделает доктор Шварцман, а я буду ассистировать.
Операция. Гадкое слово, пахнущее смертью. Интересно, что чувствуешь, когда умираешь? Когда-то она читала, что это похоже на погружение в сон. Быть может ей не придется сильно мучиться.
* * *
Она совершенно не помнила операцию; разве что, охвативший ее холод. Позже ей рассказали, что для того чтобы снизить температуру тела и частоту пульса, ее пришлось обложить льдом во время вскрытия черепа. Операция длилась шесть часов. Пола не очнулась после анестезии до следующего утра.
Первым ощущением было отсутствие головной боли.
Вторым – ясность мысли, пропавшая в тот миг, когда она, спотыкаясь, вышла из особняка, много дней назад.
Третье ощущение – стоящий у постели Чак.
– Как ты себя чувствуешь?
– Голова не болит. – Она заметила, что речь все еще плохо ей дается, хотя слова звучали разборчивей.
– У тебя было кое-что посерьезней головной боли… Можешь поднять правую руку?
Удивившись просьбе, она медленно подняла руку.
– Пошевели пальцами.
Она повиновалась. И обнаружила, что безымянный палец и мизинец едва двигаются.
– Хорошо. Опусти руку.
Пола опустила. Чак подвинул стул поближе и уселся.
– Кажется, я могу не распространяться о том, насколько серьезно ты болела, – заметил он. – Прежде всего, расскажи-ка мне черт побери, о том, где тебя носило в ту ночь, когда тебя привезли. И почему твое плечо выглядело так, словно его жевали…
Теперь она начинала вспоминать. Робин. Нападение.
– Я упала с лестницы у себя дома, – ответила она, не желая довериться Чаку. – И наверно, поранилась при падении.
– Наверно? Разве ты не помнишь точно?
– Нет. Что-то случилось перед тем, как я упала.
– Вероятно, кровоизлияние началось, когда ты находилась наверху и ты потеряла сознание. Впрочем, нам удалось перевязать артерию и устранить кровяной сгусток. Поэтому вполне возможно, что месяцев через шесть ты поправишься.
– Почему через шесть месяцев? – спросила она, поворачивая к нему голову.
– Видишь ли, кровоизлияние произошло на левой стороне мозга и вызвало частичный паралич правой стороны тела. Твоя речь тоже слегка пострадала, хотя сейчас она немного выправилась. И как видишь, тебе трудно двигать пальцами. Но все могло быть гораздо хуже – тебе здорово повезли.
«Повезло». Паралич! Она снова пошевелила плохо повинующимися пальцами.
– Для подобных случаев у нас разработана обычная терапевтическая программа. Ежедневный массаж и особые упражнения. Через шесть месяцев ты полностью поправишься.
Пола закрыла глаза.
– Это часто случается с людьми моего возраста?
– Иногда. Можно родиться с аневризмом и не иметь об этом ни малейшего представления, пока однажды – бац! Он рвется. Хотя обычно это бывает в пожилом возрасте.
– Моя мать умерла от удара. Как ты думаешь, это у меня не наследственное?
– Трудно сказать.
– А приступ может повториться? Помолчав, Чак заговорил, и сейчас Пола расслышала в его голосе осторожные нотки.
– Пожалуй, может. Но это маловероятно. Она услышала звук отодвигаемого стула и ощутила, как он слегка сжал ее пальцы в своей ладони.
– Ты поправишься. Пола. Не переживай. А теперь тебе нужно немного поспать.
Он пошел к двери и услышал, как она окликнула его:
– Как ни смешно, Чак, но как раз перед тем, как это случилось, я прошла полное медицинское обследование.
– Знаю, – бросил Чак от двери. – Доктор Рейнольдс выслал результаты Майлзу. Он сказал, что у тебя все в порядке.
Выйдя из комнаты, Чак закрыл за собой дверь.
* * *
Майлз навещал ее каждый день, иногда приходя с Роксанной. Оба казались заботливыми и, болтая о пустяках, не забывали ободрять Полу, уверяя, что та прекрасно выглядит. Никто ни разу не упомянул Робина, и это удивляло Полу. Они наверняка обнаружили тело собаки, сломанный замок на дверце шкафа и поняли, что кто-то побывал в доме… Конечно, они могли догадаться, что это – дело рук Полы. Но похоже, они ничего не знали, или же притворялись, будто не знают. Оба варианта казались нелогичными.
Разве что… ОН помогал ей. Мысль была необычной, но Пола не расставалась с ней и постепенно убеждалась, что в ней могла быть скрыта истина. И в этом случае события приобретали иной характер. Не лишенный определенных преимуществ.
Пола извлекла из сумочки «Книгу заклятий» и принялась перечитывать ее.
* * *
Пола не менее сотни раз взвесила все «за и против» своей идеи. Она казалось пугающей, но альтернатива пугала еще больше. Поскольку альтернатива представляла собой смерть. Теперь у Полы не осталось ни малейших иллюзий: Роксанна с Майлзом уже убили четверых, чтобы получить желаемое и убьют еще раз. Справившись с Робином, она отсрочила исход, а Чак отодвинул его своей операцией. Возможно, они подождут, пока она покинет больницу, а затем вновь случится разрыв аневризма или закупорка артерии. У них тысяча способов уничтожить ее, и они это сделают.
Поэтому, каким бы страшным ни казался ее замысел, страх этот бледнел перед альтернативой.
Ее навестила Мэгги. С обеспокоенным видом она передала сиделке букет анемонов, склонилась над постелью и поцеловала Полу.
– Ты неплохо выглядишь.
– И чувствую себя так же. Мэгги уселась у постели.
– Чак сказал, что завтра они начнут физиотерапию. Он уверяет, что скоро ты будешь совершенно здорова.
– Может быть, – согласилась Пола, сожалея, что не может занять оптимизма у Чака. – Как магазин?
– Я назначила одну из девушек заведовать филиалом на Бликер-стрит. Она неплохо справляется. На этой неделе торговля идет слабо: пора платить налоги и люди не спешат с покупками.
Возвратилась сиделка с вазой и поставила в нее анемоны. Наполнив вазу водой в ванной комнате, она принесла цветы, чтобы показать Поле.
– Красиво? – спросила сиделка.
– Да. Я люблю анемоны.
– Куда их поставить?
– Поставьте на подоконник. Там больше солнечного света.
Сиделка поставила вазу перед окном, и сине-красные цветы словно окунулись в яркие солнечные лучи. Она ушла.
– Пожалуй, я должна кое-что тебе рассказать, – начала Мэгги. – Если наберешься духу, чтобы выслушать плохие новости…
– Я уже отвыкла от хороших. Что случилось?
– Ты здесь уже почти две недели и… – она нахмурилась, – черт подери, я ненавижу доносчиков, но думаю, тебе следует знать об отношениях Майлза и Роксанны.
Пола не удивилась.
– Неужели мыши веселятся в отсутствие кошки?
– Может, я и ошибаюсь, но как-то раз я заехала к Майлзу поздно вечером, чтобы пригласить его к нам на ужин. Она была там.
– По крайней мере, Майлз не казался смущенным?
– Ничуть. Холоден как лед. Кстати, Мира Шульман рассказала мне, что видела и на прошлой неделе на премьере «Джо Эгга».
– Неужели?
– Да. И они вовсе не скрывают этого! Меня такое просто бесит. Никогда бы не подумала, что Майлз способен на подобное.
– Он и в самом деле не способен, – заметила Пола, не сводя глаз с потолка. – Этот человек – не Майлз. Мэгги быстро глянула на нее.
– Ты все еще веришь в ту дикую историю о Дункане, меняющимся телами с Майлзом и прочей чертовщине? Мэгги изумленно покачала головой.
– Нет, не верю… Мэгги, можно попросить тебя об услуге?
– Конечно, милая.
– Кажется у вас с Чаком есть хороший адвокат?
– Да. Гэри Сэттон. Пьет как сапожник, но адвокат хороший.
– Не попросишь ли его навестить меня? Брови Мэгги поднялись.
– Неужели ты думаешь о разводе?
– В некотором роде. Я хочу составить завещание.
– Завещание? Пола вздохнула.
– Знаю, что проживу еще полвека, что мне не следует думать о смерти и вообще, все будет распрекрасно… Но у меня уже был удар, Мэгги, и он может повториться. В любое время. Поэтому я хочу составить завещание и, кроме того…
– Да?
– Я оставляю свою половину «Бич Бама» вам с Чаком.
– Но как же Майлз?.. – поразилась Мэгги.
– А при чем здесь он? – холодно спросила Пола. Мэгги помолчала, затем поднялась и взяла подругу за руку.
– Ну хорошо. Я не против того, чтобы фигурировать в завещании, хотя и уверена, что не доживу до его реализации…
– Послушай, Мэгги! Будь добра, перестань сентиментальничать, – отрезала Пола. – Разве ты не видишь, что они делают? Они убивают меня! Ты по-прежнему думаешь, что у Эбби действительно был менингит, а Билл де Ланкрэ оказался не в себе той ночью? Бога ради, раскрой глаза! Я не безумна! Майлз и Роксанна – убийцы. Им нужно убрать еще одного человека, и тогда – они свободны. Тот человек я, а самое чертовское в этой истории то, что никто и никогда не докажет их вины.
Мэгги недоверчиво смотрела на подругу.
– Но милая, если это правда, почему ты не обратишься в полицию?
– Я это сделала, – вздохнула Пола. – Они посмеялись надо мной, как и ты. Да и что они смогли бы сделать, если бы поверили мне?
В комнату вернулась сиделка.
– Пора завтракать, миссис Кларксон. Боюсь, время посещения вышло.
– Хорошо, – кивнула Мэгги.
– Сегодня прекрасный завтрак, миссис Кларксон. Доктор разрешил вам перейти на обычную диету. У нас цыплята «по-королевски» и кое-что потрясающее на десерт.
– Что именно?
– Торт «Закуска Дьявола»! – просияла сиделка.
Пола удержалась от бурных похвал.
* * *
Свет в комнате выключили в десять часов. Пола лежала в постели, думая о своем детстве. Сама не зная почему, она все время возвращалась к десятому дню рождения. Тогда еще жив был отец, но он уже начинал медленно и мучительно спиваться. Она вспомнила, как он подарил ей велосипед и как она радовалась. А потом все друзья пришли к ней в гости. Мороженое и торт. Одиннадцать свечей – одна «на вырост» – так объяснил отец, пока она наполняла воздухом легкие. «На вырост»… чтобы дорасти, наконец, до этой ночи. Самой важной в ее жизни…
В полночь Пола покинула постель. Она чувствовала слабость, и правая нога у нее занемела. Держась за мебель, она проковыляла к двери и тихо закрыла ее. Затем подошла к ванной и широко распахнула ее дверь. Свет вылился в палату, разгоняя темноту.
Подойдя к окну. Пола выглянула наружу. Внизу, словно кичась своей роскошью, лежали центральные кварталы, а в черном, словно эбеновое дерево, небе сияла ущербная луна; вдали, мигая красными сигналами, заходил на посадку реактивный лайнер. Через улицу напротив виднелся темный подъезд театра, выпускающий последних зрителей.
Постояв, Пола проковыляла к кровати и извлекла из-под одеяла бутылочку с маслом и «Книгу заклятий».
Опустившись на колени рядом с постелью, открыла бутылочку и осторожно начертила маслом пентаграмму. В центре фигуры очертила крест. Обмакнув в масло указательный палец, коснулась им середины лба, ушей, век, кончика носа и губ. Затем обозначила перевернутый крест.
– Нет предо мной, иных богов, кроме Тебя, о Господин, – прошептала она, читая из «Книги заклятий». И начертила крест на груди.
– Я пойду, куда бы ни приказал мне Ты, о Господин, и выполню Твою волю. Снова крест.
– Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre… En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, O Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu.
Пола закрыла книгу и, не вставая с колен, замерла в ожидании. Несколько минут царила тишина. Затем снаружи, в холле, послышались шаги. Они становились все громче и громче и вдруг остановились.
Пола не сводила глаз с двери в надежде, то та вот-вот распахнется…
Часть четвертая
Глава 1
Ее выпустили из больницы через три недели. Физиотерапия замечательно помогла ей; осталась лишь легкая хромота и одеревенелость в пальцах, но речь, практически, стала нормальной. Чак был очень доволен.
– Твои дела намного лучше, чем я ожидал, – заметил он, помогая Майлзу усадить Полу в автомобиль. – Я оказался излишне пессимистичен, говоря о шести месяцах. Мы по-прежнему будем придерживаться графика, хотя не стоит слишком надеяться на него. Все же я весьма доволен твоим состоянием.
Пола поцеловала его.
– Спасибо, Чак. Ты чудесно за мной ухаживал, я очень благодарна.
Она уселась на заднее сиденье такси.
Когда они ехали по Седьмой-авеню, она посмотрела на сидящего рядом мужа. Теперь, зная правду, она уже не боялась его и только удивлялась, что в ней просыпается былая любовь, несмотря на его явное безразличие. Она поняла, что ждала его посещений в больнице, хотя они были ему не по душе. Когда он входил в палату, она волновалась точно так же, как давным-давно, в начале знакомства с прежним Майлзом. Ее волнение было сексуально, потому что она все еще желала его и долгий срок в больнице лишь усилил желание. Пола поразилась тому, что по-прежнему испытывает страсть к человеку, виновному в гибели ее дочери и, возможно, в дальнейшем – в ее собственной смерти. Но она не прятала эту страсть от себя, хотя и стыдилась ее. Пола жаждала тела Майлза, хотя душа принадлежала другому человеку. И она намеревалась завладеть ею.
* * *
Он помог ей подняться по ступеням их дома. Ей было трудно, но Чак говорил, что подниматься по лестнице хорошее упражнение, только делать это надо помедленнее… Наверху ей стало легче, возможно, оттого, что она вновь находилась дома. Пройдя в спальню, Пола уселась на постель и с улыбкой посмотрела на Майлза.
– Как хорошо дома. Я ужасно устала от больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Внезапно, что-то взорвалось у нее в голове.
Вначале интенсивная боль во лбу, затем, деревенеющее тело. Она начала задыхаться.
Таксист оглянулся.
– Леди, что с вами?
Она попыталась ответить, но не смогла. Голова ее запрокинулась и губы задрожали.
– Господи, да она умирает!
Подрулив к обочине, он остановил машину и, выскочив, распахнул заднюю дверцу.
– Вам лучше?
Одеревенелость уже исчезла, и Пола перестала задыхаться. Но в череп ползла новая боль.
– Пожалуйста, везите меня в «Сент-Винсент»… Язык ее заплетался, и она чувствовала, как струйка слюны сбегает по подбородку. Что происходит – Боже, что с ней происходит?
Таксист обеспокоенно глянул на нее еще раз, затем захлопнул дверцу и уселся за руль.
* * *
Прошло десять дней, в которые Пола едва осознавала происходящее. Ей постоянно давали успокоительное. Она смутно помнила, как такси доставило ее в больницу, где ее отвели в приемную. Кто-то сказал: «Удар», иона удивилась тому, что ее мог хватить удар. Подобное случается со стариками. Удар постиг ее мать, но в то время матери было шестьдесят. А ей – лишь тридцать. Она вспомнила, как в один из дней ей в шею вставили трубку. «Антиограмма, – сказал кто-то. – Рентгенограмма вашего мозга, позволяющая увидеть разрыв». Разрыв? Что это такое? Она смутно помнила, как к ней в палату приходили Мэгги с Майлзом и разговаривали с ней. Они старались казаться веселыми, как положено посетителям в больнице, и болтали о пустяках. Майлз рассказывал о своих успешных гастролях, а Мэгги – о «Бич Баме» и сделках по торговле недвижимостью.
Она слушала их в полуха. Когда они собрались уходить, Пола, с трудом шевеля языком, спросила:
– Это правда, что я должна умереть? Потом она вспоминала фальшивые улыбки на их лицах.
– Умереть? Конечно нет, милая. Ты еще похоронишь всех нас, вот увидишь…
И они у шли, оставив ее наедине с медсестрами, цветами и подвешенным к потолку телевизором, с пультом управления под рукой. Пола бесконечно долго смотрела различные шоу, мыльные оперы, рекламы, новости и Джонни Карсона – не досмотрев, дремала и просыпалась, чтобы вновь погрузиться в туманные приторные образы, порожденные электронной трубкой.
Наконец однажды утром Чак сообщил ей о предстоящей на следующее утро операции.
– Что они собираются делать? – пробормотала Пола, чувствуя полное безразличие.
Он что-то объяснил, упоминая Платиновый зажим на шейной артерии – той самой, в верхней части которой образовался аневризм.
– Что такое аневризм?
– Расширение артерии. У тебя было сильное кровоизлияние и нам пришлось подождать, чтобы кровь запеклась.
– А вы избавите меня от головной боли? – спросила она, отворачиваясь и начиная засыпать. По-настоящему, она так и не поняла его объяснений.
– Да. Головная боль происходит из-за давления кровяного сгустка. Когда мы его удалим, все будет в порядке. Операцию сделает доктор Шварцман, а я буду ассистировать.
Операция. Гадкое слово, пахнущее смертью. Интересно, что чувствуешь, когда умираешь? Когда-то она читала, что это похоже на погружение в сон. Быть может ей не придется сильно мучиться.
* * *
Она совершенно не помнила операцию; разве что, охвативший ее холод. Позже ей рассказали, что для того чтобы снизить температуру тела и частоту пульса, ее пришлось обложить льдом во время вскрытия черепа. Операция длилась шесть часов. Пола не очнулась после анестезии до следующего утра.
Первым ощущением было отсутствие головной боли.
Вторым – ясность мысли, пропавшая в тот миг, когда она, спотыкаясь, вышла из особняка, много дней назад.
Третье ощущение – стоящий у постели Чак.
– Как ты себя чувствуешь?
– Голова не болит. – Она заметила, что речь все еще плохо ей дается, хотя слова звучали разборчивей.
– У тебя было кое-что посерьезней головной боли… Можешь поднять правую руку?
Удивившись просьбе, она медленно подняла руку.
– Пошевели пальцами.
Она повиновалась. И обнаружила, что безымянный палец и мизинец едва двигаются.
– Хорошо. Опусти руку.
Пола опустила. Чак подвинул стул поближе и уселся.
– Кажется, я могу не распространяться о том, насколько серьезно ты болела, – заметил он. – Прежде всего, расскажи-ка мне черт побери, о том, где тебя носило в ту ночь, когда тебя привезли. И почему твое плечо выглядело так, словно его жевали…
Теперь она начинала вспоминать. Робин. Нападение.
– Я упала с лестницы у себя дома, – ответила она, не желая довериться Чаку. – И наверно, поранилась при падении.
– Наверно? Разве ты не помнишь точно?
– Нет. Что-то случилось перед тем, как я упала.
– Вероятно, кровоизлияние началось, когда ты находилась наверху и ты потеряла сознание. Впрочем, нам удалось перевязать артерию и устранить кровяной сгусток. Поэтому вполне возможно, что месяцев через шесть ты поправишься.
– Почему через шесть месяцев? – спросила она, поворачивая к нему голову.
– Видишь ли, кровоизлияние произошло на левой стороне мозга и вызвало частичный паралич правой стороны тела. Твоя речь тоже слегка пострадала, хотя сейчас она немного выправилась. И как видишь, тебе трудно двигать пальцами. Но все могло быть гораздо хуже – тебе здорово повезли.
«Повезло». Паралич! Она снова пошевелила плохо повинующимися пальцами.
– Для подобных случаев у нас разработана обычная терапевтическая программа. Ежедневный массаж и особые упражнения. Через шесть месяцев ты полностью поправишься.
Пола закрыла глаза.
– Это часто случается с людьми моего возраста?
– Иногда. Можно родиться с аневризмом и не иметь об этом ни малейшего представления, пока однажды – бац! Он рвется. Хотя обычно это бывает в пожилом возрасте.
– Моя мать умерла от удара. Как ты думаешь, это у меня не наследственное?
– Трудно сказать.
– А приступ может повториться? Помолчав, Чак заговорил, и сейчас Пола расслышала в его голосе осторожные нотки.
– Пожалуй, может. Но это маловероятно. Она услышала звук отодвигаемого стула и ощутила, как он слегка сжал ее пальцы в своей ладони.
– Ты поправишься. Пола. Не переживай. А теперь тебе нужно немного поспать.
Он пошел к двери и услышал, как она окликнула его:
– Как ни смешно, Чак, но как раз перед тем, как это случилось, я прошла полное медицинское обследование.
– Знаю, – бросил Чак от двери. – Доктор Рейнольдс выслал результаты Майлзу. Он сказал, что у тебя все в порядке.
Выйдя из комнаты, Чак закрыл за собой дверь.
* * *
Майлз навещал ее каждый день, иногда приходя с Роксанной. Оба казались заботливыми и, болтая о пустяках, не забывали ободрять Полу, уверяя, что та прекрасно выглядит. Никто ни разу не упомянул Робина, и это удивляло Полу. Они наверняка обнаружили тело собаки, сломанный замок на дверце шкафа и поняли, что кто-то побывал в доме… Конечно, они могли догадаться, что это – дело рук Полы. Но похоже, они ничего не знали, или же притворялись, будто не знают. Оба варианта казались нелогичными.
Разве что… ОН помогал ей. Мысль была необычной, но Пола не расставалась с ней и постепенно убеждалась, что в ней могла быть скрыта истина. И в этом случае события приобретали иной характер. Не лишенный определенных преимуществ.
Пола извлекла из сумочки «Книгу заклятий» и принялась перечитывать ее.
* * *
Пола не менее сотни раз взвесила все «за и против» своей идеи. Она казалось пугающей, но альтернатива пугала еще больше. Поскольку альтернатива представляла собой смерть. Теперь у Полы не осталось ни малейших иллюзий: Роксанна с Майлзом уже убили четверых, чтобы получить желаемое и убьют еще раз. Справившись с Робином, она отсрочила исход, а Чак отодвинул его своей операцией. Возможно, они подождут, пока она покинет больницу, а затем вновь случится разрыв аневризма или закупорка артерии. У них тысяча способов уничтожить ее, и они это сделают.
Поэтому, каким бы страшным ни казался ее замысел, страх этот бледнел перед альтернативой.
Ее навестила Мэгги. С обеспокоенным видом она передала сиделке букет анемонов, склонилась над постелью и поцеловала Полу.
– Ты неплохо выглядишь.
– И чувствую себя так же. Мэгги уселась у постели.
– Чак сказал, что завтра они начнут физиотерапию. Он уверяет, что скоро ты будешь совершенно здорова.
– Может быть, – согласилась Пола, сожалея, что не может занять оптимизма у Чака. – Как магазин?
– Я назначила одну из девушек заведовать филиалом на Бликер-стрит. Она неплохо справляется. На этой неделе торговля идет слабо: пора платить налоги и люди не спешат с покупками.
Возвратилась сиделка с вазой и поставила в нее анемоны. Наполнив вазу водой в ванной комнате, она принесла цветы, чтобы показать Поле.
– Красиво? – спросила сиделка.
– Да. Я люблю анемоны.
– Куда их поставить?
– Поставьте на подоконник. Там больше солнечного света.
Сиделка поставила вазу перед окном, и сине-красные цветы словно окунулись в яркие солнечные лучи. Она ушла.
– Пожалуй, я должна кое-что тебе рассказать, – начала Мэгги. – Если наберешься духу, чтобы выслушать плохие новости…
– Я уже отвыкла от хороших. Что случилось?
– Ты здесь уже почти две недели и… – она нахмурилась, – черт подери, я ненавижу доносчиков, но думаю, тебе следует знать об отношениях Майлза и Роксанны.
Пола не удивилась.
– Неужели мыши веселятся в отсутствие кошки?
– Может, я и ошибаюсь, но как-то раз я заехала к Майлзу поздно вечером, чтобы пригласить его к нам на ужин. Она была там.
– По крайней мере, Майлз не казался смущенным?
– Ничуть. Холоден как лед. Кстати, Мира Шульман рассказала мне, что видела и на прошлой неделе на премьере «Джо Эгга».
– Неужели?
– Да. И они вовсе не скрывают этого! Меня такое просто бесит. Никогда бы не подумала, что Майлз способен на подобное.
– Он и в самом деле не способен, – заметила Пола, не сводя глаз с потолка. – Этот человек – не Майлз. Мэгги быстро глянула на нее.
– Ты все еще веришь в ту дикую историю о Дункане, меняющимся телами с Майлзом и прочей чертовщине? Мэгги изумленно покачала головой.
– Нет, не верю… Мэгги, можно попросить тебя об услуге?
– Конечно, милая.
– Кажется у вас с Чаком есть хороший адвокат?
– Да. Гэри Сэттон. Пьет как сапожник, но адвокат хороший.
– Не попросишь ли его навестить меня? Брови Мэгги поднялись.
– Неужели ты думаешь о разводе?
– В некотором роде. Я хочу составить завещание.
– Завещание? Пола вздохнула.
– Знаю, что проживу еще полвека, что мне не следует думать о смерти и вообще, все будет распрекрасно… Но у меня уже был удар, Мэгги, и он может повториться. В любое время. Поэтому я хочу составить завещание и, кроме того…
– Да?
– Я оставляю свою половину «Бич Бама» вам с Чаком.
– Но как же Майлз?.. – поразилась Мэгги.
– А при чем здесь он? – холодно спросила Пола. Мэгги помолчала, затем поднялась и взяла подругу за руку.
– Ну хорошо. Я не против того, чтобы фигурировать в завещании, хотя и уверена, что не доживу до его реализации…
– Послушай, Мэгги! Будь добра, перестань сентиментальничать, – отрезала Пола. – Разве ты не видишь, что они делают? Они убивают меня! Ты по-прежнему думаешь, что у Эбби действительно был менингит, а Билл де Ланкрэ оказался не в себе той ночью? Бога ради, раскрой глаза! Я не безумна! Майлз и Роксанна – убийцы. Им нужно убрать еще одного человека, и тогда – они свободны. Тот человек я, а самое чертовское в этой истории то, что никто и никогда не докажет их вины.
Мэгги недоверчиво смотрела на подругу.
– Но милая, если это правда, почему ты не обратишься в полицию?
– Я это сделала, – вздохнула Пола. – Они посмеялись надо мной, как и ты. Да и что они смогли бы сделать, если бы поверили мне?
В комнату вернулась сиделка.
– Пора завтракать, миссис Кларксон. Боюсь, время посещения вышло.
– Хорошо, – кивнула Мэгги.
– Сегодня прекрасный завтрак, миссис Кларксон. Доктор разрешил вам перейти на обычную диету. У нас цыплята «по-королевски» и кое-что потрясающее на десерт.
– Что именно?
– Торт «Закуска Дьявола»! – просияла сиделка.
Пола удержалась от бурных похвал.
* * *
Свет в комнате выключили в десять часов. Пола лежала в постели, думая о своем детстве. Сама не зная почему, она все время возвращалась к десятому дню рождения. Тогда еще жив был отец, но он уже начинал медленно и мучительно спиваться. Она вспомнила, как он подарил ей велосипед и как она радовалась. А потом все друзья пришли к ней в гости. Мороженое и торт. Одиннадцать свечей – одна «на вырост» – так объяснил отец, пока она наполняла воздухом легкие. «На вырост»… чтобы дорасти, наконец, до этой ночи. Самой важной в ее жизни…
В полночь Пола покинула постель. Она чувствовала слабость, и правая нога у нее занемела. Держась за мебель, она проковыляла к двери и тихо закрыла ее. Затем подошла к ванной и широко распахнула ее дверь. Свет вылился в палату, разгоняя темноту.
Подойдя к окну. Пола выглянула наружу. Внизу, словно кичась своей роскошью, лежали центральные кварталы, а в черном, словно эбеновое дерево, небе сияла ущербная луна; вдали, мигая красными сигналами, заходил на посадку реактивный лайнер. Через улицу напротив виднелся темный подъезд театра, выпускающий последних зрителей.
Постояв, Пола проковыляла к кровати и извлекла из-под одеяла бутылочку с маслом и «Книгу заклятий».
Опустившись на колени рядом с постелью, открыла бутылочку и осторожно начертила маслом пентаграмму. В центре фигуры очертила крест. Обмакнув в масло указательный палец, коснулась им середины лба, ушей, век, кончика носа и губ. Затем обозначила перевернутый крест.
– Нет предо мной, иных богов, кроме Тебя, о Господин, – прошептала она, читая из «Книги заклятий». И начертила крест на груди.
– Я пойду, куда бы ни приказал мне Ты, о Господин, и выполню Твою волю. Снова крест.
– Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre… En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, O Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu.
Пола закрыла книгу и, не вставая с колен, замерла в ожидании. Несколько минут царила тишина. Затем снаружи, в холле, послышались шаги. Они становились все громче и громче и вдруг остановились.
Пола не сводила глаз с двери в надежде, то та вот-вот распахнется…
Часть четвертая
Глава 1
Ее выпустили из больницы через три недели. Физиотерапия замечательно помогла ей; осталась лишь легкая хромота и одеревенелость в пальцах, но речь, практически, стала нормальной. Чак был очень доволен.
– Твои дела намного лучше, чем я ожидал, – заметил он, помогая Майлзу усадить Полу в автомобиль. – Я оказался излишне пессимистичен, говоря о шести месяцах. Мы по-прежнему будем придерживаться графика, хотя не стоит слишком надеяться на него. Все же я весьма доволен твоим состоянием.
Пола поцеловала его.
– Спасибо, Чак. Ты чудесно за мной ухаживал, я очень благодарна.
Она уселась на заднее сиденье такси.
Когда они ехали по Седьмой-авеню, она посмотрела на сидящего рядом мужа. Теперь, зная правду, она уже не боялась его и только удивлялась, что в ней просыпается былая любовь, несмотря на его явное безразличие. Она поняла, что ждала его посещений в больнице, хотя они были ему не по душе. Когда он входил в палату, она волновалась точно так же, как давным-давно, в начале знакомства с прежним Майлзом. Ее волнение было сексуально, потому что она все еще желала его и долгий срок в больнице лишь усилил желание. Пола поразилась тому, что по-прежнему испытывает страсть к человеку, виновному в гибели ее дочери и, возможно, в дальнейшем – в ее собственной смерти. Но она не прятала эту страсть от себя, хотя и стыдилась ее. Пола жаждала тела Майлза, хотя душа принадлежала другому человеку. И она намеревалась завладеть ею.
* * *
Он помог ей подняться по ступеням их дома. Ей было трудно, но Чак говорил, что подниматься по лестнице хорошее упражнение, только делать это надо помедленнее… Наверху ей стало легче, возможно, оттого, что она вновь находилась дома. Пройдя в спальню, Пола уселась на постель и с улыбкой посмотрела на Майлза.
– Как хорошо дома. Я ужасно устала от больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19