В это время сзади к нему подбежал отец и, размахнувшись, с силой ударил Дани по голове, сбив с ног.— Заткнись, дурачина. Держи свой болтливый рот на замке и прячься, если не можешь сражаться!Дани поднялся на ноги и увидел, что первые Карги уже входят в деревню— они поровнялись с высоким тисовым деревом, росшим у дома кожевника. Ясно были слышны голоса и звяканье доспехов. Но опять спустился туман и накрыл деревню, стирая все краски и размывая очертания предметов так, что трудно стало различить пальцы вытянутой вперед руки.— Я спрятал нас всех, — тихо сказал Дани. Голова его болела от удара, а произнесение двойного заклинания совсем обессилило мальчика. — Я постараюсь продержать этот туман сколько смогу, а ты собирай остальных и веди к Высокому Обрыву.Кузнец уставился на сына, который стоял словно призрак, окутанный липким, жутким туманом. Он не сразу понял смысл сказанного, но когда до него дошло, что имел в виду Дани, он, ни слова не говоря, бесшумно бросился в туман, чтобы найти остальных и сказать им, что нужно делать. Кузнец прекрасно знал все углы и заборы Тэн Алдерса…Сквозь туман пробилось красное размытое пятно это Карги подожгли соломенную крышу какого-то дома. Они не торопились войти в деревню, ожидая, пока туман рассеется и явит их взору желанную добычу.Хозяин горящего дома, кожевник, послал двоих ребят, и они прошмыгнули под самым носом Каргов, вопя во всю глотку и дразня их, а потом растаяли в дымке тумана. Тем временем мужчины, крадясь вдоль заборов и перебегая от дома к дому, обошли их с тыла и осыпали сгрудившихся в кучу врагов дождем стрел и копий. Один из Каргов упал, пронзенный копьем, наконечник которого еще не успел остыть. Другие были лишь поцарапаны стрелами и в слепой ярости рванулись вперед, горя желанием изрубить нападающих в куски, но встретили только туман, полный таинственных голосов. Они погнались за этими голосами, вслепую нанося удары длинными, запятнанными кровью пиками. Крича, побежали они по деревенской улице мимо пустых домов, которые то вырастали перед ними, то вновь растворялись в клубящемся сером тумане. Жители разбегались в разные стороны — они знали в деревне каждую травинку, но некоторые, в основном старики и мальчишки, не могли бегать быстро… Карги протыкали их пиками или рубили мечами, сотрясая воздух своим боевым кличем — именами Белых Богов-Братьев острова Атуан:— Вула! Атва!Некоторые из бандитов остановились, почувствовав под ногами каменистую почву, но другие напирали сзади, разыскивая призрачную деревню и преследуя неясные тени, которые мелькали перед ними за пределами досягаемости. Все вокруг было заполнено этими ускользающими видениями, которые возникали со всех сторон и, нанося удар, исчезали. Одна группа Каргов гналась за ними до Обрыва — высокого утеса над истоками Ара, и здесь призраки исчезли, растворившись в тумане, а их преследователи один за другим с криками ужаса срывались и целых сто футов падали на острые камни среди родниковых ключей. Те, кто бежал позади и не упал, остановились и стали прислушиваться.Сердца Каргов сжались от ужаса, и они начали искать в этом сверхъестественном тумане уже не врагов, а друг друга. Они собрались на склоне холма, но призраки и туманные образы все так же терзали их, нанося удары копьями и ножами и снова исчезая. Толпа Каргов побежала без оглядки, вниз, в полном молчании, пока внезапно они не выскочили из серой пелены тумана и не увидели реку и пустынные овраги, залитые ярким солнечным светом. Они остановились, сгрудившись в кучу, и оглянулись. Колеблющаяся серая стена преграждала тропу, скрывая все, что лежало за ней. Из этой стены выскочило еще несколько отставших, которые спотыкались и шарахались из стороны в сторону, длинные пики качались на плечах. Ни один Карг не оглянулся дважды. Все сломя голову понеслись вниз, прочь от заколдованного места.А внизу этих вояк ждала битва, к которой они так стремились. Все мужчины из городов Восточного Леса, от Овария до побережья, собрались и выступили против завоевателей… Они сбрасывали с холмов банду за бандой и весь этот день, а также следующий гнали Каргов к Восточному Порту. Встав спиной к морю, Карги бились, пока не пал последний из них. Песок на берегу стал красным от крови, и только прилив смыл ее.А в то утро туман в деревне Тэн Алдерс повисел еще немного, поредел и рассеялся. Один за другим этим ясным ветреным утром люди поднимались с земли и с недоумением осматривались вокруг. Здесь лежали вместе мертвый Карг с окровавленными желтыми волосами и деревенский кожевник, павший в битве подобно королю.На окраине деревни еще горел его дом, и люди принялись тушить пожар, так как их битва была уже выиграна. Около тисового дерева они нашли Дани сына кузнеца. Он стоял один-одинешенек, совершенно невредимый, но в глазах его была пустота. Жители деревни прекрасно понимали, что он сделал для них. Его отвели в отцовский дом и пошли звать из пещеры колдунью, чтобы она вылечила парня, который спас их жизни и имущество, если не считать четверых, погибших от рук каргов, и одного сгоревшего дома.Мальчик не был ранен, но он не ел, не разговаривал и не спал. Он, казалось, не слышал обращенных к нему слов и не узнавал подходивших к его постели. К сожалению, не было в тех краях волшебника настолько искусного, чтобы вернуть ему разум. Колдунья помочь ему не смогла, сказав только:— Он слишком щедро тратил свою силу…Пока Дани лежал глухой и немой, история о пареньке, испугавшем знаменитых воинов — Каргов обыкновенным туманом, неслась по острову. Ее рассказывали и в Восточном Лесу, и в Северном Доле, и высоко в горах, и даже за горами — в Порту Гонта. И случилось так, что на пятый день после Великого Истребления Каргов в деревню Тэн Алдерс пришел незнакомец — человек средних лет, закутанный в плащ и с непокрытой головой. Опирался он на длинный дубовый посох, высотой с него, и пришел не снизу, как большинство людей, а сверху, из высокогорных лесов. Это было в высшей степени необычно. Деревенские кумушки с первого взгляда признали в нем волшебника, и когда он сказал, что может вылечить любую болезнь, его, не мешкая, отвели в дом кузнеца. Выпроводив из дома всех, кроме отца и тетки Дани, незнакомец склонился над кроваткой, на которой, уставившись в темноту, лежал Дани. Он лишь положил руку мальчику на лоб и пальцем другой руки коснулся его губ.Озираясь по сторонам, Дани медленно сел в постели. Через некоторое время он начал разговаривать, к нему стали возвращаться силы, а вместе с ними — и аппетит. Подкрепившись, он снова прилег, не отрывая от странника своих темных глаз в которых застыло удивление.Кузнец сказал незнакомцу:— Ты не простой человек.— Этот мальчик тоже не будет простым человеком, — ответил тот. — Рассказы о битве в тумане дошли до Ре Альби, где я живу. Я пришел сюда, чтобы дать ему Имя, если он еще не прошел Обряд Посвящения.Колдунья прошептала на ухо кузнецу;— Братец, это, должно быть, Маг Ре Альби, Огион Молчаливый, укротитель землетрясения…— Господин, — сказал кузнец, которого знаменитое имя отнюдь не повергло в трепет, — тринадцать лет моему сыну исполнится через месяц, но мы хотели исполнить Обряд Посвящения зимой, на Празднике Возвращения Солнца…— Пусть он получит Имя как можно скорее, — сказал маг, — оно ему необходимо. У меня сейчас другие дела, но я обещаю вернуться в назначенный тобой день. Потом, с твоего согласия, я заберу его с собой. Если он покажет себя, я возьму его в ученики, или прослежу, чтобы он получил приличествующее его таланту образование. Нельзя держать в невежестве разум, рожденный для великих дел. Это опасно.Огион говорил очень тихо, но с такой уверенностью, что его правоту вынужден был признать даже упрямый кузнец.И вот настал день тринадцатилетия Дани — изумительный осенний день, когда еще не опали ярко-желтые листья с деревьев. Из своих странствий по горам Гонта вернулся Огион, и Обряд Посвящения был исполнен. Колдунья взяла у мальчика имя, которое дала ему в детстве мать. Безымянный и нагой ступил он в холодный родник под высокими утесами, из которого берет свое начало река Ар. Когда он вошел в воду, облака затмили солнце, и огромные тени упали на воду источника. Он пересек небольшое озерцо и вышел на другой берег, дрожа от холода, но держась как полагается — медленно и прямо. На берегу его ждал Огион. Он взял мальчика за руку и, нагнувшись, прошептал ему на ухо Настоящее Имя: ГЕД.Так Гед получил свое Имя из уст того, кто был мудр и знал, как пользоваться данной ему властью.Празднество было в самом разгаре — стол уставлен яствами и напитками, а сказитель из нижней Долины пел песню о славных деяниях Повелителей Драконов, когда маг тихо сказал Геду:— Пойдем, парень. Простись со всеми, и пусть они веселятся.Гед взял с собой только самое необходимое: хороший бронзовый нож, выкованный для него отцом, кожаную куртку, подогнанную под его размер вдовой кожевника, и ольховый посох, который зачаровала колдунья. Это было все его имущество, если не считать одежды, которая была на нем.Он попрощался со всеми — с единственными людьми, которых он знал в целом мире, и бросил прощальный взгляд на беспорядочно разбросанные у подножия высоких утесов дома родной деревни… И отправился в путь со своим новым учителем, по извилистым лесным тропинкам, сквозь буйство красок и теней чудесной золотой осени. 2. «ТЕНЬ» Геду представлялось, что будучи учеником великого мага, он тотчас окунется в тайны волшебства. Он думал, что сразу научится понимать язык животных и шепот листьев в лесу, управлять ветром, принимать любое обличье, какое пожелает. Может они вместе с учителем побегут по лесу в облике оленей, или долетят до Ре Альби на орлиных крыльях.Действительность жестоко обманула его ожидания. Они шли — сначала вниз по Долине, потом постепенно сворачивая на юго-запад, огибая Гору. Иногда они ночевали в маленьких деревушках, но большей частью отдыхали под открытым небом, подобно бедным странствующим заклинателям, бродягам или нищим. Ни одного заколдованного замка не встретилось на их пути, никаких приключений. Дубовый посох мага, на который Гед поначалу взирал с благоговейным ужасом, казался обыкновенной палкой — на нее было очень удобно опираться при ходьбе. Прошло три дня, затем четыре, а Гед не услышал из уст Огиона ни одного заклинания, не узнал ни одного нового Имени, ни одной руны.Несмотря на свою молчаливость, Огион был настолько спокойным и мягким человеком, что Гед быстро утратил благоговение перед ним и через пару дней набрался достаточно дерзости, чтобы спросить:— Мастер, когда же ты начнешь учить меня?— Я уже начал, — ответил Огион.Некоторое время Гед молчал, как бы обдумывая что-то. Наконец он спросил:— Но я еще ничему не научился!— Ты думаешь так, потому что не знаешь, чему я учу тебя, — ответил маг, не сбавляя широкого шага. В это время они проходили высокий перевал между Оварком и Виссом. Как и у большинства жителей Гонта, кожа Огиона была цвета темной меди; он был светловолос, строен и жилист, как хорошая гончая, и мог шагать без устали много миль. Говорил он редко, ел мало, а спал еще меньше. Зрение и слух его были остры чрезвычайно, он часто имел такой вид, будто к чему-то прислушивается.Гед промолчал: иногда очень трудно ответить волшебнику.— Тебе хочется знать заклинания, — неожиданно ответил Огион. — Ты выпил уже слишком много воды из этого источника. Не торопись. Быть мужчиной значит быть терпеливым. Быть мастером — значит быть в десять раз терпеливее. Скажи мне, что это за растение около тропинки?— Бессмертник.— А вон то?— Не знаю.— Оно называется четырехлистник. — Огион остановился и показал окованным медью наконечником своего посоха на невзрачный сорняк. Гед внимательно рассмотрел его, взял засохший стручок, и, видя, что Огион не собирается больше ничего говорить, спросил:— Какая от него польза, Мастер?— Никакой, насколько я знаю. — Они пошли дальше, и Гед скоро выбросил стручок. — Когда ты будешь узнавать четырехлистник во все времена года по корешку, по листочку и по цветку, по виду, по запаху и по семени, только тогда ты сможешь научиться произносить его настоящее Имя. А это больше, чем знать, какую он приносит пользу. Какую пользу приносишь ты или я? Полезна ли Гора Гонта или Открытое Море?Какое-то время он шли молча, и наконец Огион сказал:— Чтобы слышать, нужно молчать!Мальчик нахмурился. Ему показалось, что учитель смеется над ним, и это ему совсем не понравилось. Но он не показал виду. Когда же Огион снизойдет до того, чтобы научить его хоть чему-нибудь? Ему уже начинало казаться, что он узнал бы гораздо больше, взяв себе в наставники какого-нибудь собирателя трав или деревенского колдуна, и пока они огибали Гору, углубляясь в безлюдные леса за Виссом, он все больше задумывался над тем, в чем же заключается могущество великого Мага Огиона. Когда пошел дождь, Огион даже не попытался его остановить или отвести в сторону, что на его месте сделал бы любой заклинатель погоды. В таких странах, как Гонт или Энлад, где наблюдается большой избыток волшебников, часто можно видеть, как грозовое облако мечется с места на место, гонимое летящими с разных сторон заклинаниями, пока наконец не окажется над морем, где сможет без помех избавиться от молний и пролиться дождем. Но Огион позволил дождю идти, где ему вздумается. Он нашел густую ель и прилег под ней отдохнуть. Гед угрюмо скрючился среди промокшей хвои и стал думать о том, какой смысл обладать властью, если ты слишком мудр, чтобы пользоваться ей. Лучше бы он пошел в ученики к старому заклинателю погоды из Вали, по крайней мере, спал бы на сухой земле. Но вслух он не сказал ни слова. А его учитель улыбнулся украдкой и уснул под дождем.К тому времени, как на перевалах Гонта начал выпадать первый снег, они добрались до Ре Альби родины Огиона. Это был маленький городок у подножия высоких скал Оверфелла, а его имя означало «Гнездо сокола». Отсюда открывался прекрасный вид на глубокую гавань и башни Порта Гонта; на корабли, входившие в нее между Боевыми Утесами, а в ясную погоду у самого горизонта виднелись поддернутые голубоватой дымкой холмы острова Оранея самого восточного из Внутренних Островов.Хотя в доме Огиона, большом и добротном, вместо обычного очага был настоящий камин с дымоходом, тем не менее он очень походил на простую деревенскую хижину: всего одна комната, а в углу — загон для коз. В западной стене было что-то вроде ниши, где и спал Гед. Над его соломенной постелью было окно, выходившее на море, но большую часть времени ставни держали закрытыми, чтобы защитить дом от ураганных ветров, дувших с севера и запада. В уютном полумраке этого дома Гед и провел зиму, обучаясь чтению и написанию Шестисот Рун. Он был рад овладеть этим, ведь без знания Рун простое зазубривание заклинаний не дает человеку настоящей власти. Руны были написаны на языке Хардик. В этом языке было не больше магической силы, чем в любом другом языке, на котором говорили люди, но корни его уходили в Древний Язык, в котором все в мире называется своими подлинными, настоящими Именами. Путь к его пониманию начинается с этих Рун, записанных еще в те времена, когда Архипелаг впервые поднялся из морской пучины.…Никаких чудес по-прежнему не происходило. За стенами дома бушевала непогода, а Гед по прежнему переворачивал тяжелые страницы Книги Рун. Огион возвращался из своих путешествий по обледеневшему лесу, стряхивал снег с одежды и молча присаживался к огню. И долгое молчание мага как бы заполняло комнату и, вместе с ней, мозг Геда, пока ему иногда не начинало казаться, что он забыл, как звучит человеческая речь, а когда Огион наконец что-то говорил, то его слова звучали так, словно он только что изобрел их, первым в мире. Они обозначали самые простые вещи: хлеб, воду, ветер, сон, не касаясь более сложных понятий.Наконец, пришла весна, быстрая и яркая. Гед выполняя поручения Огиона, часто делал вылазки за целебными травами на горные луга над Ре Альби. Маг давал ему полную свободу, и Гед целые дни проводил в лесах и полях, странствуя по берегам бурных ручьев и получая при этом огромное удовольствие. Он уходил с рассветом, а приходил, когда уже темнело, но не забывал и о травах. Он высматривал их, карабкаясь по скалам, бродя по лесу, переходя вброд мелкие речки, и всегда приноси что-нибудь домой. Однажды он случайно набрел на луг, где росло великое множество цветов, именуемых «белый орел», которые очень ценились у врачевателей. Он вернулся туда на следующий день и обнаружил, что какая-то девочка уже опередила его. Он узнал ее это была дочь лорда Ре Альби. Он промолчал бы, но она сама подошла к нему и начала разговор.— Я тебя знаю, ты — Сокол, ученик нашего Мага. Расскажи мне что-нибудь про волшебство!Он угрюмо уставился под ноги, на белые цветы, легко касавшиеся подола ее белого платья, и что-то пробурчал в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18