Здесь выложена электронная книга Городской сумасшедший автора по имени Полянкер Григорий Исаакович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Полянкер Григорий Исаакович - Городской сумасшедший.
Размер архива с книгой Городской сумасшедший равняется 47.28 KB
Городской сумасшедший - Полянкер Григорий Исаакович => скачать бесплатную электронную книгу
Григорий Полянкер
Городской сумасшедший
Мудрецы утверждают, что каждый город имеет своего собственного сумасшедшего.
Однако, как известно, мудрецы бывают разные – признанные и непризнанные, и часто некоторые из них могут так запутать дело, что – будь вы хоть семи пядей во лбу – не распутаете.
Иногда они могут вам наплести такое – уму непостижимо, ничего не укладывается в голове. А что касается самих мудрецов, то, кажется, всем известно, что от мудреца до сумасброда – один шаг.
Бывают такие личности, которые любят унизить, высмеять, оболгать человека, представить его глупцом, сумасшедшим, смешать с грязью, а причина в этом – обычная, да еще древняя, как мир: чем больше они его вываляют в грязи, согнут в бараний рог, высмеют, унизят, тем больше, как им кажется, возвысят свою собственную персону, будут казаться привлекательнее, умнее.
Но это уже другой разговор. И давайте не будем отвлекаться от самого главного.
Одно ясно, как божий день, и это уже, кажется, доказано, что чуть ли не каждый город, каждое местечко имеют своего собственного сумасшедшего.
Спорить об этом, кажется, нет смысла. В этом, пожалуй, очень легко убедиться.
Поезжайте в любой город или местечко, особенно в жаркие дни, когда неумолимое солнце жжет огнем и нечем дышать. Вот тогда и встретите такие экземпляры, что и во сне не приснятся.
Однажды, в такой жаркий июльский день, спустя несколько лет после войны, судьба забросила нас в небольшой польский городок, неподалеку от Варшавы и не так уж близко от Люблина, городок, носящий несколько необычное название – Сведлиц.
Стоял, повторяем, летний месяц, но, как на грех, не было никакой жары, а как раз наоборот – стояла холодина. К тому же непрестанно весь месяц лили надоедливые дожди, хлюпало, моросило, и все вокруг было охвачено несусветным мраком.
Будто сквозь сито моросил дождь, колючий, въедливый, как назойливая осенняя муха. То на какое-то время исчезал, то вдруг с новой силой начинал распускать нюни, переходя в горькие слезы, и людям доводилось раскрывать свои зонты, поднимать воротники плащей, напяливать на голову шляпы и проклинать погоду всеми проклятьями вселенной.
Вот примерно в такой ненастный вечер мы и выбрались в городской клуб, где местный драмкружок должен был показывать «Короля Лира».
Наши гостеприимные хозяева клялись, что мы не пожалеем, если посмотрим игру местных артистов. Все гости, которые какими-то судьбами попадают в Сведлиц, первым делом бегут в клуб посмотреть шекспировскую пьесу. Так чем же мы хуже?
И мы пришли, несмотря на мерзкую погоду.
Было рано, публика еще не собиралась, и кто знает, соберется ли она в такое ненастье.
Пан директор клуба, который учтиво нас встретил и любезно пригласил в свой кабинет, показался нам очень озабоченным. Он опасался, видимо, не придется ли перенести спектакль на следующий вечер. Без конца суетился, то и дело куда-то звонил, чертыхался, и, глядя на этого озабоченного человека, можно было подумать, что на его узкие плечи взвалили тяготы всего города.
Так как ненастная погода и нам изрядно испортила настроение, мы сидели молча, присматриваясь внимательно к директору.
Пожилой, очень подвижный, сухощавый человек, длиннющий, словно аршин проглотил, с узким лицом, квадратной облысевшей головой, покрытой редкими рыжеватыми пучками волос, и, несмотря на их катастрофическую малочисленность, они все же были аккуратно причесаны на пробор; его бегающие, какие-то выпученные серые глаза ничего не выражали, и по ним невозможно было угадать, о чем человек думает, чем так озабочен и опечален.
Он, кстати, был одет, как английский денди прошлого века или как жених перед смотринами. На нем была модная, темная, отлично отутюженная тройка, небесно-голубая рубашка и красная «бабочка» под выпяченным кадыком, на ногах красовались зеленые туфли и ярко-красные, в тон «бабочки», носки.
После неудачных телефонных звонков он скрестил длиннющие сухие руки и стал нервно шагать по кабинету, желая, очевидно, продемонстрировать перед нами, сколько забот легло на его облысевшую голову и как ему здесь приходится трудно.
Каждый раз, проходя мимо большого стенного зеркала, он останавливался, всматриваясь в свой облик, поправлял бабочку, затем поправлял белый платочек, торчавший в верхнем кармашке пиджака, приглаживал рыженькие усики, редкие волосы и, убедившись, что все в порядке, начинал мурлыкать под нос мотив старинной оперетки.
По тому, как он присматривается к своему наряду, можно было понять, почему не садится в кресло: боялся измять штаны.
То, что директор так долго не удостаивал нас внимания и не обращался к нам, означало, казалось нам, что чем-то мы ему досадили и он был на нас в обиде.
Ну что ж, не будем его спрашивать, что произошло. В конце концов, этот человек нам вовсе был не нужен. Посмотрим спектакль, а он нас вообще не интересует.
Прохаживаясь важно и сосредоточенно, он вдруг остановился перед нами И, вынужденно улыбаясь, спросил:
– Между прочим, меня очень удивляет, что вы не обратили внимания на мой новый костюм. Это ведь настоящее произведение искусства! Весь город мне завидует. Гляньте-ка, люксусова!… Этот костюм, который вы видите на мне, сшил в Варшаве портной, который в Париже окончил портняжескую академию. Сукно мне прислала кузина из Швейцарии. Видали, как на мне лежит пиджак? Будто я в нем родился. Что вы скажете, а?
Не переводя дыхания, он продолжал в том же духе:
– Когда я впервые надел этот костюм и вышел на Маршалковскую, нет, что я говорю, на Иерусалимскую аллею в Варшаве, все мужчины оборачивались, восхищались, втайне завидуя. Я, знаете, уже стал бояться, как бы меня не раздели. В Варшаве можно встретить таких фанатиков, которые не могут равнодушно смотреть на красивую вещь. Предлагали мне за нее три тысячи злотых.
Заметив, что мы совершенно равнодушны к его одежде, он поморщился, сник и продолжал молча похаживать по кабинету, заложив руки за спину, утратив окончательно к нам всякий интерес.
– А что вы думаете, – сказал он после длительного молчания, – люди мне завидуют! Разве вы встретите еще такой костюм, такую рубашку, как мою? Может, только в Варшаве найдете парочку подобных, да и то сомневаюсь. Пощупайте-ка материал. Это моя тетушка мне прислала из Брюсселя к моему шестидесятилетнему юбилею. Подарочек. А вот эту «бабочку» мне преподнес один американский бизнесмен, который забежал как-то к нам в клуб. Ну, что вы скажете, небось не видели таких «бабочек»? Мечта! Люкс, А?…
Мы по-прежнему молчали, только кто-то из нас приличия ради что-то пробормотал. Мы заметили, что наше равнодушие его раздражает и он уже начинает смотреть на нас с неудовольствием.
Но директор клуба не собирался сдаваться. Не может быть, чтобы он нас чем-то не удивил и не вызвал бы на откровенный разговор. Он не переставал красоваться перед зеркалом и самодовольно улыбаться.
Когда же он окончательно убедился, что ни его модный костюм, пошитый первоклассным варшавским портным, ни его красочная рубашка, присланная тетушкой из Брюсселя, ни «бабочка», подаренная американским бизнесменом, совершенно не трогают нас, пан директор подошел к маленькому шкафчику, стоявшему неподалеку от письменного стола, достал оттуда красочную кофемолку и, полюбовавшись ею, горделиво произнес:
– Ну, а эта штуковина, мои дорогие гости, вас тоже не удивит? Это мне прислал дальний родственник из Бразилии, у него там своя фирма таких кофемолок. А видите этот кофейничек? Тоже он прислал. Один на весь Сведлиц. Может быть, в Варшаве вы такой встретите, но вряд ли.
– Кстати, потерпите одну минуточку, и я вам сварю отличнейший кофе. Мечта! Должен вас предупредить, что лучшего кофе, чем сварит Леопольд Зоммеркранц, нигде не найдете! Минуточку терпения, и вы получите огромное удовольствие. Знаете, пан Циранкевич когда-то заехал в клуб, и я ему сварил чашку кофе, он был в восторге, пальчики облизывал. Знаете, пан Циранкевич хотел было пригласить меня в Варшаву, чтобы я в лучшей кавярне столицы научил ихних поваров готовить такой кофе, так сказать, открыть им мой секрет, значит… Люксусово! Одну минуточку…
Он суетился вокруг своих хваленых приборов, что-то колдовал, не переставая сыпать словами.
– Немножечко терпения, мои дорогие гости! Одна минуточка, и вы у меня получите отличнейший кофе, и сразу у вас настроение повысится, несмотря на мерзкую погоду.
Мы почувствовали, что от его несмолкаемого фонтана красноречия начинает болеть голова, и стали про себя молить всех святых, чтобы этот длинноногий, неуклюжий человек хоть на несколько минут онемел – он бы этим доставил нам величайшее удовольствие.
Но голос его, как назло, не переставал скрипеть.
Мы набрались терпения и мужественно ждали не так чашки его божественного напитка, как того счастливого мгновения, когда он, наконец, умолкнет.
А Леопольд сыпал словами и возился возле кофеварки.
Сами понимаете, если от напитка Леопольда все были в восторге, не говоря уже о пане Циранкевиче, который чуть было не пригласил его в Варшаву, то и перед нами он старался всеми силами не ударить лицом в грязь.
И чем больше тот старался для нас, не забывая посматривать в зеркало, сыпать словами, не умолкая ни на минуту, тем больше он надоедал нам и вызвал неприязнь к себе.
А он изо всех сил старался поразить нас, время от времени хватал телефонную трубку и пытался куда-то дозвониться, подчеркнуто называя имена известных людей, видимо, для того, чтобы мы услышали, что человек на короткой ноге с руководителями города, с видными личностями и может с ними разговаривать запросто в любую минуту. Но, как назло, никто из этих знаменитостей не откликался. Как раз в этот момент их, видно, не было на работе, куда пан директор так настойчиво звонил.
Он каждый раз бросал взгляд на кофейник – не перекипает ли его кофе, а тем временем, между прочим, достал из ящика стола цветастую пачку сигарет со множеством медалей, закурил, выпуская облако дыма из носа, и восхищенно кивнул на пачку:
– Ну, что вы скажете, сигареты – мое почтение. Люкс! – качал он головой. – Мой добрый приятель, – он работает в Министерстве торговли, – поехал по делам в Турцию и прислал мне оттуда эти милые сигареты. Попробуйте, если курящие. А вот эту зажигалку мне доставили из Лос-Анжелеса. Там живет мой школьный коллега. Видите, какие у меня связи? И с такими связями я вынужден торчать в этом клубе? Думаете, я не мог бы прожить без него? Не мог бы, как другие, работать где-нибудь в Варшаве, в министерстве? Сколько раз меня приглашали туда! Но я предан искусству, культуре, меня отсюда не отпускают. Уже несколько раз порывался уходить, а начальство ни в какую… Вы думаете…
– Да мы ничего не думаем! – вставил я.
Этот человек нам до того задурил головы, что мы уже вообще жалели, что пришли сюда. Хотелось выйти на свежий воздух, отдохнуть от его болтовни, но, как на грех, усилился дождь, и мы были прикованы к своим местам и вынуждены выслушивать из вежливости чепуху, что он нес, и делать вид, что заинтересованы его делами.
– Кстати, есть еще одна причина, – продолжал он, – почему я не бросаю заведывания этим клубом, где, откровенно говоря, уже невозможно работать. Посетители клуба меня обожают. Они меня любят, как родного отца, и говорят, что, если я уйду, все застопорится. Я, говорят они, родился для культуры, для искусства. Люди меня просто на руках носят, сам не знаю почему.
Дверь вдруг отворилась, и вошла пожилая женщина со взлохмаченными, с сединой волосами и испуганным лицом. Увидя нас, она смутилась и спрятала за спину веник, постояла с минуту в нерешительности и хотела выйти, но было у нее, видно, какое-то срочное дело к своему шефу.
Женщина еще не успела и рта раскрыть, как пан директор топнул ногой:
– Кто вас, Лия, звал сюда? – уставился он на нее, выпучив глаза. – Сколько раз я вас предупреждал, что когда у меня сидят люди, то, пусть хоть все здание рушится, вы» не должны мне мешать. Завтра же подадите заявление, и я вас уволю по собственному желанию, а не выгоню с треском, как вы этого заслуживает/3. Видали такую уборщицу? Всюду сует свой нос… Идите, чтобы я вас больше не видел!
Он кричал, и женщина, пряча веник, пятилась к дверям, пожимая плечами, зашептала:
– Орет как недорезанный. Совести нет. Нельзя слова сказать. Не иначе, как с ума спятил.
И захлопнула за собой дверь.
Мы растерялись. Довольно неприятно было слышать, как он раскричался на пожилую уборщицу, а также ее ответную реакцию в его адрес: эпитет – сумасшедший…
Но пришлось промолчать. Все же мы не больше, чем гости, и в подобном конфликте не хотелось принимать участия.
Не успел пан директор прийти в себя и принять прежнее выражение побагровевшего от злости и возмущения лица, как в дверь кто-то опять настойчиво постучал. Вошла в кабинет молоденькая стройная девчонка, хотела что-то сказать, но еще и рта раскрыть не успела, как пан директор свирепо посмотрел на нее и закричал:
– Я тебя не вызывал, Ванда! Ты что, ослепла? Ведь у меня люди! А ты…
Девушка не нашлась что ответить и вышла, сердито хлопнув дверью.
Еще парочку посетителей пан директор ошарашил точно так же, и тут мы поняли, что на дворе может лить как из ведра, но нам нужно уйти из этого кабинета, чтобы не быть больше свидетелями подобных грубостей.
Мы уже поднялись было с места, но он с угодливой улыбочкой подскочил к нам, упрашивая остаться, не обращать внимания на этих грубых и бескультурных посетителей, которые свободны от положенных правил вежливости и прут сюда, к нему, без конца, досаждая хуже назойливых мух, а главное – мешают работать.
Да, какие нехорошие, надоедливые люди к нему ходят, и вот с этими грубиянами ему приходится иметь дело. Ни совести у них, ни уважения. Ничтожные, никчемные люди…
И он начал поливать грязью не только всех посетителей, но и жителей всего городка, с которыми, дескать, только он один умеет разговаривать и ладить, один знает, как надо обращаться с этими грубиянами.
По его словам выходило, что полгорода состояло из плохих, грубых и никчемных людей, и каждого он должен поставить на свое место. Это его призвание как руководителя высококультурного учреждения. А самое главное – единственный человек, с которым можно иметь тут дело, это он, пан директор.
К этому моменту поспело кофе, и мы вздохнули с облегчением. По крайней мере, человек перестанет хоть на время болтать, восхваляя себя.
Он подал нам свой хваленый кофе, который имел весьма неважный вкус, но мы делали вид, что кофе на высоком уровне. Давились этим невкусным напитком, который отдавал чем-то весьма неприятным, грызли сухие, как камни, бублики и молчали. В чужой монастырь со своим уставом не лезут…
И как раз в тот момент, когда мы собирались ему сказать о том, как мило он обращается с посетителями и что мы в восторге от того, как разговаривает с людьми, с теми самыми людьми, которые в него, как сам утверждает, влюблены и не отпускают его с работы, послышался робкий стук в дверь и в кабинет вошел невысокий, худощавый, немолодой уже человек с седой шевелюрой и большими выразительными глазами. Глубокие горестные складки отвесно падали от носа к строго сжатым губам. Лицо его было подсечено усталостью.
Что-то необычное, даже величественное было в этом человеке, умный и гордый взгляд, вся осанка подкупали и вызывали чувство восхищения.
С первого взгляда он казался каким-то необычным. Но его потертое пальтишко, наброшенное на худые плечи, и старенький пиджачок, и видавшие виды брюки старомодного фасона, как и помятый галстук на худощавой шее, не могли мешать удивительной внешности этого человека.
Он с большим достоинством, но в то же время скромно поклонился нам, почувствовав, очевидно, неловкость за свой непрезентабельный внешний вид, тихонько подошел к пану директору, наклонился над его ухом и что-то прошептал.
Пан директор, отставив– в сторону чашку с недопитым кофе, поперхнулся, подскочил как ошпаренный и, окидывая вошедшего злым взглядом, вскипел:
– Опять ты, пан Леон Каминский, со своими идиотскими идеями? Снова пришел мне морочить голову? Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы не смел заходить в кабинет, когда у меня сидят люди? Не человек, а черт в штанах! Ну посмотри, какой у тебя вид, помятый, неотутюженный, люди, чего доброго, могут принять тебя за нищего. Стыдно!… Ну, говори скорее, что ты опять придумал, философ!… – презрительно сказал он, брезгливо разглядывая его.
– Как нищий, одевается… Ни стыда, ни совести… – проворчал он.
Леон Каминский, на которого пан директор только что смотрел с таким презрением, вскинул на него насмешливый, полный сарказма взгляд и, не сказав ни слова, вышел из кабинета.
Леопольд Зоммеркранц громко рассмеялся, глядя ему вслед, подошел и прикрыл дверь.
– Ну и типы ходят вокруг нас! Ужас! – сказал он. – Ну, как вам нравится этот экземпляр?
Городской сумасшедший - Полянкер Григорий Исаакович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Городской сумасшедший автора Полянкер Григорий Исаакович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Городской сумасшедший у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Городской сумасшедший своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Полянкер Григорий Исаакович - Городской сумасшедший.
Если после завершения чтения книги Городской сумасшедший вы захотите почитать и другие книги Полянкер Григорий Исаакович, тогда зайдите на страницу писателя Полянкер Григорий Исаакович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Городской сумасшедший, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Полянкер Григорий Исаакович, написавшего книгу Городской сумасшедший, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Городской сумасшедший; Полянкер Григорий Исаакович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн