А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вообще эта парочка выглядела очень комично.Повернувшись к джипу, Паркер увидел, что Грофилд сидит. Под слоем пыли его лицо сделалось совсем серым.— Это все наше, дорогой? — спросил он.— Все, кроме бриллиантов. — Паркер закрыл чемоданы и положил один на пол впереди, а второй — сзади. — Бог с ними, с бриллиантами, — улыбнулся он, вспомнив удирающих крестьян.— Куда, о куда же пропал мой Барон? — воскликнул Грофилд, пытаясь изобразить трагический жест.Паркер показал на две фигурки, удалявшиеся от них по пустыне.— Думаю, эти двое позаботились о нем. И товар прихватили они.— Ингленд страшно огорчится, — посочувствовал Грофилд. Он улыбнулся, оглянулся вокруг и, нахмурившись, спросил: — А кстати, где он? Ингленд где?— Мы сбросили его и водителя.— Паркер, ты чудо! — Паркер уселся за руль.— Ляг, — приказал он. — Я не могу по таким дорогам вести машину медленно.— Я знаю, ты делаешь все, что можешь, старина, но если бы ты выкроил еще несколько минут для врача...— Это следующий пункт, — кивнул Паркер. — Ложись.— Один момент. — Грофилд, улыбаясь, улегся на сиденье и закрыл глаза. Он выглядел как мертвец. Глава 4 Паркер поднялся в бюро «Америкэн экспресс» с сотней долларов в кармане и вышел оттуда с одной тысячей двумястами пятьюдесятью песо, что полностью соответствовало одно другому.Внизу, на первом этаже здания, находилась почтовая стойка, вдоль которой постоянно тек поток отдыхающих американцев,•получивших письма или деньги из дома. Там появлялись группки из трех-четырех молодых учителей на каникулах, пожилые пары, одетые слишком тепло для здешнего климата, кучки экстравагантных юных соотечественников, выглядевших точно так же, как и их сверстники в Гринвич-Виллидже или Латинском квартале Норт-Бич.Паркер поболтался в холле минут десять, пока не заприметил мальчишку, который с видом бездомного пса потолкался у стойки и отошел ни с чем — видно, из дома ничего не прислали. Он направился к двери с еще более грустным видом. Его туфли были не чищены, брюки не глажены, рубашка не стирана, а волосы не стрижены.— Эй, ты! Подойди-ка сюда на минуту! — окликнул его Паркер.— Кто? Я?— По-испански говоришь?— По-испански? Конечно. А в чем дело?— Хочешь быстро заработать десятку?— Долларов?Этот парень мог говорить только вопросами. Паркер кивнул.— Долларов.Физиономия юнца расплылась в улыбке.— Кого я должен убить?— Пойдешь со мной и будешь переводить.— Ведите.— Тогда вперед! — откликнулся Паркер и направился вниз по улице.Он находился в Мехико на авеню Ниса и направился на угол, к пересечению ее с Пасео-де-ла-Реформа — главной магистралью города, ведущей с востока на запад. Здесь свернул направо. Реформа представляла собой широкий проспект с газонами по обеим сторонам и статуями почти на каждом крупном перекрестке. Добравшись до ее пересечения с авеню Лос-Инсурхентес, второй главной улицей, разделяющей город с севера на юг, где возвышалась величественная статуя индейца по имени Куаухтемок, Паркер подозвал песеро — так назывались такси, которые курсировали по Инсурхентес и Реформе и могли довезти пассажира в любую точку на этих улицах за одно песо или восемь центов. Песеро представляли собой красные или оранжевые «шевроле», «опели» или «форды», развозившие от одного до пяти пассажиров.В машине уже сидели сзади три человека, поэтому Паркер с провожатым устроились впереди рядом с водителем, и такси отправилось на север.На авеню Паганини на окраине города Паркер с мальчишкой покинули такси последними. При расчете им пришлось разменять десятипесовый банкнот. Торопливо отсчитав восемь песо сдачи, таксист тут же рванул назад, в центр.— Сюда, — указал Паркер мальчику, и они направились вдоль улицы. По дороге миновали джип, который Паркер бросил недавно здесь.Мехико находился в пятистах милях дальше от американской границы, чем Касас, но имело смысл приехать именно сюда, и Паркер приехал. Ингленд и его друзья теперь разыскивают его изо всех сил, но, он надеялся, будут искать не в тех местах: на север к границе и на юг до Сьюдад-Виктории. Но это зависело от того, поверят ли они, что он сбежал ради поисков Барона, или нет. Поэтому он старался держаться подальше от границы и от Сьюдад-Виктории.И еще. До тех пор пока он не сможет покинуть Мексику навсегда, ему следовало держаться крупных городов, больших курортов, где американцы не так заметны. А самый подходящий из них, безусловно, Мехико. Поэтому, захватив чемоданы, он из Касас направился назад, к Сото-ла-Марина, и дальше на юг, мимо того большого камня, возле которого они впервые выехали на дорогу, вплоть до Алдамы, где находилась государственная бензоколонка, торговавшая бензином «Пемекс». Высшего сорта у них не оказалось, и Паркер залил полный бак и еще двадцатилитровую канистру бензином второго сорта, единственным, который можно было купить в Мексике. Лишний раз останавливаться по пути и, таким образом, оставлять следы он считал по меньшей мере неосмотрительным.За Алдамой дорога улучшилась. Он поехал на юг, через Мануэль, а затем на запад через Сьюдад-Манте — довольно большой город, как ему показалось, переполненный мужчинами. Женщины на улицах его появлялись крайне редко. За Сьюдад-Манте он выбрался на шоссе 85 — трассу, которая вела непосредственно в Мехико. Ночь с понедельника на вторник они провели в джипе севернее Симапана и уже до обеда во вторник въехали в столицу. А как только они пересекли границу города, Паркер тут же избавился от джипа и нашел врача для Грофилда.Еще в Касасе он пришел к выводу, что им не стоит терять время на поиски врача, прежде чем они смогут избавиться от джипа. Рана Грофилда не кровоточила, транспортировка его не представляла особых трудностей, поскольку он чаще всего пребывал в бессознательном состоянии, хотя иногда, приходя в себя, и выдавал свои дежурные шутки, но затем снова впадал в беспамятство.Только теперь, когда Грофилд находился на попечении врача и когда в кармане у него завелись деньжата, а рядом шел говорящий по-испански гид, выглядевший слишком наивным, чтобы что-то заподозрить, Паркер почувствовал себя лучше, ему стало легче дышать. Возле дома врача он предупредил мальчишку:— Не задавай вопросов. Ничего не говори. Молчи как устрица.— Молчу как устрица, — кивнул тот. — Он уже не казался таким потерянным, а в глазах его светились волнение и любопытство.Они вошли в частную клинику — белый оштукатуренный дом, стоявший за белой оштукатуренной же стеной с битым стеклом, рассыпанным поверху, и черными железными воротами, открытыми днем настежь. Но на ночь их наверняка запрут. Пропасть между имущими и неимущими была здесь шире, чем в Штатах, что делало имущих гораздо более осторожными.Врач, низенький худенький человек с оливкового цвета кожей, тонкими усиками и безупречным английским, встретил Паркера с холодным негодованием.— Вашему другу, — начал он, — следовало обратиться к врачу еще два дня назад. Его место в больнице. Не знаю, насколько остры его супружеские проблемы, но медицинские гораздо серьезнее, поверьте мне.Паркеру пришлось разыграть перед ним целое представление. В красках и с подробностями он живописал ему, как Грофилда застал в постели муж его любовницы, как сам Грофилд, будучи, в свою очередь, женатым человеком, нервничает, опасаясь, что его жена, женщина из богатой семьи, все узнает. Этот драматический сценарий, полный интриг, романтики и опасностей, они с Аланом сочинили заранее, предусмотрев два момента, чтобы актер мог легко и со вкусом играть, а доктор, как истинный латиноамериканец, мог бы получить от этого рассказа массу удовольствия.Но сейчас доктор был вне себя.— Он, мне кажется, не понимает всей тяжести своей раны! — Врач сердито махнул рукой в сторону двери, за которой лежал Грофилд. — Но как вы, его друг, не убедили его явиться к врачу, прежде чем дошло до этого!— Я не мог ничего поделать, доктор. У него есть своя голова на плечах.Затем все это продолжалось еще какое-то время: врач рвал и метал, Паркер смиренно и терпеливо слушал его гневные речи, а мальчишка смотрел на все удивленными глазами и ничего не понимал.Наконец доктор умолк. Паркер позволил ему выговориться, чтобы позднее его раздражение не обернулось неприятностями, но все же обрадовался, когда поток нравоучений иссяк.— Я прослежу, чтобы отныне Алан вел себя более благоразумно, — пообещал он. — Можно мне забрать его сейчас?— Он очень слаб.— Понимаю.— Я извлек пулю и перевязал рану, а также дал ему успокоительное. Он спит.— Что это значит?— Это значит, что он спит. Ему нужно дать отдохнуть.— Вы не против, если он поспит немного у вас?— Конечно.Паркер посмотрел на часы.— Что, если я вернусь, скажем, в шесть часов?— Очень хорошо.— Отлично. Мне заплатить сейчас или потом?— Потом. Это не играет существенной роли.— Я заберу свои чемоданы.— Пожалуйста. Они в углу, там, где вы их оставили.Паркер сказал ему, что чемоданы его, и не сделал никаких объяснений. Люди обычно не объясняют ничего посторонним; пусть и доктор сам строит догадки относительно этих оставленных в углу чемоданов.Забрав их, Паркер махнул головой мальчишке, чтобы тот выходил. Покинув дом врача, они двинулись назад по авеню Паганини.— Если хотите, я помогу вам нести чемодан? — предложил парень.— Конечно. Почему бы и нет.Они дошли до Инсурхентес, неся каждый по чемодану в руке. Им пришлось подождать еще немного песеро, потому что немногие из них добирались до окраины города.Пока они ждали, Паркер сказал:— Мне нужна гостиница. Не «Хилтон», но и не трущоба какая-нибудь. Небольшой спокойный отель, где никто не лезет в твои дела. И подальше от центра, если возможно.— Большинство крупных туристических отелей расположены у Аламеда. Вы хотите устроиться подальше? — уточнил проводник.— Правильно.— Тогда стоит посмотреть отели неподалеку от Инсурхентес, ближе к Реформе. Они маленькие, но в них говорят по-английски.— Как раз то, что надо. Показывай! Остановив песеро, они добрались до центра, сошли у авеню Гомес-Фариас и направились к Плаза-де-ла-Република. В первых двух отелях мест не было, но наконец они нашли подходящую гостиницу на авеню Эдисон.— Номер не для меня, — объяснил Паркер. — Я снимаю его для своего друга. Со мной его багаж.— Укажите его имя. — Портье говорил по-английски со смешанным гринпойнт-мексиканским акцентом.Паркер написал: «Джозеф Голдберг, город Нью-Йорк». Портье сам поднял их на лифте в номер, неся чемоданы. Получив пять песо на чай, удалился. Затолкав чемоданы в шкаф, Паркер обратился к мальчишке:— А теперь нам предстоит сделать кое-какие покупки.В течение следующих полутора часов они переходили из магазина в магазин, покупая одежду и разную ерунду. Паркер приобрел два костюма, четыре белые рубашки, два ремня, пять галстуков, две пары туфель и шесть пар носков, пять комплектов нижнего белья, плащ, зубную щетку, зубную пасту, щетку для волос, бритву и пачку лезвий, банку крема для обуви, два путеводителя по Мексике, англо-испанский словарь, два дешевых серебряных браслета в подарочной упаковке, две кварты текилы, дамскую соломенную сумочку, дорогой кожаный чемодан, небольшую картину, написанную маслом, в деревянной рамке, размером с квадратный фут, блок дорогих американских сигарет, зажигалку «Зиппо» и флакон бензина для зажигалок. Мальчишка выбирал лавки и супермаркеты, переводил при необходимости и таскал покупки.Вернувшись в отель и свалив пакеты и коробки на кровать, Паркер достал из бумажника десятидолларовый банкнот и сказал:— Ты меня очень выручил. Я сделал все, что предполагал.— Был рад помочь, — ответил подросток. — Попытаться отгадать, что вы делали, было еще занимательнее, чем ломать голову над кроссвордом в воскресной «Тайме».Паркер отдал ему десятку и спросил:— Ты здесь по туристической визе или у тебя паспорт?— По туристической.— Хочешь заработать еще немного денег? Мальчишка улыбнулся:— Сами знаете. — Пятьдесят долларов, — предложил Паркер.— Пятьдесят? И что я должен сделать на сей раз?— Потерять бумажник. Мальчишка мигнул.— Что?— Потеряй бумажник, прежде чем выйдешь из этой комнаты. Завтра пойдешь в американское посольство и скажешь, что кто-то украл твой бумажник со всеми документами. Сделаешь это после обеда, не раньше.— Мистер, на меня обрушатся большие неприятности...— За потерю бумажника? Ерунда. Подобные вещи случаются постоянно.Мальчишка вытащил бумажник и посмотрел на него.— Вам ведь не нужен бумажник, только документы?— Ты получишь шестьдесят долларов и купишь себе новый.— У меня там фотографии...— Сделаешь новые. Если бумажник потерян, то он потерян.— Да. Наверное, так. — Парень подержал бумажник в руке. — Хотел бы я знать, что происходит.— Я работаю в контрразведке, — заговорщически произнес Паркер, — и мне нужно попасть в Вашингтон, прежде чем русские развяжут третью мировую войну.— Я так и думал. — Мальчишка вытащил из бумажника свою новенькую десятку и несколько песо, а его швырнул на кровать. — Как вам это нравится? — развел он руками. — Я потерял свой бумажник.— Ты сообщишь об этом не раньше, чем завтра после обеда.— Понял.Паркер отдал ему шестьдесят долларов десятками и проводил до двери.В течение следующих нескольких часов он был очень занят. Вытащил чемоданы из шкафа, открыл их на кровати и принялся считать деньги. Закончил, досчитав до ста двадцати семи тысяч пятисот шестидесяти. Это составляло по шестьдесят три тысячи семьсот восемьдесят долларов на брата. Не двести тысяч, обещанные ему Карнзом, но он не станет требовать у него остальные. Возможно, бриллианты покрыли бы разницу, но в любом случае его доля составляла больше, чем те пятьдесят тысяч, которые достались бы ему, пойди все как задумано.Паркер положил долю Грофилда в один из чемоданов и сунул его назад в шкаф. Затем позвонил в аэропорт, заказал билет на вечерний рейс до Лос-Анджелеса и принялся упаковывать свои чемоданы — их теперь у него было два, новый и старый. И множество покупок. Сборы заняли немало времени, ибо собирался он медленно и методично. Сначала он упаковал одежду, которая была на нем, и, надев все новое, потом все остальное.Ему предстояло разделить большую массу денег на маленькие пачки и сделать так, чтобы эти маленькие пачки исчезли, растворились в вещах. Часть банкнотов он сунул в новые носки так, что носок с деньгами внутри выглядел как свернутая пара. Он заталкивал банкноты в запасные туфли и заполнил ими все карманы костюмов. Когда снял обертки с рубашек, они приобрели такой вид, будто только что принесены из прачечной, и каждая из них тоже получила свою пачку денег. Туго свернутые банкноты, как драгоценные жемчужины, лежали внутри комплектов белья. Дамскую сумочку деньги заполнили до отказа. Банкноты забили карманы плаща и всевозможные места во всей прочей одежде, в которую нарядился Паркер. Ему пришлось потратить несколько часов и основательно потрудиться, но, когда он наконец закончил, вся наличность исчезла в его багаже. С картиной, сумочкой, бутылками текилы и прочим барахлом в чемодане он выглядел как обычный турист, а обычные туристы не подвергаются пристальному таможенному досмотру.В шесть Паркер вернулся к доктору, оплатил счет и забрал Грофилда. Алан уже не терял сознание и улыбался. От слабости ноги его еще дрожали, и в своей одежде он выглядел ужасно, но с этим уже ничего нельзя было поделать.Они поехали назад в такси, а потом прошли еще три квартала пешком до отеля.— Хороший человек этот доктор, — заметил актер.— Да, он здорово тебя обработал.— И все-таки еще не гожусь для путешествия. Пока ничего не получится.— Я знаю, — кивнул Паркер. — Твой отель за тем магазином впереди. Ты там Джозеф Голдберг.— А ты кто?— Никто.Паркер не стал больше ничего объяснять, пока они не вошли в номер, где Грофилд немедленно растянулся на кровати, заявив:— Я слаб, как котенок.— Ты зарегистрирован здесь один, — сказал ему Паркер, — я сегодня уезжаю. Твоя доля в чемодане в шкафу. Они будут искать нас вдвоем. Чем скорее мы разбежимся, тем лучше.Грофилд кивнул:— Конечно.— Рано или поздно они найдут джип и узнают, что мы приехали сюда, поэтому будь осторожен.— Буду.Паркер огляделся:— Вот и все... — поднял чемоданы, зажав под мышкой плащ, и уже с порога проговорил: — До встречи.— Я очень тебе благодарен, — серьезно произнес Грофилд.— Благодарен?— За то, что ты не бросил меня там. Привез сюда, составил мою долю.Паркер не понимал, за что тут благодарить.— Мы работали вместе, — пожал он плечами.— Ты прав, — улыбнулся Грофилд. — До встречи.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15