А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


- А маленький Крук тоже князь?
- Как же! Разбойник он, а не князь!
Старший Крук заботится о брате, дает ему поиграть свой флажок и всегда его защищает. А младший - буян и задира. Старший держит пелерину брата, когда тот играет с мальчишками, по утрам заглядывает ему в уши - чисто ли вымыты, а по вечерам стелет ему постель и заботливо прикрывает его одеялом.
- Что ты так балуешь этого сорванца? - спрашивают старшего Крука. - Драться с мальчишками умеет, а постель застелить не может.
- Пусть играет, - говорит Крук, - он еще маленький, ему только восемь.
- И ты маленький.
- Нет, мне уже двенадцать. Я работаю с отцом на сапожной фабрике. Я уже большой.
Когда ребята плели корзинки из камыша, Крук-старший тоже захотел сделать для брата корзиночку. Сидят мальчишки на ступеньках веранды и мастерят корзинки. Вдруг кто-то и скажи, что Крук взял у него две тростинки. Длинные тростинки очень ценятся у ребят. Слово за слово, и парнишка обозвал Крука вором.
Крук так огорчился, что даже ножик для срезания камыша его не развеселил. Он бросил плести корзинку и за ужином ничего не хотел есть.
- Ешь, Кручек, нехорошо быть таким злюкой. Ведь он сознался, что это твои тростинки, и попросил прощения.
- Я на него не сержусь.
Кручек стал есть, уже ложку поднес ко рту:
- Нет, не могу!.. Когда у меня горе, я никогда не ем.
- А у тебя часто бывает горе?
- Здесь нет, а дома часто...
"Дорогие родители! - писал старший Крук домой. - Во-первых, сообщаю Вам, что нам здесь очень хорошо. Если бы это услышать и от Вас! Мы не скучаем по дому и каждый день ходим в лес. Во-вторых, время мы проводим интересно, и Хаим послушный. Будьте здоровые и бодрые. Кланяемся Вам - я, Бер-Лейб, и Хаим".
Кто-то в шутку прозвал Крука князем. Хоть это и шутка, она не так далека от правды.
Есть два царства: одно - царство развлечений, роскошных гостиных и красивых нарядов. Здесь князья те, кто испокон веков были самыми богатыми, те, кто беззаботнее всех смеются и меньше всех трудятся. Есть и другое царство - огромное царство забот, голода и непосильного труда. Здесь с раннего детства знают, почем фунт хлеба, заботятся о младших братьях и сестрах, трудятся наравне со взрослыми. Чарнецкий и Крук - князья в царстве невеселых мыслей и черного хлеба, они князья по отцам и прадедам; они получили свой почетный титул еще в давние времена.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Обязанности воспитателей. - Генерал становится
лошадью. - Как овцы научили уму-разуму человека
В колонии четыре воспитателя, и каждый по-своему мешает ребятам веселиться.
Господин Герман знает много песенок и всегда боится, чтобы кто-нибудь из ребят не заболел корью или не сломал себе ногу. В его группе нельзя носить с собой палок и лазить на деревья; ему не нравится игра в войну, и, когда ветрено, он не хочет вести ребят купаться.
У второго воспитателя, господина Станислава, вечно что-нибудь болит: сначала болело горло, потом десны, потом икота напала. Он принимает железо в пилюлях, и у него есть труба, на которой он прекрасно играет зорю. Это он сделал беговую дорожку и пришил крылья ангелу в живых картинах.
Господин Мечислав показывает смешные картинки в волшебном фонаре и всякие фокусы; а еще он достает с крыши веранды мяч, когда ребята его туда забросят.
Четвертый воспитатель - неуклюжий, в лапту играть не умеет, но он пишет книжки, и ему кажется, что он очень умный. А по правде сказать, как мы вскоре увидим, уму-разуму его научили овцы.
Должен был быть еще и пятый воспитатель, но он, к счастью, женился, и жена не пустила его в колонию.
Этих четверых мы называем то надзирателями, то воспитателями, то учителями, - да им и вправду приходится быть всем понемногу.
По утрам ребятам надо намыливать под краном головы, и тогда воспитатель - банщик. Когда выдают чистое белье и одежду, воспитатель - портной, он примеряет и подгоняет все по мерке. Каждое утро дежурный пришивает оторвавшиеся вчера пуговицы. Однако случается, что после обеда оторвется такая пуговица, без которой недолго потерять весьма важную часть туалета, - и тогда воспитатель сам берется за иглу и думает при этом, что иногда приятнее пришить пуговицу, чем прочитать книжку, потому что честно пришитая пуговица всегда принесет пользу.
За обедом воспитатель исполняет роль кельнера, а если у кого-нибудь шатается зуб, он вырвет его без помощи щипцов, - и тогда он зубной врач.
- У кого еще зуб шатается?
- У меня, господин воспитатель, у меня!
И лезут даже такие, у которых зуб вовсе и не шатается, потому что никому не хочется быть хуже других.
А как часто воспитателю приходится решать всякие запутанные споры!
- Скажите, пожалуйста, разве грешно хлеб покупать для воробьев? Мой дедушка всегда бросает воробьям крошки, а когда у него нет крошек, он крошит хлеб. А Шерачек говорит, что это грешно. Ага, вот видишь, совсем и не грешно!
Впрочем, если принять во внимание, что генералу Корцажу пришлось быть лошадью во время триумфального марша, ангелом в живых картинах и судебным исполнителем на суде, а красавица королева одновременно является старшим по уборке постелей, то не приходится удивляться, что воспитатель выполняет сразу столько обязанностей. А сколько у него хлопот и забот!
"Скажите ребятам, чтобы не вытаскивали камни из-под веранды!" - "Не разрешайте ребятам сдирать кору с деревьев!" - жалуется Юзеф. Юзеф сторожит колонию, и у него есть большой револьвер, но на колонию еще никто не нападал, и поэтому неизвестно, стреляет револьвер или нет.
- Вы только посмотрите, на что похожа эта блуза!
И в самом деле, блуза Бромберга выглядит ужасно: ни одной пуговицы, только петли, и каждая петля величиной с большую табакерку.
- Боже мой, третье окно разбили! Что скажет господин секретарь Общества, когда об этом узнают в Варшаве?
И воспитатель покорно и сокрушенно склоняет голову перед разгневанной экономкой.
Но лесную колонию словно кто заколдовал: несмотря на заботы, всем радостно и весело. Если и рассердится кто-нибудь, то ненадолго, как будто в шутку, - нахмурит брови и тут же не выдержит, усмехнется.
Потому что здесь делается прекрасное дело, созидается чудесная наука. Воспитатели учат детей, дети - воспитателей, а тех и других учат солнце и золотые от хлебов поля.
А одного из воспитателей, как я уже говорил, уму-разуму научили овцы. Дело было так.
- Идемте, дети, я вам расскажу интересную историю, - сказал как-то ребятам этот воспитатель.
И ребята целой толпой, человек сто, подбежали послушать этот рассказ.
- Сядем здесь, - предлагает один.
- Нет, пойдем подальше в лес, - говорит воспитатель, гордясь тем, что столько ребят идут за ним, чтобы его послушать.
И так дошли они до самой опушки и расселись тут большим полукругом.
- Не толкайтесь, я буду говорить громко, всем слышно будет, говорит воспитатель, а сам доволен, что ребята толкаются и ссорятся, стараясь сесть как можно ближе, чтобы ничего не пропустить.
- Ну, тише, начинаю. Однажды...
Вдруг Бромберг, тот самый, у которого на блузе только петли, а пуговиц ни одной, повернулся, привстал на одно колено и, глядя вдаль, объявил тоном человека, который не может ошибиться:
- Вон овцы идут.
В самом деле, по дороге гнали стадо овец.
Овцы шли в облаке пыли, беспорядочно толкаясь, смешные, пугливые. И ребята, все как один, сорвались с места, забыв про интересную историю, и помчались смотреть на овец.
Воспитатель остался один. В эту минуту ему, правда, было не по себе, но зато с тех пор он меньше верит в свой талант рассказчика и потому стал скромнее, а значит, и умнее. Овцы научили его уму-разуму.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
"Разбойничье гнездо".
Свидетельница из деревни. - Прощание
Хотя бы один раз за лето должно случиться какое-нибудь ужасное происшествие. Два года назад по колонии проезжал в бричке адвокат из Люблина, а ребята стали бросать в него шишками. Адвокат хотел потом написать в газету, что колонисты нападают на людей, но в конце концов простил мальчишек. В прошлом году три мальчика пошли купаться, сели в лодку, а лодку снесло течением. Хорошо, что мельник вовремя подоспел на помощь. А в этом году по колонии прошел слух, что наши ребята забросали камнями проходившего мимо дурачка-еврея и разбили ему голову так, что у бедняги кровь ручьем хлынула. Какая-то деревенская женщина сжалилась над ним, промыла ему рану и напоила молоком на дорогу.
В этом скверном деле заподозрены пятеро.
Так как же это было?..
По дороге через колонистский лес шел еврей с мешком за плечами и парой дырявых сапог в руках. Шел и сам с собой разговаривал.
Ребята, увидали и ну смеяться, а он им язык показал. Тогда кто-то бросил ему в сапог шишку, а сапог был дырявый, и шишка выпала. А другой мальчишка спрашивает, что он в мешке несет.
- В этом мешке десять раз по десяти тысяч рублей, - говорит еврей.
Мальчишка стал просить, чтобы он дал ему рубль, раз он такой богатый.
Ну, а потом что?
Вот и все, еврей пошел своей дорогой, а они остались играть в лесу.
Прибежала, запыхавшись, баба из деревни рассказать, как было дело.
Какие там два ведра крови, кто такую небылицу наплел? Она этого дурачка знает: он всегда тут вертится, в их краях. Ну да, дала ему молока. А потом велела идти в колонию - там, может, и мяса дадут, - да он не захотел, говорит, мальчишки эти сущие разбойники. Уж что правда, то правда: "Разбойники, - говорит, - камнями в меня бросались". И то сказать, видно, что бросались, - шея-то у него оцарапана. Известно, парнишки. У нее двое, так сладу с ними нет, а тут такая орава! Молодые они еще, глупые. Уж пусть их господа очень-то строго не наказывают: вырастут, сами поумнеют.
Так, значит, правда, что ребята бросали в дурачка камнями и оцарапали ему шею?
- Как же это могло случиться? Идет по дороге слабый, больной человек. Он один, а вас сто пятьдесят. Он больной, а вы здоровые. Он голодный, вы сытые. Он печален, а вы веселитесь. И в этого одинокого, голодного человека вы бросаете камнями. Что же, колония - это разбойничье гнездо? Нет, этого не могло быть! Но ведь вы не хотите сказать правду!
И тут случилось вот что: один из мальчиков расплакался, другой заявил, что все расскажет, даже если его за это отправят обратно в Варшаву; и в эту минуту раздался звонок, созывающий всех на полдник.
В первый раз за все время мы шли на веранду без песен, с опущенными головами и молча сели за стол. Первый раз горбушки раздали не по справедливости, а как пришлось. Ребята переглянулись, но никто не напомнил воспитателю, что горбушки раздали не по справедливости.
Сразу после полдника ребята пришли с повинной:
- Мы скажем правду.
Они бросали шишками, но не в дурачка, а в мешок, который он нес за плечами. Бросали в мешок, как в мишень: кто попадет? Они поступили плохо, не подумав, и готовы понести наказание.
- Ну хорошо: вас здесь четверо. Идите все четверо в зал и сами подумайте, как вас наказать.
Но тут объявился и пятый:
- Я тоже хочу пойти в зал, господин воспитатель.
- Почему? - удивился воспитатель.
- Потому что я тоже бросал.
- Почему же ты раньше не сознался?
- Я думал, нас отправят в Варшаву.
- И другие, наверное, так думали, а ведь сознались. Нет, теперь уже поздно.
Четыре мальчика вынесли сами себе такой приговор:
- Мы отсидим три часа в карцере и до конца смены не получим ни мячиков, ни шашек, ни домино.
Приговор очень суровый. Согласится ли группа с таким наказанием?
Мы знаем, как часто дети кидают камнями в собак, кошек, лошадей; мы знаем, что они смеются над пьяными и сумасшедшими и дразнят их. Ребята поступили плохо, но они не понимали, что делают. Теперь-то они все поняли, и ничего подобного никогда не повторится.
Группа большинством в двадцать шесть голосов против пяти освободила провинившихся от наказания.
За ужином ребята сидели притихшие, но самым грустным из всех был тот пятый, который покинул товарищей в беде и тогда только сознался в своем поступке, когда убедился, что наказание будет не слишком тяжелым.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Улитка. - Лягушка. - Адамский убил слепня.
Радушный хозяин. - Поход в Орловский лес
Улитка, улитка, высуни рога,
Дам тебе хлеба, кусок пирога.
Вокруг Фурткевича, который держит улитку, столпилось человек двадцать. Они стоят совсем тихо, даже дышать боятся. Фурткевич сказал, что улитка обязательно высунет рога, только должно быть очень тихо, а то ничего не выйдет.
И улитка действительно высунула рога. Это было замечательно. А потом ребята разбежались, потому что каждому хочется самому найти улитку и говорить ей:
Улитка, улитка, высуни рога,
Дам тебе хлеба, кусок пирога.
Кто-то нашел раковину, но она оказалась пустой.
- В ней, наверное, лягушка живет.
- Вот дурак, это у тебя в носу лягушата живут!
Радужные стрекозы поднимаются над водой.
- Ой, какие большие комары!..
А тут кто-то крикнул, что ребята лягушку поймали. На спине у лягушки черные точечки, ну просто красавица! Все хотят поглядеть на черные точечки. Ришер дал подержать лягушку Брифману, Брифман - Беде, а Беда, кажется, не прочь ее присвоить. Как лягушка запрыгала, когда ее выпустили на волю!
Маленький Адамский шапкой убил наповал слепня. Дело было так: слепень налетел на маленького Адамского, видно, хотел его съесть. Адамский пустился бежать - слепень за ним. Адамский сорвал с головы шапку и - хлоп по слепню. Слепень замертво упал на траву. Все поздравляют Адамского с победой и с любопытством разглядывают убитого зверя.
Ребята сбегают с горки к речке или скатываются по травянистому склону и снова взбираются наверх.
Фуксбаум нашел ягоду голубики и дал товарищу посмотреть. Товарищ голубику съел, а взамен дал Фуксбауму гриб. Гриб пришлось выбросить, потому что он ядовитый.
А рядом в лесу растет чудесный папоротник с большими резными листьями.
Мы садимся и ждем завтрака.
- Там, где небо опирается на лес, конец света, - говорит один.
- Неправда, земля круглая, и в Америке люди ходят вверх ногами.
- Дурак! У меня дядя в Америке, и вовсе он не ходит вверх ногами.
Бромберг пробует ходить на голове, по-американски, его примеру следуют и другие. Всем хочется убедиться, может ли это быть, чтобы в Америке люди ходили вверх ногами.
Мы узнаём, что можно писать: бук и Буг, первое - дерево, а второе - река; узнаём, что в лавке за два гроша продается домино, только его еще нужно вырезать и наклеить на кусочки картона; узнаём, что у Маргулеса есть серебряные часы, которые мама держит в комоде.
- Да, как же, небось и рядом с серебром не лежали!
Отец Маргулеса снимал в аренду фруктовый сад, у него было много груш, вишен, слив - и серебряные часы. Однажды, когда отец сторожил ночью сад, он простудился и вскоре умер, а мама спрятала часы, чтобы отдать сыну, когда тот вырастет. И ребята верят, что у Маргулеса есть серебряные часы.
Воспитатель, господин Герман, предлагает спеть хором, чтобы ребята отдохнули перед завтраком.
Завтрак в лесу. Мальчики спорят, в какой группе дежурный быстрее раздаст хлеб.
- У нас уже двадцатый получил, а у них только четырнадцатый, говорят они с гордостью.
Экономка приготовила ребятам сюрприз - вдруг появилась в лесу с ведром воды. А пить так хочется - жарко. На каждого приходится по полкружки. Несмотря на жару, в лапту играют все. Не растерять бы только мячи на лугу. А через три дня вылазка в Орловский лес за ягодами на весь день.
Выступаем мы в поход, все в поход, все в поход!
Эй, ребята, марш вперед, марш вперед, марш вперед!
Землянику собирайте, собирайте, собирайте,
Да проворней! Не зевайте, не зевайте, гей!
Кто там хнычет по дороге, по дороге, по дороге:
"У меня устали ноги, ноги, ноги, ноги, ноги!.."
Он растяпа - сразу видно, сразу видно, сразу видно,
Пусть растяпе будет стыдно! Будет стыдно! Пусть!
До Орловского леса идти три версты с лишним. Первый привал в березовой роще, второй - на лужайке у железнодорожной насыпи, третий - подле засеянного клевером поля.
Мы сидим у дороги, и пыль летит прямо на наш завтрак.
- Идите, ребята, на поле, тут вон какая пылища, - говорит крестьянин.
- Да ведь там клевер посеян, потопчут?
- Чего там босые потопчут? Айда, ребята! Мое поле, я позволяю.
Польский крестьянин! Посмотри получше на этих ребят. В городе их не пустят ни в один сад, сторож метлой прогонит их со двора, прохожий столкнет с тротуара, кучер огреет кнутом на мостовой. Ведь это "Мосейки". И ты не гонишь их из-под придорожной вербы, где они сели отдохнуть, а зовешь к себе на поле!
Крестьянин весело и ласково улыбается детям, а ребятишки осторожно ступают по клеверу, чтобы не причинить убытка радушному хозяину.
Он расспрашивает ребят, что они делают дома, в Варшаве, и объясняет, где в здешнем лесу больше всего "ягодов".
А "ягодов" в Орловском лесу видимо-невидимо; земляника крупная, красная, - ребята думали, что это малина.
Через час привезут обед. Милые дети! Сколько еще хотелось бы вам рассказать о том, чего вы не знаете и чего не знают многие люди, хотя они давно уже выросли!
1 2 3 4 5 6 7 8