А главное, это значит, что мы потеряем единственную ниточку, ведущую к АОО. Сейчас мы не спускаем глаз с Кули. Он всё ещё разъезжает. Если мы выясним, с кем он в контакте, тогда не исключено, что мы можем прихлопнуть их всех. То, что вы предлагаете, — это одна из возможностей, и не лучшая. У нас пока ещё есть время. Несколько месяцев. Если к тому времени нам ничего иное не удастся, то, может, придётся прибегнуть и к такой мере.Мюррей кивнул, не столько в знак согласия, сколько в знак понимания.Надежда на обнаружение и ликвидацию группы О'Доннелла преследовала Скотленд-Ярд. Арест Кули означал бы конец этой надежде. На такое они просто так не пойдут. Он знал, что Бюро в аналогичной ситуации поступило бы так же. * * * — Джек, пойдёмте со мной, — сказал Марти Кэнтор. — И ничего не спрашивайте.— А что такое? — спросил Джек и был награждён укоризненным взглядом. Хорошо, хорошо.Сунув папки в шкаф, он запер его и двинулся вслед за Кэнтором. Они спустились на лифте на первый этаж и направились в здание, примыкавшее к штаб-квартире. Там. им пришлось пройти через пять контрольно-пропускных пунктов. Через десять минут они были в какой-то комнате на четвёртом этаже. На её двери ничего не значилось, кроме номера.— Джек, это Жан-Клод, наш французский коллега. Райан протянул руку.Жан-Клод бы старше его лет на двадцать, лицо его было живым воплощением ироничности.— Профессор Райан, — сказа Жан-Клод, — Мне сообщили, что именно вас нам следует поблагодарить.— За что?.. Ах, да..Француз, взяв его под руку, подвёл к телеэкрану.— Джек, вы этого ещё не видели, — сказал Кэнтор, пока на экране постепенно вырисовывалась какая-то фотография, а за ней другая-третья и так далее. Конечно же, съёмка, сделанная со спутника, догадался Райан.— Когда сделана? — спросил он.— Вчера ночью — около трех часов, по местному времени.— Верно, — сказал Жан-Клод, не спуская глаз с экрана. "Это лагерь номер двадцать, — подумал Райан. — Тот самый, что принадлежит «Action-Directe».Расположение строений было знакомым. Съёмка, сделанная при помощи инфракрасных лучей, показывала, что в трех помещениях работала отопительная система. К югу от лагеря, за грядой дюн, стояли две машины — то ли джипы, то ли небольших размеров грузовики. Приглядевшись, он различил силуэты нескольких человек.Похоже, что солдаты. Восемь человек, по четыре в каждой группе. Возле одного из строений свет был ярче, чем возле других. Вроде бы там стоял какой-то человек.Наверное, охранник курил на посту, отгоняя предутреннюю дремоту. Это было нарушением правил. Райан знал, что это запрещено — когда прикуриваешь, то потом на какое-то время как бы слепнешь.— Сейчас… — сказал Жан-Клод.Высветилась вспышка огня — кто-то из тех восьми выстрелил. Сигарета охранника описала дугу и упала на землю — самого его видно не было. «Это убийство, — сказал сам себе Райан. — Или что это?» Восемь бледно очерченных силуэтов приблизились к лагерю. Сперва они вошли в помещение для охраны, а через минуту они его уже покинули. Опять разбившись на две группы, они направились к тому помещению, где работало отопление.— Кто это? — спросил Джек.— Парашютисты, — ответил Жан-Клод.Через какое-то время они вышли и Райан отметил, что теперь людей: в этих группах было больше. Двое, кажется, что-то несли. Потом появилось нечто непонятное, излучавшее яркий свет, исказивший часть снимков. Ага, — вертолёт! И ещё два. Один приземлился возле джипов, и те вкатились в его чрево. Вертолёт поднялся в воздух, а два других заскользили над самой поверхностью земли, стирая воздушным потоком от своих винтов следы машин. Но вот и они взмыли вверх. Вся операция заняла менее десяти минут.— Быстро и чисто, — восхищённо сказал Марти.— Вы её поймали? — не мог не спросить Джек.— Да, — ответил Жак-Клод. — И ещё пятерых. Живыми взяли четверых.Охранники, увы, погибли.Сожаление это было не более чем данью условностям. Лицо француза выражало совсем иные чувства.— Кто-нибудь из ваших людей пострадал? — спросил Кэнтор.Француз даже удивился.— Нет. Видите ли, в лагере все спали. Возле одного был пистолет, и он сделал ошибку, потянувшись к нему.— Вы всех забрали, даже трупы охранников?— Конечно. Они все в Чаде теперь. Живых допрашивают.— Как вы организовали эти съёмки со спутника? Прямо в нужное время…— Счастливое совпадение! — пожал плечами Жан-Клод.«Верно, — подумал Джек. — Просто совпадение. Мне только что продемонстрировали снимки, на которых запечатлена смерть троих или четверых человек. Террористов, — поправил он себя. — Кроме охранников, которые только помогали террористам. Съёмки, произведённые именно в тот момент, не могут быть простым совпадением. Французы дают нам знать, что они и в самом деле предпринимают антитеррористические операции».— А почему вы показали мне все это?— Но именно благодаря вам нам и удалось все это провернуть, — сказал Жан-Клод. — И примите благодарность от имени моей страны.— Что будет с теми, кого вы захватили? — спросил Джек.— Вы знаете, скольких они убили? И они ответят за эти преступления. Справедливое возмездие — вот что ждёт их.— Вы хотели видеть успешный результат своих трудов Джек, — сказал Кэнтор.— Вы получили эту возможность.Джек задумался. Тот факт, что все тела были увезены из лагеря, подсказывал ему; каков будет конец всего этого дела! Никто не должен был узнать, что там случилось. Конечно, там остались какие-то следы от пуль, два-три кровавых пятна, но тел никаких. Так что от этой операции можно отречься. Десантники в буквальном смысле слова замели все следы. Так что там нет ничего, что может указать на французов. В этом смысле операция была совершена мастерски. Но если так много усилий приложено к тому, чтобы замести все следы, тогда нет оснований ожидать, что террористы предстанут перед судом. «Вы, месье, не пошли бы на все эти хлопоты ради того, чтобы потом все это стало достоянием широкой публики во время суда, — сказал себе Райан. — Прощай, Франсуаза Теру… А ведь это я приговорил их к смерти», — осознал он наконец.— Она убила по меньшей мере троих, — сказал Кэнтор, словно прочитав его мысли.— Профессор Райан, эта девица бессердечна. Никаких эмоций. Её лицо пусть не вводит вас в заблуждение, — сказал Жан-Клод. — Не могут же они все походить на Гитлера.«Это верно, да не совсем, — подумал Райан. — Как бы то ни было, она была человеком, чья жизнь вот-вот должна была оборваться. Как она сама обрывала жизнь других», — подсказал сам себе Джек. И тут же отметил, что будь на её месте Син Миллер, никаких угрызений совести у него не возникло бы.— Прошу прощения, — сказал он. — У меня некоторый романтизм взыграл.— Это понятно, — с готовностью откликнулся француз. — Все это достойно сожаления, профессор, но эти люди сами выбрали свой путь. Вы помогли отомстить за смерть многих невинных людей и спасли жизнь многим другим, которые никогда об этом даже не узнают. Вы получите официальное письмо с благодарностью. Конечно, секретное.— Всегда рады содействовать, полковник, — сказал Кэнтор. Распрощавшись с Жан-Клодом, они вышли в коридор.— Сомневаюсь, что захотел бы ещё раз увидеть подобное, — сказал Райан. — В том смысле, что я не хочу видеть их лица. В том смысле… Черт, я не знаю, в каком смысле! Может… в общем, совсем другое дело, когда ты не знаешь их в лицо. Это было, словно смотришь футбол по телевизору, но это был вовсе не футбол. Кто этот человек, кстати?— Жан-Клод, он из французской службы безопасности. Всего полтора дня назад мы получили новые снимки лагеря, сделанные в дневное время. Они уже были готовы к операции, и он за шесть часов сумел все это провернуть. Производит впечатление, не так ли?— Похоже, они как раз этого и хотели. Ведь вряд ли они будут их судить, как думаете?— Да, сомневаюсь в этом. Помните, как оно было, когда судили в последний раз людей из «Action-Directe»? Присяжным начали звонить по ночам с угрозами, и все дело провалилось. Вряд ли они вновь пойдут на такой скандал, — сказал, нахмурившись Кэнтор. — Ну, это не наше дело. Их система всё-таки отличается от нашей. Все, что мы сделали, это передали информацию нашему союзнику.— В американском суде это назвали бы соучастием в убийстве.— Возможно, — согласился Кэнтор. — Но лично я предпочитаю определение, которое дал Жан-Клод: справедливое возмездие.— Тогда почему вы уходите в августе? — спросил Райан.— Может, однажды вы это узнаете, Джек, — ответил Кэнтор, даже не повернувшись к нему.Райан вернулся в свой кабинет. Он все никак не мог отделаться от мысли, что, может, прямо сейчас, за тысячи миль отсюда, агенты французской службы безопасности допрашивают ту девушку. Если судить по кино, техника таких допросов свирепая. Как оно в реальной жизни, ему даже не хотелось знать. Он все повторял сам себе, что террористы сами в этом виноваты. Во-первых, они сознательно выбрали свой жизненный путь. Во-вторых, подрывая правовую систему Франции, они дали основание своим противникам поставить их вне закона… Но было ли это настоящим основанием? «Как бы мой отец отреагировал на это?» подумал он. И вдруг другая мысль пронзила его. Он набрал номер Кэнтора.— Кэнтор слушает.— Марти, зачем?— Что «зачем», Джек?— Зачем вы дали мне просмотреть это?— Жан-Клод хотел встретиться с вами. И кроме того, он хотел, чтобы вы посмотрели, что им удалось сделать благодаря вам.— Это чушь, Марти! Вы дали мне просмотреть съёмки со спутника. Не так уж много людей имеют допуск к таким материалам. Вы ведь могли бы сказать ему, что у меня нет допуска.— О'кей, у вас уже было время обдумать все это. Ну и что вы думаете?— Мне это не нравится.— Почему? — спросил Кэнтор.— Это — нарушение закона.— Не нашего. Как я уже говорил вам, все, что мы сделали, это снабдили информацией дружественную нам державу.— Но они использовали её для убийства людей.— А для чего же, по вашему, развединформация, Джек? Что же им надо было делать? Нет, вы мне сперва ответьте на такой вопрос: что если бы они были гражданами другой страны, убившими французов в… скажем, в Лихтенштейне, и потом снова укрывшимися на этой своей базе?— Это не то же самое. Это больше… больше походило бы на акт войны. Но они ведь французы и совершили преступление против своих соотечественников, на территории своей страны, а значит, они должны предстать перед французским судом.— А если бы это случилось в другом лагере? Что если бы те десантники сделали работу для нас или англичан и захватили бы ваших друзей из АОО?— Это другое дело! — отрезал Джек. И тут же спросил самого себя: «А почему — другое?» — Это — личное. Вы не можете ожидать от меня, чтобы я к этому относился так же.— Не могу? — спросил Кэнтор и повесил трубку. Джек задумался: что это Кэнтор имел в виду? Мысленно он опять прошёлся по всей цепи событий, пытаясь прийти к какому-то заключению, нащупать в них некий смысл. Но был ли там какой-то смысл? Какой смысл политическим инакомыслящим прибегать к языку бомб и автоматов? Какой смысл малым государствам прибегать к оружию террора, дабы изменить политику больших государств? Конечно, усмехнулся Райан, это зависит от того, на чьей ты стороне. Во всяком случае, есть люди. которые во всём этом находят некий смысл. Есть ли во всём этом что-то, чего не было в истории?Поощряемый государством терроризм в форме пиратства был первым испытанием, выпавшим на долю американского народа. Неприятелем тогда двигала примитивная алчность. Эти государства требовали от плававших под американским флагом судов выкупа за право пользоваться международными водами, но в какой-то момент с этой практикой было покончено. Покончено при помощи орудий американского флота, вошедшего в воды Средиземного моря.«А ведь это произошло как раз там же», — подумал Джек. «К берегам Триполи» — поётся в гимне морской пехоты. Именно там лейтенант Пресли О'Бэннон (морская пехота США) атаковал форт Дёрне. Интересно, подумал Джек, сохранилось ли то место? Трудно сказать. Но, что проблема сохранилась, это точно.Насилие по-прежнему царит в мире. Изменились лишь правила реагирования на него больших государств. Два столетия тому назад, если малое государство причиняло ущерб большому, конфликт решался с помощью кораблей и войск. Теперь такая метода уже не работает. Малые страны в наше время располагают арсеналами новейшего оружия, которое сделало отправку карательных экспедиций слишком дорогим удовольствием для тех государств, которые дорожат жизнью своих граждан.Одного полка сегодня для урегулирования конфликта недостаточно, а отправка целой армии стала слишком сложным делом. Понимая это, малые страны или сами наносят удары или поощряют к этому других (так, чтобы от этого можно было отречься), дабы подвигнуть своего неприятеля к шагам в выгодном для них направлении. Причём они даже не очень спешат. Угли таких конфликтов могут тлеть годами, ибо они не требуют от террористических государств больших ресурсов, а отношение к ценности человеческой жизни — других ли народов, своего ли — весьма разнится от такового в правовых государствах.Таким образом, насилие не новинка в этом мире. Новое в другом. В том, что страны, практикующие насилие, чувствуют себя в полной безопасности. И пока это не изменится, убийства не прекратятся.На международном уровне терроризм стал формой войны, которая даже не ведёт к прекращению обычных дипломатических отношений между воюющими сторонами. Даже Америка до сих пор имеет посольства в ряде стран, ведущих против неё террористическую войну. Более того, в цивилизованных странах терроризм рассматривается как уголовное преступление. Ведь и Сина Миллера судил не военный трибунал, вспомнил Райан. «Они могут вести против нас свою войну, но мы не может признать её в качестве таковой, не поступившись при этом интересами нашего общества, — сформулировал он для себя с некоторым удивлением. — Если мы будем обращаться с террористами как с людьми, действующими из политических побуждений, мы окажем им честь, которой они не заслуживают. Если мы будем считать их солдатами и убивать их в качестве таковых, это будет означать легитимизацию терроризма и в то же время нарушение наших собственных законов».Единственное слабое место террористов — их негативизм. Это политическое движение, у которого за душой нет ничего, кроме убеждения, что общество, в котором они живут, устроено несправедливо. И пока большинство данного общества считает иначе, именно террористы, а не кто-либо другой, отчуждены от этого общества. Равным образом и демократия, столь облегчающая активность террористов, в то же время является их злейшим врагом. Следовательно, первейшая цель террористов в разрушении демократии, в превращении справедливости в несправедливость, чтобы члены данного социума преисполнились сочувствием к террористам.Концепция эта была обескураживающе проста и элегантна. Террористы могут вести свою войну и при этом рассчитывать на защиту со стороны правового механизма демократических стран, с которыми они воюют. Если устранить эти правовые механизмы, террористы добьются политической поддержки, но пока эти механизмы работают, террористам довольно трудно проиграть это сражение. Они могут разъезжать по всему свету, пользуясь свободами демократических стран и при этом получая от государств, им враждебных или просто недружественных, всю необходимую помощь в борьбе с демократиями.Единственное решение проблемы — международное сотрудничество в борьбе с терроризмом. Террористов надо отрезать от источников снабжения. Когда они будут вынуждены пользоваться только своими ресурсами, они превратятся всего лишь в разновидность уголовной организации… Но демократические страны ограничиваются риторикой и, вместо того чтобы объединиться и нанести решительный удар по тем, кто стоит за террористами, предпочитают действовать в одиночку, пытаясь противостоять терроризму лишь в пределах собственной территории. Разве что в последнее время наметились какие-то сдвиги. Ведь вот же ЦРУ поделилось информацией о террористах с Францией, и это привело к определённым результатам.Так что намечается какой-то сдвиг в верном направлении. Но… в результате этого сдвига…Кэнтор вошёл в кабинет адмирала Грира.— Ну? — спросил замдиректора ЦРУ.— Ещё не вполне ясно, какой урок он из всего этого извлечёт.— Совесть заела? — спросил Грир.— Именно.— Ну что же, пора ему понять, чего всё это стоит. Через это всем приходится пройти. Он останется у нас, — сказал Грир.— Вероятно. * * * Пикап попытался было припарковаться возле Института Гувера, но охранник велел ему проваливать. Водитель не знал, что делать, раздираемый противоречивыми чувствами, — злостью и растерянностью. А тут ещё движение на улицах такое, что не больно-то развернёшься. Наконец, он двинулся в объезд владений Гувера, покружился малость и въехал на стоянку. Служащий, увидев пикап, состроил презрительную мину — он привык иметь дело с машинами куда более шикарными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62