»
Размышлять старушка долго не стала, а схватила вместо этого Иванушку (досадная случайность, но это оказалась именно она) и поволокла её в сторону своего места жительства. Дед сразу и по достоинству оценил добычу, притащенную старухой:
– Андроид, 63кг. Это как же тебя занесло в эти края? – обратился он к Иванушке с риторическим вопросом.
– Всё началось с того… – последовал Иванушкин риторический ответ, включивший в себя подробное изложение всей истории от начала и до этих строк включительно.
Выслушал её старик внимательно:
– Да… всё хорошо, только одного я не пойму: куда мой слуховой аппарат подевался? А, бабка, куда ты его затыркала?
– Ой, шутник!.. – отозвалась старуха. – Да не слушай ты его, – обратилась она к Иванушке, – нет у него никакого аппарата. Он, вообще – глухонемой с детства. Я тебе лучше вот чего скажу: есть одно средство, чтобы твоей беде помочь. Далеко отсюда, за горами степными, да за морями болотными есть озеро одно заколдованное. А на дне того озера живёт чудище нетравоядное. Всех, кто к нему приходит, сжирает не по-детски! Вот пойди ты к нему, да…
– Мне бы, чтобы со счастливым концом, – робко перебила Иванушка.
– Хммм… – задумалась старуха. – Что ж, тогда остаётся только одно – вернуться в заполярный круг, там до полуночи ещё месяцев пять осталось. Там, может, тебе за это время и помогут чем. Вот тебе сапог-скороход, чтобы ты до срока добраться успела.
– А разве их не два должно было быть? – поинтересовалась Иванушка. Старушка погрустнела:
– Да вот, в прошлый раз неувязочка вышла. Дали мы одному пареньку сапожки попользовать, да забыли предупредить, что шажок-то у них семимильный…
– Ну, да! – встрял дед. – Там в инструкции по эксплуатации так и было написано: одна нога, мол, тут, а другая – там… Так и вышло… Короче, не видали мы с тех пор второго сапога.
Поблагодарила Иванушка стариков за щедрый подарок, нахлобучила его на обе ноги и ускакала в сторону воображаемого севера.
Время шло, и пески под Иванушким сапогом сменялись лесами, полями и реками, а также человеками, которые не знали, где бы они ещё так вольно смогли дышать.
Но как всегда в таких сказках, всё не слава Богу, и вскоре Иванушка даже обнаружила в чем именно. Сапог хоть и был размеров богатырских, был расчитан всего лишь на одну ногу, то есть на одну меньше, чем было в наличии у Иванушки. И если запихнуть ноги в сапог Иванушка, хоть с горем пополам, но смогла, то вытащить их оттуда, да ещё на ходу, да ещё и с горем пополам, когда и так места нет, представлялось более чем проблематичным. А чем больше Иванушка думала об этом, тем яснее ей становилось, что другого пути остановиться, как снять сапог – нет. Совершенно непонятно, о чём думали разработчики сапогов-скороходов, и не только из-за того, что это включало суперсложные вычисления на уровне двойных интегалов, а ещё потому, что непонятно – чем.
Размышляя обо всём этом, Иванушка сама не заметила, как остановилась. В этом ей помог высокий корабельный дуб, густо насаженный в тех местах. Сапог застрял среди ветвей, в то время как хорошо воспитанная Иванушка, с детства послушная законам физики, по иннерции проследовала дальше, оставляя за собой груду наломанных дров и, как уже ранее говорилось, сапог-скороход.
Очутившись на земле, Иванушка не без интереса осмотрелась.
Высокий и раскосый дуб наполнял пространство перед ней. Какой-то злой гений заковал дуб в цепи, лишив его тем самым способности к передвижению. Но дуб, казалось, не особо страдал от своего заточения, напротив, он выглядел довольно живым и даже по-наглому зелёным. Запутавшаяся в его кроне русалка, видимо, ещё с тех времён, когда над песчанными дюнами колыхалась многокилометровая толща воды, немного усохла под палящим солнцем и уже не вызывала былых чувств у тех редких матросов, что злой случай заносил в эти края. Средней упитанности кот медленно описывал круги по периметру арендуемой им цепи и бормотал себе под нос различные предвыборные программы… Мимо него сапогом пролетел освободившийся от своих пут сапог-скороход и свалился рядом с Иванушкой, подняв клуб пыли и Иванушку на ноги. Только тут кот увидел гостью и оживился.
– Василий, – представился он. – Чем могу быть полезен?
– Где у вас тут север? – спросила Иванушка, прикидывая, как бы ей одеть сапог-скороход так, чтобы потом не было мучительно больно.
– Не, так дело не пойдёт! – запротестовал кот. – Я должен загдать тебе загадку. Отгадешь – скажу тебе, где север, а не отгадаешь… – где юг! Иванушка пожала плечами в знак согласия.
– Вот, слушай, – заявил кот. – Без окон, без дверей – зимой и летом: полна горница людей – одним цветом? Что это такое?
– Съезд китайцев в пирамиде Хеопса! – выпалила Иванушка и сама подивилась своей сообразительности.
– Неверно, – кот опасливо поглядел на скороход. – Сдаёшься? Иванушка молча кивнула в тот же знак согласия.
– Загадка это – вот что! – торжествующе объявил кот и почувствовал, как сапог-скороход… обретает нового владельца в его лице. Причём, в буквальном смысле: Иванушка запустила сапогом в кота, да так удачно, что сапог угодил в котяровый центр интеллекта и застрял на нём. Тут же включились внутренние двигатели встроенного сгорания, и сапог вместе со своим мяукающим от такого поворота событий содержимым улетучился прочь.
Иванушка грустно проводила взглядом своё средство передвижения и, вздохнув, решила впредь действовать более обдуманно, дабы избежать, по мере возможности, подобных неприятностей.
Оставшись один на один с дубом, Иванушка трижды обошла его по часовой стрелке и трижды – по минутной, в надежде найти хоть какой-нибудь мох, который послужил бы ей ориентиром – на север или скудным завтраком – на завтрак. Не найдя ничего кроме надписей «Здесь были Никитич с Поповичем» и «Белоснежка + 7*гном = любовь», она уже было собралсь трижды пробежать вокруг дуба и по секундной стрелке, как вдруг прямо перед ней, будто из-под земли, появился лохматый и небритый мужичок, величиной с великанский ноготок. Он недобро посмотрел на Иванушку, но всё же протянул руку:
– Леший, – представился он. – Живу под дубом. От твоего топота у меня штукатурка с потолка сыпется.
Верная своему решению не идти на конфликты с местным населением, Иванушка всесторонне обдумала ситуацию и решила действовать с заведёнными здесь традициями.
– Иванушка, – произнесла она, пожимая протянутую ей конечность. – Хожу вокруг дуба. От моего топота у тебя штукатурка с потолка сыпется.
Леший, видимо, поражённый Иванушкиной мудростью, опомнился не сразу. Он, скривившись, уставился на Иванушку, которая, воспользовавшись наступившей тишиной, размышляла, зачем кому-то может понадобиться увешивать потолок штука-турками, и сколько человеко-часов в штука-турке.
Время шло, а леший всё молчал, не выпуская Иванушкиной руки. Только сейчас Иванушка заметила, что они вместе сжимают странный предмет, захваченный ею ещё, видимо, в логове Змея Горыныча.
Наконец, Леший снова воспользовался своим речевым аппаратом, и, указывая глядельным в сторону хватательного, спросил:
– Это что ещё за штука?
– Не знаю, – честно призналась Иванушка.
– Где взяла? – Леший сторого нахмурил брови.
– В логове Горыныча, кажется, – Иванушка потупила взгляд, зная, что нехорошо брать чужие вещи без спросу и потом сознаваться в этом.
Леший кивнул головой, давая понять, что так он и думал.
– Хорошо, – произнёс он. – Я скажу тебе, что это такое. Только ты никому не говори, а не то – козлёночком станешь! Понятно?
– Понятно, – согласилась Иванушка, не понимая, однако, почему сам Леший не страшится этой участи.
– Ну так слушай: эта штука… – леший выдержал паузу, – есть ни что иное… – леший выдержал ещё одну паузу, – как… шапка-невредимка. Стоит тебе одеть её на голову и сказать волшебные слова, и тебе ничто не сможет повредить. Это как мотоциклетный шлем, только лучше, – заключил он. – Потому что на меху, – и Леший ласково погладил шапку.
У Иванушки округлились глаза и другие части тела.
– Ты что это, мне не веришь? – обиделся Леший.
– Да нет, это я, кажется, в тыкву превращаюсь, – ответила Иванушка, смущённо покрываясь оранжевыми пятнами.
– А зачем? – поинтересовался Леший.
– Так получилось… Наколдовали тут некоторые… – у Иванушки не было времени пускаться в подробные объяснения. – Лучше помоги мне! Я не хочу быть тыквой! Я вообще овощи не люблю!
– Тогда быстрее одевай шапку-невредимку! Она превратит тебя обратно!
– Но я же не знаю волшебных слов!
– Да это всё сказки – насчёт волшебных слов! На самом деле, она – глухая! Говори что угодно! Иванушка стремительно накинула на стремительно увеличивающуюся голову более чем стремительно укорачивающимися конечностями шапку и произнесла первые попавшиеся ей на ум слова:
– ….
– Кривою крашенной киркою кирял клокочущий кардон, к реке коварной ковыляя, кроша вокруг кирпич в картон.
Леший, замерев, смотрел на Иванушку. Заклинание, казалось, не только не помогло, но и ускорило процесс тыквоморфозы. Иванушка росла на глазах, и занималась этим до тех пор, пока не выросла до «тянешь-потянешь-вытянуть-не-можешь» размеров. Выростя, Иванушка грустно вздохнула и осела на землю.
– Голова кругом пошла, – пожаловалась она.
– Сам вижу, – отозвался Леший, критически осматривая Иванушку.
– Ну и почему же твоя шапка-невредимка не помогла, а? – язвительно спросила Иванушка, обмахнув свою припухшую голову большим лопухатым листом, который когда-то служил ей правой рукой.
– А я почём знаю, – пробурчал Леший. – Может, у неё срок хранения кончился. А может, её при температуре выше 30 градусов стирать нельзя, а этот Змей Горыныч наверняка её жевать пробовал… А ещё, небось, её хранить надо было в тёмном и прохладном месте, а не таскать с собой пол-сказки! Поди теперь, разберись…
Леший озадаченно обошёл вокруг Иванушки. На это у него ушло всего каких-то минут пять, но Иванушке это показалось целой вечностью, ну или, по краней мере, половиной её. У Иванушки уже появились бутоны, и пролетающие мимо пчёлы подозрительно-настораживающе подмигивали ей, хитро улыбаясь. Одной пчеле, особо нахальной наружности, Иванушка даже покрутила палцем у виска, что далось ей отнюдь не легко, так как и при человеческой-то жизни для многих оставалось загадкой исходное местолопушение Иванушкиных рук, а при теперешнем состоянии, и не любой спрут мог бы на него соориентироваться.
Плюс ко всему, пальцы у пчёлки оказались маленькими, а до виска и вовсе не доставали. Но Иванушка с завидным упорством преодолела все вышеуказанные трудности, отчего с неё даже слетела шапка-невредимка и упала прямо перед носом Лешего.
– Ба! – вдруг вскричал он. – Да ты ж её наизнанку одела!!!
– По крайней мере, мог бы и не напоминать мне об этом, – обиженно произнесла Иванушка, отбиваясь от пчелы. – Раньше это была моя голова.
– Да нет, ты не поняла! Ты её наоборот надела! Сейчас всё будет в полном ажуре!
– Только полного ажура мне и не хватало, – еле слышно прошептала Иванушка, но Леший ловко вывернул невредимку и, размахнувшись, закинул её на Иванушку. Тут же раздался громкий хлопок и повалил густой дым. Лешего откинуло к дубу, отчего дуб даже покачнулся и престарелой русалке, сидевшей на его кроне, померещилось приближение шторма. Решив уйти на глубоководье, она поползла вниз по стволу. Когда дым рассеялся, вместо тыквы глазам Лешего предстала взлахмоченная, немного обгорелая, но прежняя Иванушка в слегка шоковом пост-пожарном состоянии. На голове у неё тлела шапка-невредимка.
– На воре и шапка горит, – разумно заключил Леший, и Иванушка уже было принялась обдумывать его слова, как в это время между ними свалилась сорвавшаяся с непривычки и с дерева русалка. Неуклюже приземлившись на шпагат, она, тем не менее, надменно посмотрела на этих земляных червяков, не хлебавших, лопни её селезёнка, солёной морской воды, и, прихрамывая на хвост, поползла обратно на дуб. Доброохотливый Леший поторопился ей помочь, предлагая подсадить её до дома, после чего последовал непродолжительный диалог, из которого Иванушка поняла, что Леший, если не козлёночком, то козлом-то уж точно стал.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – подумала вслух Иванушка, а про себя добавила, что неплохо бы уже и домой возвращаться, а то вдруг уже и яблоки молодильные поспели. А ведь не соберёшь их вовремя, пожрёт всё молодильный червяк, а что не пожрёт, то молодильный долгоносик потопчет…
– Да, спору нет, пора тебе и в путь собираться, – произнёс, подойдя, Леший и запнулся. – Да ничего я не читаю! – обиженно добавил он, прервав Иванушкины мысли как раз на том месте, что ей уже надоело, что каждый, кому ни лень, читает её мысли.
– Вот тебе волшебные часы, – Леший протянул Иванушке какой-то предмет. – У них всего одна стрелка, крутится она, правда, не очень… зато будет указывать тебе путь и днём, и летом. Иди, куда она тебя направляет, и через три дня и три версты будешь дома.
Поблагодарила Иванушка Лешего за компас и уже было двинулась в путь по указанному азимуту, внимательно следя за стрелкой, чтоб не сбиться ненароком, но не прошла и пяти шагов, как врезалась в дерево.
– Мнда… – почесал плешь Леший, осматривая дуб – тут, пожалуй, без волшебного топора не обойдёшься, – с этими словами он вытащил из-за пазухи здоровенный позолоченный топор с дарственной надписью «Не руби с плеча – заруби это у себя на носу» и протянул его Иванушке.
– Вот, держи, – напутствовал он. – Как только повстречается на твоём пути дерево, возьми этот топор и… приложи его к часам, стрелка тут же отклонится и укажет тебе, как его обойти.
Молча повиновалась Иванушка и сделала, как указал Леший: поднесла волшебный топор к своим часам непростым, и правда – отклонилась стрелка в сторону – и показала Иванушке путь расчищенный от дуба. Подивилась Иванушка чудесам таким, да мудрости необъятной что за ними скрыта, поблагодарила ещё раз Лешего за заботу и подарки ценные и пошла, куда Леший ей путь озарил.
Шло время, шли волшебные часы, и Иванушка тоже пыталась не отставать. А были то часы не простые, не золотые, и даже не компас. А барометр. Или даже тахометр. Я в них, как назло, не особо разбираюсь, поэтому и Иванушка намучилась с ними немало: то они на месте крутиться, как заводные, начинали, то на поворотах обороты показывали, как песочные. Надоел скоро Иванушке такой оборот событий, раскрутила она эти часы да волшебные, да зашвырнула их подальше да в небо да в синее. Но отчего-то промазала, отчего в небо синее часы не особо попали, а наоборот – попали на землю сырую, в шести аршинных ядра от высокого стройного гнома, который вот уже минут семь внимательно следил за Иванушкиными действиями, а затем ещё секунд столько же – за траекторией полёта несчастного тахометра.
– Манометр, – задумчиво произнёс он, поднимая часы.
– А я – Иванушка, – протянула руку подошедшая Иванушка. Высокий гном грустно посмотрел вниз на Иванушку.
– Зачем выкинула? – спросил он.
– Да не ходят они! – обиженно ответила Иванушка. – Можешь забрать их себе – всё равно толку от них никакого…
– Ээх, – глубоко вздохнул гном, и поднявшийся от этого ветер укоризнено потрепал Иванушку её же волосами. – Сколько вас вот таких развелось: не разберётесь как следует, что – к чему, и сразу выбрасывать. Вещица, поди, дельная… Ею ещё орехи колоть, да колоть, – и гном аккуратно положил часы в нагрудный карман.
Иванушка почувствовала, что надо переводить разговор на другую тему.
– А ты кто? – как бы ненароком спросила она.
– Гном, – ответил гном.
– А почему такой большой? – не удержалась от удивления Иванушка.
– В детстве болел, – гном снова глубоко вздохнул, породив тем самым небольшой тайфун и два самуми. Гном с грустью посмотрел на уходящую бушевать вдаль стихию, и Иванушка с ужасом заметила, что он вроде как собирается вздохнуть ещё пару раз.
– А что ты здесь делаешь? – поспешила спросить она, чтобы отвлечь его от тоскливых мыслей.
– Я? – переспросил гном. Казалось, он раздумывает, стоит ли открывать Иванушке очередную в этой сказке страшную тайну, но затем, видимо, вспомнив, что ещё ни одной не было, да и он о таковой представления тоже не имеет, ответил: – Хранитель ископаемого музея я…
– Интересно, – промолвила Иванушка, но виду не подала.
– Пойдём, покажу. Это рядом, ты и глазом моргнуть не успеешь, – оживился гном и ненавязчиво потянул Иванушку за руку. И действительно, моргать Иванушке не пришлось – пропахав всего пару гектаров грунтовой поверхности, гном и ненавязчиво увлекаямая им Иванушка остановились перед расписанным до нельзя входом в приземистое жилище.
– Вот, прошу любить и жаловать, – заметно завоображал гном, распахивая воображаемые незаметные двери.
Просьба поставила Иванушку в тупик. Если о первом у Иванушки и таяились смутные до нелепости догадки, то второе, по наставлениям Иванушкиной няньки, явно не стоило делать, по крайне мере, до свадьбы.
1 2 3
Размышлять старушка долго не стала, а схватила вместо этого Иванушку (досадная случайность, но это оказалась именно она) и поволокла её в сторону своего места жительства. Дед сразу и по достоинству оценил добычу, притащенную старухой:
– Андроид, 63кг. Это как же тебя занесло в эти края? – обратился он к Иванушке с риторическим вопросом.
– Всё началось с того… – последовал Иванушкин риторический ответ, включивший в себя подробное изложение всей истории от начала и до этих строк включительно.
Выслушал её старик внимательно:
– Да… всё хорошо, только одного я не пойму: куда мой слуховой аппарат подевался? А, бабка, куда ты его затыркала?
– Ой, шутник!.. – отозвалась старуха. – Да не слушай ты его, – обратилась она к Иванушке, – нет у него никакого аппарата. Он, вообще – глухонемой с детства. Я тебе лучше вот чего скажу: есть одно средство, чтобы твоей беде помочь. Далеко отсюда, за горами степными, да за морями болотными есть озеро одно заколдованное. А на дне того озера живёт чудище нетравоядное. Всех, кто к нему приходит, сжирает не по-детски! Вот пойди ты к нему, да…
– Мне бы, чтобы со счастливым концом, – робко перебила Иванушка.
– Хммм… – задумалась старуха. – Что ж, тогда остаётся только одно – вернуться в заполярный круг, там до полуночи ещё месяцев пять осталось. Там, может, тебе за это время и помогут чем. Вот тебе сапог-скороход, чтобы ты до срока добраться успела.
– А разве их не два должно было быть? – поинтересовалась Иванушка. Старушка погрустнела:
– Да вот, в прошлый раз неувязочка вышла. Дали мы одному пареньку сапожки попользовать, да забыли предупредить, что шажок-то у них семимильный…
– Ну, да! – встрял дед. – Там в инструкции по эксплуатации так и было написано: одна нога, мол, тут, а другая – там… Так и вышло… Короче, не видали мы с тех пор второго сапога.
Поблагодарила Иванушка стариков за щедрый подарок, нахлобучила его на обе ноги и ускакала в сторону воображаемого севера.
Время шло, и пески под Иванушким сапогом сменялись лесами, полями и реками, а также человеками, которые не знали, где бы они ещё так вольно смогли дышать.
Но как всегда в таких сказках, всё не слава Богу, и вскоре Иванушка даже обнаружила в чем именно. Сапог хоть и был размеров богатырских, был расчитан всего лишь на одну ногу, то есть на одну меньше, чем было в наличии у Иванушки. И если запихнуть ноги в сапог Иванушка, хоть с горем пополам, но смогла, то вытащить их оттуда, да ещё на ходу, да ещё и с горем пополам, когда и так места нет, представлялось более чем проблематичным. А чем больше Иванушка думала об этом, тем яснее ей становилось, что другого пути остановиться, как снять сапог – нет. Совершенно непонятно, о чём думали разработчики сапогов-скороходов, и не только из-за того, что это включало суперсложные вычисления на уровне двойных интегалов, а ещё потому, что непонятно – чем.
Размышляя обо всём этом, Иванушка сама не заметила, как остановилась. В этом ей помог высокий корабельный дуб, густо насаженный в тех местах. Сапог застрял среди ветвей, в то время как хорошо воспитанная Иванушка, с детства послушная законам физики, по иннерции проследовала дальше, оставляя за собой груду наломанных дров и, как уже ранее говорилось, сапог-скороход.
Очутившись на земле, Иванушка не без интереса осмотрелась.
Высокий и раскосый дуб наполнял пространство перед ней. Какой-то злой гений заковал дуб в цепи, лишив его тем самым способности к передвижению. Но дуб, казалось, не особо страдал от своего заточения, напротив, он выглядел довольно живым и даже по-наглому зелёным. Запутавшаяся в его кроне русалка, видимо, ещё с тех времён, когда над песчанными дюнами колыхалась многокилометровая толща воды, немного усохла под палящим солнцем и уже не вызывала былых чувств у тех редких матросов, что злой случай заносил в эти края. Средней упитанности кот медленно описывал круги по периметру арендуемой им цепи и бормотал себе под нос различные предвыборные программы… Мимо него сапогом пролетел освободившийся от своих пут сапог-скороход и свалился рядом с Иванушкой, подняв клуб пыли и Иванушку на ноги. Только тут кот увидел гостью и оживился.
– Василий, – представился он. – Чем могу быть полезен?
– Где у вас тут север? – спросила Иванушка, прикидывая, как бы ей одеть сапог-скороход так, чтобы потом не было мучительно больно.
– Не, так дело не пойдёт! – запротестовал кот. – Я должен загдать тебе загадку. Отгадешь – скажу тебе, где север, а не отгадаешь… – где юг! Иванушка пожала плечами в знак согласия.
– Вот, слушай, – заявил кот. – Без окон, без дверей – зимой и летом: полна горница людей – одним цветом? Что это такое?
– Съезд китайцев в пирамиде Хеопса! – выпалила Иванушка и сама подивилась своей сообразительности.
– Неверно, – кот опасливо поглядел на скороход. – Сдаёшься? Иванушка молча кивнула в тот же знак согласия.
– Загадка это – вот что! – торжествующе объявил кот и почувствовал, как сапог-скороход… обретает нового владельца в его лице. Причём, в буквальном смысле: Иванушка запустила сапогом в кота, да так удачно, что сапог угодил в котяровый центр интеллекта и застрял на нём. Тут же включились внутренние двигатели встроенного сгорания, и сапог вместе со своим мяукающим от такого поворота событий содержимым улетучился прочь.
Иванушка грустно проводила взглядом своё средство передвижения и, вздохнув, решила впредь действовать более обдуманно, дабы избежать, по мере возможности, подобных неприятностей.
Оставшись один на один с дубом, Иванушка трижды обошла его по часовой стрелке и трижды – по минутной, в надежде найти хоть какой-нибудь мох, который послужил бы ей ориентиром – на север или скудным завтраком – на завтрак. Не найдя ничего кроме надписей «Здесь были Никитич с Поповичем» и «Белоснежка + 7*гном = любовь», она уже было собралсь трижды пробежать вокруг дуба и по секундной стрелке, как вдруг прямо перед ней, будто из-под земли, появился лохматый и небритый мужичок, величиной с великанский ноготок. Он недобро посмотрел на Иванушку, но всё же протянул руку:
– Леший, – представился он. – Живу под дубом. От твоего топота у меня штукатурка с потолка сыпется.
Верная своему решению не идти на конфликты с местным населением, Иванушка всесторонне обдумала ситуацию и решила действовать с заведёнными здесь традициями.
– Иванушка, – произнесла она, пожимая протянутую ей конечность. – Хожу вокруг дуба. От моего топота у тебя штукатурка с потолка сыпется.
Леший, видимо, поражённый Иванушкиной мудростью, опомнился не сразу. Он, скривившись, уставился на Иванушку, которая, воспользовавшись наступившей тишиной, размышляла, зачем кому-то может понадобиться увешивать потолок штука-турками, и сколько человеко-часов в штука-турке.
Время шло, а леший всё молчал, не выпуская Иванушкиной руки. Только сейчас Иванушка заметила, что они вместе сжимают странный предмет, захваченный ею ещё, видимо, в логове Змея Горыныча.
Наконец, Леший снова воспользовался своим речевым аппаратом, и, указывая глядельным в сторону хватательного, спросил:
– Это что ещё за штука?
– Не знаю, – честно призналась Иванушка.
– Где взяла? – Леший сторого нахмурил брови.
– В логове Горыныча, кажется, – Иванушка потупила взгляд, зная, что нехорошо брать чужие вещи без спросу и потом сознаваться в этом.
Леший кивнул головой, давая понять, что так он и думал.
– Хорошо, – произнёс он. – Я скажу тебе, что это такое. Только ты никому не говори, а не то – козлёночком станешь! Понятно?
– Понятно, – согласилась Иванушка, не понимая, однако, почему сам Леший не страшится этой участи.
– Ну так слушай: эта штука… – леший выдержал паузу, – есть ни что иное… – леший выдержал ещё одну паузу, – как… шапка-невредимка. Стоит тебе одеть её на голову и сказать волшебные слова, и тебе ничто не сможет повредить. Это как мотоциклетный шлем, только лучше, – заключил он. – Потому что на меху, – и Леший ласково погладил шапку.
У Иванушки округлились глаза и другие части тела.
– Ты что это, мне не веришь? – обиделся Леший.
– Да нет, это я, кажется, в тыкву превращаюсь, – ответила Иванушка, смущённо покрываясь оранжевыми пятнами.
– А зачем? – поинтересовался Леший.
– Так получилось… Наколдовали тут некоторые… – у Иванушки не было времени пускаться в подробные объяснения. – Лучше помоги мне! Я не хочу быть тыквой! Я вообще овощи не люблю!
– Тогда быстрее одевай шапку-невредимку! Она превратит тебя обратно!
– Но я же не знаю волшебных слов!
– Да это всё сказки – насчёт волшебных слов! На самом деле, она – глухая! Говори что угодно! Иванушка стремительно накинула на стремительно увеличивающуюся голову более чем стремительно укорачивающимися конечностями шапку и произнесла первые попавшиеся ей на ум слова:
– ….
– Кривою крашенной киркою кирял клокочущий кардон, к реке коварной ковыляя, кроша вокруг кирпич в картон.
Леший, замерев, смотрел на Иванушку. Заклинание, казалось, не только не помогло, но и ускорило процесс тыквоморфозы. Иванушка росла на глазах, и занималась этим до тех пор, пока не выросла до «тянешь-потянешь-вытянуть-не-можешь» размеров. Выростя, Иванушка грустно вздохнула и осела на землю.
– Голова кругом пошла, – пожаловалась она.
– Сам вижу, – отозвался Леший, критически осматривая Иванушку.
– Ну и почему же твоя шапка-невредимка не помогла, а? – язвительно спросила Иванушка, обмахнув свою припухшую голову большим лопухатым листом, который когда-то служил ей правой рукой.
– А я почём знаю, – пробурчал Леший. – Может, у неё срок хранения кончился. А может, её при температуре выше 30 градусов стирать нельзя, а этот Змей Горыныч наверняка её жевать пробовал… А ещё, небось, её хранить надо было в тёмном и прохладном месте, а не таскать с собой пол-сказки! Поди теперь, разберись…
Леший озадаченно обошёл вокруг Иванушки. На это у него ушло всего каких-то минут пять, но Иванушке это показалось целой вечностью, ну или, по краней мере, половиной её. У Иванушки уже появились бутоны, и пролетающие мимо пчёлы подозрительно-настораживающе подмигивали ей, хитро улыбаясь. Одной пчеле, особо нахальной наружности, Иванушка даже покрутила палцем у виска, что далось ей отнюдь не легко, так как и при человеческой-то жизни для многих оставалось загадкой исходное местолопушение Иванушкиных рук, а при теперешнем состоянии, и не любой спрут мог бы на него соориентироваться.
Плюс ко всему, пальцы у пчёлки оказались маленькими, а до виска и вовсе не доставали. Но Иванушка с завидным упорством преодолела все вышеуказанные трудности, отчего с неё даже слетела шапка-невредимка и упала прямо перед носом Лешего.
– Ба! – вдруг вскричал он. – Да ты ж её наизнанку одела!!!
– По крайней мере, мог бы и не напоминать мне об этом, – обиженно произнесла Иванушка, отбиваясь от пчелы. – Раньше это была моя голова.
– Да нет, ты не поняла! Ты её наоборот надела! Сейчас всё будет в полном ажуре!
– Только полного ажура мне и не хватало, – еле слышно прошептала Иванушка, но Леший ловко вывернул невредимку и, размахнувшись, закинул её на Иванушку. Тут же раздался громкий хлопок и повалил густой дым. Лешего откинуло к дубу, отчего дуб даже покачнулся и престарелой русалке, сидевшей на его кроне, померещилось приближение шторма. Решив уйти на глубоководье, она поползла вниз по стволу. Когда дым рассеялся, вместо тыквы глазам Лешего предстала взлахмоченная, немного обгорелая, но прежняя Иванушка в слегка шоковом пост-пожарном состоянии. На голове у неё тлела шапка-невредимка.
– На воре и шапка горит, – разумно заключил Леший, и Иванушка уже было принялась обдумывать его слова, как в это время между ними свалилась сорвавшаяся с непривычки и с дерева русалка. Неуклюже приземлившись на шпагат, она, тем не менее, надменно посмотрела на этих земляных червяков, не хлебавших, лопни её селезёнка, солёной морской воды, и, прихрамывая на хвост, поползла обратно на дуб. Доброохотливый Леший поторопился ей помочь, предлагая подсадить её до дома, после чего последовал непродолжительный диалог, из которого Иванушка поняла, что Леший, если не козлёночком, то козлом-то уж точно стал.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – подумала вслух Иванушка, а про себя добавила, что неплохо бы уже и домой возвращаться, а то вдруг уже и яблоки молодильные поспели. А ведь не соберёшь их вовремя, пожрёт всё молодильный червяк, а что не пожрёт, то молодильный долгоносик потопчет…
– Да, спору нет, пора тебе и в путь собираться, – произнёс, подойдя, Леший и запнулся. – Да ничего я не читаю! – обиженно добавил он, прервав Иванушкины мысли как раз на том месте, что ей уже надоело, что каждый, кому ни лень, читает её мысли.
– Вот тебе волшебные часы, – Леший протянул Иванушке какой-то предмет. – У них всего одна стрелка, крутится она, правда, не очень… зато будет указывать тебе путь и днём, и летом. Иди, куда она тебя направляет, и через три дня и три версты будешь дома.
Поблагодарила Иванушка Лешего за компас и уже было двинулась в путь по указанному азимуту, внимательно следя за стрелкой, чтоб не сбиться ненароком, но не прошла и пяти шагов, как врезалась в дерево.
– Мнда… – почесал плешь Леший, осматривая дуб – тут, пожалуй, без волшебного топора не обойдёшься, – с этими словами он вытащил из-за пазухи здоровенный позолоченный топор с дарственной надписью «Не руби с плеча – заруби это у себя на носу» и протянул его Иванушке.
– Вот, держи, – напутствовал он. – Как только повстречается на твоём пути дерево, возьми этот топор и… приложи его к часам, стрелка тут же отклонится и укажет тебе, как его обойти.
Молча повиновалась Иванушка и сделала, как указал Леший: поднесла волшебный топор к своим часам непростым, и правда – отклонилась стрелка в сторону – и показала Иванушке путь расчищенный от дуба. Подивилась Иванушка чудесам таким, да мудрости необъятной что за ними скрыта, поблагодарила ещё раз Лешего за заботу и подарки ценные и пошла, куда Леший ей путь озарил.
Шло время, шли волшебные часы, и Иванушка тоже пыталась не отставать. А были то часы не простые, не золотые, и даже не компас. А барометр. Или даже тахометр. Я в них, как назло, не особо разбираюсь, поэтому и Иванушка намучилась с ними немало: то они на месте крутиться, как заводные, начинали, то на поворотах обороты показывали, как песочные. Надоел скоро Иванушке такой оборот событий, раскрутила она эти часы да волшебные, да зашвырнула их подальше да в небо да в синее. Но отчего-то промазала, отчего в небо синее часы не особо попали, а наоборот – попали на землю сырую, в шести аршинных ядра от высокого стройного гнома, который вот уже минут семь внимательно следил за Иванушкиными действиями, а затем ещё секунд столько же – за траекторией полёта несчастного тахометра.
– Манометр, – задумчиво произнёс он, поднимая часы.
– А я – Иванушка, – протянула руку подошедшая Иванушка. Высокий гном грустно посмотрел вниз на Иванушку.
– Зачем выкинула? – спросил он.
– Да не ходят они! – обиженно ответила Иванушка. – Можешь забрать их себе – всё равно толку от них никакого…
– Ээх, – глубоко вздохнул гном, и поднявшийся от этого ветер укоризнено потрепал Иванушку её же волосами. – Сколько вас вот таких развелось: не разберётесь как следует, что – к чему, и сразу выбрасывать. Вещица, поди, дельная… Ею ещё орехи колоть, да колоть, – и гном аккуратно положил часы в нагрудный карман.
Иванушка почувствовала, что надо переводить разговор на другую тему.
– А ты кто? – как бы ненароком спросила она.
– Гном, – ответил гном.
– А почему такой большой? – не удержалась от удивления Иванушка.
– В детстве болел, – гном снова глубоко вздохнул, породив тем самым небольшой тайфун и два самуми. Гном с грустью посмотрел на уходящую бушевать вдаль стихию, и Иванушка с ужасом заметила, что он вроде как собирается вздохнуть ещё пару раз.
– А что ты здесь делаешь? – поспешила спросить она, чтобы отвлечь его от тоскливых мыслей.
– Я? – переспросил гном. Казалось, он раздумывает, стоит ли открывать Иванушке очередную в этой сказке страшную тайну, но затем, видимо, вспомнив, что ещё ни одной не было, да и он о таковой представления тоже не имеет, ответил: – Хранитель ископаемого музея я…
– Интересно, – промолвила Иванушка, но виду не подала.
– Пойдём, покажу. Это рядом, ты и глазом моргнуть не успеешь, – оживился гном и ненавязчиво потянул Иванушку за руку. И действительно, моргать Иванушке не пришлось – пропахав всего пару гектаров грунтовой поверхности, гном и ненавязчиво увлекаямая им Иванушка остановились перед расписанным до нельзя входом в приземистое жилище.
– Вот, прошу любить и жаловать, – заметно завоображал гном, распахивая воображаемые незаметные двери.
Просьба поставила Иванушку в тупик. Если о первом у Иванушки и таяились смутные до нелепости догадки, то второе, по наставлениям Иванушкиной няньки, явно не стоило делать, по крайне мере, до свадьбы.
1 2 3