Пусть этот мерзавец, этот эгоист-онанист видит, чего он лишает себя, и выплескивает семя на экран монитора и на пол своего крохотного чулана! А ведь если бы он только захотел, если бы повел игру иначе с самого начала, она бы принадлежала ему одному.
Кейзия истошно завизжала, пронизанная миллионами раскаленных игл, и стала превращаться в лаву.
Викки осторожно поддержала ее, обхватив руками за талию и плечи, и, помогая ей спуститься с небес на землю, пробормотала:
— Мужчины грубы и неуклюжи! Им не дано понять наши потребности. Они похожи на пришельцев с другой планеты. Вот почему я обожаю забавляться со своими подружками.
— Тогда почему ты размениваешься на этих грубиянов-мужчин? — громко спросила Кейзия, желая, чтобы их разговор достиг ушей Джерарда. Ей почему-то вспомнились игры с Магдой, и захотелось причинить ему боль.
Викки развратно осклабилась и, потискав свои груди, ответила:
— Зов природы! Никуда от него не денешься. Как говорится, не будем трахаться — вымрем, как динозавры и мамонты.
— Как это цинично! — воскликнула Кейзия, протягивая руку к груди подружки, сосок которой манил ее к себе, словно спелая вишенка. — А как же романтика? Любовь, подвенечное платье, медовый месяц и все такое прочее?
Вместо ответа Викки повернула кран и включила душ. Тугие теплые струи подействовали на них обеих отрезвляюще и вспенили воду в ванне.
— Мне хорошо с Джеффом, но порой хочется побыть одной и не думать обо всех этих глупостях, — сказала она.
Кейзия принялась сосать ее груди и тереть пальцем клитор. Викки заохала от наслаждения и закрыла глаза. К аромату пены присовокупился неповторимый запах женского секрета. Подружки обнялись и прижались друг к другу, упиваясь сладостью долгого поцелуя, просовывая в рот язык и пощипывая чувствительные места. Вскоре они стонали в унисон и наконец одновременно кончили, задрыгав ногами и подняв в ванне маленький шторм. Это так вдохновило обеих актрис, что они продолжили свои игры, выбравшись из ванны. Спальня наполнилась женскими визгами и звуками прерывистого дыхания, перемежающимися грудными сладострастными стонами.
Зал ресторана поражал своими размерами и обилием разнообразных растений: они почти закрывали стены, обклеенные дорогими золотистыми обоями, завораживали посетителей острыми листьями и дурманили специфическим ароматом. Тычинки диковинных оранжевых цветов напоминали своей формой фаллос, а сладковатый нектар, стекающий по лепесткам, ассоциировался с соками женского лона как своей консистенцией, так и умопомрачительным запахом. Все эти обманчивые прелести манили к себе не только взоры гостей, но и мошек, блошек, божьих коровок и паучков.
— Это настоящий тропический лес! — сказал Чарльз своему собеседнику, сидевшему напротив него за столиком, и в очередной раз позавидовал его голливудскому загару.
Мужчина, которого он разглядывал, был поджар, мускулист и похож на главного героя сериала «Секретные материалы». Он выглядел моложе своих лет, его серые холодные глаза выдавали твердый характер, умело скрываемый обаятельными манерами и очаровательной белозубой улыбкой. Макс Эйбельсон, а именно так звали этого господина, не церемонился с соперниками, пробиваясь на вершину успеха, и безжалостно сметал со своего пути любого, кто угрожал осуществлению его мечты — стать известным и влиятельным кинорежиссером. Он пускал в ход недозволенные приемы, ум и хитрость, проявлял чудеса изворотливости и в результате достиг-таки Олимпа кинобизнеса и теперь получал колоссальные гонорары.
Чарльзу он нравился, несмотря на его невыносимый характер и чудовищные амбиции. Что бы ни говорили о нем неудачники, он обеспечивал финансовый успех любому проекту, за который брался, а любой актер, снявшийся в его фильме, вскоре становился звездой экрана.
— Мне здесь нравится, — оглядев зал ресторана, промолвил Макс. — Обстановка чем-то напоминает декорации фильма «Парк Юрского периода». Между прочим, по кассовым сборам он все-таки уступил «Титанику». Публике не угодишь!
— Ты собираешься снять нечто столь же потрясающее? — поинтересовался Чарльз, отхлебнув из чашки крепкого кофе.
— Мне хотелось бы это сделать, — с иронической улыбкой ответил режиссер, пожав плечами. — А что это за шоу, на которое ты меня заманиваешь? В чем суть его сюжета, и кто из звезд в нем участвует?
Чарльз, знавший Макса на протяжении многих лет, чувствовал, что его опыт и оригинальный подход, помноженный на талант Джерарда, дадут великолепный результат. Интуиция еще ни разу его не подвела. Он закурил сигарету и стал излагать фабулу пьесы «Синяя Борода».
Выслушав его с бесстрастным лицом. Макс сказал:
— Я бы хотел это посмотреть.
— Премьера на следующей неделе.
— Где? В Лондоне?
— Нет. В частном театре, находящемся в поместье одного антрепренера. В Лондоне спектакль пойдет позже.
— Кто из звезд в нем участвует?
— Ричард Сьюдли.
Макс вскинул брови, пожевал губами и спросил:
— А кто исполнительница главной роли?
— Кейзия Линдон, молодая, но подающая большие надежды актриса, моя протеже.
— Милый Чарльз! — раздался пронзительный женский возглас, перекрывший и шум в ресторане, и приглушенные звуки, проникавшие в зал снаружи.
Мужчины разом обернулись и увидели стремительно направлявшуюся к ним по проходу Аманду Кейт. Она летела, как боевой корабль на всех парусах, грозно выпятив груди, и, подойдя, сразу же обрушила на Чарльза поток слов;
— Как я рада, что встретила тебя здесь! Ради Бога, угости меня кофе, я умираю. Мы с Торином только что вырвались с одной вечеринки, затянувшейся до утра. Торин, милый, достань у меня из сумочки сигарету и зажигалку. Спасибо, душка! Чарльз, представь меня своему другу!
Она окинула Макса плотоядным взглядом. Чарльзу показалось, что она сейчас пощупает его мошонку и пенис и заглянет ему в рот, как это принято делать, покупая жеребца.
Представив ей своего приятеля, Чарльз подозвал официанта и заказал еще кофе. Аманда вальяжно развалилась в кресле. Вид у нее действительно был потасканный: волосы всклокочены, грим на лице смазан, полные груди едва ли не вываливались наружу из-под корсажа черного бархатного платья, подол которого едва прикрывал ее промежность, так что подвязки на чулках, обтягивающих ляжки, можно было разглядеть в деталях. Даже Чарльза, известного своими либеральными взглядами, это шокировало. Торин, ее спутник, походил на ирландца-лудильщика. С небритыми впалыми щеками и синими кругами под блестящими и красными от беспробудного пьянства глазами, с давно не стриженными и не мытыми волосами, в мятой тенниске и затасканных джинсах, он являл собой образчик сурового героя-любовника из рабочей среды. В такой роли ему вскоре и предстояло сниматься в очередном «мыльном сериале», где главную героиню играла Аманда.
— Вы слышали что-нибудь новенькое о Кейзии? — спросил он, игнорируя кислую мину, которую сделала при этих словах Аманда.
— Мы с ней недавно разговаривали по телефону, — ответил Чарльз.
— Об этой новой пьесе ходит множество интригующих слухов. Когда состоится премьера?
— В следующую субботу.
— Вы будите на ней?
— Разумеется! И Макс, я надеюсь, тоже.
— Тогда и я пойду! — воскликнул Торин. Аманда взорвалась от гнева.
— Черта с два! — крикнула она так громко, что на нее обратили внимание все, кто был в зале. Несколько человек посмотрели в ее сторону, а юный симпатичный официант побежал к их столику, чтобы взять у нее автограф.
Чарльз едва не расхохотался, наслаждаясь игрой телезвезды. Казалось, она была готова разорвать своего любовника на куски, как тигрица. Но тот упрямо повторил, закинув ногу на ногу:
— Я хочу видеть, как будет играть Кейзия.
— Неужели? Откуда вдруг такая преданность? В таком случае я тоже туда поеду, самостоятельно, и полюбуюсь на ее скандальный провал! — заявила Аманда. — И перестань чиркать зажигалкой! Если ты не знаешь, чем занять руки, я найду им лучшее применение! — С этими словами она взяла руку Торина и сунула ее в свою промежность.
Чарльз встал из-за стола, элегантный и моложавый импресарио, неотразимый в своем сизо -
сером костюме в полоску, сшитом на заказ известным итальянским мастером, и, положив на стол салфетку, промолвил:
— Не будем мешать вам ворковать, голубки! Макс, ты поедешь со мной на такси в мой офис?
Торин вытащил руку из влажной промежности Аманды и спросил, жалостливо взглянув на Чарльза:
— У вас не найдется лишнего билетика?
— Все билеты распроданы, но я постараюсь, — ответил с милой улыбкой Чарльз и, кивнув Аманде, грациозно удалился, мысленно представляя вечер премьеры нового шоу в приватном театре.
Ноги болели, ныла поясница, голова шла кругом, но Кейзия не падала духом и с нетерпением ждала своего первого выхода на сцену перед зрителями в роли юной Ясмины, невесты герцога по прозвищу Синяя Борода. Она еще никогда не ощущала такого душевного подъема, как теперь. Впрочем, и вся труппа актеров, участвующих в спектакле, жила ожиданием премьеры. Викки считала, что веру в успех вселил во всех неутомимый демонический Джерард, причем не без помощи гипноза.
Но порой Кейзия ловила себя на том, что она боится опозориться. И это заставляло ее вновь и вновь репетировать наиболее трудные для исполнения эпизоды.
Вот и сегодня она задержалась, чтобы повторить одну сценку с участием Антона. В ней Ясмина отпирает одну из запретных дверей и понимает, что у ее будущего супруга есть любовник — прекрасный и гибкий Хассан. Он объясняет ей языком танца, что Синяя Борода никогда не полюбит женщину так, как он любит мужчин.
Хореография этой сцены была весьма сложной, музыка — завораживающей и тревожной. Антон исполнял серию прыжков через всю сцену, высмеивая наивную Ясмину и демонстрируя ей свое преимущество. Затем он внезапно хватал ее за талию и поднимал над головой. Ясмина изгибалась и извивалась, изображая отчаяние и горе, и прикрывала рукой глаза, чтобы выразить всю глубину своего стыда за предательство герцога.
Опуская ее на сцену после этого па, танцор потерся об нее твердым пенисом и прошептал:
— Встретимся после репетиции. Я хочу тебя!
Его сильная рука скользнула по ее спине и сжала ягодицу, обтянутую трико. Кейзия почувствовала к нему ответное желание и решила, что соитие с ним пойдет ей на пользу: снимет нервозность и усталость, наполнит ее тело молодой энергией. От Джерарда и Ричарда, с которыми она регулярно и часто совокуплялась в последнее время, Кейзия устала, ей хотелось новых ощущений.
Продолжая выделывать сложнейшие танцевальные движения, Антон незаметно ласкал ее соски и дотрагивался до половых губ, исподволь разжигая в ней похоть и добиваясь большей выразительности исполнения. Движения его были проникнуты чувственностью, вспотевшее тело блестело, мускулы играли под кожей, белозубая улыбка при ярком свете казалась ослепительной. Он был воплощением бисексуальности, живым страстным Хассаном, которому безразлично, с кем делить любовное ложе — с мужчиной или с женщиной. И, поддавшись его волшебным чарам, Кейзия тоже изнемогала от вожделения в его страстных объятиях. Она была готова лечь на сцену и позволить ему разорвать на ней танцевальный костюм, чтобы вогнать свой прекрасный любовный инструмент в ее сокровищницу наслаждения.
Ее сексуальное желание было столь велико, что она направилась в свою комнату, как только репетиция закончилась, даже не поговорив с режиссером. Антон последовал за ней.
Они молча разделись и, не обращая внимания на запах пота, упали на кровать и стали удовлетворять друг друга всеми известными им способами, задействуя руки, губы, языки и половые органы. Огромное ложе с четырьмя стойками по углам скрипело и стонало под ними, готовое в любой момент рухнуть, не выдержав накала их борьбы. Липкий пот катился с них градом. Антон был неутомим. Кейзия стонала, мотая из стороны в сторону головой. Но перед ее мысленным взором все отчетливее вырисовывался тот эпизод в камере пыток, когда Магда охаживала кнутом этого мужественного на вид красавца, заставляя его исполнять все ее желания.
Ягодицы Антона напряглись, бедра ходили ходуном, он вгонял пенис в лоно Кейзии самозабвенно и яростно, будто бы норовил проникнуть в его таинственные глубины, дарующие неземную радость. Мышцы на его спине и животе отчетливо обозначились, как это и бывает у настоящего мачо в момент наивысшего напряжения всех его сил. Но Кейзия знала, что способна управлять им в своих интересах, и получала от этого дополнительное удовольствие. Антон овладевал ею грубо, но именно этого ей и хотелось. После первого семяизвержения он лишь перевел дух и тотчас же усадил ее на свой воскресший жезл и начал сосать груди. Она поерзала на нем и неожиданно заявила:
— Нет! — После чего слезла с пениса, чем повергла Антона в недоумение. Он недовольно зарычал, но она сжала его мошонку и прошептала:
— Тихо! Наберись терпения. Всему свое время. Вспомни, чему тебя учила Магда.
— Не говори так, ты ведь другая, не такая, как она! — возразил он и попытался извернуться и поставить ее на четвереньки.
Но Кейзия раскусила его замысел и, встав возле кровати, спросила:
— А ты в этом уверен?
Любая другая женщина не стала бы тратить время на выяснение отношений с красавцем во время совокупления, а воспользовалась бы всеми его мужскими достоинствами в полной мере. Его темные волосы разметались по плечам, бронзовая от загара кожа блестела, большой напряженный фаллос пришел в полную боевую готовность, мошонка переполнилась семенем, глаза сверкали.
Кейзия дотронулась до лиловой головки его члена — та затрепетала от прикосновения ее пальцев, а крайняя плоть поползла вниз. Кейзии захотелось сесть на это чудо природы и, медленно опускаясь на него, насладиться каждым мгновением его проникновения в ее лоно. Она сглотнула ком, представив, как пенис заполнит влагалище и войдет в него до упора. Но вместо того чтобы так и поступить, Кейзия положила руку на клитор и стала мастурбировать. Зрачки Антона расширились, потом глаза полезли из орбит. Головка фаллоса побагровела, Антон в отчаянии воскликнул, ощущая боль от неудовлетворенности в чреслах:
— Боже, не мучь меня, Кейзия!
— Тебе хочется мне засадить? — спросила она, надеясь, что за ними тайком наблюдает Джерард.
— Да, конечно! И как можно быстрее! Ты такая красивая, такая желанная, кажется, я влюбился в тебя! — лихорадочно бормотал он, сжав член в кулаке и мастурбируя.
Она едва не сжалилась над ним, но вовремя опомнилась.
Он, конечно же, лгал, готовый сказать ей что угодно, лишь бы излить семя в ее нежное лоно.
— Вначале мы поиграем! — сказала Кейзия, оставив на некоторое время клитор в покое, чтобы не кончить раньше, чем она рассчитывала.
На физиономии Антона вновь отобразилось недоумение.
Кейзия подошла к гардеробу и достала из него два шарфа, чулки и кожаный пояс. Антон, судя по выражению его лица, понял, что она замышляет.
Кейзия не торопясь, упиваясь своей властью над ним, приблизилась к Антону и привязала его шелковыми шарфами за запястья к изголовью кровати. Он не сопротивлялся и не возражал, а просто смотрел на нее с возрастающим интересом и нетерпением, о чем свидетельствовал его подрагивающий мощный пенис. Кейзия развернула тонкие чулки телесного цвета и привязала ими лодыжки Антона к стойкам кровати. Теперь он предстал перед ней абсолютно беспомощным, словно бабочка, приколотая булавкой к картонке коллекционера. Кейзия могла поступить с ним как угодно, удовлетворить любой свой каприз.
Антон хранил молчание и видимое спокойствие, но член выдавал его с головой: ему, очевидно, нравилось все, что она с ним делала, и от умиления на единственном глазу этого органа навернулась слеза. Кейзия села на край кровати и, погладив пенис по лиловой головке, неожиданно нажала пальцем на его основание, чтобы предотвратить преждевременное семяизвержение.
— Стерва! — прошипел Антон, покрываясь потом.
Кейзия улыбнулась и подергала его за соски, после чего лизнула головку. Пенис задергался, надеясь, что его заглотят целиком. И Кейзия не стала его разочаровывать: она наклонилась и принялась лизать, покусывать и сосать нежно любимое ею место мужского тела. Оно оказалось солоноватым на вкус и весьма жестким. В рот эта колбаска входила с трудом и загадочным образом заполняла собой всю оральную полость и гортань. Побаловавшись ею вволю, Кейзия напомнила себе, что чересчур увлекаться одним блюдом не стоит, и, следуя примеру Магды, оставила побагровевшую сардельку на время в покое, чтобы развлечься с ремнем. Взяв его в руку, она встала, широко расставив голые стройные ноги, и, состроив свирепую физиономию, размахнулась и огрела Антона ремнем по бедрам, едва не задев головку члена.
Он шумно выдохнул воздух и покрылся испариной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Кейзия истошно завизжала, пронизанная миллионами раскаленных игл, и стала превращаться в лаву.
Викки осторожно поддержала ее, обхватив руками за талию и плечи, и, помогая ей спуститься с небес на землю, пробормотала:
— Мужчины грубы и неуклюжи! Им не дано понять наши потребности. Они похожи на пришельцев с другой планеты. Вот почему я обожаю забавляться со своими подружками.
— Тогда почему ты размениваешься на этих грубиянов-мужчин? — громко спросила Кейзия, желая, чтобы их разговор достиг ушей Джерарда. Ей почему-то вспомнились игры с Магдой, и захотелось причинить ему боль.
Викки развратно осклабилась и, потискав свои груди, ответила:
— Зов природы! Никуда от него не денешься. Как говорится, не будем трахаться — вымрем, как динозавры и мамонты.
— Как это цинично! — воскликнула Кейзия, протягивая руку к груди подружки, сосок которой манил ее к себе, словно спелая вишенка. — А как же романтика? Любовь, подвенечное платье, медовый месяц и все такое прочее?
Вместо ответа Викки повернула кран и включила душ. Тугие теплые струи подействовали на них обеих отрезвляюще и вспенили воду в ванне.
— Мне хорошо с Джеффом, но порой хочется побыть одной и не думать обо всех этих глупостях, — сказала она.
Кейзия принялась сосать ее груди и тереть пальцем клитор. Викки заохала от наслаждения и закрыла глаза. К аромату пены присовокупился неповторимый запах женского секрета. Подружки обнялись и прижались друг к другу, упиваясь сладостью долгого поцелуя, просовывая в рот язык и пощипывая чувствительные места. Вскоре они стонали в унисон и наконец одновременно кончили, задрыгав ногами и подняв в ванне маленький шторм. Это так вдохновило обеих актрис, что они продолжили свои игры, выбравшись из ванны. Спальня наполнилась женскими визгами и звуками прерывистого дыхания, перемежающимися грудными сладострастными стонами.
Зал ресторана поражал своими размерами и обилием разнообразных растений: они почти закрывали стены, обклеенные дорогими золотистыми обоями, завораживали посетителей острыми листьями и дурманили специфическим ароматом. Тычинки диковинных оранжевых цветов напоминали своей формой фаллос, а сладковатый нектар, стекающий по лепесткам, ассоциировался с соками женского лона как своей консистенцией, так и умопомрачительным запахом. Все эти обманчивые прелести манили к себе не только взоры гостей, но и мошек, блошек, божьих коровок и паучков.
— Это настоящий тропический лес! — сказал Чарльз своему собеседнику, сидевшему напротив него за столиком, и в очередной раз позавидовал его голливудскому загару.
Мужчина, которого он разглядывал, был поджар, мускулист и похож на главного героя сериала «Секретные материалы». Он выглядел моложе своих лет, его серые холодные глаза выдавали твердый характер, умело скрываемый обаятельными манерами и очаровательной белозубой улыбкой. Макс Эйбельсон, а именно так звали этого господина, не церемонился с соперниками, пробиваясь на вершину успеха, и безжалостно сметал со своего пути любого, кто угрожал осуществлению его мечты — стать известным и влиятельным кинорежиссером. Он пускал в ход недозволенные приемы, ум и хитрость, проявлял чудеса изворотливости и в результате достиг-таки Олимпа кинобизнеса и теперь получал колоссальные гонорары.
Чарльзу он нравился, несмотря на его невыносимый характер и чудовищные амбиции. Что бы ни говорили о нем неудачники, он обеспечивал финансовый успех любому проекту, за который брался, а любой актер, снявшийся в его фильме, вскоре становился звездой экрана.
— Мне здесь нравится, — оглядев зал ресторана, промолвил Макс. — Обстановка чем-то напоминает декорации фильма «Парк Юрского периода». Между прочим, по кассовым сборам он все-таки уступил «Титанику». Публике не угодишь!
— Ты собираешься снять нечто столь же потрясающее? — поинтересовался Чарльз, отхлебнув из чашки крепкого кофе.
— Мне хотелось бы это сделать, — с иронической улыбкой ответил режиссер, пожав плечами. — А что это за шоу, на которое ты меня заманиваешь? В чем суть его сюжета, и кто из звезд в нем участвует?
Чарльз, знавший Макса на протяжении многих лет, чувствовал, что его опыт и оригинальный подход, помноженный на талант Джерарда, дадут великолепный результат. Интуиция еще ни разу его не подвела. Он закурил сигарету и стал излагать фабулу пьесы «Синяя Борода».
Выслушав его с бесстрастным лицом. Макс сказал:
— Я бы хотел это посмотреть.
— Премьера на следующей неделе.
— Где? В Лондоне?
— Нет. В частном театре, находящемся в поместье одного антрепренера. В Лондоне спектакль пойдет позже.
— Кто из звезд в нем участвует?
— Ричард Сьюдли.
Макс вскинул брови, пожевал губами и спросил:
— А кто исполнительница главной роли?
— Кейзия Линдон, молодая, но подающая большие надежды актриса, моя протеже.
— Милый Чарльз! — раздался пронзительный женский возглас, перекрывший и шум в ресторане, и приглушенные звуки, проникавшие в зал снаружи.
Мужчины разом обернулись и увидели стремительно направлявшуюся к ним по проходу Аманду Кейт. Она летела, как боевой корабль на всех парусах, грозно выпятив груди, и, подойдя, сразу же обрушила на Чарльза поток слов;
— Как я рада, что встретила тебя здесь! Ради Бога, угости меня кофе, я умираю. Мы с Торином только что вырвались с одной вечеринки, затянувшейся до утра. Торин, милый, достань у меня из сумочки сигарету и зажигалку. Спасибо, душка! Чарльз, представь меня своему другу!
Она окинула Макса плотоядным взглядом. Чарльзу показалось, что она сейчас пощупает его мошонку и пенис и заглянет ему в рот, как это принято делать, покупая жеребца.
Представив ей своего приятеля, Чарльз подозвал официанта и заказал еще кофе. Аманда вальяжно развалилась в кресле. Вид у нее действительно был потасканный: волосы всклокочены, грим на лице смазан, полные груди едва ли не вываливались наружу из-под корсажа черного бархатного платья, подол которого едва прикрывал ее промежность, так что подвязки на чулках, обтягивающих ляжки, можно было разглядеть в деталях. Даже Чарльза, известного своими либеральными взглядами, это шокировало. Торин, ее спутник, походил на ирландца-лудильщика. С небритыми впалыми щеками и синими кругами под блестящими и красными от беспробудного пьянства глазами, с давно не стриженными и не мытыми волосами, в мятой тенниске и затасканных джинсах, он являл собой образчик сурового героя-любовника из рабочей среды. В такой роли ему вскоре и предстояло сниматься в очередном «мыльном сериале», где главную героиню играла Аманда.
— Вы слышали что-нибудь новенькое о Кейзии? — спросил он, игнорируя кислую мину, которую сделала при этих словах Аманда.
— Мы с ней недавно разговаривали по телефону, — ответил Чарльз.
— Об этой новой пьесе ходит множество интригующих слухов. Когда состоится премьера?
— В следующую субботу.
— Вы будите на ней?
— Разумеется! И Макс, я надеюсь, тоже.
— Тогда и я пойду! — воскликнул Торин. Аманда взорвалась от гнева.
— Черта с два! — крикнула она так громко, что на нее обратили внимание все, кто был в зале. Несколько человек посмотрели в ее сторону, а юный симпатичный официант побежал к их столику, чтобы взять у нее автограф.
Чарльз едва не расхохотался, наслаждаясь игрой телезвезды. Казалось, она была готова разорвать своего любовника на куски, как тигрица. Но тот упрямо повторил, закинув ногу на ногу:
— Я хочу видеть, как будет играть Кейзия.
— Неужели? Откуда вдруг такая преданность? В таком случае я тоже туда поеду, самостоятельно, и полюбуюсь на ее скандальный провал! — заявила Аманда. — И перестань чиркать зажигалкой! Если ты не знаешь, чем занять руки, я найду им лучшее применение! — С этими словами она взяла руку Торина и сунула ее в свою промежность.
Чарльз встал из-за стола, элегантный и моложавый импресарио, неотразимый в своем сизо -
сером костюме в полоску, сшитом на заказ известным итальянским мастером, и, положив на стол салфетку, промолвил:
— Не будем мешать вам ворковать, голубки! Макс, ты поедешь со мной на такси в мой офис?
Торин вытащил руку из влажной промежности Аманды и спросил, жалостливо взглянув на Чарльза:
— У вас не найдется лишнего билетика?
— Все билеты распроданы, но я постараюсь, — ответил с милой улыбкой Чарльз и, кивнув Аманде, грациозно удалился, мысленно представляя вечер премьеры нового шоу в приватном театре.
Ноги болели, ныла поясница, голова шла кругом, но Кейзия не падала духом и с нетерпением ждала своего первого выхода на сцену перед зрителями в роли юной Ясмины, невесты герцога по прозвищу Синяя Борода. Она еще никогда не ощущала такого душевного подъема, как теперь. Впрочем, и вся труппа актеров, участвующих в спектакле, жила ожиданием премьеры. Викки считала, что веру в успех вселил во всех неутомимый демонический Джерард, причем не без помощи гипноза.
Но порой Кейзия ловила себя на том, что она боится опозориться. И это заставляло ее вновь и вновь репетировать наиболее трудные для исполнения эпизоды.
Вот и сегодня она задержалась, чтобы повторить одну сценку с участием Антона. В ней Ясмина отпирает одну из запретных дверей и понимает, что у ее будущего супруга есть любовник — прекрасный и гибкий Хассан. Он объясняет ей языком танца, что Синяя Борода никогда не полюбит женщину так, как он любит мужчин.
Хореография этой сцены была весьма сложной, музыка — завораживающей и тревожной. Антон исполнял серию прыжков через всю сцену, высмеивая наивную Ясмину и демонстрируя ей свое преимущество. Затем он внезапно хватал ее за талию и поднимал над головой. Ясмина изгибалась и извивалась, изображая отчаяние и горе, и прикрывала рукой глаза, чтобы выразить всю глубину своего стыда за предательство герцога.
Опуская ее на сцену после этого па, танцор потерся об нее твердым пенисом и прошептал:
— Встретимся после репетиции. Я хочу тебя!
Его сильная рука скользнула по ее спине и сжала ягодицу, обтянутую трико. Кейзия почувствовала к нему ответное желание и решила, что соитие с ним пойдет ей на пользу: снимет нервозность и усталость, наполнит ее тело молодой энергией. От Джерарда и Ричарда, с которыми она регулярно и часто совокуплялась в последнее время, Кейзия устала, ей хотелось новых ощущений.
Продолжая выделывать сложнейшие танцевальные движения, Антон незаметно ласкал ее соски и дотрагивался до половых губ, исподволь разжигая в ней похоть и добиваясь большей выразительности исполнения. Движения его были проникнуты чувственностью, вспотевшее тело блестело, мускулы играли под кожей, белозубая улыбка при ярком свете казалась ослепительной. Он был воплощением бисексуальности, живым страстным Хассаном, которому безразлично, с кем делить любовное ложе — с мужчиной или с женщиной. И, поддавшись его волшебным чарам, Кейзия тоже изнемогала от вожделения в его страстных объятиях. Она была готова лечь на сцену и позволить ему разорвать на ней танцевальный костюм, чтобы вогнать свой прекрасный любовный инструмент в ее сокровищницу наслаждения.
Ее сексуальное желание было столь велико, что она направилась в свою комнату, как только репетиция закончилась, даже не поговорив с режиссером. Антон последовал за ней.
Они молча разделись и, не обращая внимания на запах пота, упали на кровать и стали удовлетворять друг друга всеми известными им способами, задействуя руки, губы, языки и половые органы. Огромное ложе с четырьмя стойками по углам скрипело и стонало под ними, готовое в любой момент рухнуть, не выдержав накала их борьбы. Липкий пот катился с них градом. Антон был неутомим. Кейзия стонала, мотая из стороны в сторону головой. Но перед ее мысленным взором все отчетливее вырисовывался тот эпизод в камере пыток, когда Магда охаживала кнутом этого мужественного на вид красавца, заставляя его исполнять все ее желания.
Ягодицы Антона напряглись, бедра ходили ходуном, он вгонял пенис в лоно Кейзии самозабвенно и яростно, будто бы норовил проникнуть в его таинственные глубины, дарующие неземную радость. Мышцы на его спине и животе отчетливо обозначились, как это и бывает у настоящего мачо в момент наивысшего напряжения всех его сил. Но Кейзия знала, что способна управлять им в своих интересах, и получала от этого дополнительное удовольствие. Антон овладевал ею грубо, но именно этого ей и хотелось. После первого семяизвержения он лишь перевел дух и тотчас же усадил ее на свой воскресший жезл и начал сосать груди. Она поерзала на нем и неожиданно заявила:
— Нет! — После чего слезла с пениса, чем повергла Антона в недоумение. Он недовольно зарычал, но она сжала его мошонку и прошептала:
— Тихо! Наберись терпения. Всему свое время. Вспомни, чему тебя учила Магда.
— Не говори так, ты ведь другая, не такая, как она! — возразил он и попытался извернуться и поставить ее на четвереньки.
Но Кейзия раскусила его замысел и, встав возле кровати, спросила:
— А ты в этом уверен?
Любая другая женщина не стала бы тратить время на выяснение отношений с красавцем во время совокупления, а воспользовалась бы всеми его мужскими достоинствами в полной мере. Его темные волосы разметались по плечам, бронзовая от загара кожа блестела, большой напряженный фаллос пришел в полную боевую готовность, мошонка переполнилась семенем, глаза сверкали.
Кейзия дотронулась до лиловой головки его члена — та затрепетала от прикосновения ее пальцев, а крайняя плоть поползла вниз. Кейзии захотелось сесть на это чудо природы и, медленно опускаясь на него, насладиться каждым мгновением его проникновения в ее лоно. Она сглотнула ком, представив, как пенис заполнит влагалище и войдет в него до упора. Но вместо того чтобы так и поступить, Кейзия положила руку на клитор и стала мастурбировать. Зрачки Антона расширились, потом глаза полезли из орбит. Головка фаллоса побагровела, Антон в отчаянии воскликнул, ощущая боль от неудовлетворенности в чреслах:
— Боже, не мучь меня, Кейзия!
— Тебе хочется мне засадить? — спросила она, надеясь, что за ними тайком наблюдает Джерард.
— Да, конечно! И как можно быстрее! Ты такая красивая, такая желанная, кажется, я влюбился в тебя! — лихорадочно бормотал он, сжав член в кулаке и мастурбируя.
Она едва не сжалилась над ним, но вовремя опомнилась.
Он, конечно же, лгал, готовый сказать ей что угодно, лишь бы излить семя в ее нежное лоно.
— Вначале мы поиграем! — сказала Кейзия, оставив на некоторое время клитор в покое, чтобы не кончить раньше, чем она рассчитывала.
На физиономии Антона вновь отобразилось недоумение.
Кейзия подошла к гардеробу и достала из него два шарфа, чулки и кожаный пояс. Антон, судя по выражению его лица, понял, что она замышляет.
Кейзия не торопясь, упиваясь своей властью над ним, приблизилась к Антону и привязала его шелковыми шарфами за запястья к изголовью кровати. Он не сопротивлялся и не возражал, а просто смотрел на нее с возрастающим интересом и нетерпением, о чем свидетельствовал его подрагивающий мощный пенис. Кейзия развернула тонкие чулки телесного цвета и привязала ими лодыжки Антона к стойкам кровати. Теперь он предстал перед ней абсолютно беспомощным, словно бабочка, приколотая булавкой к картонке коллекционера. Кейзия могла поступить с ним как угодно, удовлетворить любой свой каприз.
Антон хранил молчание и видимое спокойствие, но член выдавал его с головой: ему, очевидно, нравилось все, что она с ним делала, и от умиления на единственном глазу этого органа навернулась слеза. Кейзия села на край кровати и, погладив пенис по лиловой головке, неожиданно нажала пальцем на его основание, чтобы предотвратить преждевременное семяизвержение.
— Стерва! — прошипел Антон, покрываясь потом.
Кейзия улыбнулась и подергала его за соски, после чего лизнула головку. Пенис задергался, надеясь, что его заглотят целиком. И Кейзия не стала его разочаровывать: она наклонилась и принялась лизать, покусывать и сосать нежно любимое ею место мужского тела. Оно оказалось солоноватым на вкус и весьма жестким. В рот эта колбаска входила с трудом и загадочным образом заполняла собой всю оральную полость и гортань. Побаловавшись ею вволю, Кейзия напомнила себе, что чересчур увлекаться одним блюдом не стоит, и, следуя примеру Магды, оставила побагровевшую сардельку на время в покое, чтобы развлечься с ремнем. Взяв его в руку, она встала, широко расставив голые стройные ноги, и, состроив свирепую физиономию, размахнулась и огрела Антона ремнем по бедрам, едва не задев головку члена.
Он шумно выдохнул воздух и покрылся испариной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19