– Легенда гласит, что здесь обитают черти, – сказал Мэллори. – Вам не страшно, мисс Хейуорд?
Если ей и было страшно, то лишь потому, что она опасалась не совладать с вожделением и отдаться Мэллори прямо на лошади. Клитор терся о луку седла, влагалище взмокло от соков, терпение покидало ее, плоть требовала удовлетворения. К счастью, Мэллори выпустил в свободный полет сокола. Наблюдая за этой сильной и ловкой птицей, Карен отвлеклась от похотливых мыслей.
Как ни странно, она поймала себя на подозрении, что Лейла интуитивно почувствовала в ней соперницу и ревнует к хозяину. Наблюдая, как ласково обращается он с птицей, Карен поняла, что он в ней души не чает. Если бы Лейла узнала, какие чувства обуревают Карен, она бы выклевала сопернице глаза, впилась бы когтями ей в горло, выпила бы всю ее кровь. Ведь недаром Мэллори просил Карен не смотреть Лейле в глаза, когда снимал с ее головы капюшон. Он знал ее эгоистичный норов.
Сокол набрал высоту и воспарил над пустошью, высматривая добычу. Мэллори стал рассказывать Карен, насколько зорким зрением обладает его любимица и как стремительно падает она с высоты на свою жертву.
– Поскакали за ней! – крикнул он и пустил лошадь галопом, чтобы вовремя поспеть к месту приземления сокола. Лейлу следовало оттащить от добычи, как только она ее убьет.
Мэллори подзывал птицу особым свистом и подтаскивал ее к себе, накинув на нее аркан. Потом он награждал свою любимицу кусочком мяса и снова запускал в небо. Карен любовалась его лицом, возбужденным охотой, горящими глазами, чувственным ртом и стискивала зубы при виде его пениса, обтянутого тканью бриджей.
В замок они вернулись уже в сумерках. Тейт хотел было помочь Карен спешиться, но маркиз отдал ему сокола, а сам, ловко спрыгнув на землю, подбежал к Карен раньше, чем она вынула ноги из стремян. Его сильные руки сжали Карен талию и опустили ее на землю. Наклонившись, маркиз негромко сказал:
– Благодарю вас, Карен! Мы чудесно провели время. Приглашаю вас на ужин, который я устраиваю в честь своего гостя. Возможно, мне понадобится ваша помощь.
– А Тони приглашен? – чуть слышно спросила Карен, ощущая дрожь в коленях и ломоту в паху.
– Да, конечно! Так вы придете?
– Непременно.
Ей вспомнилось, что маркизу нравится после охоты расслабляться оральным сексом, и она облизнула губы, словно наяву представив, как входит в рот его фаллос, как сперма стекает по подбородку. Из мира фантазий ее вернул на землю гортанный голос конюха:
– Я займусь лошадьми, сэр!
– Хорошо, – ответил Мэллори. – И вели поварам освежевать дичь.
Тейт многозначительно подмигнул Карен, намекая на то, что он ждет ее в сенном сарае. Она покосилась на удавчика в его штанах и густо покраснела, подумав, что не мешало бы позабавиться с ним перед ужином, сравнить его член с фаллосом Синклера. Это избавит ее от невольной робости в общении с маркизом, в присутствии которого она цепенела. Мэллори все еще обнимал ее за талию, и Карен поежилась, изнемогая от желания отдаться ему.

Не успела Карен улечься поудобнее в наполненной горячей водой ванне, как зазвонил телефон. Она сняла трубку мокрой рукой и услышала самодовольный голос Тони:
– Я привез нашего американского гостя!
– В самом деле? – Карен потянулась за сигаретой и зажигалкой, приготовившись слушать рассказ о торжественной встрече миллионера на вокзале. – Ну и каково же твое первое впечатление?
– Он вполне нормальный парень, с ним легко общаться.
– А его секретарь? – Карен села на край ванны и закурила, понимая, что разговор затянется.
– Она серьезная и вполне симпатичная американка. Жаль, что она носит очки и не обладает вкусом в одежде. Кажется, она по уши влюблена в своего шефа. Короче говоря, типичная американская секретарша.
– Я думала, что его секретарь – мужчина, – сказала Карен.
Тони расхохотался:
– Извини, что разочаровал тебя! Не думал, что тебе мало мужчин из замка.
– Не хами! – Карен улыбнулась и стряхнула пепел в пепельницу из морской ракушки.
– С каких это пор я стал хамом? – возмутился Тони. – Разве я не был всегда предельно нежен с тобой? Да, кстати, Мэллори пригласил нас на ужин. А еще он сказал, что вы охотились в мое отсутствие. Тебе нельзя верить! Стоит мне отлучиться, как ты ложишься под кого-то и раздвигаешь ножки. А я-то думал, что ты ненавидишь маркиза. Вот уж действительно, от ненависти до любви один шаг!
– Мне хотелось взглянуть, как охотится Лейла, и не более того! – вспылила Карен, злясь на Тони за то, что он смеется над ее чистыми чувствами и выставляет ее похотливой дурой.
– Ах вот оно что! Теперь тебя заинтересовали соколы! Какая удивительная тяга ко всему новому, – продолжал ерничать Тони, намекая на зоофилию.
– Да, я всегда была любознательной! И что в этом плохого?
– Нет, ничего. Успокойся! Итак, вернемся к программе этого вечера. Сначала ужин, затем осмотр библиотеки, а на десерт – ознакомление с рисунками Дика Бедуэлла. Как тебе нравится такая программа?
– А кто еще будет присутствовать на банкете? – спросила она.
– Армина и Патти. Ирвину нравятся симпатичные девушки, поэтому советую надеть лучшее платье. И никаких чулок!
– Заткнись, Тони! – закричала Карен, утратив самообладание. – Я не собираюсь вертеть задницей перед американцем, пусть лорд Бернет на это не рассчитывает.
– Остынь! Никто и не просит тебя соблазнять нашего гостя. Просто нужно поднять ему настроение. Если потребуется его ублажать, Армина с этим справится, она девушка без комплексов. Мне за тобой заехать, или ты будешь строить из себя самостоятельную девушку?
– Я приеду сама, когда буду готова. Все, пока!
Карен оставила аппарат рядом с ванной, на случаи если позвонит кто-то еще. Она основательно подготовилась к омовению: обмотала полотенцем голову, поставила на пол бутылку холодного белого вина и бокал. Сделав глоток, она вытянулась в теплой воде, пахнущей жасмином, закрыла глаза и стала слушать музыку.
После просмотра видеокассеты с записью оперы «Саломея» она купила в магазине аудиокассету. И теперь с наслаждением слушала проникновенное сопрано певицы, исполняющей арию сумасбродной принцессы. Пение было столь прекрасным, что по спине Карен побежали мурашки.
Она стала теребить соски, представляя себе золотистые глаза Мэллори. Музыка обрела наивысший накал, отображая сцену, в которой Саломея берет отрубленную голову Иоанна и целует ее в губы. Рука Карен скользнула в промежность, палец стал тормошить клитор. И вместе с заключительными аккордами оркестра стены ванной сотряс ее истошный визг.
Выйдя из оцепенения, Карен вылезла из ванны и стала готовиться к банкету. Она решила, что сегодня должна выглядеть особенно элегантно, чтобы произвести на гостя приятное впечатление. Но и не только на него…
Усевшись перед зеркалом, Карен приступила к священнодействию. Сначала она вылила немножко жидкости из красивого флакона на ладонь и втерла ее в кожу лица. Потом стала массировать тело, начиная с пальцев ног. После этого она покрыла ногти бесцветным лаком, выбрила под мышками, посмотрела задумчиво на лобок, но не стала трогать его бритвой, оставшись вполне довольной видом своих мелких рыжеватых завитков.
Прошлым летом родители привезли ей из Турции подарок: оригинальный восточный женский наряд из шелка, украшенный вышивкой и жемчугом. Платье имело широкие длинные рукава и застегивалось спереди на петли и красивые пуговицы, обтянутые золотыми нитками.
К турецкой обновке подошли бусы из самоцветов и каплевидные серьги, а также плетеные сандалии, усыпанные искусственными драгоценными камнями – точная копия обуви, найденной в одной из усыпальниц фараона.
Шелк ее экзотического одеяния ласкал ей кожу, как губы любовника. Не желая отказывать себе в этом удовольствии, Карен решила не надевать белье. Турецкий наряд требовал соответствующего макияжа. Отбросив сомнения, она подвела глаза сурьмой, удлинив углы, припудрила скулы золотистой пудрой, а губы покрасила помадой цвета спелого абрикоса. Побрызгавшись цветочными духами, возбуждающими чувственность, Карен положила в сумочку пачку сигарет и зажигалку, зажала в кулаке ключи и направилась к выходу. Сердце ее билось учащенно, клитор – стержень женского существа, ее чакра – трепетал, переполняясь вожделением. Карен готова была отдаться Мэллори, причем почти бескорыстно. В таком настроении она и покинула Лавровый коттедж.

– Рад с вами познакомиться, Карен. Лорд Бернет успел многое рассказать мне о вас! – произнес Ирвин Дуайер, крепко, по-американски, пожимая ей руку и благожелательно глядя в глаза. – Он совершенно очарован вами.
– Здравствуйте, мистер Дуайер, – не без легкого смущения сказала Карен. – Маркиз наверняка преувеличивает мои достоинства!
Гость из Америки производил впечатление добродушного человека, хотя под мягкой оболочкой угадывалась стальная сердцевина. На нем был прекрасно сшитый смокинг, на вид ему было лет пятьдесят. Мощный подбородок выдавал сильный характер, отсутствие морщин в углах глаз говорило, что он не чурается услуг пластического хирурга. Широкий в кости, Ирвин был мускулист и поджар, его редеющие светлые волосы выгорели на солнце. Голубые глаза и полные, чувственные губы придавали его округлому загоревшему лицу обаяние жуира и ловеласа, познавшего плотские радости во всем их разнообразии, но не пресытившегося ими, а продолжающего покорять женские сердца всеми способами, доступными финансовому воротиле и гедонисту, – подкупом, лестью и мужским очарованием.
– Зовите меня, пожалуйста, Ирвином! Так вы полагаете, маркиз преувеличивает ваши достоинства? Мне кажется, он их преуменьшает. Он умолчал о вашей неотразимой внешности, подчеркнув лишь ваш ум. Какой хитрец!
Американец обладал врожденной властностью и мощной мужской аурой. Даже непродолжительное общение с ним повергало женщин в трепет. Не стала исключением и Карен: соски ее набухли, промежность расплавилась, а в голове возникла мысль, что неплохо бы сблизиться с этим мужчиной и попытаться, вобрав в себя его сперму, стать такой же удачливой.
Гостиная, в которой они разговаривали, напоминала музей – так много в ней было антикварных вещей. Но вид у комнаты был вполне обжитой. Здесь уже находились Тони и Патти, одетая в пурпурное атласное платье с открытыми плечами, пышными рукавами и с лифом на китовом усе, подпирающем груди так, что они почти вывалились наружу. Ее черные волнистые волосы украшала белая камелия.
Вскоре появилась Армина, облаченная в облегающее серебристое платье, надетое на голое тело – это позволяло окружающим любоваться ее торчащими сосками, аппетитными ягодицами и таинственной впадиной между ними, отчетливо обозначающейся при ходьбе. Изящная, миниатюрная, дьявольски сексуальная, она была воплощением греховности. Оказавшись в окружении очаровательных женщин, Ирвин расцвел, но продолжал выказывать Карен свое особое расположение.
Мэллори беседовал с Мартой Райнер, секретаршей Ирвина, одетой в платье цвета детской неожиданности, совершенно не оживляющее ее невзрачную внешность. Ее каштановые волосы были стянуты в пучок, на носу блестели очки в дорогой оправе. Уставившись бессмысленным взглядом на маркиза, она пыталась следить за разговором своего шефа с его соблазнительницами. Не вызывало сомнений, что она сексуально озабочена и боготворит своего босса. В руке Марта сжимала блокнот и шариковую ручку, готовая стенографировать в любой момент.
– Как ты думаешь, Ирвин выпускает с ней пар, если поблизости не оказывается никого получше? – шепотом спросил Тони у Карен, сохраняя благопристойное выражение лица, соответствующее его почтенной бородке, синей бархатной бабочке и красному парадному кушаку.
– Вполне возможно, – ответила Карен, облизывая соль с края бокала с коктейлем «Маргарита».
– Как же она страдает, бедняжка! – покачал головой Тони, пригубливая бокал виски со льдом. – Она такая худенькая. Мне так и хочется пожалеть ее и приголубить.
– Желаю успеха! – сказала Карен, косясь на Мэллори. Планы Тони на этот вечер ее совершенно не беспокоили.
Всех пригласили к столу. После аппетитных закусок из даров моря гостям подали мясное жаркое с жареным картофелем, йоркширским пудингом и домашними овощами. На десерт принесли экзотический фруктовый пирог с персиками и взбитыми сливками, пропитанный коньяком и политый глазурью. Кофе пили на террасе.
Прислонившись спиной к балюстраде, Мэллори, одетый во фрак, раскурил подаренную ему Ирвином сигару и, зажав ее, как указку, между пальцами, поделился с Карен своими планами переустройства усадьбы:
– Мне представляется, что неплохо разбить перед домом несколько лабиринтов. Раньше они здесь были. Вы их видели на старых планах?
– Да, – ответила Карен. – Один из них был разбит возле озера. – У нее кружилась голова после выпитого вина. В желудке ощущалась приятная тяжесть. Ей казалось странным, что маркиз советуется с ней, но голос его ласкал ей слух, отдаваясь эхом в копчике.
– Но вечнозеленые кустарники долго растут, – резонно заметил Ирвин. – Не правда ли?
Американец устроился в старинном резном кресле, украшенном головами химер, звериными лапами, звездами и свастиками. По бокам от него стояли Армина и Патти, оказывающие гостю особое внимание, как в интересах Мэллори, так и преследуя собственные цели: они знали, что Ирвин будет щедр с ними.
– Но ведь можно разбить розарий или посадить взрослые растения, купленные в оранжерее, – возразил маркиз. – А еще лучше – устроить японский садик с каменными дорожками, водоемами, бамбуковыми перегородками и крохотными деревцами.
– У меня есть друг-японец, – сказала Карен. – Он мог бы проконсультировать вас по этому вопросу. – Перед ее мысленным взором возникла квартира Кана, с ее оригинальным интерьером, в котором ей было приятно предаваться плотским утехам.
– Вы правы! Лучше всего устроить несколько разных лабиринтов: традиционный английский, японский, розарий. Марта, отметьте это в своем блокноте и свяжитесь с дизайнером.
– Хорошо, мистер Дуайер, – покраснев, сказала секретарша, раскрывая блокнот дрожащей после выпитого шампанского рукой.
Над садом взошла полная луна, посеребрив верхушки деревьев. Загадочные звезды на черном небе придавали вечеру особое очарование.
– Вы когда-нибудь бывали в Америке? – спросил Ирвин у Карен, закидывая ногу на ногу.
– Нет. Но мои родители сейчас в Штатах.
– Вам обязательно следует побывать у нас! Приглашаю вас к себе в Лос-Анджелес. Нет, я приглашаю к себе всех присутствующих! – сказал Ирвин, взмахнув рукой.
– Лично я с удовольствием принимаю это приглашение! – воскликнула Армина и, наклонившись к американцу, погладила его по бедру.
– И я тоже! – промурлыкала Патти, поводя плечами и наклоняясь так, чтобы гость мог рассмотреть ее груди.
– Решено! – хлопнул он в ладоши. – В конце месяца все летим в Америку на «конкорде». И вы тоже, Карен. В Штатах мы пересядем на мой личный реактивный самолет.
Лицо Марты покрылось красными пятнами, на глаза у нее навернулись слезы. Тони, разлегшийся в шезлонге, расплылся в улыбке. Мэллори куда-то исчез.
Из гостиной послышались звуки фортепиано. Заинтригованная ими, Карен прошла в дом и застала хозяина за пианино: он самозабвенно играл сонату Бетховена. Карен неслышно приблизилась к нему и застыла, пораженная страстностью его игры.
По спине у нее побежали мурашки, промежность взопрела, и в ней, словно в парниковой грядке, проклюнулся стебелек. Но маркиз был далек от суетных мыслей, он погрузился в мир музыкальных грез. Карен подошла к инструменту и, положив руки на его черную полированную крышку, стала наблюдать за пальцами Мэллори.
Длинные и сильные, они беспощадно стучали по клавиатуре, извлекая из нее резкие, тревожные звуки, похожие на удары рапирой. Он играл так же уверенно, как и фехтовал.
Шелк стал тереть соски Карен, она расстегнула пуговицы на груди и распахнула платье. Мэллори скользнул по ней рассеянным взглядом и продолжал играть. Карен начала гладить и сжимать соски, все сильнее возбуждаясь от проникновенной музыки. По телу ее распространился жар. Соки текли по ее ногам ручьями, голова шла кругом. А маркиз все играл и играл, не обращая на нее внимания. Наконец он взял финальный аккорд и откинулся в изнеможении на спинку стула. Его взгляд обрел осмысленность. Карен убрала с грудей руки, он встал, наклонился и начал ее целовать. По спине ее пробежала дрожь, она пошатнулась.
– Только музыка может передать всю палитру человеческих чувств, – прошептал маркиз, оторвавшись от ее груди.
Она сжала его руку. Он погладил ее по щеке и, склонив голову, вновь впился в сосок. Рука его скользнула по ее животу к промежности. Она почувствовала, как он сжал трепетный хоботок. Фаллос под его брюками пришел в необычайное волнение и уперся ей в лобок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20