Человека скрывала плотная завеса перевода - по-английски он писал неуклюже, с ошибками, иногда до смешного бестолково, поскольку он, явно работая со словарем в руках, сохранял в переводе особенности немецкого синтаксиса. Время от времени в письмах появлялись целые тяжеловесные цепочки существительных, нанизываемых одно на другое без всякого смысла, пока неожиданно не появлялся конечный глагол и не придавал им более или менее разумный вид. Однако сквозь все помехи перевода проступало одно качество - спокойная уверенность в себе.
Джонатан сидел в кровати, глядя на стопки писем и посасывая виски. Биде. Фрейтаг. Мейер. И любого из них мог предупредить Меллаф.
КЛЯЙНЕ ШАЙДЕГГ, 9 ИЮЛЯ
Проснулся он поздно. Пока он одевался и брился, солнце поднялось уже высоко и роса сошла с луга, поднимавшегося к северному склону Айгера. В вестибюле он прошел мимо оживленно переговаривающихся молодых людей - с ясными от горного воздуха глазами и обветренными лицами. Они пришли с прогулки в горах, и от их толстых свитеров еще тянуло прохладой. Администратор вышел из-за стойки и доверительно сообщил:
- Они прибыли, доктор Хэмлок, и ждут вас.
Джонатан кивнул и пошел дальше в столовую. Окинув взором помещение, он сразу же опознал их. Они сидели у самого окна, занимавшего всю стену и выходящего на гору, их столик был залит ярчайшим солнцем, а броские пуловеры вносили приятное разнообразие в серый полумрак почти пустой столовой. Похоже было, что Бен, на правах самого старшего и самого опытного, взял на себя руководство застольной беседой.
Когда Джонатан подошел, мужчины встали. Бен представил их друг другу.
- Джонатан Хэмлок. А это вот Джин-Пол Бидетт. - Бен, ранее встречавший имя и фамилию француза только на бумаге, явно не намеревался принимать в расчет такие глупости, как произношение иностранных имен.
Джонатан протянул руку.
- Месье Биде.
- Я давно ждал случая познакомиться с вами, месье Хэмлок. - Биде откровенно оценивал его своими прищуренными крестьянскими глазами.
- А это Карл Фрейтаг.
Совершенно неуместная сила рукопожатия Фрейтага позабавила Джонатана, и в ответ он еще сильней стиснул руку немца.
- Герр Фрейтаг.
- Герр доктор. - Отрывисто кивнув, немец сел.
- А это вот Андрилл Мэйер, - сказал Бен.
Джонатан уважительно улыбнулся чуть скошенным чистым голубым глазам Мейера.
- Я читал о вас, Андерль, - сказал он по-немецки.
- И я о вас читал, - отозвался Андерль с мягким австрийским акцентом.
- В таком случае, - сказал Джонатан, - мы оба читали друг о друге.
Андерль ухмыльнулся.
- А вот эта дамочка - это миссис Бидетт. - Бен тут же уселся, исполнив тяжкий светский долг.
Джонатан пожал предложенные ему пальчики и увидел собственное отражение в темных очках дамы.
- Мадам Биде?
Она чуть наклонила голову, выразив этим жестом и приветствие, и некую покорность судьбе, - что поделать, раз уж такая фамилия досталась, - и положительную оценку Джонатана. Это был жест типичной парижанки.
- Мы тут вот трепались да глазели на горку, - пояснил Бен, после того как Джонатан отправил официанта принести еще один кофейник.
- Я не имела представления, что гора, о которой Жан-Поль твердил целый год, окажется столь прекрасной, - сказала мадам Биде, впервые за утро сняв темные очки и остановив безмятежный взор на Джонатане.
Он бросил беглый взгляд наверх, на холодный, закрытый тенью склон Айгера и на длинные клочья облаков, застрявшие на вершине.
- Я бы не назвал ее прекрасной, - несмело вмешался Биде, - скорее, величественной. Но прекрасной - вряд ли.
- Возможность борьбы и победы - вот что прекрасно! - высказался Фрейтаг для всех народов и на все времена.
Андерль посмотрел на гору и пожал плечами. Он, очевидно, никогда не думал о горах, как о прекрасных или уродливых: они для него были либо простые, либо сложные.
- И это весь ваш завтрак, герр доктор? - спросил Фрейтаг, когда Джонатану подали кофе.
- Да.
- Питание - важный компонент подготовки, - наставительно изрек Фрейтаг.
- Приму к сведению.
- Вот и Мейер придерживается вашей своеобразной манеры питаться.
- Да? Я и не знал, что вы знакомы.
- О да, - сказал немец. - Я связался с ним вскоре после того, как организовал это восхождение, и мы совершили несколько небольших подъемов вместе, чтобы он приспособился к моему ритму.
- И, надо полагать, чтобы вы приспособились к его ритму?
Биде чутко отреагировал на весьма прохладный тон этого обмена информацией, поспешно вставив теплую и добродушную нотку:
- Мы все должны называть друг друга по имени. Согласны?
- Боюсь, что не знаю имени вашей жены, - сказал Джонатан.
- Анна, - представилась она.
- Каковы сообщения о погоде? - весьма официально осведомился Карл у Бена.
- Не сказать, чтобы очень хорошие. Сегодня ясно. Завтра, возможно, тоже. Но на нас отовсюду идут неустойчивые фронты, так что потом будет довольно опасно.
- Тогда вопрос решен, - объявил Карл.
- Какой вопрос? - спросил Джонатан, прихлебывая кофе.
- Мы выходим немедленно.
- Я кофе допить успею?
- Я имею в виду, что мы выходим в самое ближайшее время.
Бен недоверчиво покосился на него.
- Это при том, что через три дня возможна буря?
- На Айгер поднимались и за два дня. - Карл говорил резко, как бы оправдываясь.
- А если в два дня не уложитесь? Если вас там непогода к стене прижмет?
- Бенджамен в чем-то прав, - вмешался Жан-Поль. - Бессмысленно рискуют только дети.
Слово "дети" сильно задело Карла.
- Кто не рискует - тот в горы не ходит. Возможно, молодым риск дается легче.
Джонатан перевел взгляд с горы на Бена, который опустил уголки рта, закрыл глаза и медленно покачал головой.
Андерль не участвовал в этой дискуссии. Более того, все его внимание было поглощено группой симпатичных девушек, появившихся на террасе. Джонатан спросил его мнение, целесообразно ли идти, если погодные условия ставят предел в два дня. Андерль вытянул нижнюю губу и пожал плечами. Ему было решительно все равно, пойдут они в хорошую погоду или в плохую. И то и другое будет интересно. Но если они не собираются подниматься сегодня или завтра, то у него могут найтись и другие занятия, заслуживающие внимания.
Джонатану он понравился.
- Итак, мы зашли в тупик, - сказал Карл. - Двое высказались в пользу того, чтобы идти сейчас, а двое против. Таковы издержки демократии. Какой компромисс вы предложите? Подняться до середины? - Его прямо-таки распирало истинно немецкое остроумие.
- Против трое, - поправил Джонатан. - У Бена тоже есть голос.
- Но он с нами не идет.
- Он наш базовый. Пока мы не на стене, у него не просто право голоса у него право принимать решения.
- Да? И кто так постановил?
Андерль заговорил, не сводя глаз с девушек на террасе:
- Это всегда так. Сейчас последнее слово за базовым, а на маршруте за руководителем.
- Очень хорошо, - сказал Карл, желая прекратить ту часть дискуссии, в которой он явно проигрывал. - Это подводит нас к другому принципиальному вопросу. Кто будет руководителем?
Карл окинул взглядом всех, сидящих за столом, готовый парировать любые возражения.
Джонатан налил себе еще чашку кофе и повел кофейником из стороны в сторону. Карл отверг это предложение выпить еще кофе резким взмахом головы, Жан-Поль - накрыв чашку ладонью, Анна - пошевелив кончиками пальцев, Андерль - не обратив никакого внимания, а Бен - состроив гримасу: его кружка с пивом была еще на четверть полна.
- Мне казалось, что уже давно решено - поведете вы, Карл, - спокойно сказал Джонатан.
- Да, так было. Но это решение было принято до того, как американский участник нашей группы попал в автокатастрофу и был заменен человеком со столь значительной международной репутацией - по крайней мере, имевшим таковую репутацию несколько лет назад.
Джонатан не смог сдержать улыбки.
- У нас с самого начала должно быть четкое понимание, - продолжал Карл. - Я хочу удостовериться, что существует полное согласие относительно того, кто поведет группу.
- А ведь у вас была правильная мысль, - сказал Жан-Поль. - Ведь Джонатан уже дважды поднимался на эту гору.
Галльской логике тут же была противопоставлена немецкая скрупулезность.
- Позвольте внести поправку. Уважаемый доктор дважды не смог подняться на эту гору. Я не хочу вас обидеть, герр доктор, но вынужден заметить, что не считаю, будто неудача автоматически дает вам право на руководство.
- Я ничуть не обижаюсь. Вам так важно быть руководителем?
- Это важно для всей группы. Я затратил несколько месяцев на составление нового маршрута, который существенный образом отличается от классического, Я уверен, что, как только мы его внимательно изучим, вы все согласитесь, что он хорошо продуман и вполне осуществим. А если мы поднимемся по этой стене новым путем, мы попадем в книги рекордов.
- А это для вас очень важно?
Карл с удивлением взглянул на Джонатана.
- Конечно.
Андерль отодвинул свой стул от стола и смотрел на эту борьбу за власть. В складках его худого, загорелого лица таилось веселье.
Анна боролась со скукой, переводя взор то на Джонатана, то на Карла двух естественных лидеров в группе. Джонатан почувствовал, что она размышляет, кого выбрать.
- Почему бы нам пока на этом не остановиться, - сказал Жан-Поль, избравший роль посредника. - Сегодня мы изучим маршрут, который вы, Карл, предложили. Если он нам понравится, вы и будете руководителем. Но пока мы не начали подъем, командовать будет Бенджамен.
Карл согласился, уверенный, что достоинства его нового-маршрута убедят всех. Бен, мрачно взглянув на Карла, тоже согласился. Согласился и Джонатан. Андерлю было все равно.
- Ну вот! - Жан-Поль хлопнул в ладоши, показав тем самым, что неприятный для него спор закончен. - А теперь мы допьем кофе и получше познакомимся друг с другом. Правильно?
- О? - сказал Джонатан. - Мне казалось, что вы с Карлом уже давно знакомы.
- Как так? - улыбаясь, спросил Жан-Поль.
- Мне представлялось, что по работе. Ведь ваша компания производит аэрозоли, а его - пестициды. Естественно было бы предположить... - Джонатан пожал плечами.
При упоминании пестицидов Карл нахмурился.
- А, понятно, - сказал Жан-Поль. - Да, это вполне естественная ошибка. На самом деле это наша первая встреча. Просто совпадение, что мы работаем в смежных областях.
Анна посмотрела в окно и сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Кстати, я предполагала, что всякий, кто в Европе производит хоть какую-то жидкость, бывал у нас в доме, по крайней мере, однажды.
Жан-Поль засмеялся и подмигнул Джонатану.
- Некоторых моих коллег она находит чуть скучноватыми.
- Да ну? - спросил Джонатан, вытаращив глаза. Разговор перешел на всякие мелочи, и, выдержав ровно четверть часа, Бен поднялся и попросил извинить его - ему надо срочно проверить снаряжение. Андерль вызвался помочь ему, и оба удалились.
Джонатан смотрел, как Бен уходит своей характерной сверхэнергичной подпрыгивающей походкой, которую он выработал, компенсируя хромоту. В голову ему пришла одна мысль.
- Я слышал, что у вас была травма в июне? - спросил он Карла, как бы для поддержания разговора".
- Да. Упал. Ничего серьезного.
- Кажется, ногу повредили?
- Да. Рассадил о камень. Уверяю вас, что на моей работе на стене это никак не скажется.
- Вот и хорошо.
Карл и Жан-Поль заговорили о горах, на которых они оба побывали, делясь впечатлениями и сопоставляя маршруты. У Джонатана появилась возможность еще немного посидеть за чашкой и подумать обо всех троих. Ни у одного из альпинистов он не заметил в поведении признаков того, что ему известно, кто такой Джонатан и с какой целью он здесь.
Мысли Анны Биде прятались где-то под ресницами, осенявшими ее умные, проницательные глаза. Иногда она совсем уходила в себя, полностью удовлетворенная обществом собственных размышлений. Иногда же она включала в сферу своего внимания мужчин, окружающих ее, и на мгновение прислушивалась к их разговору, пока не решала, что там нет ничего для нее интересного, и вновь уходила в себя. Джонатан принялся ее рассматривать. Ее одежда, ее редкие реплики, ее глаза, в которых иногда вспыхивал вопрос или заинтересованность, тут же угасавшие с внезапным опусканием ресниц, - все было обдуманно и эффектно. Она была одновременно соблазнительна и исполнена собственного достоинства - сочетание, являющееся исключительным свойством парижанки определенного круга и определенного возраста.
Она пробудилась от своей задумчивости, почувствовав на себе взгляд Джонатана, и в ответ посмотрела на него с откровенным интересом.
- Любопытное сочетание, - тихо сказала она.
- О чем вы?
- Искусствовед, ученый и альпинист. И я уверена, что это еще не все.
- И к каким же выводам вы пришли?
- Ни к каким.
Джонатан кивнул и переключил внимание на Жан-Поля, который, очевидно, принадлежал к ее миру отнюдь не по праву рождения. Его недавнее богатство, как и одежда, сидело на нем не слишком хорошо - ему недоставало лоска, чтобы ощущать себя полноправным хозяином и того и другого. Для серьезного восхождения он был староват, но на его крепком крестьянском теле не было ни жиринки. Один глаз был опущен, как у "белого" клоуна, но лицо оживлялось умом и общительностью. Его нос образовывал длинную тонкую линию, начинающуюся, пожалуй, чересчур высоко над бровями и совершающую капризный прыжок в сторону где-то на полпути. Рот был кривоват и достаточно подвижен, что придавало его лицу столь характерную для французского крестьянина живость. В целом лицо его выглядело так, словно природа, создав совершенно невзрачную модель, наложила на физиономию ладонь, пока глина еще не просохла, и чуть-чуть крутанула вправо.
Джонатан ценил качества, присущие Жан-Полю. Его нелюбовь к конфликтам, логичность и сдержанность были идеальным средством для сглаживания противоречий между личностями динамичными и агрессивными, которые часто встречаются среди альпинистов. Жаль было только, что он рогоносец - по меньшей мере, рогоносец в эмоциональном плане. Джонатан представил себе Жан-Поля в ночном колпаке, с подсвечником в одной руке и ночным горшком в другой.
Картинка получилась не слишком добрая, и поэтому он перенес внимание на Карла, который в этот момент скрупулезно и с очень важным видом доказывал, что маршрут, по которому Жан-Поль поднимался на Дрю в прошлом сезоне, был выбран неправильно. Когда же Жан-Поль со смехом заметил, что этот маршрут, как известно, вывел его на вершину и спустил обратно, Карл пожал плечами, не желая тратить силы на спор с человеком, который к данному вопросу относится столь легкомысленно.
У Карла было широкое правильное лицо, но излишне застывшее и потому неинтересное. Он был красив, но не привлекателен. Густые, почти бесцветные волосы были зачесаны назад, открывая широкий, упрямый лоб. Ростом он был на два дюйма выше остальных и, благодаря великолепной натренированности, держался прямо, как жердь, но при этом не выглядел смешным.
- Так, - сказал Жан-Поль, прерывая беседу с Карлом и обращаясь к Джонатану и Анне, - у вас, похоже, разговор не слишком оживленный.
- Мы сравнивали, как мы молчим, - сказал Джонатан. - Ее молчание оказалось интереснее.
- Она замечательная женщина. - Жан-Поль посмотрел на жену с нескрываемой гордостью.
- Охотно верю.
- Знаете, до своего несчастливого брака она танцевала в балете. - У Жан-Поля была своеобразная манера самоутверждаться: он без устали вбивал в головы собеседникам, что брак его был неравным и с социальной, и с психологической точки зрения. И дело было не только в том, что он фабрикант - его фирма изготовляла весьма широко известный предмет домашнего обихода, упоминаемый в комических ситуациях.
Анна тихо рассмеялась:
- Жан-Поль имеет обыкновение считать, что похитил меня со сцены в расцвете моей карьеры. На самом деле, к тому же результату вели и возраст, и падение популярности.
- Чепуха! - убежденно заявил Жан-Поль. - Твой возраст никто никогда отгадать не сможет. Как вы думаете, Джонатан, сколько ей лет?
Джонатан почувствовал неловкость за обоих.
- Мой муж обожает искренность, доктор Хэмлок, тактичность же для него - разновидность неискренности.
- Нет, но... Так как, Джонатан, сколько, по-вашему, лет Анне?
Джонатан поднял руки ладонями вверх, изобразив полную беспомощность.
- Я... э-э... считаю, что о ее возрасте можно задуматься лишь в том случае, когда затрудняешься определить, кому воздать хвалу - природе или самой даме.
Вышло не очень здорово, но Анна насмешливо зааплодировала, беззвучно постучав кончиками трех пальцев о ладонь.
Поняв, что ни о чем серьезном здесь больше говорить не будут, Карл встал и откланялся. Жан-Поль задвинул за ним стул, и оставшаяся компания стала еще теснее.
- Она, конечно, великолепна, - сказал Жан-Поль, мечтательно глядя на Айгер. - Лучшей горы для моего прощального восхождения и не выбрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Джонатан сидел в кровати, глядя на стопки писем и посасывая виски. Биде. Фрейтаг. Мейер. И любого из них мог предупредить Меллаф.
КЛЯЙНЕ ШАЙДЕГГ, 9 ИЮЛЯ
Проснулся он поздно. Пока он одевался и брился, солнце поднялось уже высоко и роса сошла с луга, поднимавшегося к северному склону Айгера. В вестибюле он прошел мимо оживленно переговаривающихся молодых людей - с ясными от горного воздуха глазами и обветренными лицами. Они пришли с прогулки в горах, и от их толстых свитеров еще тянуло прохладой. Администратор вышел из-за стойки и доверительно сообщил:
- Они прибыли, доктор Хэмлок, и ждут вас.
Джонатан кивнул и пошел дальше в столовую. Окинув взором помещение, он сразу же опознал их. Они сидели у самого окна, занимавшего всю стену и выходящего на гору, их столик был залит ярчайшим солнцем, а броские пуловеры вносили приятное разнообразие в серый полумрак почти пустой столовой. Похоже было, что Бен, на правах самого старшего и самого опытного, взял на себя руководство застольной беседой.
Когда Джонатан подошел, мужчины встали. Бен представил их друг другу.
- Джонатан Хэмлок. А это вот Джин-Пол Бидетт. - Бен, ранее встречавший имя и фамилию француза только на бумаге, явно не намеревался принимать в расчет такие глупости, как произношение иностранных имен.
Джонатан протянул руку.
- Месье Биде.
- Я давно ждал случая познакомиться с вами, месье Хэмлок. - Биде откровенно оценивал его своими прищуренными крестьянскими глазами.
- А это Карл Фрейтаг.
Совершенно неуместная сила рукопожатия Фрейтага позабавила Джонатана, и в ответ он еще сильней стиснул руку немца.
- Герр Фрейтаг.
- Герр доктор. - Отрывисто кивнув, немец сел.
- А это вот Андрилл Мэйер, - сказал Бен.
Джонатан уважительно улыбнулся чуть скошенным чистым голубым глазам Мейера.
- Я читал о вас, Андерль, - сказал он по-немецки.
- И я о вас читал, - отозвался Андерль с мягким австрийским акцентом.
- В таком случае, - сказал Джонатан, - мы оба читали друг о друге.
Андерль ухмыльнулся.
- А вот эта дамочка - это миссис Бидетт. - Бен тут же уселся, исполнив тяжкий светский долг.
Джонатан пожал предложенные ему пальчики и увидел собственное отражение в темных очках дамы.
- Мадам Биде?
Она чуть наклонила голову, выразив этим жестом и приветствие, и некую покорность судьбе, - что поделать, раз уж такая фамилия досталась, - и положительную оценку Джонатана. Это был жест типичной парижанки.
- Мы тут вот трепались да глазели на горку, - пояснил Бен, после того как Джонатан отправил официанта принести еще один кофейник.
- Я не имела представления, что гора, о которой Жан-Поль твердил целый год, окажется столь прекрасной, - сказала мадам Биде, впервые за утро сняв темные очки и остановив безмятежный взор на Джонатане.
Он бросил беглый взгляд наверх, на холодный, закрытый тенью склон Айгера и на длинные клочья облаков, застрявшие на вершине.
- Я бы не назвал ее прекрасной, - несмело вмешался Биде, - скорее, величественной. Но прекрасной - вряд ли.
- Возможность борьбы и победы - вот что прекрасно! - высказался Фрейтаг для всех народов и на все времена.
Андерль посмотрел на гору и пожал плечами. Он, очевидно, никогда не думал о горах, как о прекрасных или уродливых: они для него были либо простые, либо сложные.
- И это весь ваш завтрак, герр доктор? - спросил Фрейтаг, когда Джонатану подали кофе.
- Да.
- Питание - важный компонент подготовки, - наставительно изрек Фрейтаг.
- Приму к сведению.
- Вот и Мейер придерживается вашей своеобразной манеры питаться.
- Да? Я и не знал, что вы знакомы.
- О да, - сказал немец. - Я связался с ним вскоре после того, как организовал это восхождение, и мы совершили несколько небольших подъемов вместе, чтобы он приспособился к моему ритму.
- И, надо полагать, чтобы вы приспособились к его ритму?
Биде чутко отреагировал на весьма прохладный тон этого обмена информацией, поспешно вставив теплую и добродушную нотку:
- Мы все должны называть друг друга по имени. Согласны?
- Боюсь, что не знаю имени вашей жены, - сказал Джонатан.
- Анна, - представилась она.
- Каковы сообщения о погоде? - весьма официально осведомился Карл у Бена.
- Не сказать, чтобы очень хорошие. Сегодня ясно. Завтра, возможно, тоже. Но на нас отовсюду идут неустойчивые фронты, так что потом будет довольно опасно.
- Тогда вопрос решен, - объявил Карл.
- Какой вопрос? - спросил Джонатан, прихлебывая кофе.
- Мы выходим немедленно.
- Я кофе допить успею?
- Я имею в виду, что мы выходим в самое ближайшее время.
Бен недоверчиво покосился на него.
- Это при том, что через три дня возможна буря?
- На Айгер поднимались и за два дня. - Карл говорил резко, как бы оправдываясь.
- А если в два дня не уложитесь? Если вас там непогода к стене прижмет?
- Бенджамен в чем-то прав, - вмешался Жан-Поль. - Бессмысленно рискуют только дети.
Слово "дети" сильно задело Карла.
- Кто не рискует - тот в горы не ходит. Возможно, молодым риск дается легче.
Джонатан перевел взгляд с горы на Бена, который опустил уголки рта, закрыл глаза и медленно покачал головой.
Андерль не участвовал в этой дискуссии. Более того, все его внимание было поглощено группой симпатичных девушек, появившихся на террасе. Джонатан спросил его мнение, целесообразно ли идти, если погодные условия ставят предел в два дня. Андерль вытянул нижнюю губу и пожал плечами. Ему было решительно все равно, пойдут они в хорошую погоду или в плохую. И то и другое будет интересно. Но если они не собираются подниматься сегодня или завтра, то у него могут найтись и другие занятия, заслуживающие внимания.
Джонатану он понравился.
- Итак, мы зашли в тупик, - сказал Карл. - Двое высказались в пользу того, чтобы идти сейчас, а двое против. Таковы издержки демократии. Какой компромисс вы предложите? Подняться до середины? - Его прямо-таки распирало истинно немецкое остроумие.
- Против трое, - поправил Джонатан. - У Бена тоже есть голос.
- Но он с нами не идет.
- Он наш базовый. Пока мы не на стене, у него не просто право голоса у него право принимать решения.
- Да? И кто так постановил?
Андерль заговорил, не сводя глаз с девушек на террасе:
- Это всегда так. Сейчас последнее слово за базовым, а на маршруте за руководителем.
- Очень хорошо, - сказал Карл, желая прекратить ту часть дискуссии, в которой он явно проигрывал. - Это подводит нас к другому принципиальному вопросу. Кто будет руководителем?
Карл окинул взглядом всех, сидящих за столом, готовый парировать любые возражения.
Джонатан налил себе еще чашку кофе и повел кофейником из стороны в сторону. Карл отверг это предложение выпить еще кофе резким взмахом головы, Жан-Поль - накрыв чашку ладонью, Анна - пошевелив кончиками пальцев, Андерль - не обратив никакого внимания, а Бен - состроив гримасу: его кружка с пивом была еще на четверть полна.
- Мне казалось, что уже давно решено - поведете вы, Карл, - спокойно сказал Джонатан.
- Да, так было. Но это решение было принято до того, как американский участник нашей группы попал в автокатастрофу и был заменен человеком со столь значительной международной репутацией - по крайней мере, имевшим таковую репутацию несколько лет назад.
Джонатан не смог сдержать улыбки.
- У нас с самого начала должно быть четкое понимание, - продолжал Карл. - Я хочу удостовериться, что существует полное согласие относительно того, кто поведет группу.
- А ведь у вас была правильная мысль, - сказал Жан-Поль. - Ведь Джонатан уже дважды поднимался на эту гору.
Галльской логике тут же была противопоставлена немецкая скрупулезность.
- Позвольте внести поправку. Уважаемый доктор дважды не смог подняться на эту гору. Я не хочу вас обидеть, герр доктор, но вынужден заметить, что не считаю, будто неудача автоматически дает вам право на руководство.
- Я ничуть не обижаюсь. Вам так важно быть руководителем?
- Это важно для всей группы. Я затратил несколько месяцев на составление нового маршрута, который существенный образом отличается от классического, Я уверен, что, как только мы его внимательно изучим, вы все согласитесь, что он хорошо продуман и вполне осуществим. А если мы поднимемся по этой стене новым путем, мы попадем в книги рекордов.
- А это для вас очень важно?
Карл с удивлением взглянул на Джонатана.
- Конечно.
Андерль отодвинул свой стул от стола и смотрел на эту борьбу за власть. В складках его худого, загорелого лица таилось веселье.
Анна боролась со скукой, переводя взор то на Джонатана, то на Карла двух естественных лидеров в группе. Джонатан почувствовал, что она размышляет, кого выбрать.
- Почему бы нам пока на этом не остановиться, - сказал Жан-Поль, избравший роль посредника. - Сегодня мы изучим маршрут, который вы, Карл, предложили. Если он нам понравится, вы и будете руководителем. Но пока мы не начали подъем, командовать будет Бенджамен.
Карл согласился, уверенный, что достоинства его нового-маршрута убедят всех. Бен, мрачно взглянув на Карла, тоже согласился. Согласился и Джонатан. Андерлю было все равно.
- Ну вот! - Жан-Поль хлопнул в ладоши, показав тем самым, что неприятный для него спор закончен. - А теперь мы допьем кофе и получше познакомимся друг с другом. Правильно?
- О? - сказал Джонатан. - Мне казалось, что вы с Карлом уже давно знакомы.
- Как так? - улыбаясь, спросил Жан-Поль.
- Мне представлялось, что по работе. Ведь ваша компания производит аэрозоли, а его - пестициды. Естественно было бы предположить... - Джонатан пожал плечами.
При упоминании пестицидов Карл нахмурился.
- А, понятно, - сказал Жан-Поль. - Да, это вполне естественная ошибка. На самом деле это наша первая встреча. Просто совпадение, что мы работаем в смежных областях.
Анна посмотрела в окно и сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Кстати, я предполагала, что всякий, кто в Европе производит хоть какую-то жидкость, бывал у нас в доме, по крайней мере, однажды.
Жан-Поль засмеялся и подмигнул Джонатану.
- Некоторых моих коллег она находит чуть скучноватыми.
- Да ну? - спросил Джонатан, вытаращив глаза. Разговор перешел на всякие мелочи, и, выдержав ровно четверть часа, Бен поднялся и попросил извинить его - ему надо срочно проверить снаряжение. Андерль вызвался помочь ему, и оба удалились.
Джонатан смотрел, как Бен уходит своей характерной сверхэнергичной подпрыгивающей походкой, которую он выработал, компенсируя хромоту. В голову ему пришла одна мысль.
- Я слышал, что у вас была травма в июне? - спросил он Карла, как бы для поддержания разговора".
- Да. Упал. Ничего серьезного.
- Кажется, ногу повредили?
- Да. Рассадил о камень. Уверяю вас, что на моей работе на стене это никак не скажется.
- Вот и хорошо.
Карл и Жан-Поль заговорили о горах, на которых они оба побывали, делясь впечатлениями и сопоставляя маршруты. У Джонатана появилась возможность еще немного посидеть за чашкой и подумать обо всех троих. Ни у одного из альпинистов он не заметил в поведении признаков того, что ему известно, кто такой Джонатан и с какой целью он здесь.
Мысли Анны Биде прятались где-то под ресницами, осенявшими ее умные, проницательные глаза. Иногда она совсем уходила в себя, полностью удовлетворенная обществом собственных размышлений. Иногда же она включала в сферу своего внимания мужчин, окружающих ее, и на мгновение прислушивалась к их разговору, пока не решала, что там нет ничего для нее интересного, и вновь уходила в себя. Джонатан принялся ее рассматривать. Ее одежда, ее редкие реплики, ее глаза, в которых иногда вспыхивал вопрос или заинтересованность, тут же угасавшие с внезапным опусканием ресниц, - все было обдуманно и эффектно. Она была одновременно соблазнительна и исполнена собственного достоинства - сочетание, являющееся исключительным свойством парижанки определенного круга и определенного возраста.
Она пробудилась от своей задумчивости, почувствовав на себе взгляд Джонатана, и в ответ посмотрела на него с откровенным интересом.
- Любопытное сочетание, - тихо сказала она.
- О чем вы?
- Искусствовед, ученый и альпинист. И я уверена, что это еще не все.
- И к каким же выводам вы пришли?
- Ни к каким.
Джонатан кивнул и переключил внимание на Жан-Поля, который, очевидно, принадлежал к ее миру отнюдь не по праву рождения. Его недавнее богатство, как и одежда, сидело на нем не слишком хорошо - ему недоставало лоска, чтобы ощущать себя полноправным хозяином и того и другого. Для серьезного восхождения он был староват, но на его крепком крестьянском теле не было ни жиринки. Один глаз был опущен, как у "белого" клоуна, но лицо оживлялось умом и общительностью. Его нос образовывал длинную тонкую линию, начинающуюся, пожалуй, чересчур высоко над бровями и совершающую капризный прыжок в сторону где-то на полпути. Рот был кривоват и достаточно подвижен, что придавало его лицу столь характерную для французского крестьянина живость. В целом лицо его выглядело так, словно природа, создав совершенно невзрачную модель, наложила на физиономию ладонь, пока глина еще не просохла, и чуть-чуть крутанула вправо.
Джонатан ценил качества, присущие Жан-Полю. Его нелюбовь к конфликтам, логичность и сдержанность были идеальным средством для сглаживания противоречий между личностями динамичными и агрессивными, которые часто встречаются среди альпинистов. Жаль было только, что он рогоносец - по меньшей мере, рогоносец в эмоциональном плане. Джонатан представил себе Жан-Поля в ночном колпаке, с подсвечником в одной руке и ночным горшком в другой.
Картинка получилась не слишком добрая, и поэтому он перенес внимание на Карла, который в этот момент скрупулезно и с очень важным видом доказывал, что маршрут, по которому Жан-Поль поднимался на Дрю в прошлом сезоне, был выбран неправильно. Когда же Жан-Поль со смехом заметил, что этот маршрут, как известно, вывел его на вершину и спустил обратно, Карл пожал плечами, не желая тратить силы на спор с человеком, который к данному вопросу относится столь легкомысленно.
У Карла было широкое правильное лицо, но излишне застывшее и потому неинтересное. Он был красив, но не привлекателен. Густые, почти бесцветные волосы были зачесаны назад, открывая широкий, упрямый лоб. Ростом он был на два дюйма выше остальных и, благодаря великолепной натренированности, держался прямо, как жердь, но при этом не выглядел смешным.
- Так, - сказал Жан-Поль, прерывая беседу с Карлом и обращаясь к Джонатану и Анне, - у вас, похоже, разговор не слишком оживленный.
- Мы сравнивали, как мы молчим, - сказал Джонатан. - Ее молчание оказалось интереснее.
- Она замечательная женщина. - Жан-Поль посмотрел на жену с нескрываемой гордостью.
- Охотно верю.
- Знаете, до своего несчастливого брака она танцевала в балете. - У Жан-Поля была своеобразная манера самоутверждаться: он без устали вбивал в головы собеседникам, что брак его был неравным и с социальной, и с психологической точки зрения. И дело было не только в том, что он фабрикант - его фирма изготовляла весьма широко известный предмет домашнего обихода, упоминаемый в комических ситуациях.
Анна тихо рассмеялась:
- Жан-Поль имеет обыкновение считать, что похитил меня со сцены в расцвете моей карьеры. На самом деле, к тому же результату вели и возраст, и падение популярности.
- Чепуха! - убежденно заявил Жан-Поль. - Твой возраст никто никогда отгадать не сможет. Как вы думаете, Джонатан, сколько ей лет?
Джонатан почувствовал неловкость за обоих.
- Мой муж обожает искренность, доктор Хэмлок, тактичность же для него - разновидность неискренности.
- Нет, но... Так как, Джонатан, сколько, по-вашему, лет Анне?
Джонатан поднял руки ладонями вверх, изобразив полную беспомощность.
- Я... э-э... считаю, что о ее возрасте можно задуматься лишь в том случае, когда затрудняешься определить, кому воздать хвалу - природе или самой даме.
Вышло не очень здорово, но Анна насмешливо зааплодировала, беззвучно постучав кончиками трех пальцев о ладонь.
Поняв, что ни о чем серьезном здесь больше говорить не будут, Карл встал и откланялся. Жан-Поль задвинул за ним стул, и оставшаяся компания стала еще теснее.
- Она, конечно, великолепна, - сказал Жан-Поль, мечтательно глядя на Айгер. - Лучшей горы для моего прощального восхождения и не выбрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34