Огненный шар метался между ними, но защита Йо'акима оказалась сильнее.
– Безумная! – закричал он. – Смерть грозит нам обоим, смерть угрожает всем мирам, а ты нападаешь на меня? Твои враги – Вастер, Ильдран. Но тебе не хватает ни сообразительности, ни силы, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Нужно освободить Пеналюрика. Он обладает силой.
Он врет, взревел в ее голове голос меча.
– Ты обрек их на верную смерть! – закричала Минда.
– Что толку было рисковать жизнью у кромлеха? Только на свободе мы сохраним хоть какой-то шанс.
Освободи меня, требовал меч.
Минда тряхнула головой, и магический огонь исчез. Влияние меча, доводы Йо'акима и шаги Вастера, отдававшиеся в ушах словно удары похоронного колокола, не давали ей сосредоточиться.
Освободи меня из ножен, и ради тебя я разрублю его пополам, продолжал кричать меч. Взгляни на это существо. А что если он и есть Ильдран…
Она не стала дольше прислушиваться к голосу меча. Минда бросила на Йо'акима умоляющий взгляд, прося понять и простить ее. По щекам потекли слезы.
– Они все погибли, – простонала она. – Одной мне не справиться.
Вастер начал подниматься на гору, и земля задрожала под его поступью.
– Я не могу… Йо'аким…
Хобогль выкрикнул непонятное слово, и гора разверзлась. Втолкнув Минду в расщелину, он вошел сам и снова что-то прокричал. Вход за ними закрылся с глухим рокотом. В отличие от Подгорья на Гителене, этот туннель не был освещен; внутри было душно, пахло землей. От полной темноты у Минды закружилась голова. Она была так подавлена, что не могла произнести ни слова. Меч теперь лишь жалобно скулил у нее на поясе. Снаружи донеслись удары, от которых содрогалась земля. Вастер пришел.
– Перед тобой лежит тропинка, – сказал Йо'аким, беря ее за руку и подталкивая в нужном направлении. Слабый янтарно-желтый свет возник в стенах и немного разогнал тьму. – Иди по ней, и она выведет тебя к зарослям вереска. – В мозгу Минды всплыло слово. – Это слово откроет гору. Отыщи арлута и освободи его. Я постараюсь задержать Вастера, насколько хватит сил.
– Нет…
Минда не могла с ним расстаться, так и не попросив прощения за вспышку несправедливого гнева.
Утес содрогнулся от ярости Вастера. Минда плашмя свалилась на землю, сверху посыпался град камней. Она закашлялась от пыли, но хобогль снова поставил Минду на ноги.
– Ты должна идти, – сказал он. – Ждать больше нельзя. Освободи арлута, иначе все наши жертвы напрасны. Твои испытания, смерть многих, все окажется напрасным, если миры падут. Госпожа, ты единственная надежда веррнов. Ты должна одержать победу.
В тусклом янтарном сиянии их взгляды встретились. В глазах Йо'акима Минда прочла понимание, надежду, решимость.
– Я иду, – сказала она после недолгого молчания.
Минда побежала по темному туннелю. Земля снова содрогнулась, и Минда споткнулась, но удержалась на ногах. Янтарный свет вскоре остался позади, и темнота поглотила подземелье. Яростный рев Вастера доносился до ее ушей, даже несмотря на разделявший их холм. А где-то далеко-далеко, как ей показалось, протрубил охотничий рог, напомнивший о Хорне. Но звук стих, и Минда не могла с уверенностью сказать, слышала ли она его на самом деле.
Она продолжала бежать, оступаясь, натыкаясь на стены туннеля, чувствуя привкус крови во рту. Минда начала задыхаться, в боку закололо от долгого бега, и она перешла на шаг. Меч болтался на поясе, но теперь он молчал. Вокруг были лишь темнота и гнетущее одиночество. Бесконечный туннель тянулся дальше и дальше. Темнота сгустилась настолько, что, казалось, ее можно пощупать рукой. Толща земли над головой давила.
Наконец Минда окончательно выбилась из сил и не смогла даже идти. Она села на землю и прислонилась головой к пыльной стене туннеля. В этой непроницаемой тьме не помогало даже внутреннее зрение. Одиночество угнетало. Все силы растворились в океане слабости, и Минда заплакала. Внутреннее опустошение оказалось еще ужаснее, чем окружающий мрак.
Перед мысленным взором появилась полосатая мордочка Гримбольда. А вот и Маркдж'н – болтливый и жизнерадостный, он напоминал ей Рабберта, видимо, потому и понравился с первого момента знакомства. Гаровд… Она знала его меньше, чем остальных, но все же он был ей очень дорог. И Йо'аким… Их взаимная привязанность стала такой крепкой, словно они были друзьями всю жизнь.
Минда вспомнила, что у кромлеха Вастер приказал схватить их живыми, но она понимала, что друзья будут сражаться до последнего вздоха. Гримбольд, а может, Сиан – кто-то из них говорил, что убить Вастера можно только при помощи особого оружия, вот только Минда позабыла его название. Что-то связанное с призраками… Ни у кого из них не было ничего подобного, а у Йо'акима тем более. Значит, она осталась одна, и ей предстоит обыскать целый мир, чтобы найти одного-единственного мьюриана, заточенного в камне.
А Каббер? Что произошло с ним? Она знала, что Каббер вместе со всеми попал на Хайволдинг, но не помнила, видела ли его у кромлеха. Каббер с его изменчивыми обликами и таинственными загадками. Волк? Ворон? Человек? Где он теперь?
Слезы высохли, и Минда оттолкнулась от стены, чтобы встать на ноги. Слезы принесли ей некоторое облегчение. Покорившись судьбе, Минда поднялась и медленно побрела по туннелю. На ходу она дотронулась до рукояти клинка, но меч не ответил. Талисман на груди оставался теплым, однако это было скорее тепло ее собственного тела, а не магические импульсы.
Призвать веррнов посоветовал ей Каббер. Что ж, она призвала одного, и теперь он уже, вероятно, мертв. Больше она не станет просить у них помощи, даже если Вольный Народ и обитает в этом мире йаргов и Вастеров. Минда была уверена, что дело приближается к развязке. Одного она не могла понять: почему Ильдран счел ее своим врагом? Какую угрозу она могла для него представлять? Если бы не помощь друзей, она все испортила бы давным-давно.
Чувство беспомощности становилось все более гнетущим, и Минда не смогла дольше этого выносить. Она остановилась, подняла голову и произнесла слово, переданное ей Йо'акимом, прямо в потолок туннеля. С глухим рокотом земля над ней разошлась, и Минда не без труда выбралась на поверхность.
После полной темноты некоторое время она моргала, как ночная птица при свете дня, пока глаза не привыкли к предрассветному сумраку, а затем осмотрелась по сторонам. Минда совершенно не представляла, куда ей идти на поиски Яна. Далеко на горизонте она заметила силуэт горного хребта и вспомнила, что уже видела его, когда приземлилась у кромлеха. Тем временем справа из-за горизонта показалось солнце, кроваво-красный огненный шар на фоне унылой серой громады гор.
Минда уселась на том же месте, где стояла, прямо среди зарослей жесткой травы и кустарника, и попыталась собраться с мыслями. По мере того как поднималось солнце, унылый серый цвет, присущий даже растительности, становился все более заметным и лишь усиливал ее уныние. Однообразный пейзаж наводил тоску. Вокруг нее, насколько хватало глаз, расстилалось море серого цвета. Относительное разнообразие вносили только отдельно стоящие камни более темного оттенка да колючие коричнево-серые кусты, но эти исключения были такими мрачными, что нисколько не способствовали улучшению настроения. Минда рассеянно сорвала веточку вереска и стала ее рассматривать.
Спустя некоторое время она взглянула на нее с большим интересом, затем поднялась и вновь осмотрела окрестности.
Отыщи моих сородичей, вспомнила она слова мьюриана так отчетливо, словно он только что произнес их. Скажи, что я в Серых Холмах… на Хайволдинге.
Надежда возродилась в ее сердце. Серые Холмы. Это, должно быть, они. Его каменная тюрьма находится где-то здесь, среди унылых Серых Холмов, растянувшихся на многие мили.
Минда вытащила из-под рубашки талисман, подержала в руке, наслаждаясь его теплом. Он был таким же, как и всегда. Просто отчаяние мешало Минде ощутить его влияние. Девушка медленно повернулась кругом, пытаясь сконцентрироваться, как во время дарин-поиска. Север… Ей показалось или притяжение стало на самом деле сильнее? Она повернулась еще раз. Да.
Без колебаний Минда отправилась на север. Воодушевление помогло преодолеть усталость. В животе заурчало от голода, но она прогнала мысли о еде и вместо этого еще сильнее сосредоточилась на талисмане и получаемых от него сигналах. Дважды в течение утра ей пришлось корректировать направление, поворачивая в ту сторону, куда вел ее талисман. Незадолго до полудня она наткнулась на небольшой ручей, журчавший между камней. Там Минда утолила жажду и немного передохнула, прежде чем продолжить путь.
Минда старалась думать только о талисмане. От постоянного напряжения у нее разболелась голова. Ближе к вечеру Минда едва передвигала ноги от усталости. Взгляд постоянно упирался в землю. Серые однообразные окрестности сливались в одно расплывчатое пятно. Когда сумерки сгустились, Минда добралась до холма и стала взбираться наверх. Она настолько устала, что подняться по пологому склону было для нее все равно что покорить неприступную гору. На самой вершине талисман в ее руках вспыхнул, и Минда подняла голову. На фоне неба темнел мрачный каменный столб. Спотыкаясь, Минда шагнула вперед. И без талисмана она теперь знала, что перед ней темница Яна. Это даже не доставило ей радости. Минда чувствовала только неизмеримую усталость. Над головой сверкнули первые звезды. Она прижалась щекой к шероховатой поверхности камня и сползла на землю у его подножия.
– Ян, – едва слышно пробормотала Минда. – Я пришла.
Все мысли, которые она старалась отгонять во время изнурительного пути, снова закружились в мозгу. Ее друзья погибли; Вастер очень скоро отыщет ее; как освободить Яна, она не знает… Глаза сами собой закрылись. Усталость взяла свое, и Минда заснула.
Глава 2
Минда спала, а сновидения вели ее через незнакомые миры, пока она не попала в силонель и обнаружила, что дух ее бодрствует, в то время как тело продолжает отдыхать. Она оказалась на вершине холма, похожего на тот, рядом с которым заснула на Хайволдинге, неподалеку стоял каменный столб, совершенно такой же, как темница Яна, но сейчас ее мысли были далеко.
Она осмотрелась вокруг и с удивительной ясностью увидела вдали зигзагообразную линию гор. Минде казалось, что теперь она способна смотреть сквозь них, прямо в вечность. Чувство утраты и тревога были скрыты плотным занавесом и спрятаны где-то в дальнем уголке сознания, и это произошло не по ее воле, а по законам царства духов. Мирное спокойствие силонеля охватило ее душу и унесло прочь все печали.
Слух уловил мелодию свирели – низкие, негромкие звуки, напоминавшие шелест листьев под дуновением ветерка. Со свирелью перекликалась мелодия арфы. Минда медленно повернулась и в тени каменного столба заметила арфиста.
Музыкант стоял на коленях, его серая фигура в сумерках почти сливалась с окружающими холмами. Длинные пальцы плавно перебирали серебряные струны, извлекая из инструмента замысловатую мелодию, сплетавшуюся с песней свирели, то раздававшейся, то замиравшей в душе Минды, пока все ее существо не наполнилось невыносимо прекрасной музыкой.
Минда нерешительно шагнула к музыканту. Арфист поднял голову, и вышедшая из-за облака луна осветила его лицо серебристыми лучами. На мгновение проступила волчья маска, затем глаза ворона пронзили ее обжигающим взглядом, и вот перед Миндой снова человек, полускрытый в сумерках, как и камень над ним. Пара маленьких белых рожек венчала его голову.
– Каббер, – тихо прошептала Минда и замерла.
– Так ты называла меня.
Музыка свирели стихла, снова стала легким шорохом ветерка. Волк-ворон-человек опустил руки, и на холме воцарилась тишина. Минда, не отрываясь, смотрела на арфиста, и ее сердце ожидало чуда. Внутреннее зрение сделало ненужным бледный свет луны и звезд.
Перед Миндой был стройный человек в серой рубашке и штанах, с плеч ниспадал серый плащ. Раз увидев, лицо это невозможно забыть, серые глаза смотрели ясно и проницательно, темные кудри доходили до плеч. На траве лежала широкополая шляпа.
– Пришло время раскрыть все секреты, – произнес он, – и дать ответы на все вопросы. Спрашивай, Таленин.
Минда еще немного постояла в нерешительности, затем медленно опустилась на колени в жесткий вереск.
– Кто ты?
– Меня зовут Кэблин. Те, кто считает меня Сумрачным Братом Туатанов, называют меня Менаном. Еще меня называют Лекарем, Целителем Душ и Сумрачным Арфистом. Я – сын ВеррнАрла, поскольку вышел из лона гор и луны. Есть и еще сотни имен, и самое новое – Каббер. Но моя мать назвала меня Кэблином, и когда все имена позабудутся, когда я вернусь к тому облику, в котором ты меня видишь сейчас, я останусь под этим именем.
– Так ты – третье воплощение Увенчанного Рогами?
– Нет. Это мой отец, и Арн – моя мать.
Минда вздохнула:
– И чего же ты ожидаешь от меня?
Воцарилось молчание, арфист долго обдумывал ответ на ее вопрос.
– Мира, – произнес он наконец. – Мира и возврата к старому порядку.
– Но какое…
– Какое ты имеешь к этому отношение? Я скажу, но я должен начать издалека, с самого начала.
Вновь он надолго замолчал. Пальцы тронули струны арфы, и печальная нота унеслась вдаль, замерла между холмов.
– Представь себе, – заговорил он. – Мьюриан Ильдран узнал вкус власти на Вейре – он правил им как верховный повелитель – и был свергнут подлинным арлутом жителей Вересковых Равнин, Яном Пеналюриком. Вообрази, что он бежал от гнева арлута, метался между мирами вслепую, безо всякой надежды, с единственным желанием спасти свою жизнь.
Кто знает, куда он бежал, в какие пучины погружался, какими забытыми путями странствовал? Но, вкусив власти, он стал к ней стремиться. И благодаря кристаллам-держателям он вновь обрел могущество.
Ты слышала о Туатанах и Дакетах, знаешь, что древний Договор запрещает им посещать Мидволд. И все же их влияние проявляется – свет и тьма, добро и зло, порядок и хаос. Если долго молить их, призыв будет услышан. Ильдран воззвал от имени зла – ни для чего другого в его душе не осталось места, – и один из Дакетов откликнулся, дал ему необходимые знания, показал способ изготовить кристаллы-держатели и таким образом подчинить погубленных снами, дал ему власть над воинами, объединенными отчаянием.
Ты уже встречалась с ними – далкверы, Вастер, йарги… Договор не был нарушен, поскольку ни один Дакет не появлялся в Мидволде. Да и зачем это им, если другой был намерен ввергнуть миры в хаос? Им стал Ильдран, Повелитель Снов, и оружием ему служили иллюзии и страхи.
Ильдран появился на Хайволдинге вместе со своими союзниками – Порождениями Тьмы и духами тех, кто погиб от его снов и был вынужден подчиняться его воле. Души невинных он заключил в кристаллы, чтобы придать силы тем, кто их носит. Все это войско пришло на холм Таллин, там на Высокой Скале к самой луне поднимаются столбы кромлеха, где жили Вессенеры, Хранители Врат.
– Но Ян говорил… – прервала его Минда. Седые брови приподнялись над серыми глазами.
– Что же говорил тебе арлут?
– Он говорил, что мьюриане охраняли кромлех, что врата были на их попечении.
– Так говорил тебе арлут или ты услышала об этом от Танет или вислинга Гримбольда?
Теперь уже Минда была не так уверена, что слышала это от Яна.
– Эти двое, они ведь не принадлежат к Вольному Народу, – сказал Кэблин. – Так что они смотрят на все с другой точки зрения и правы лишь отчасти.
Вессенеры – это мьюриане благородного происхождения. Они столпы Вейдернесса, благословение всех миров. Еще со времен Авенвереса они поддерживали врата, чтили каменные столбы кромлехов, вересковые равнины, холмы, сумрак и лунный свет.
– А были другие миры до разрушения Авенвереса? – спросила Минда.
– Были и другие, – ответил Кэблин. – Но Авенверес всегда был первым.
Затуманившийся взгляд музыканта теперь был направлен не на Минду, а куда-то вдаль, в воспоминания. Вновь тонкие пальцы тронули струну, вновь унесся в холмы и затих печальный звук.
– Ильдран выкрал секрет потайных ходов Таллина из мыслей спящего Вессенера – недаром он зовется Повелителем Снов, мастером иллюзий. Он и его войско крадучись проникли внутрь холма и одолели Вессенеров, ведь, как говорят, их число и тогда не превышало трех сотен. Внезапность нападения и мощь его войска позволили Ильдрану разбить их.
– Но если Вессенеры были так могущественны… – заметила Минда.
– Под началом Ильдрана сражались те, кто был захвачен во время сна, – продолжил Кэблин. – Вессенеры не могли противиться силе невинных, а значит, не могли победить. Они были уничтожены – все поголовно, кроме одной, и она была самой младшей из их рода.
Она носила под сердцем ребенка, но сумела скрыться. Даже во время кровавой резни и разрушений ее бегство не осталось незамеченным, но в тот момент Ильдран был поглощен битвой за Таллин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Безумная! – закричал он. – Смерть грозит нам обоим, смерть угрожает всем мирам, а ты нападаешь на меня? Твои враги – Вастер, Ильдран. Но тебе не хватает ни сообразительности, ни силы, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Нужно освободить Пеналюрика. Он обладает силой.
Он врет, взревел в ее голове голос меча.
– Ты обрек их на верную смерть! – закричала Минда.
– Что толку было рисковать жизнью у кромлеха? Только на свободе мы сохраним хоть какой-то шанс.
Освободи меня, требовал меч.
Минда тряхнула головой, и магический огонь исчез. Влияние меча, доводы Йо'акима и шаги Вастера, отдававшиеся в ушах словно удары похоронного колокола, не давали ей сосредоточиться.
Освободи меня из ножен, и ради тебя я разрублю его пополам, продолжал кричать меч. Взгляни на это существо. А что если он и есть Ильдран…
Она не стала дольше прислушиваться к голосу меча. Минда бросила на Йо'акима умоляющий взгляд, прося понять и простить ее. По щекам потекли слезы.
– Они все погибли, – простонала она. – Одной мне не справиться.
Вастер начал подниматься на гору, и земля задрожала под его поступью.
– Я не могу… Йо'аким…
Хобогль выкрикнул непонятное слово, и гора разверзлась. Втолкнув Минду в расщелину, он вошел сам и снова что-то прокричал. Вход за ними закрылся с глухим рокотом. В отличие от Подгорья на Гителене, этот туннель не был освещен; внутри было душно, пахло землей. От полной темноты у Минды закружилась голова. Она была так подавлена, что не могла произнести ни слова. Меч теперь лишь жалобно скулил у нее на поясе. Снаружи донеслись удары, от которых содрогалась земля. Вастер пришел.
– Перед тобой лежит тропинка, – сказал Йо'аким, беря ее за руку и подталкивая в нужном направлении. Слабый янтарно-желтый свет возник в стенах и немного разогнал тьму. – Иди по ней, и она выведет тебя к зарослям вереска. – В мозгу Минды всплыло слово. – Это слово откроет гору. Отыщи арлута и освободи его. Я постараюсь задержать Вастера, насколько хватит сил.
– Нет…
Минда не могла с ним расстаться, так и не попросив прощения за вспышку несправедливого гнева.
Утес содрогнулся от ярости Вастера. Минда плашмя свалилась на землю, сверху посыпался град камней. Она закашлялась от пыли, но хобогль снова поставил Минду на ноги.
– Ты должна идти, – сказал он. – Ждать больше нельзя. Освободи арлута, иначе все наши жертвы напрасны. Твои испытания, смерть многих, все окажется напрасным, если миры падут. Госпожа, ты единственная надежда веррнов. Ты должна одержать победу.
В тусклом янтарном сиянии их взгляды встретились. В глазах Йо'акима Минда прочла понимание, надежду, решимость.
– Я иду, – сказала она после недолгого молчания.
Минда побежала по темному туннелю. Земля снова содрогнулась, и Минда споткнулась, но удержалась на ногах. Янтарный свет вскоре остался позади, и темнота поглотила подземелье. Яростный рев Вастера доносился до ее ушей, даже несмотря на разделявший их холм. А где-то далеко-далеко, как ей показалось, протрубил охотничий рог, напомнивший о Хорне. Но звук стих, и Минда не могла с уверенностью сказать, слышала ли она его на самом деле.
Она продолжала бежать, оступаясь, натыкаясь на стены туннеля, чувствуя привкус крови во рту. Минда начала задыхаться, в боку закололо от долгого бега, и она перешла на шаг. Меч болтался на поясе, но теперь он молчал. Вокруг были лишь темнота и гнетущее одиночество. Бесконечный туннель тянулся дальше и дальше. Темнота сгустилась настолько, что, казалось, ее можно пощупать рукой. Толща земли над головой давила.
Наконец Минда окончательно выбилась из сил и не смогла даже идти. Она села на землю и прислонилась головой к пыльной стене туннеля. В этой непроницаемой тьме не помогало даже внутреннее зрение. Одиночество угнетало. Все силы растворились в океане слабости, и Минда заплакала. Внутреннее опустошение оказалось еще ужаснее, чем окружающий мрак.
Перед мысленным взором появилась полосатая мордочка Гримбольда. А вот и Маркдж'н – болтливый и жизнерадостный, он напоминал ей Рабберта, видимо, потому и понравился с первого момента знакомства. Гаровд… Она знала его меньше, чем остальных, но все же он был ей очень дорог. И Йо'аким… Их взаимная привязанность стала такой крепкой, словно они были друзьями всю жизнь.
Минда вспомнила, что у кромлеха Вастер приказал схватить их живыми, но она понимала, что друзья будут сражаться до последнего вздоха. Гримбольд, а может, Сиан – кто-то из них говорил, что убить Вастера можно только при помощи особого оружия, вот только Минда позабыла его название. Что-то связанное с призраками… Ни у кого из них не было ничего подобного, а у Йо'акима тем более. Значит, она осталась одна, и ей предстоит обыскать целый мир, чтобы найти одного-единственного мьюриана, заточенного в камне.
А Каббер? Что произошло с ним? Она знала, что Каббер вместе со всеми попал на Хайволдинг, но не помнила, видела ли его у кромлеха. Каббер с его изменчивыми обликами и таинственными загадками. Волк? Ворон? Человек? Где он теперь?
Слезы высохли, и Минда оттолкнулась от стены, чтобы встать на ноги. Слезы принесли ей некоторое облегчение. Покорившись судьбе, Минда поднялась и медленно побрела по туннелю. На ходу она дотронулась до рукояти клинка, но меч не ответил. Талисман на груди оставался теплым, однако это было скорее тепло ее собственного тела, а не магические импульсы.
Призвать веррнов посоветовал ей Каббер. Что ж, она призвала одного, и теперь он уже, вероятно, мертв. Больше она не станет просить у них помощи, даже если Вольный Народ и обитает в этом мире йаргов и Вастеров. Минда была уверена, что дело приближается к развязке. Одного она не могла понять: почему Ильдран счел ее своим врагом? Какую угрозу она могла для него представлять? Если бы не помощь друзей, она все испортила бы давным-давно.
Чувство беспомощности становилось все более гнетущим, и Минда не смогла дольше этого выносить. Она остановилась, подняла голову и произнесла слово, переданное ей Йо'акимом, прямо в потолок туннеля. С глухим рокотом земля над ней разошлась, и Минда не без труда выбралась на поверхность.
После полной темноты некоторое время она моргала, как ночная птица при свете дня, пока глаза не привыкли к предрассветному сумраку, а затем осмотрелась по сторонам. Минда совершенно не представляла, куда ей идти на поиски Яна. Далеко на горизонте она заметила силуэт горного хребта и вспомнила, что уже видела его, когда приземлилась у кромлеха. Тем временем справа из-за горизонта показалось солнце, кроваво-красный огненный шар на фоне унылой серой громады гор.
Минда уселась на том же месте, где стояла, прямо среди зарослей жесткой травы и кустарника, и попыталась собраться с мыслями. По мере того как поднималось солнце, унылый серый цвет, присущий даже растительности, становился все более заметным и лишь усиливал ее уныние. Однообразный пейзаж наводил тоску. Вокруг нее, насколько хватало глаз, расстилалось море серого цвета. Относительное разнообразие вносили только отдельно стоящие камни более темного оттенка да колючие коричнево-серые кусты, но эти исключения были такими мрачными, что нисколько не способствовали улучшению настроения. Минда рассеянно сорвала веточку вереска и стала ее рассматривать.
Спустя некоторое время она взглянула на нее с большим интересом, затем поднялась и вновь осмотрела окрестности.
Отыщи моих сородичей, вспомнила она слова мьюриана так отчетливо, словно он только что произнес их. Скажи, что я в Серых Холмах… на Хайволдинге.
Надежда возродилась в ее сердце. Серые Холмы. Это, должно быть, они. Его каменная тюрьма находится где-то здесь, среди унылых Серых Холмов, растянувшихся на многие мили.
Минда вытащила из-под рубашки талисман, подержала в руке, наслаждаясь его теплом. Он был таким же, как и всегда. Просто отчаяние мешало Минде ощутить его влияние. Девушка медленно повернулась кругом, пытаясь сконцентрироваться, как во время дарин-поиска. Север… Ей показалось или притяжение стало на самом деле сильнее? Она повернулась еще раз. Да.
Без колебаний Минда отправилась на север. Воодушевление помогло преодолеть усталость. В животе заурчало от голода, но она прогнала мысли о еде и вместо этого еще сильнее сосредоточилась на талисмане и получаемых от него сигналах. Дважды в течение утра ей пришлось корректировать направление, поворачивая в ту сторону, куда вел ее талисман. Незадолго до полудня она наткнулась на небольшой ручей, журчавший между камней. Там Минда утолила жажду и немного передохнула, прежде чем продолжить путь.
Минда старалась думать только о талисмане. От постоянного напряжения у нее разболелась голова. Ближе к вечеру Минда едва передвигала ноги от усталости. Взгляд постоянно упирался в землю. Серые однообразные окрестности сливались в одно расплывчатое пятно. Когда сумерки сгустились, Минда добралась до холма и стала взбираться наверх. Она настолько устала, что подняться по пологому склону было для нее все равно что покорить неприступную гору. На самой вершине талисман в ее руках вспыхнул, и Минда подняла голову. На фоне неба темнел мрачный каменный столб. Спотыкаясь, Минда шагнула вперед. И без талисмана она теперь знала, что перед ней темница Яна. Это даже не доставило ей радости. Минда чувствовала только неизмеримую усталость. Над головой сверкнули первые звезды. Она прижалась щекой к шероховатой поверхности камня и сползла на землю у его подножия.
– Ян, – едва слышно пробормотала Минда. – Я пришла.
Все мысли, которые она старалась отгонять во время изнурительного пути, снова закружились в мозгу. Ее друзья погибли; Вастер очень скоро отыщет ее; как освободить Яна, она не знает… Глаза сами собой закрылись. Усталость взяла свое, и Минда заснула.
Глава 2
Минда спала, а сновидения вели ее через незнакомые миры, пока она не попала в силонель и обнаружила, что дух ее бодрствует, в то время как тело продолжает отдыхать. Она оказалась на вершине холма, похожего на тот, рядом с которым заснула на Хайволдинге, неподалеку стоял каменный столб, совершенно такой же, как темница Яна, но сейчас ее мысли были далеко.
Она осмотрелась вокруг и с удивительной ясностью увидела вдали зигзагообразную линию гор. Минде казалось, что теперь она способна смотреть сквозь них, прямо в вечность. Чувство утраты и тревога были скрыты плотным занавесом и спрятаны где-то в дальнем уголке сознания, и это произошло не по ее воле, а по законам царства духов. Мирное спокойствие силонеля охватило ее душу и унесло прочь все печали.
Слух уловил мелодию свирели – низкие, негромкие звуки, напоминавшие шелест листьев под дуновением ветерка. Со свирелью перекликалась мелодия арфы. Минда медленно повернулась и в тени каменного столба заметила арфиста.
Музыкант стоял на коленях, его серая фигура в сумерках почти сливалась с окружающими холмами. Длинные пальцы плавно перебирали серебряные струны, извлекая из инструмента замысловатую мелодию, сплетавшуюся с песней свирели, то раздававшейся, то замиравшей в душе Минды, пока все ее существо не наполнилось невыносимо прекрасной музыкой.
Минда нерешительно шагнула к музыканту. Арфист поднял голову, и вышедшая из-за облака луна осветила его лицо серебристыми лучами. На мгновение проступила волчья маска, затем глаза ворона пронзили ее обжигающим взглядом, и вот перед Миндой снова человек, полускрытый в сумерках, как и камень над ним. Пара маленьких белых рожек венчала его голову.
– Каббер, – тихо прошептала Минда и замерла.
– Так ты называла меня.
Музыка свирели стихла, снова стала легким шорохом ветерка. Волк-ворон-человек опустил руки, и на холме воцарилась тишина. Минда, не отрываясь, смотрела на арфиста, и ее сердце ожидало чуда. Внутреннее зрение сделало ненужным бледный свет луны и звезд.
Перед Миндой был стройный человек в серой рубашке и штанах, с плеч ниспадал серый плащ. Раз увидев, лицо это невозможно забыть, серые глаза смотрели ясно и проницательно, темные кудри доходили до плеч. На траве лежала широкополая шляпа.
– Пришло время раскрыть все секреты, – произнес он, – и дать ответы на все вопросы. Спрашивай, Таленин.
Минда еще немного постояла в нерешительности, затем медленно опустилась на колени в жесткий вереск.
– Кто ты?
– Меня зовут Кэблин. Те, кто считает меня Сумрачным Братом Туатанов, называют меня Менаном. Еще меня называют Лекарем, Целителем Душ и Сумрачным Арфистом. Я – сын ВеррнАрла, поскольку вышел из лона гор и луны. Есть и еще сотни имен, и самое новое – Каббер. Но моя мать назвала меня Кэблином, и когда все имена позабудутся, когда я вернусь к тому облику, в котором ты меня видишь сейчас, я останусь под этим именем.
– Так ты – третье воплощение Увенчанного Рогами?
– Нет. Это мой отец, и Арн – моя мать.
Минда вздохнула:
– И чего же ты ожидаешь от меня?
Воцарилось молчание, арфист долго обдумывал ответ на ее вопрос.
– Мира, – произнес он наконец. – Мира и возврата к старому порядку.
– Но какое…
– Какое ты имеешь к этому отношение? Я скажу, но я должен начать издалека, с самого начала.
Вновь он надолго замолчал. Пальцы тронули струны арфы, и печальная нота унеслась вдаль, замерла между холмов.
– Представь себе, – заговорил он. – Мьюриан Ильдран узнал вкус власти на Вейре – он правил им как верховный повелитель – и был свергнут подлинным арлутом жителей Вересковых Равнин, Яном Пеналюриком. Вообрази, что он бежал от гнева арлута, метался между мирами вслепую, безо всякой надежды, с единственным желанием спасти свою жизнь.
Кто знает, куда он бежал, в какие пучины погружался, какими забытыми путями странствовал? Но, вкусив власти, он стал к ней стремиться. И благодаря кристаллам-держателям он вновь обрел могущество.
Ты слышала о Туатанах и Дакетах, знаешь, что древний Договор запрещает им посещать Мидволд. И все же их влияние проявляется – свет и тьма, добро и зло, порядок и хаос. Если долго молить их, призыв будет услышан. Ильдран воззвал от имени зла – ни для чего другого в его душе не осталось места, – и один из Дакетов откликнулся, дал ему необходимые знания, показал способ изготовить кристаллы-держатели и таким образом подчинить погубленных снами, дал ему власть над воинами, объединенными отчаянием.
Ты уже встречалась с ними – далкверы, Вастер, йарги… Договор не был нарушен, поскольку ни один Дакет не появлялся в Мидволде. Да и зачем это им, если другой был намерен ввергнуть миры в хаос? Им стал Ильдран, Повелитель Снов, и оружием ему служили иллюзии и страхи.
Ильдран появился на Хайволдинге вместе со своими союзниками – Порождениями Тьмы и духами тех, кто погиб от его снов и был вынужден подчиняться его воле. Души невинных он заключил в кристаллы, чтобы придать силы тем, кто их носит. Все это войско пришло на холм Таллин, там на Высокой Скале к самой луне поднимаются столбы кромлеха, где жили Вессенеры, Хранители Врат.
– Но Ян говорил… – прервала его Минда. Седые брови приподнялись над серыми глазами.
– Что же говорил тебе арлут?
– Он говорил, что мьюриане охраняли кромлех, что врата были на их попечении.
– Так говорил тебе арлут или ты услышала об этом от Танет или вислинга Гримбольда?
Теперь уже Минда была не так уверена, что слышала это от Яна.
– Эти двое, они ведь не принадлежат к Вольному Народу, – сказал Кэблин. – Так что они смотрят на все с другой точки зрения и правы лишь отчасти.
Вессенеры – это мьюриане благородного происхождения. Они столпы Вейдернесса, благословение всех миров. Еще со времен Авенвереса они поддерживали врата, чтили каменные столбы кромлехов, вересковые равнины, холмы, сумрак и лунный свет.
– А были другие миры до разрушения Авенвереса? – спросила Минда.
– Были и другие, – ответил Кэблин. – Но Авенверес всегда был первым.
Затуманившийся взгляд музыканта теперь был направлен не на Минду, а куда-то вдаль, в воспоминания. Вновь тонкие пальцы тронули струну, вновь унесся в холмы и затих печальный звук.
– Ильдран выкрал секрет потайных ходов Таллина из мыслей спящего Вессенера – недаром он зовется Повелителем Снов, мастером иллюзий. Он и его войско крадучись проникли внутрь холма и одолели Вессенеров, ведь, как говорят, их число и тогда не превышало трех сотен. Внезапность нападения и мощь его войска позволили Ильдрану разбить их.
– Но если Вессенеры были так могущественны… – заметила Минда.
– Под началом Ильдрана сражались те, кто был захвачен во время сна, – продолжил Кэблин. – Вессенеры не могли противиться силе невинных, а значит, не могли победить. Они были уничтожены – все поголовно, кроме одной, и она была самой младшей из их рода.
Она носила под сердцем ребенка, но сумела скрыться. Даже во время кровавой резни и разрушений ее бегство не осталось незамеченным, но в тот момент Ильдран был поглощен битвой за Таллин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32