По меньшей мере трое бросились спиной на салатные вилки, возможно, выражая столь благородным жестом скорбь по безвременно почившему королю. В конце концов в Минас Трони не осталось никого, кто имел законные основания или смелость претендовать на проклятый трон и роковую корону. Никто не хотел править Двудором. Парафин, слуга из посудомоечной, храбро взял на себя обязанности Стюарда Двудора до того дня, когда кто-нибудь из потомков Каротина вернется, чтобы потребовать принадлежащий ему трон по праву, победить врагов Двудора и наладить почтовую службу.
Глазок в двери приоткрылся, и в нем показался похожий на бусинку глаз, разглядывающий их.
– Ч-ч-ч-чего надо? – потребовал голос за дверью.
– Мы – путники, призванные способствовать свершению предначертания судьбы Минас Трони. Я – Гудгалф Серозубый, – волшебник достал из бумажника мятый кусок бумаги и засунул его в отверстие.
– Ч-ч-что это?
– Моя визитная карточка, – ответил Гудгалф.
Карточка немедленно возвратилась к нему, но уже в виде дюжины обрывков.
– Стюарда нет дома. В отпуске. Б-б-бродячих торговцев н-не принимаем. – Глазок со стуком захлопнулся.
Но Гудгалфа не так-то легко осадить, и по его глазам болотники видели, что он рассердился от такой наглости. Его зрачки скрещивались и разбегались, как апельсины в руках жонглера. Он снова позвонил, на этот раз громче. Снова в глазке мигнул глаз, а в воздухе поплыл чесночный аромат.
– С-с-снова вы? Сказано вам, принимает д-д-душ, – глазок снова закрылся. Гудгалф не сказал ничего. Он залез в карман своей куртки а ля Мао и достал черный шар, который Мокси и Пепси сначала приняли за МАЛЛОМАР, с прикрепленной к нему веревочкой. Гудгалф поджег шнур своей сигарой, бросил шар в щель для писем и газет и побежал за угол, волоча за собой болотников. Раздалось громкое БУМ! Когда болотники выглянули из-за угла, увидели, что дверь волшебным образом исчезла.
Горделивой походкой троица вошла в дымящийся портал. Дорогу им преградил старый сморщенный дворцовый страж, дрожащими руками выковыривавший соринку из слезящегося глаза.
– Можете доложить Бенилюксу, что граф Гудгалф Премудрый ожидает аудиенции.
Трясущийся воин укоризненно поклонился и повел их по затхлым коридорам.
– Уп-п-правляющему эт-т-то не п-п-понравится, – каркал охранник. – Н-н – несколько лет, к-к-как он не в-в-выходит из д-д-дворца.
– Разве люди с годами не становятся своенравными? – спросил Пепси.
– Это их д-д-дело, – прослюнявил пожилой проводник.
Он провел их по оружейному залу, где стопки картонных луков и колчанов из папье-маше возвышались на целый фут над их головами. Обильно размноженные гобелены изображали давно умершего короля с козой, и он сказал об этом. Гудгалф отвесил ему звонкую оплеуху. Стены сверкали вмурованными в них пивными бутылками и елочной мишурой, доспехи из полированного алюминия отбрасывали яркие блики на уложенный вручную линолеум на полу.
Наконец они вошли в тронный зал с его прославленной мозаикой из чертежных кнопок. Судя по тому, как она выглядела. Королевская тронная служила вдобавок и Королевской Душевой.
Охранник исчез, а его место занял такой же пожилой паж в оливковой ливрее, покрытой пятнами от оливкового масла. Он ударил в медный обеденный гонг и проскрипел:
– Падите ниц и раболепствуйте перед Бенилюксом Великим Стюардом Двудора, истинным наместником исчезнувшего короля, который вернется в один прекрасный день, по крайней мере, так говорят.
Древний паж нырнул за ширму и из-за занавеса выкатился в потертом инвалидском кресле сморщенный, усохший Бенилюкс. Кресло катили два запряженных в него енота. На Бенилюксе были брюки от смокинга и короткий красный пиджак. На его лысеющей голове крепко сидела шоферская фуражка с вышитым гербом Стюардов – очень претенциозной картинкой, изображающей крылатого единорога, несущего чайный поднос. Мокси уловил запах чеснока. Гудгалф прокашлялся, поскольку Стюард, казалось, крепко спал.
– Приветствую и поздравляю с праздником – начал он. – Я – Гудгалф Придворный, Мудрец Коронованных Особ Нижней Средней Земли, Творец Чудес и Дипломированный Гадатель.
Старый Стюард открыл один, затянутый бельмом глаз, и с отвращением посмотрел на Мокси и Пепси.
– Эт-т-то кто такие? На табличке у двери написано: «С домашними животными не входить».
– Это болотники, мой вассал, маленькие, но заслуживающие доверия наши северные союзники.
– Я прикажу с-с-стражникам постелить бумаги, – пробормотал Стюард и его морщинистая голова тяжело склонилась на грудь. Гудгалф кашлянул и продолжал.
– Боюсь, что я принес вести черные и печальные. Подлые нарки Сорхеда убили твоего собственного любимого сына Бромозеля, а теперь Черный Владыка ищет твоей жизни и твоих владений ради своих непроизносимых целей.
– Бромозеля? – переспросил Стюард, приподнимаясь на одном локте.
– Твоего собственного любимого сына, – подсказал Гудгалф.
Искра узнавания промелькнула в старых выцветших глазах.
– Ах, этого. – Н-н-никогда не п-п-писал, только, чтобы выслал денег. Как, впрочем, и второй. Д-д-да, ж-ж-жалко.
– Мы привели с собой армию, которая отомстит Фордору за твое горе, – объяснил Гудгалф.
Стюард раздраженно замахал слабыми руками.
– Фордору? Н-н-никогда не слыхал о таком. И об это двухсложном волшебнике тоже. Аудиенция окончена, – сказал Стюард.
– Не оскорбляй Белого Мага, – предупредил Гудгалф, вытаскивая что-то из кармана, – ибо я обладаю большим могуществом. Вот, выбери карту. Любую карту. Бенилюкс выбрал одну из пятидесяти двух семерок пик и разорвал ее в мелкие клочья.
– Аудиенция окончена, – повторил он упрямо.
– Глупый ублюдок, – ворчал Гудгалф, когда они оказались в снятом ими гостиничном номере. Почти час он ругался, дико дымясь.
– А что мы будем делать, если он нам не поможет? – спросил Мокси. – У этой птички явно не хватает шариков.
Гудгалф щелкнул пальцами, как-будто его осенила идея.
– Вот именно! – хихикнул он. – Все знают, что старый жмот не того… не очень соображает.
– И его дружки тоже, – мудро заметил Пепси.
– Есть в нем что-то психопатологическое – размышлял вслух волшебник. – Держу пари, у него сильнейший психоз самоубийцы. Саморазрушитель. Хрестоматийный случай.
– Самоубийцы? – удивленно воскликнул Пепси. – Откуда ты знаешь?
– Это пока только догадка, – отрешенно ответил Гудгалф. – Просто догадка.
Весть о том, что старый Стюард этим вечером покончил с собой, взбудоражила город. Во всех газетах была напечатана фотография горячей пирамиды, куда он бросился, предварительно связав себя как следует и написав последнее прости своим подданным. Заголовки вопили: «Тронувшийся Бенилюкс сгорел!» В более поздних выпусках были помещены репортажи: «Последним Стюарда видел Волшебник. Утверждают, что причина смерти Бенилюкса – козни Сорхеда.» Поскольку весь обслуживающий персонал Бенилюкса загадочно исчез, Гудгалф щедро взял на себя расходы по организации Государственных похорон и провозгласил Обещанный Перерыв Национального Траура в память о павшем правителе. В течение нескольких следующих дней в городе царил политический хаос, а красноречивый Гудгалф проводил одну пресс-конференцию за другой. К тому времени он уже посовещался с представителями власти и объявил им, что последней волей его друга было, чтобы он, Гудгалф, взял в свои руки бразды правления до возвращения его оставшегося в живых сына Фараслакса. Когда он думал, что его никто не видит, он занимался тем, что искоренял в душевой-приемной запах чеснока и керосина.
За очень короткое время Гудгалф наэлектризовал весь город, организовав в этой сонной столице обучение народного ополчения. Командуя людскими ресурсами Минас Трони, волшебник лично составлял карточки рационирования, планы строительства укреплений, прибыльные оборонные контракты, которые сам же и выполнял. Сперва раздавался ропот против столь необычной власти Гудгалфа. Но затем над городом повисла черная туча. Это, а также несколько необъяснимых взрывов в редакциях оппозиционных газет, утихомирило «этих проклятых изоляционистов», как их окрестил Гудгалф в одном из широко опубликованных интервью. Вскоре ходоки из восточных провинций принесли весть о том, что орды нарков атаковали и разгромили пограничную заставу в Омигошгокли. Двудорцы поняли, что скоро псы Сорхеда будут обнюхивать манжеты их брюк.
Мокси и Пепси нервничали, сидя в комнате для посетителей дворцовой конторы Гудгалфа. Их ножки болтались в воздухе, на фут не доставая до плюшевого ковра на полу. Хотя они и гордились своими новенькими мундирами – Гудгалф назначил эту парочку полковниками Двудорской милиции – болотники очень редко видели волшебника, а доходившие до них слухи о нарках сильно их нервировали.
– Ну, можно мы сейчас к нему пройдем? – хныкал Пепси.
– Мы так долго ждали, – вторил саму Мокси. Фигуристая эльфиня-секретарша индифферентно шевельнула грудями в облегающей блузке.
– Прошу извинить, – сказала она в восьмой раз за это утро. – Но волшебник все еще проводит совещание.
Колокольчик на ее столе зазвенел и, прежде чем она успела прикрыть динамик, болотники услышали голос Гудгалфа:
– Они уже ушли?
Эльфиня покраснела, когда болотники рванулись мимо нее в кабинет Гудгалфа.
Там они обнаружили волшебника, сидящего с толстой сигарой в зубах и с двумя крашеными блондинками-сильфидами на его костлявых коленях. Он недовольно посмотрел на Пепси и Мокси.
– Вы что, не видите, что я занят? – выпалил он. – У меня совещание. Очень важное.
Он сделал вид, что собирается совещаться дальше.
– Ох, какой ты скорый, – сказал Пепси.
– Да, скорый, – подчеркнул Мокси, подсаживаясь к блюдцу с черной икрой на письменном столе Гудгалфа.
Гудгалф глубоко вздохнул и предложил томным сильфидам удалиться.
– Ладно, ладно, – заставляя себя звучать дружелюбнее, сказал Гудгалф. – Что я могу для вас сделать?
– Да уж не столько, сколько ты сделал себе, – сказал Мокси, ухмыляясь перемазанными игрой губами.
– Мне не на что жаловаться, – ответил Гудгалф. – Фортуна улыбнулась мне. Угощайтесь, это мой ленч.
Мокси как раз покончил с ним и теперь выдвигал ящики стола в поисках добавки.
– Нам становится страшно, – сказал Пепси плюхнувшись в шикарное кресло…
– По городу ползут слухи о нарках и других мерзких врагах, наступающих с востока. Над нашими головами повисла черная туча, а акции упали на восемь с половиной. Гудгалф выпустил массивное голубое кольцо дыма.
– Маленьким нечего соваться в такие дела, – сказал он. – Вы, к тому же, суетесь в МОИ дела!
– А как же черная туча? – спросил Пепси.
– Просто дюжина дымовых шашек, подожженных мной в Конконском лесу. Зато теперь все тут ходят на цыпочках.
– А слухи о завоевателях? – спросил Мокси.
– Не более того, – ответил Гудгалф, – Сорхед еще долго не соберется напасть на Минас Трони, а к нам, тем временем, подойдут подкрепления.
– Так что опасности пока нет? – вздохнул Пепси.
– Доверьтесь мне, – сказал Гудгалф, выпроваживая их за дверь. – Волшебникам известно многое.
Внезапная атака утром следующего дня поразила жителей Минас Трони своей внезапностью. Ни одно из запланированных оборонительных сооружений не было завершено, а материалы и люди, заказанные и оплаченные через контору Гудгалфа, так никогда и не появились. Ночью огромная орда полностью окружила прекрасный город, а их черный лагерь покрыл зеленые луга, как недельной давности струп. Черные флаги с изображением Красного Носа Сорхеда развевались по ветру. С первыми лучами солнца черная армия ринулась на стены.
Сотни нарков с ушами, разгоряченным дешевым вермутом, бросились к воротам. Следом за ними топали полки троллей-ренегатов и лемуров-проказников, дрожащих от ревности.
Целые бригады истеричных баньши и гоблинов наполняли воздух пронзительными воинственными криками. Следом маршировали хоккейные клюшки и злобные скалки, которые многих отважных двудорцев могли уложить одним ударом своих смертоносных молотков для отбивания мяса. Из-за бугра появились шеренги кровожадных машинисток и танцевальный ансамбль Джуан Тэйлор в полном составе. Невозможно было смотреть без ужаса на это кошмарное зрелище.
Гудгалф, Мокси и Пепси смотрели на него с крепостной стены. Болотникам было очень страшно.
– Их много, а нас так мало, – кричал сильно напуганный Пепси.
– Верное сердце стоит десятерых, – сказал Гудгалф.
– Нас так мало, а их так много, – кричал Мокси, напуганный сильно.
– Чайник, на который смотрят, никогда не закипает. Насвистывайте что-нибудь веселенькое, – заметил Гудгалф, – У семи нянек дитя без обеда.
Успокоенные болотники отбросили страхи, рукавицы, кирасы и корсеты. Каждый вооружился обоюдоострым мастерком, чье лезвие было столь же надежным, сколь и верным. Гудгалф облачился в старый водолазный скафандр из резины. Только его аккуратно подстриженную бороду можно было узнать через окошечко шлема. В руке он держал старинное, но верное оружие, которое эльфы называли полуавтоматическим браунингом.
Пепси заметил над собой тень и завизжал. Они услышали звук рассекаемого воздуха и пригнулись. Хохочущий Ноздруль вывел своего боевого пеликана из смертоносного пике. Небо вдруг наполнилось черными птицами, которыми управляли Черные Всадники, Тут и там хлопали крыльями стервятники, фотографирующие с воздуха военные объекты и обстреливающие на бреющем полете длинными очередями помета госпитали, сиротские приюты и церкви. Кружащие над городом пеликаны сбрасывали на неграмотных защитников кипы листовок с разнузданной пропагандой.
Но двудорцев беспокоили не только сверху. Сухопутные войска обстреливали главные ворота горячей лапшой и сбивали со стены воинов собранием сочинений Рода Маккоэна. Воздух кишел отравленными бумерангами. Несколько штук впились в шлем Гудгалфа, отчего у него ужасно разболелась голова.
Вдруг передние ряды расступились, и болотники вскрикнули от удивления. К воротам галопом подскакал чудовищный черный вепрь. На нем сидел Повелитель Ноздрулей. Он был во всем черном. Велосипедные цепи свисали с его кожаной куртки. Массивный дух спешился. Его солдатские ботинки ушли глубоко в твердую землю. Мокси разглядел карикатурное прыщавое лицо. Клыки чудовища влажно поблескивали в лучах полуденного солнца. Повелитель злобно вглядывался в укрепления Двудора, затем поднял черный жестяной свисток, поднес его к трепещущей ноздре и оглушительно чихнул.
Тут же эскадроны гремлинов, полуобезумевшие от сиропа против кашля, выкатили огромную самку дракона на черных роликовых коньках. Всадник похлопал ее по рогатой морде и нацелил ее единственный, налитый кровью глаз на ворота. Гигантская рептилия кивнула и заскользила на своих роликах к деревянным воротам. Оцепеневшие двудорцы видели, как Ноздруль поджег фитиль, затем дал шпоры, и из пасти чудовища вырвалась струя горящего пропана. Стена вспыхнула и рухнула грудой углей. Нарки весело затоптали языки пламени и хлынули в город.
– Все пропало! – зарыдал Мокси. Он хотел сброситься со стены.
– Не отчаивайся, – скомандовал Гудгалф через свое окошечко. – Принеси мне мою белую мантию, да поживее!
– А-а! – воскликнул Пепси. – Белая мантия – для белой магии!
– Нет, – сказал Гудгалф, привязывая материю к биллиардному кию. – Белая мантия – для белого флага.
Как только волшебник начал отчаянно размахивать своей мантией, с Запада послышался рев сотни горнов. Столько же ответило с востока. Порыв ветра налетел на черную тучу и разметал ее. В чистом небе появился транспарант:
«ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: КУРЕНИЕ ОПАСНО ДЛЯ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ».
Скалы раскололись, а в безоблачном небе прогрохотал гром, как-будто тысяча работников сцены разом ударила в листы железа. В воздух взмыли голуби.
Со всех сторон наступали великие армии, сопровождаемые военными оркестрами, фейерверками и разноцветными воздушными шарами. Обрадованные двудорцы увидели, что с севера Штопор вел тысячу гномов, с юга знакомая рогатая фигура Ухамочки вела трехтысячную армию чабанов-берсеков. С востока шли две огромных армии. Одну из них, многоопытных Зеленых Тупеев, возглавлял Фараслакс, другую – четырехтысячное войско острозубых обойщиков – Леголам. И наконец, с запада, одетый в серое Эрроурут вел отряд из четырех боевых барсуков и одного эксцентричного юного скаута.
Очень скоро армии навалились на охваченный битвой город и принялись за избиение ударившегося в панику врага. Битва бушевала, попавших в западню агрессоров перемалывали мечи и дубинки. В ужасе бежали тролли от убийственных рой-танских копыт, чтобы найти смерть от пик и лопат гномов. Тела нарков и баньши устилали землю. Повелителя Ноздрулей окружили возбужденные эльфы, выцарапали ему глаза, и дергали его за волосы, пока он от огорчения не бросился на свой собственный меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17