Здесь выложена электронная книга Аноним автора по имени Можаев Борис Андреевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Можаев Борис Андреевич - Аноним.
Размер архива с книгой Аноним равняется 11 KB
Аноним - Можаев Борис Андреевич => скачать бесплатную электронную книгу
Рассказы -
Борис Можаев
АНОНИМ
Я вынул из кармана тетрадный листок, развернул его и подал председателю месткома:
– Можете определить, кто писал?
Листок был плотно исписан крупным неровным почерком – буквы валились кучно то вправо, то влево, как будто в нетрезвом виде хороводную танцевали.
Председатель сначала посмотрел на листок, потом на меня, – выражение его сухого, желчного лица было хмурым и подозрительным.
– А кто вы сами? – спросил он.
Я подал ему свой писательский билет. Он, не торопясь, надел очки, раскрыл билет, сверил фотографию – похож ли? Потом стал перелистывать, смотреть уплату членских взносов.
– Билет ваш недействителен, – сказал он наконец.
– Почему?
– А печати за нынешний год нету.
– Членские взносы еще не заплатил.
– Вот, вот…
– Ну и что? Билет выдается на всю жизнь.
– Интересно! – его морщинистое лицо оживилось, теперь он глядел на меня исподлобья, через очки, с веселым удивлением. – А ежели я, к примеру, в прошлом годе в милиции работал? Так что ж, и теперь мне положено носить милицейское удостоверение?
– Носите себе на здоровье.
– У нас место работы по наследству не выдается на всю жизнь. – Он встал и в упор поглядел на меня: – Есть у вас еще какие-нибудь документы?
Я вынул командировочное удостоверение от газеты, потом паспорт. Он рассматривал все тщательно и долго, наконец вернул мне документы и пригласил к столу.
– Значит, в редакцию написали? Аноним! Сейчас мы его раскусим. – Он взял тетрадный листок и стал читать: – «Как вам небезызвестно, в селе Алексашине на ткацкой фабрике директор Васютин женщин при себе держит. А которые ему не поддаются, на мотание шпулей перегоняет…» – он и дочитывать не стал. – Ясно, как божий день, – Демушкин написал.
– Кто он такой?
– Ткач. На дому работал. А в прошлом годе мы все домашние станы на фабрику перевезли… В цех. Вот он и обиделся.
– Как вы догадались, что Демушкин писал?
– Очень просто. Демушкин жалобы во все концы пишет – и в райком, и в милицию, что его незаконно в цех перевели. И все жалобы начинает одинаково: «Как вам небезызвестно, в селе Алексашине…» и так далее. Сказать вам по секрету, он еще в колхозе жалобы на всех писал. У меня все на учете.
– Но вы же сказали, что в прошлом году в милиции работали?
– То в прошлом. А в позапрошлом году я здесь, в колхозе, парторгом был. Когда от колхоза фабрику ткацкую отделили, должность парторга закрыли. Меня – в милицию направили. А когда район закрыли, меня из милиции обратно сюда, на фабрику, председателем месткома перевели. Понятно?
– Значит, эта фабрика раньше при местном колхозе была?
– Ага! Ткацкой артелью считалась. Ну, чтобы рабочий класс с колхозным крестьянством не путать, ее и отделили. Директором прислали Васютина. Он раньше в райисполкоме работал. Ну, а район, естественно, закрыли. Вот какая перестановочка получилась.
– Откуда же ваши ткачи? Бывшие колхозники?
– Конечно. Но вы не подумайте, что колхозу не помогаем. Помогаем, еще как… У меня самого восемьдесят трудодней.
– Ничего не понимаю… Тогда зачем же ткацкую артель отделили от колхоза, если все там работаете?
– Дак не работаем, а помогаем. Что значит зачем? Политика такая. Колхоз, он и есть колхоз… Должен в землю глядеть то есть, а не на производство. Чтоб внимание от земли не отвлекать. Ответственность выше. Понятно?
– Уяснил… Пойду разыщу этого Демушкина.
– А я вас сопровожу.
– Нет уж, пожалуйста, без сопровождения. Я пойду один.
– Ну, как знаете.
Он опять посмотрел на меня исподлобья через очки, и лицо его стало хмурым и обиженно-постным.
Фабрика «Возрождение труда» размещалась в длинном двухэтажном доме да в какой-то невысокой бревенчатой пристройке, похожей не то на амбар, не то на ригу. На первом этаже стояло десятка полтора древних платтовских станков, выпущенных еще в начале века. Все они так тряслись и так грохотали, словно каждый участвовал в странном состязании – кто скорее развалится. Я поднялся на второй этаж; здесь длинными рядами, вплотную друг к дружке, застя частыми решетинами свет, стояли деревянные станы. Ткачихи сидели на узких донцах, склонив головы, так что сзади были видны одни спины; заведенно сновали босые ноги, точно глину месили, ритмично дергала левая рука «погонялку», и затравленной зверюшкой метался из стороны в сторону челнок. Скорее, скорее! Хлопали подрешетники, стучало бердо, слегка содрогались рамы… Скорее, скорее! А в воздухе плавали розовые и белые хлопья, липли к одежде, набивались в нос, першили в горле…
Ко мне подошел мастер в длинном белом фартуке, мельком взглянул на мой билет, любезно улыбнулся, обнажая тусклые стальные зубы:
– Вы по какой части? Чем интересуетесь то есть?
– Да вот на ручные станы хочу поглядеть. Признаться, давненько не видывал. С детства!
– У нас один такой стан в Ленинград взяли, в музей, – не без гордости сказал мастер и с охотой начал объяснять немудрое устройство стана: – Батан, бердо, ремиз… Тут всякая вещь под названием.
В конце зала сидело четверо ткачей.
– Который из них Демушкин? – спросил я мастера.
– А вон тот, лысый, что у окна сидит.
Я подошел к Демушкину, склоненному за работой, и спросил на ухо:
– Это вы писали в редакцию?
Он перестал ткать и с минуту сидел недвижно, словно я его оглушил дубиной по голове.
– Вы или нет?
– Не знаю, про что вы говорите, – он наконец обернулся. – Я у вас лучше вот что спрошу: к примеру, человек на фронте ноги обморозил… Имеет право он на дому работать или нет?
– Конечно.
– Правильно! Вот про это я писал и председателю колхоза, и директору фабрики.
– Почему тому и другому? Вы кто, рабочий или колхозник?
– Да ведь оно с какой стороны поглядеть…
– Работаете в поле?
– А как же. Помогаем.
– Сколько зарабатываете?
– В колхозе ничего не платят. Болота выделяют за работу. Ну, выкашиваем.
– А на фабрике сколько зарабатываете?
– Да когда как…
– В прошлом месяце сколько вы получили?
– В прошлом месяце я на лугах работал.
– Фу-ты, господи! Ну в позапрошлом?
– Не помню уж… Дело давнее, – он смотрел на меня с детски простодушным любопытством. – Какой там заработок! У меня, парень, пальцев у обоих ног нету. – Он зачем-то отстегнул свой полосатый тиковый фартук, снял резиновые сапоги, размотал такие же тиковые полосатые портянки и стал осторожно стягивать красный носок.
Я смотрел на его щуплую угловатую фигурку в просторной суровой рубахе, на его желтую лысину, на скуластое, бледное, испитое лицо, на котором застыла лукавая улыбка, и никак не мог определить – в насмешку он это делает или всерьез.
– Зачем снимать? Я верю. Не надо… – остановил я его.
– Как знаете, – он все-таки отогнул носок и ткнул в мою сторону кулапой ступней. – Можно с такой ногой ходить каждый день за четыре версты? А! На фронте обморозил ногу-то, не где-нибудь.
– А что вы хотите?
– На дому работать.
– Как то есть на дому?
– А вот так… Стан поставил – и валяй.
– От стана пыль, хлопья. Это ж вредно для здоровья.
– Да мы привыкли. Мы все при станах выросли и в люди пошли. А ты – вред. Я бы дома-то разве столько наткал? Где и вечерком поткешь, а где и ночью; не спится – встанешь да так нахлыщешься этой погонялкой-то, что без задних ног засыпаешь. А тут, в цехе, более пятидесяти рублей сроду и не заработаешь, – наконец выдал он «секретную» цифру своего заработка. – Теперь мужикам один выход – бросать тканье да в отход итить.
– А в отходе больше зарабатывают?
– Пожалуй, поболе. Но ты поехай на сторону… Заработаешь чего – так половину проешь да проездишь. А там и останется грош да копа. Да и куда мне на сторону с моими ногами?
– Неужели вы серьезно считаете, что весь выход в надомной работе?
Он как-то значительно посмотрел на меня, ответил не сразу.
– Если говорить всурьез, то работать на земле надоть. А ткацкое дело чтоб в подспорье шло, как в старину. Ведро – в поле старайся, а облак налетел, дождем прибьет землю – шагай в цех, кто домой – тки. Зимой делать нечего – опять тки. За работу в поле тожеть платить надо. Тогда земля себя оправдает. И тканье хорошее подспорье, – ноне матрасы, завтра мешки, послезавтра чего другое. Оно и пойдет дело-то вкруговую, внахлест, значит. А теперь что? Вот вы сказали, что дома вред от стана. А здесь? Свели нас до кучи… Али тут не вред? Вон хлопья-то несет, как в хорошую метелицу. Да что говорить! Ничего от этого не выгадали. Только начальства поболе стало. А в колхоз все равно гонют.
Он скрутил цигарку и вдруг, без видимой связи, перевел разговор на землю:
– Луга ноне в воде. Вот по коих пор вода, – он провел ладонью выше колен. – Трава – одни макушки поверху. Мы и сшибаем их. Кабы зима ранняя не ударила. Вот запоешь! Коров придется сводить. – Он затянулся дымом и задумался.
– Семья-то большая?
– У нас семья и в работе подспорье.
– Дети помогают?
– А как же! У нас работа не только в цеху. Тут я за станом тку семь часов. А дома надоть шпули намотать, подготовиться… Значит, часа четыре ребятишки мотают. Видишь, оно у нас, дело-то, по-артельному поставлено. Одна видимость фабрики то есть.
– А если домашних нет?
– Тогда все самому надоть.
Я подозвал мастера, который вертелся возле нас:
– Скажите, сколько часов работают ваши ткачи?
– Семь часов…
– А где шпули они мотают?
Он замялся, поглядел на Демушкина, тот отвернулся и дымил, как паровозная труба.
– У нас есть тут пристройка… – сказал мастер. – Там наматывают шпули для платтовских станков.
– А для ручных станов где мотают?
Мастер опять посмотрел на Демушкина.
– А ручные станы в подспорье стоят. Они вроде как сверхплановые. Матрасы ткут – и больше ничего. Кули еще.
– Это неважно.
– Как неважно? Такую продукцию на поток не поставишь… индустриальную основу чтобы… А здесь на добровольных началах.
– Да боже мой! Где они шпули мотают?
– Ну где?.. На дому.
– Понятно. Пожалуйста, оставьте нас вдвоем.
Мастер отошел.
– Вы мне больше ничего не хотите сказать? – спросил я Демушкина.
Тот покосился на спину мастера и понизил голос:
– Ежели вы насчет женщин интересуетесь, которых притесняют, тогда пройдите в пристрой. Там есть Полька Мокеева. Только я ничего не писал и знать не знаю…
Пока мы разговаривали с Демушкиным, ткачихи переглядывались, делали какие-то таинственные знаки руками и наконец все перестали работать. Наступила непривычная тишина. Я шел к выходу и спиной чувствовал, как сверлили меня любопытные взгляды. И летел за спиной приглушенный говорок:
– Из райкома, что ли?
– Говорят, из газеты, Демушкин стукнул.
– Ну? Теперь его Васютин проглотит.
– А может, подавится?
Перед деревянной пристройкой меня догнал мастер.
– Вы Мокееву ищете? – торопливо спросил он.
– Я?!
– Мне Демушкин сказал, будто вы у него выспрашивали. Я сейчас позову.
И не успел я остановить его, как он растворил дверь и крикнул:
– Поля, выйди на минуту!
На пороге появилась женщина лет тридцати, в синей кофте и в цветной косынке. Она была недурна на лицо, и фигура еще сохранилась, особенно бросались в глаза ноги – сильные, хорошо развитые в икрах, и тонкие, сухие в лодыжке, обхваченные белыми носочками, словно забинтованные перед пробежкой. Вся она так и располагала, манила к себе; и только черные, узкого разреза глаза ее смотрели недоверчиво и диковато.
– Товарищ из газеты к тебе, – сказал ей мастер, улыбаясь. – Ты писала?
– Я никому не писала и никого не звала, – ответила она резко и неприязненно посмотрела на меня.
– Здесь какое-то недоразумение. Я вовсе не утверждал, что вы писали.
– Тогда чего же вам надобно от меня? – спросила она строго.
– Просто поговорить хотелось…
Она едко усмехнулась и сложила руки на груди:
– Ну, поговорите.
– Вы давно работаете на фабрике?
– Пять лет.
– В каком цехе?
– На механических станках.
– А теперь?
– Шпули мотаю.
– Почему вас перевели на шпули?
– У директора спросите. Ему видней, – она повернулась и ушла в цех, хлопнув дверью.
Я посмотрел на мастера. Он пожал плечами и скривил губы:
– Видите ли, она страдает от одиночества. И потому ей мерещится всюду, будто ее мужики преследуют.
– С чего бы это?
– Муж ее бросил. Тут у нас был киномеханик, артист. Ребенка оставил ей, а сам сбежал. С той поры она и сделалась вроде бы ненормальной. Все ей кажется, что мужики к ней пристают. Она и вас за такого приняла.
– Ладно, разберемся.
– А что, неужто письмецо вам прислали?
– Вы по заданию следите за мной или так? – не выдержал я.
– Одно мое любопытство, и больше ничего, – смиренно ответил он.
Я вышел на фабричный двор. На высоком конторском крыльце стоял, как гусак на дозоре, председатель месткома. Увидев меня, он юркнул в контору. Взойдя на крыльцо, я обернулся – на фабричном дворе стоял мастер и наблюдал за мной, а из дверного притвора густо выглядывали ткачихи.
Директор на этот раз оказался в кабинете. У него сидел председатель месткома да еще двое, про которых директор коротко сказал:
– Наш актив. Знакомьтесь.
Один из актива, высокий прыщеватый парень в фуфайке и в резиновых сапогах, оказался красильщиком, второй – громадный, краснолицый, словно ошпаренный кипятком, в суконном мятом пиджачке и в парусиновых туфлях, был завскладом.
А директор был нарядный, как снегирь: оранжевый джемпер, желтый галстук, пиджак пестрый в клетку и венец этого великолепия – серая зимняя шляпа немецкого фасона с приплюснутой тульей и с простроченными краями. Он встретил меня на пороге и достойно приподнял шляпу.
Говорил больше сам директор: худой, рыжий, с крупным носом и белесыми ресницами, он постоянно распахивал свой пиджак, картинно обнажая оранжевый джемпер.
– Между прочим, в наших местах писатель Куприн побывал. Описывал… Значит, со времен писателя Куприна наши селы полностью изменили свой облик, то есть электрифицированы, радиофицированы и тому подобное. Между прочим, видите напротив дом с мезонином? Фельдшер построил, сам, – он указал в окно.
Дом и в самом деле стоял с мезонином и весьма приличный.
– Интересно! Помните, как в рассказе Куприна фельдшер культурно развлекается? Водку с ландышем пьет, волкам подвывает… Черт-те что!
Актив засмеялся.
– Все изменилось, все! – патетически произнес директор.
– Да, это верно, – сказал завскладом, глядя на свои туфли. – Молодежь у нас хорошая. Все больше в образование идет. Здесь мало кто остается.
– Ну, мы не жалуемся. Рабочих у нас хватает, – сказал директор.
– А с колхозом у вас какие отношения? – спросил я.
– Помогаем. Каждый ткач должен отработать сто трудодней.
– Они что, колхозники?
– Бывшие. А есть которые и с паспортами, – ответил председатель месткома.
– Как им платят за работу в колхозе? Среднемесячный заработок?
– Нет, они на трудодни получают в колхозе, – ответил директор.
– А что платят на трудодни?
– Посчитать можно, – Васютин прикрыл на минуту глаза. – Если считать все со всем, то, пожалуй, по рублю выйдет. Приблизительно…
– А вы поточнее скажите, сколько дали ткачам на трудодень в этом году?
Директор вытянул трубочкой губы:
– Ну, в этом году еще не платили.
– А в прошлом?
– И в прошлом денег не давали…
– А зерно?
– Зерно? Зерно не положено, потому как не колхозники, – оживился директор.
– Так чем же им платят?
– А вот картошку копают – одна десятая часть идет им. Сено дают, – торопливо подсказывал председатель месткома. – Усадьбы у них большие. И это в счет.
– Да, да! В этом году залило лесные луга… Так им, знаете, вместо сена болота отдали. Вот они и буркают в них, – засмеялся Васютин. – Частная жилка еще сидит в них, сидит…
– Ого! На себе выносят траву-то… По пояс в воде, – заулыбался председатель месткома. – Пупок готовы надорвать, если для себя. Вот народ!
– Жадность! А ведь у нас зарабатывают помногу – и по семьдесят и по восемьдесят, – сказал Васютин. – Да что ж мы сидим? Пошли к народу! Сами убедитесь. У нас такие передовики, что в счет будущего года работают.
Мы всей гурьбой вышли на крыльцо. И тут нас неожиданно встретила целая толпа ткачей. Они сгрудились перед конторой – больше все бабы. Пелагея Мокеева стояла поодаль, возле забора, рядом с ней покуривал Демушкин. Я сошел вниз, но Васютин и его актив остались на крыльце. Обе группы выжидающе притихли.
– Вы что-то пришли сказать? – обратился я к толпе.
Глядели наверх, на Васютина, меня вроде бы не замечали.
– По скольку часов вы работаете? – спросил я переднюю широколицую женщину в толстой клетчатой шали.
– Она у нас не работает! – крикнул председатель месткома.
Толпа разом зашевелилась, полетели возгласы:
– А сколько она отработала!
– Сколько тику наткала!
– И пенсию не дают!
– Это как рассудить?!
– Не заслужила, – ответил с крыльца директор.
– Это я-то не заслужила! – азартно стукнула себя в грудь женщина в шали. – Бесстыжие глаза твои, Васютин.
– Обманывать государство не надо!
Аноним - Можаев Борис Андреевич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Аноним автора Можаев Борис Андреевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Аноним у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Аноним своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Можаев Борис Андреевич - Аноним.
Если после завершения чтения книги Аноним вы захотите почитать и другие книги Можаев Борис Андреевич, тогда зайдите на страницу писателя Можаев Борис Андреевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Аноним, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Можаев Борис Андреевич, написавшего книгу Аноним, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Аноним; Можаев Борис Андреевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн