рождения, до командировки мужа в Интерпол пре
подавала литературу и русский язык в 6-7 классах школы № 610 г. Москвы. Разлого
ва Ч морально выдержана, характеризуется администрацией, соседями и аг
ентурой положительно.
Поведение Ордынцева регулярно проверялось надзорными службами У
правления собственной безопасности МВД -. периодическим телефонным ауд
иомониторингом и наружным наблюдением.
По имеющейся информации, Ордынцев в настоящее время сожительству
ет с гр-кой Остроумовой Еленой, 1975 г. рождения, сотрудницей аппарата холдин
га «РОССИЯ». Связи С.П.Ордынцева с другими женщинами не установлены. Вне р
аботы много употребляет алкоголя, пьянеет медленно. По сообщениям «смеж
ных» агентов, внеслужебных связей практически не поддерживает, професс
иональных разговоров вне работы не ведет никогда. Компрометирующих кон
тактов не зафиксировано.
По донесению агента «Селиванова», хорошо играет во все виды карточ
ных игр, но играет очень редко и всегда выигрывает, с точки зрения агента
Ч за счет знания шулерских приемов. Достоверность донесения проверить
не представилось возможности.
Имущественно-накопительских интересов не проявляет, хотя хорошо
разбирается в дорогих произведениях искусства, антиквариате и монетар
но-ювелирном золоте.
Физически подготовлен хорошо, владеет основными системами рукопа
шного боя.
Имеет шесть пулевых ранений, однако инвалидность оформлять отказ
ался.
Военно-медицинской комиссией признан к прохождению службы годны
м.
Награжден орденами «За личное мужество» (1994 г.), Красного Знамени (1990 г.),
Красной Звезды (1989 г.), многочисленными медалями и знаками отличия.
С.П.Ордынцев агрессивен, характер Ч замкнутый, скрытен. Лично чест
ен, порочащих его моральных фактов не имеется. В общении с людьми груб и вы
сокомерен, с начальством Ч дерзок, по отношению к подчиненным требовате
лен До жестокости. Необходимо отметить его ненависть к служебной суборд
инации, неумеренное самомнение, регулярно выражаемое в крайне неуважит
ельных выражениях в адрес руководства министерства и всей страны.
Резюме:
Подполковник С.П.Ордынцев является высокоэффективным оперативно
-розыскным работником.
Однако он морально негибок, трудноуправляем в сложных этических о
бстоятельствах и для выполнения особо конфиденциальных заданий неприг
оден.
Инспектор-куратор УСБ МВД РФ
подполковник внутренней службы
Г. Коренной
Я не уверен, что всякий мужик слышал от своей жены озаренные страстью, при
душенные волнением слова: «Как я тебя люблю!» Но нет на земле супруга, кото
рому однажды нежная спутница жизни не сказала бы проникновенно: «Ты слом
ал мою жизнь…» Супружеская верность подобна воинской присяге Ч она пож
изненна, непрерывна, и никакие объяснения по поводу преходящности чувст
в, времени да и самой нашей жизни не рассматриваются в принципе.
Еще не дослушав меня, Ира сказала патетически-печально:
Ч Ты сломал мою жизнь…
По телефону я слышал, как в ее голосе сочится влага, сырая вода булькает в
носу. Я знал, что это ненадолго. Сейчас она передохнет, освоится с ситуацие
й, и пламя гнева бесследно высушит эти незначительные осадки.
Ч Значит, я так понимаю Ч тебя вышибли с работы, а ты вышиб меня с ребенко
м! Так я понимаю, дорогой мой перпетуум-кобеле?
Ч При чем здесь работа? Ч удивился я. Ч Я подал рапорт об отставке сам…
Ч Но я рапорт об отставке тебе не подавала! Ч крикнула Ира. Ч Ты думаешь
, я не знаю, что ты завел себе бабу? Молодую длинную суку!…
Ч Остановись, Ира, Ч смирно попросил я. Ч Не нужно это…
Ч А что нужно? Ч все сильнее заводилась она. Ч Угрохала целую жизнь на м
орального урода! Даже разойтись с женой по-людски не может! Это ты, проход
имец, неплохо придумал Ч по телефону разводиться! Он меня по телефону ув
едомляет! По междугородке! По международной! Жизнь у него зашла в тупик, ви
дите ли! А ты обо мне подумал? Ты о нас с Васькой подумал, когда в койку со св
оей подстилкой укладывался? Твой тупик у нее между ног кончается!!!
Моя жена Ира Ч гений скандала. Она знает массу изысканных поворотов для
усиления душевных травм, она Ч виртуоз форсирования обид, маэстро оберт
онов ссоры. Но сейчас она кричала без души Ч она отрабатывала номер, она з
нала, что мы не скандалим и не ссоримся, как это происходило тысячу раз в п
режней жизни.
Мы расходились. Разошлись. Разъединились. Мы перестали давно быть единой
плотью, мы отделились. Похоже, навсегда. Мы уже давно чужие.
Я положил трубку аккуратно на диван Ч она гулко бурчала, подпрыгивала о
т Иркиной ленивой равнодушной ярости, а сам пошел к буфету, налил виски в т
олстый стакан, бросил пару кусочков льда, отрезал себе половинку лимона,
прихлебнул, закусил и покорно вернулся на место телефонной экзекуции. Се
йчас главное Ч не мешать ей укрепиться в роли безвинной жертвы, выходящ
ей горестно и достойно из жизненной катастрофы, в которую она ввергнута
моим бытовым идиотизмом и патологической похотливостью. Страдательный
залог.
Вообще-то я и сейчас к ней хорошо отношусь. Она неплохая, веселая баба.
Чужая. Хорошо бы, конечно, предложить ей остаться друзьями. Это ведь дейст
вительно замечательно Ч и дальше дружить с неплохой, веселой, чужой баб
енкой, с которой у тебя есть сын. Только предлагать боязно Ч убьет! Сейчас
, по ее нехитрой драматургии свары, мы не должны оставаться друзьями, а обя
заны расставаться врагами. Как можно не быть врагами Ч с вероломным гад
ом, сломавшим ее жизнь и предавшим пожизненный патриотический долг!
Трубка буркотела, подзванивала от обиды, тихонько ползала по дивану. А я с
осал вискаря, закусывал ослепительно кислым лимоном и думал о том, как бы
стро промелькнула наша общая жизнь.
Потом трубка замолкла, я быстро схватил ее в руки и печально сказал:
Ч Да-а…
Ч Что «да»? Что ты молчишь как замороженный?
Ч А что я тебе могу сказать?
Ч Естественно! Ему и сказать нечего! Но запомни одно Ч так не будет, чтоб
ы у тебя все было хорошо, а у меня все плохо.
Я сказал как можно мягче:
Ч Ира, у меня вовсе не все так хорошо, а у тебя не все так плохо…
Ч Замолчи!… Ч Трубка звенела пронзительно, как электропила. Я осторожн
о устроил ее на диванную подушку и вновь отправился за выпивкой. Главное,
чтобы телефон не разлетелся вдребезги от ее крика Ч она мне этого никог
да не простит скажет, что я назло разбил трубку.
Не стоит сейчас ее сердить.
На языке оседала нежная гарь кукурузного самогона, бился телефон, как пр
ипадочный, я рассматривал через окно грустную закатную полуду неба и всп
оминал, как много лет назад подобрал свою любимую в ломбарде. На Пушкинск
ой.
Она там серебряные ложки сдавала. А я там высматривал подружку вора Леши
Коломенцева Ч долговязую хипешницу Таньку по прозвищу Коломенцева Ве
рста. В длинной очереди перемогающихся в нищете граждан Таньку я не наше
л, а углядел свою нареченную, суженую мне на небесах акварельно-прозрачн
ую подругу, похожую на литовскую студентку-отличницу.
В уличной кадрежке первое дело Ч сразу ярко заявить себя как человека м
огущественного. В те поры на моей территории бушевала подпольная книжна
я толкучка, все «жучки» Ч букеры были под контролем, и я сказал небрежно И
рке, что достану ей за номинал, за два рубля, Мандельштама.
Ч О-о, оба-а-ажаю! Ч сказала она.
Я предложил после ломбарда пойти в пивной бар неподалеку Ч там нас угос
тят свежим пивом и креветками.
Ч О-о, оба-а-жаю! Ч сказала она.
Потом мы пили холодное бархатное пиво, прикладываясь к бутылке андропов
ской водки «Экстра», именуемой трудящимися из-за безобразной этикетки «
Коленвал», Ч это мне в виде мелкой взятки прислала художественный руко
водитель пивной Гинда Михайловна, которую мы из уважения называли Гнидо
й Михалной. А я объяснял Ирке, что, несмотря на службу в ментовке, я Ч интел
лигент, либерал и демократ, и чем больше будет таких людей в силах правопо
рядка, тем скорее победит демократия. При этих словах Ирка говорила:
Ч О-о, об-а-а-ажаю!
Потом мы пошли пешком по бульварам ко мне домой на улицу Воровского, я неп
рерывно вещал какую-то возвышенную мракобесную чепуху, и все ее реплики
и реакции в разговоре были похожи на вопли страсти в коитусе. Ч О-о!… А-а-а!
… Ой-ей-ей! Ч говорила она. И я был страшно горд, что знаю так много мудрено
го, а она такая умная, что все это понимает.
Потом пришли домой и, не говоря ни слова, мгновенно рухнули в койку, и тут в
ыяснилось, что мы действительно замечательно понимаем друг друга. Хотя б
ы потому, что свое «о-о!… а-а-а!… ой-ей-ей!» мы орали хором.
Ложки все-таки пропали в ломбарде. Ирка отдала мне квитанцию и поручила и
х выкупить. Ну а я, естественно, забыл. В ответ на мои вялые объяснения, что,
мол, с одной стороны, сильно закрутился по службе, а с другой стороны, сере
бряные чайные ложечки Ч вещь мелкобуржуазная и не монтируется с нашим м
ироощущением интеллигентов и либералов, Ирка показала мне на экран теле
визора.
Там что-то судьбоносное вещал академик Лихачев, которого в те поры стали
таскать по всем телеканалам как хоругвь. Наверное, из-за того, что рекламы
прокладок и «сникерсов» на телике еще не существовало.
Ч Интеллигент, наверное, тебя не менее, Ч сказала бесконечно печально м
оя нежно возлюбленная и единосущная. Ч Он, по-твоему, варенье к чаю пальц
ем ковыряет?
Я замешкался, потому что к соревнованию со стареньким академиком, можно
сказать, совестью нации, был не готов, и жена, покачав головой, подвела ито
г:
Ч Дурак ты, Сережа…
И звучало это не зло, а горестно. Окончательный диагноз.
На этих забытых в ломбарде ложках я полностью утратил семейный авторите
т, и ничто за долгие годы прожитой вместе жизни не могло разубедить Ирину,
что я не бессмысленный растеряха и недалекий фраер.
Мой отец, умный, злой, пьющий мужчина, сказал мне как-то недавно:
Ч Ты с ней так долго живешь, потому что не любишь… И не любил никогда…
Ч Не понял? Ч переспросил я.
Ч А чего тут понимать? Если бы любил Ч убил бы к черту…
***
Я глотнул янтарной жгучей выпивки, взял трубку, дымящуюся от гнева.
Глупость какая! Ведь вся ее ярость из-за того что я первым сказал Ч ухожу!
И лишил ее возможности крикнуть: «Ты мне больше не муж, ты мне надоел, недо
тепа!»
Мы просто давно равнодушно устали друг от друга.
Ч Ира, я съехал из дома, Ч сказал я. Ч Ключи у тебя есть можешь возвращат
ься в любое время…
Она помолчала некоторое время, будто пробуя мои слова на вкус, потом сказ
ала:
Ч А я и не собираюсь уезжать из Лиона…
Ч Что ты имеешь в виду? Ч удивился я.
Ч Я устроилась на работу…
Ч Ты? Ч обескураженно спросил я.
Ч Я! Ч с вызовом крикнула Ирина. Ч Менеджером в одну российско-француз
скую фирму!… Агентом по продажам…
Ч Исполать! Поздравляю! А они знают, что я сотрудник Интерпола?
Она вздохнула Ч не то злорадно, не то огорченно:
Ч Сережа, ты больше не сотрудник Интерпола…
Ч Да, ты права… Я теперь частное лицо…
Ч Слушай, частное лицо, может так случиться, что я здесь задержусь. Ты вед
ь не претендуешь на часть нашей квартиры? Ч спросила она осторожно.
Ч Нет, не претендую. А что? Что ты имеешь в виду?
Ч Я хочу, чтобы Вася окончил лицей здесь, мне понадобятся деньги. Ты смож
ешь хорошо продать нашу квартиру и переслать мне деньги?
Ч Я постараюсь…
Ч Постарайся, Сережа, для семьи хоть в чем-то… И деньги обеспечь надежно
… Чтобы не пропали… Чтобы с ними ничего не случилось…
Ч Ира, я обещаю тебе не забывать ложки в ломбарде, Ч сказал я с искренним
, но запоздалым раскаянием и подумал о том, что прослушивающий мой телефо
н опер уверен Ч все эти «ломбарды», «ложки» являются нехитрым шифром и о
бозначают что-то невероятно секретное. И наверняка очень ценное. Ч Я вме
сте с деньгами пришлю тебе серебряные ложки. Я их где-нибудь найду, как-ни
будь выкуплю… Знаешь, я поздно сообразил, что ложки Ч важная в жизни штук
а… Я ими, забытыми, потерянными, так долго хлебал…
Ч Сережа, похлебка была пустая… Не бери в голову… Ты ведь теперь свободе
н… И бросила трубку.
Упал Ч отжался. Уснул засветло, очнулся Ч густой вечерний сумрак. Лена с
идит на ковре рядом с диваном, смотрит мне в лицо, улыбается. Проснулся сов
сем и понял, что очень устал.
Ч На закате спать вредно, Ч сказала Лена. Ч Голова будет болеть…
Ч Чему там болеть? Лица кавказской национальности утверждают, что там к
ость…
Ч Наверное, Ч засмеялась она. Ч У тебя там драгоценная, слоновая кость
… Покрыта тайными хитрыми письменами… Как дела?
Ч Недостоверно прекрасны. Боязно, что сглазят. Я теперь свободен…
Ч В каком смысле? Ч осторожно спросила Лена.
Ч Во всех. Ч Я сел на диване, обнял ее за плечи. Ч Вольную получил, купчая
крепость сожжена, я теперь вольноотпущенник без надела…
Ч От кого вольную? Ч уточняла моя любимая. Ч Ты что, уволился?
Ч Вчистую! От всех! Хочешь посмотреть на отвязанного?
Ч Слушай, отвязанный, Ч засмеялась Лена, Ч я надеюсь, что ты хоть одну п
ривязанность сохранил…
Я покачал головой:
Ч Нет, любимая. Ты не привязанность. Ты Ч моя порочная, дурная, тайная стр
асть…
Ч Не пугай! Экий маркиз де Сад сыскался! Ч Легла рядом со мной на диван и
стала быстро, сладко, щекочуще целовать. А я в полузабытьи бормотал:
Ч Ты Ч моя зависимость! Как наркота, как ширево! Как пьянь, как курево…
Ч Поискать нарколога? Ч грустно усмехалась Лена и шептала, подсмеивал
ась: Ч Закодируем тебя Ч станешь как новенький, стерильный… Забудешь м
еня, все проблемы решатся, все станет легко и просто…
Мне уже никогда не будет легко. А просто сейчас даже у кошечек не выходит.
Не хочу открывать глаза, хочу жить в маре, соблазне, в неподвижном сладком
туманном дурмане. В хитиновой скорлупе. Закуклился.
Любимая, я Ч потерявшийся в толчее людской ярмарки мальчонка. Обними ме
ня, прижми крепче, утешь Ч пусть раскачает нас волна волшебной соединен
ности на старом, скрипяще-поющем под нами диване, который ты со смехом наз
ываешь «скрипкой». Хочу жить в беспамятстве. С тобой.
И лоно твое Ч перламутрово-розовое, в мягких складках, с таинственной гл
убиной, как тропическая раковина каури.
Женщины делают гибкое змеиное движение задницей Ч вперед-назад, с боку
на бок Ч вдевая себя в трусики. Занавес опускается, представление конча
ется. Объявляется антракт.
Ч Я еду в командировку… Ч сказала Лена.
Разнеженный, расслабленный, демобилизованный, я спросил беспечно:
Ч Когда?
Ч Послезавтра!… Ч крикнула она из кухни.
Ч Куда?
Ч В Нью-Йорк… Ч Гремели кастрюльки на плите. Так! Уже интересно. Сегодня
было много интересных новостей.
Ч Надолго?
Ч Месяцев на шесть… Может, на год… Ч Конец фразы отрезала шипящая струя
воды в мойке.
Ага, неплохо! Как там поется? И бился синий свет в окне, как жилочка на шее. Н
адо сохранить лицо. Как говорит Лена Ч мент с человеческим лицом.
Любопытно, как мы все всегда во всем врем друг другу. Наверное, невозможно
говорить правду. Какой дурак сказал Ч прост, как правда? Правда Ч штука н
евыносимо сложная. Только во лжи есть мягкая гармония искусства. Правда
Ч это злой хаос жизни.
Ч Что ты молчишь? Ч Лена стояла в дверях и смотрела на меня сердито-шкод
ливо.
Ну вот Ч на колу мочало, начинай сначала.
Ч А что я могу сказать? Ч развел я руками. Ч Поздравляю! Я рад за тебя! Сча
стливого пути… Удачного взлета, мягкой посадки, семь футов под килем… До
бро пожаловать! Ю ар велком в город Большого Яблока…
Ч Ну чего ты юродничаешь, Сережка? -"Жалобно спросила Лена. Ч Ты понимаеш
ь, что от таких поручений не отказываются?
Ч Понимаю, Ч кивнул я покорно. Ч А что ты там будешь делать? Столько вре
мени?
Ч Стажировка в «Ферст рипабликен Нью-Йорк бэнк», Ч ответила Лена, и гол
ос ее звенел. Ч Если я пройду ее, меня назначат директором операций по Во
сточной Европе…
Ч Ты пройдешь ее с блеском, я в тебя верю. Операции с Россией входят в Вост
очную Европу? Ч спросил я на всякий случай.
Ч Естественно!
Ч Это мой друг Серебровский договорился? Там, в нью-йоркском банке?
Ч Да, конечно. Ч Она помолчала миг и спросила осторожно: Ч Сережечка, ты
недоволен всем этим?
Ч Как тебе сказать? Я озадачен…
Лена обняла меня крепко и быстро зашептала:
Ч Серега, не дуйся! Поехали вместе! Никогда такой возможности больше не б
удет! Ничто не держит, денег нам хватит, там у тебя и будет воля от всего! Теб
е сейчас нужна пауза, ты там передохнешь, осмотришься, примешь решение Ч
как жить дальше! Поехали, дорогой мой мент с человеческим лицом!
1 2 3 4 5 6 7 8
подавала литературу и русский язык в 6-7 классах школы № 610 г. Москвы. Разлого
ва Ч морально выдержана, характеризуется администрацией, соседями и аг
ентурой положительно.
Поведение Ордынцева регулярно проверялось надзорными службами У
правления собственной безопасности МВД -. периодическим телефонным ауд
иомониторингом и наружным наблюдением.
По имеющейся информации, Ордынцев в настоящее время сожительству
ет с гр-кой Остроумовой Еленой, 1975 г. рождения, сотрудницей аппарата холдин
га «РОССИЯ». Связи С.П.Ордынцева с другими женщинами не установлены. Вне р
аботы много употребляет алкоголя, пьянеет медленно. По сообщениям «смеж
ных» агентов, внеслужебных связей практически не поддерживает, професс
иональных разговоров вне работы не ведет никогда. Компрометирующих кон
тактов не зафиксировано.
По донесению агента «Селиванова», хорошо играет во все виды карточ
ных игр, но играет очень редко и всегда выигрывает, с точки зрения агента
Ч за счет знания шулерских приемов. Достоверность донесения проверить
не представилось возможности.
Имущественно-накопительских интересов не проявляет, хотя хорошо
разбирается в дорогих произведениях искусства, антиквариате и монетар
но-ювелирном золоте.
Физически подготовлен хорошо, владеет основными системами рукопа
шного боя.
Имеет шесть пулевых ранений, однако инвалидность оформлять отказ
ался.
Военно-медицинской комиссией признан к прохождению службы годны
м.
Награжден орденами «За личное мужество» (1994 г.), Красного Знамени (1990 г.),
Красной Звезды (1989 г.), многочисленными медалями и знаками отличия.
С.П.Ордынцев агрессивен, характер Ч замкнутый, скрытен. Лично чест
ен, порочащих его моральных фактов не имеется. В общении с людьми груб и вы
сокомерен, с начальством Ч дерзок, по отношению к подчиненным требовате
лен До жестокости. Необходимо отметить его ненависть к служебной суборд
инации, неумеренное самомнение, регулярно выражаемое в крайне неуважит
ельных выражениях в адрес руководства министерства и всей страны.
Резюме:
Подполковник С.П.Ордынцев является высокоэффективным оперативно
-розыскным работником.
Однако он морально негибок, трудноуправляем в сложных этических о
бстоятельствах и для выполнения особо конфиденциальных заданий неприг
оден.
Инспектор-куратор УСБ МВД РФ
подполковник внутренней службы
Г. Коренной
Я не уверен, что всякий мужик слышал от своей жены озаренные страстью, при
душенные волнением слова: «Как я тебя люблю!» Но нет на земле супруга, кото
рому однажды нежная спутница жизни не сказала бы проникновенно: «Ты слом
ал мою жизнь…» Супружеская верность подобна воинской присяге Ч она пож
изненна, непрерывна, и никакие объяснения по поводу преходящности чувст
в, времени да и самой нашей жизни не рассматриваются в принципе.
Еще не дослушав меня, Ира сказала патетически-печально:
Ч Ты сломал мою жизнь…
По телефону я слышал, как в ее голосе сочится влага, сырая вода булькает в
носу. Я знал, что это ненадолго. Сейчас она передохнет, освоится с ситуацие
й, и пламя гнева бесследно высушит эти незначительные осадки.
Ч Значит, я так понимаю Ч тебя вышибли с работы, а ты вышиб меня с ребенко
м! Так я понимаю, дорогой мой перпетуум-кобеле?
Ч При чем здесь работа? Ч удивился я. Ч Я подал рапорт об отставке сам…
Ч Но я рапорт об отставке тебе не подавала! Ч крикнула Ира. Ч Ты думаешь
, я не знаю, что ты завел себе бабу? Молодую длинную суку!…
Ч Остановись, Ира, Ч смирно попросил я. Ч Не нужно это…
Ч А что нужно? Ч все сильнее заводилась она. Ч Угрохала целую жизнь на м
орального урода! Даже разойтись с женой по-людски не может! Это ты, проход
имец, неплохо придумал Ч по телефону разводиться! Он меня по телефону ув
едомляет! По междугородке! По международной! Жизнь у него зашла в тупик, ви
дите ли! А ты обо мне подумал? Ты о нас с Васькой подумал, когда в койку со св
оей подстилкой укладывался? Твой тупик у нее между ног кончается!!!
Моя жена Ира Ч гений скандала. Она знает массу изысканных поворотов для
усиления душевных травм, она Ч виртуоз форсирования обид, маэстро оберт
онов ссоры. Но сейчас она кричала без души Ч она отрабатывала номер, она з
нала, что мы не скандалим и не ссоримся, как это происходило тысячу раз в п
режней жизни.
Мы расходились. Разошлись. Разъединились. Мы перестали давно быть единой
плотью, мы отделились. Похоже, навсегда. Мы уже давно чужие.
Я положил трубку аккуратно на диван Ч она гулко бурчала, подпрыгивала о
т Иркиной ленивой равнодушной ярости, а сам пошел к буфету, налил виски в т
олстый стакан, бросил пару кусочков льда, отрезал себе половинку лимона,
прихлебнул, закусил и покорно вернулся на место телефонной экзекуции. Се
йчас главное Ч не мешать ей укрепиться в роли безвинной жертвы, выходящ
ей горестно и достойно из жизненной катастрофы, в которую она ввергнута
моим бытовым идиотизмом и патологической похотливостью. Страдательный
залог.
Вообще-то я и сейчас к ней хорошо отношусь. Она неплохая, веселая баба.
Чужая. Хорошо бы, конечно, предложить ей остаться друзьями. Это ведь дейст
вительно замечательно Ч и дальше дружить с неплохой, веселой, чужой баб
енкой, с которой у тебя есть сын. Только предлагать боязно Ч убьет! Сейчас
, по ее нехитрой драматургии свары, мы не должны оставаться друзьями, а обя
заны расставаться врагами. Как можно не быть врагами Ч с вероломным гад
ом, сломавшим ее жизнь и предавшим пожизненный патриотический долг!
Трубка буркотела, подзванивала от обиды, тихонько ползала по дивану. А я с
осал вискаря, закусывал ослепительно кислым лимоном и думал о том, как бы
стро промелькнула наша общая жизнь.
Потом трубка замолкла, я быстро схватил ее в руки и печально сказал:
Ч Да-а…
Ч Что «да»? Что ты молчишь как замороженный?
Ч А что я тебе могу сказать?
Ч Естественно! Ему и сказать нечего! Но запомни одно Ч так не будет, чтоб
ы у тебя все было хорошо, а у меня все плохо.
Я сказал как можно мягче:
Ч Ира, у меня вовсе не все так хорошо, а у тебя не все так плохо…
Ч Замолчи!… Ч Трубка звенела пронзительно, как электропила. Я осторожн
о устроил ее на диванную подушку и вновь отправился за выпивкой. Главное,
чтобы телефон не разлетелся вдребезги от ее крика Ч она мне этого никог
да не простит скажет, что я назло разбил трубку.
Не стоит сейчас ее сердить.
На языке оседала нежная гарь кукурузного самогона, бился телефон, как пр
ипадочный, я рассматривал через окно грустную закатную полуду неба и всп
оминал, как много лет назад подобрал свою любимую в ломбарде. На Пушкинск
ой.
Она там серебряные ложки сдавала. А я там высматривал подружку вора Леши
Коломенцева Ч долговязую хипешницу Таньку по прозвищу Коломенцева Ве
рста. В длинной очереди перемогающихся в нищете граждан Таньку я не наше
л, а углядел свою нареченную, суженую мне на небесах акварельно-прозрачн
ую подругу, похожую на литовскую студентку-отличницу.
В уличной кадрежке первое дело Ч сразу ярко заявить себя как человека м
огущественного. В те поры на моей территории бушевала подпольная книжна
я толкучка, все «жучки» Ч букеры были под контролем, и я сказал небрежно И
рке, что достану ей за номинал, за два рубля, Мандельштама.
Ч О-о, оба-а-ажаю! Ч сказала она.
Я предложил после ломбарда пойти в пивной бар неподалеку Ч там нас угос
тят свежим пивом и креветками.
Ч О-о, оба-а-жаю! Ч сказала она.
Потом мы пили холодное бархатное пиво, прикладываясь к бутылке андропов
ской водки «Экстра», именуемой трудящимися из-за безобразной этикетки «
Коленвал», Ч это мне в виде мелкой взятки прислала художественный руко
водитель пивной Гинда Михайловна, которую мы из уважения называли Гнидо
й Михалной. А я объяснял Ирке, что, несмотря на службу в ментовке, я Ч интел
лигент, либерал и демократ, и чем больше будет таких людей в силах правопо
рядка, тем скорее победит демократия. При этих словах Ирка говорила:
Ч О-о, об-а-а-ажаю!
Потом мы пошли пешком по бульварам ко мне домой на улицу Воровского, я неп
рерывно вещал какую-то возвышенную мракобесную чепуху, и все ее реплики
и реакции в разговоре были похожи на вопли страсти в коитусе. Ч О-о!… А-а-а!
… Ой-ей-ей! Ч говорила она. И я был страшно горд, что знаю так много мудрено
го, а она такая умная, что все это понимает.
Потом пришли домой и, не говоря ни слова, мгновенно рухнули в койку, и тут в
ыяснилось, что мы действительно замечательно понимаем друг друга. Хотя б
ы потому, что свое «о-о!… а-а-а!… ой-ей-ей!» мы орали хором.
Ложки все-таки пропали в ломбарде. Ирка отдала мне квитанцию и поручила и
х выкупить. Ну а я, естественно, забыл. В ответ на мои вялые объяснения, что,
мол, с одной стороны, сильно закрутился по службе, а с другой стороны, сере
бряные чайные ложечки Ч вещь мелкобуржуазная и не монтируется с нашим м
ироощущением интеллигентов и либералов, Ирка показала мне на экран теле
визора.
Там что-то судьбоносное вещал академик Лихачев, которого в те поры стали
таскать по всем телеканалам как хоругвь. Наверное, из-за того, что рекламы
прокладок и «сникерсов» на телике еще не существовало.
Ч Интеллигент, наверное, тебя не менее, Ч сказала бесконечно печально м
оя нежно возлюбленная и единосущная. Ч Он, по-твоему, варенье к чаю пальц
ем ковыряет?
Я замешкался, потому что к соревнованию со стареньким академиком, можно
сказать, совестью нации, был не готов, и жена, покачав головой, подвела ито
г:
Ч Дурак ты, Сережа…
И звучало это не зло, а горестно. Окончательный диагноз.
На этих забытых в ломбарде ложках я полностью утратил семейный авторите
т, и ничто за долгие годы прожитой вместе жизни не могло разубедить Ирину,
что я не бессмысленный растеряха и недалекий фраер.
Мой отец, умный, злой, пьющий мужчина, сказал мне как-то недавно:
Ч Ты с ней так долго живешь, потому что не любишь… И не любил никогда…
Ч Не понял? Ч переспросил я.
Ч А чего тут понимать? Если бы любил Ч убил бы к черту…
***
Я глотнул янтарной жгучей выпивки, взял трубку, дымящуюся от гнева.
Глупость какая! Ведь вся ее ярость из-за того что я первым сказал Ч ухожу!
И лишил ее возможности крикнуть: «Ты мне больше не муж, ты мне надоел, недо
тепа!»
Мы просто давно равнодушно устали друг от друга.
Ч Ира, я съехал из дома, Ч сказал я. Ч Ключи у тебя есть можешь возвращат
ься в любое время…
Она помолчала некоторое время, будто пробуя мои слова на вкус, потом сказ
ала:
Ч А я и не собираюсь уезжать из Лиона…
Ч Что ты имеешь в виду? Ч удивился я.
Ч Я устроилась на работу…
Ч Ты? Ч обескураженно спросил я.
Ч Я! Ч с вызовом крикнула Ирина. Ч Менеджером в одну российско-француз
скую фирму!… Агентом по продажам…
Ч Исполать! Поздравляю! А они знают, что я сотрудник Интерпола?
Она вздохнула Ч не то злорадно, не то огорченно:
Ч Сережа, ты больше не сотрудник Интерпола…
Ч Да, ты права… Я теперь частное лицо…
Ч Слушай, частное лицо, может так случиться, что я здесь задержусь. Ты вед
ь не претендуешь на часть нашей квартиры? Ч спросила она осторожно.
Ч Нет, не претендую. А что? Что ты имеешь в виду?
Ч Я хочу, чтобы Вася окончил лицей здесь, мне понадобятся деньги. Ты смож
ешь хорошо продать нашу квартиру и переслать мне деньги?
Ч Я постараюсь…
Ч Постарайся, Сережа, для семьи хоть в чем-то… И деньги обеспечь надежно
… Чтобы не пропали… Чтобы с ними ничего не случилось…
Ч Ира, я обещаю тебе не забывать ложки в ломбарде, Ч сказал я с искренним
, но запоздалым раскаянием и подумал о том, что прослушивающий мой телефо
н опер уверен Ч все эти «ломбарды», «ложки» являются нехитрым шифром и о
бозначают что-то невероятно секретное. И наверняка очень ценное. Ч Я вме
сте с деньгами пришлю тебе серебряные ложки. Я их где-нибудь найду, как-ни
будь выкуплю… Знаешь, я поздно сообразил, что ложки Ч важная в жизни штук
а… Я ими, забытыми, потерянными, так долго хлебал…
Ч Сережа, похлебка была пустая… Не бери в голову… Ты ведь теперь свободе
н… И бросила трубку.
Упал Ч отжался. Уснул засветло, очнулся Ч густой вечерний сумрак. Лена с
идит на ковре рядом с диваном, смотрит мне в лицо, улыбается. Проснулся сов
сем и понял, что очень устал.
Ч На закате спать вредно, Ч сказала Лена. Ч Голова будет болеть…
Ч Чему там болеть? Лица кавказской национальности утверждают, что там к
ость…
Ч Наверное, Ч засмеялась она. Ч У тебя там драгоценная, слоновая кость
… Покрыта тайными хитрыми письменами… Как дела?
Ч Недостоверно прекрасны. Боязно, что сглазят. Я теперь свободен…
Ч В каком смысле? Ч осторожно спросила Лена.
Ч Во всех. Ч Я сел на диване, обнял ее за плечи. Ч Вольную получил, купчая
крепость сожжена, я теперь вольноотпущенник без надела…
Ч От кого вольную? Ч уточняла моя любимая. Ч Ты что, уволился?
Ч Вчистую! От всех! Хочешь посмотреть на отвязанного?
Ч Слушай, отвязанный, Ч засмеялась Лена, Ч я надеюсь, что ты хоть одну п
ривязанность сохранил…
Я покачал головой:
Ч Нет, любимая. Ты не привязанность. Ты Ч моя порочная, дурная, тайная стр
асть…
Ч Не пугай! Экий маркиз де Сад сыскался! Ч Легла рядом со мной на диван и
стала быстро, сладко, щекочуще целовать. А я в полузабытьи бормотал:
Ч Ты Ч моя зависимость! Как наркота, как ширево! Как пьянь, как курево…
Ч Поискать нарколога? Ч грустно усмехалась Лена и шептала, подсмеивал
ась: Ч Закодируем тебя Ч станешь как новенький, стерильный… Забудешь м
еня, все проблемы решатся, все станет легко и просто…
Мне уже никогда не будет легко. А просто сейчас даже у кошечек не выходит.
Не хочу открывать глаза, хочу жить в маре, соблазне, в неподвижном сладком
туманном дурмане. В хитиновой скорлупе. Закуклился.
Любимая, я Ч потерявшийся в толчее людской ярмарки мальчонка. Обними ме
ня, прижми крепче, утешь Ч пусть раскачает нас волна волшебной соединен
ности на старом, скрипяще-поющем под нами диване, который ты со смехом наз
ываешь «скрипкой». Хочу жить в беспамятстве. С тобой.
И лоно твое Ч перламутрово-розовое, в мягких складках, с таинственной гл
убиной, как тропическая раковина каури.
Женщины делают гибкое змеиное движение задницей Ч вперед-назад, с боку
на бок Ч вдевая себя в трусики. Занавес опускается, представление конча
ется. Объявляется антракт.
Ч Я еду в командировку… Ч сказала Лена.
Разнеженный, расслабленный, демобилизованный, я спросил беспечно:
Ч Когда?
Ч Послезавтра!… Ч крикнула она из кухни.
Ч Куда?
Ч В Нью-Йорк… Ч Гремели кастрюльки на плите. Так! Уже интересно. Сегодня
было много интересных новостей.
Ч Надолго?
Ч Месяцев на шесть… Может, на год… Ч Конец фразы отрезала шипящая струя
воды в мойке.
Ага, неплохо! Как там поется? И бился синий свет в окне, как жилочка на шее. Н
адо сохранить лицо. Как говорит Лена Ч мент с человеческим лицом.
Любопытно, как мы все всегда во всем врем друг другу. Наверное, невозможно
говорить правду. Какой дурак сказал Ч прост, как правда? Правда Ч штука н
евыносимо сложная. Только во лжи есть мягкая гармония искусства. Правда
Ч это злой хаос жизни.
Ч Что ты молчишь? Ч Лена стояла в дверях и смотрела на меня сердито-шкод
ливо.
Ну вот Ч на колу мочало, начинай сначала.
Ч А что я могу сказать? Ч развел я руками. Ч Поздравляю! Я рад за тебя! Сча
стливого пути… Удачного взлета, мягкой посадки, семь футов под килем… До
бро пожаловать! Ю ар велком в город Большого Яблока…
Ч Ну чего ты юродничаешь, Сережка? -"Жалобно спросила Лена. Ч Ты понимаеш
ь, что от таких поручений не отказываются?
Ч Понимаю, Ч кивнул я покорно. Ч А что ты там будешь делать? Столько вре
мени?
Ч Стажировка в «Ферст рипабликен Нью-Йорк бэнк», Ч ответила Лена, и гол
ос ее звенел. Ч Если я пройду ее, меня назначат директором операций по Во
сточной Европе…
Ч Ты пройдешь ее с блеском, я в тебя верю. Операции с Россией входят в Вост
очную Европу? Ч спросил я на всякий случай.
Ч Естественно!
Ч Это мой друг Серебровский договорился? Там, в нью-йоркском банке?
Ч Да, конечно. Ч Она помолчала миг и спросила осторожно: Ч Сережечка, ты
недоволен всем этим?
Ч Как тебе сказать? Я озадачен…
Лена обняла меня крепко и быстро зашептала:
Ч Серега, не дуйся! Поехали вместе! Никогда такой возможности больше не б
удет! Ничто не держит, денег нам хватит, там у тебя и будет воля от всего! Теб
е сейчас нужна пауза, ты там передохнешь, осмотришься, примешь решение Ч
как жить дальше! Поехали, дорогой мой мент с человеческим лицом!
1 2 3 4 5 6 7 8