А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Лурия Алекасндр Романович

Границы поведения животных и психологическая деятельность человека


 

Здесь выложена электронная книга Границы поведения животных и психологическая деятельность человека автора по имени Лурия Алекасндр Романович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Лурия Алекасндр Романович - Границы поведения животных и психологическая деятельность человека.

Размер архива с книгой Границы поведения животных и психологическая деятельность человека равняется 15.54 KB

Границы поведения животных и психологическая деятельность человека - Лурия Алекасндр Романович => скачать бесплатную электронную книгу





Александр Романович Лурия
Границы поведения животных и психологическая деятельность человека


А. Р. Лурия
Границы поведения животных
и психологическая деятельность человека

Материал сегодняшней беседы я рассматриваю как чрезвычайно важный. Он должен послужить введением к целому большому циклу занятий, которому практически будет посвящен весь оставший курс психологии.
Вопрос, который я хочу осветить сегодня, заключается в объяснении того, в чем состоят особенности человеческого сознания и чем строение психологической деятельности человека отличается от структуры поведения животных.
Для того, чтобы подойти к этой теме, резюмируем сначала в самых кратких форматах то, что мы знаем о поведении животного и попробуем, исходя из этого, ответить на вопросы о том, каковы границы, за которые не может перешагнуть даже самая высокоразвитая форма поведения животных.
Мы осветили в течение ряда лекции основные черты, характеризующие поведение животных. Мы показали, как от инстинктивных, наследственно — программных форм поведения животное постепенно переходит к индивидуально — изменчивой форме приспособления, в который сигнал, полученный из среды, не просто запускает врожденную программой деятельность, а в которой животное программирует все свое поведение соответственно восприятию целых ситуаций и формированию субъективного образа объективного мира.
Мы показали, что с развитием ориентировочной деятельности и сложных форм отражения соотношений между вещами у животных формируются наиболее высокие формы интеллектуального поведения. Мы показали, что эти формы интеллектуального поведения имеют трехфазный характер. Первая фаза является предварительная ориентировка животного в условиях среды, предварительное ознакомление с задачей анализа существенных элементов ее; второй фазой — исполнение той гипотезы или той программы, которая возникла в процессе предварительной ориентировки; третьей фазой действия — сличение полученных результатов с исходными намерением и коррекция ошибочных действий, если они имеют место.
Мы показали, что это сложнейшая интеллектуальная форма поведения животных осуществляется в процессе действенных проб, который, как было показано в трех последних лекциях, имеет характер отражения известных сложных форм отношений между предметами, которые животное воспринимает, выделение возможных способов решения, торможение побочных неадекватных способов решения и выработка тех программ поведения, которые приводят к нужной цели.
В последний раз вам был сообщен очень существенный экспериментальный материал, который показывает, что животные могут не только употреблять известные средства или «орудия» для решения практических задач (хотя отличие их от настоящих орудий мною будет освещено после), но могут при определенных условиях и составлять орудия, например, составить одну длинную палку из двух или даже выделять эти орудия из однородного материала (выгрызать или выламывать нужную палку из деревянного диска для того. чтобы после употребить эту палку как средство достать приманку). Значит, животное может не только употреблять готовые средства, но может выделять из окружающей среды нужные средства, причем, что самое интересное, такое выделение орудий становится настолько самостоятельной формой деятельности, что обезьяна может часами, не отвлекаясь, заниматься попытками выделить нужное орудие (например, выломать палку из очень прочного диска), чтобы после того, как орудие выделено, непосредственно применить его как средство достать приманку.
Следовательно в данном случае деятельность животного носит уже совсем не интеллектуальный характер, не характер просто элементарного условного рефлекса или привычного, удержавшегося из прежнего опыта навыка, — она представляется сложной ориентировочной деятельностью, в процессе которой выделяется известная программа, животное подчиняется этой программе, этому образу будущего средства, которое оно должно выделить из имеющегося в его распоряжении материала. Все эта создает доминанту у животного, иногда оттесняет из его непосредственного внимания даже конкретную цель, которую животное на время забывает, пока не выделит средство, позволяющее ему получить приманку.
Таким образом, на высшем этапе высшие животные с развитием коры головного мозга, с мощными зонами, обеспечивающими синтез сигналов из разных рецепторных зон, с развитой синтетической деятельностью, могут выполнять очень сложные формы поведения, программировать свое поведение сложными, возникшими в ориентировочной деятельности образами.
Все это может создать впечатление, что грани между животными и человеком стираются, и животные могут обеспечивать такие сложные формы интеллектуального поведения, которые начинают быть очень похожими на сложные интеллектуальные, разумные формы поведения человека.
Однако это впечатление, которое с первого взгляда может показаться очень очевидным, оказывается неправильным. существует ряд коренных отличий в поведении животного от собственного поведения человека.
Позвольте сейчас остановится на вопросе о границах поведения животного.
Рассмотрим внимательно поведение высших человекообразных обезьян, не столько для того, чтобы сблизить их поведение с поведением человека, а столько для того, чтобы выяснить, что отделяет их от поведения человека. Попробуем, следовательно, описать известные поведения даже самых развитых животных.
Первое отличие заключается в том, что поведение животного всегда осуществляется внутри определенной биологической деятельности, внутри определенного биологического мотива.
Животное никогда не делает ничего, что не обслужило бы известную биологическую потребность, что выходило бы за рамки определенного биологического смысла. Всегда всякая деятельность животного в конечном итоге либо мотивирована сохранением индивида, либо мотивирована продолжением рода. Деятельность животного либо обслуживает инстинкт питания (то есть она делает что — нибудь, чтобы получить пищу), либо инстинктом самосохранения (оно производит действие, чтобы спасти себя от опасности), либо инстинктом продолжения рода. Значит, всякая деятельность животного, сколько бы она не была расчленена, всегда осуществляется в пределах биологически осмысленной деятельности.
Я не могу забыть, как примерно 35 лет тому назад мне удалось в Голландии слышать доклад одного известного психолога — Гельба, который сформулировал парадоксальное, но очень правильное положение. Он сказал: «Животное не может ничего делать бессмысленного, делать бессмысленное способен только человек!»
Если вдуматься в эту формулу, можно увидеть, что она таит в себе действительно правильное рассуждение.
Животное не может делать ничего, что выходило бы из пределов биологического смысла, в то время как человек 9/10 своей деятельности посвящает актам, не имеющим прямого, а, иногда, даже и косвенного биологического смысла.
Это положение великолепно показано в рефлекторной теории. Чтобы образовать условный рефлекс у животного, надо включить его в известную безусловную биологическую деятельность.
Может существует только один момент, в который животное как будто выходит за пределы этого правила: его мощное развитие ориентировочно — исследовательской деятельности. Наблюдая высших обезьян, И. П. Павлов отметил их отличие от более низко стоящих животных, собак, кошек, тем более от кроликов, морских свинок. Если собаке или кошке нечего делать, она засыпает; если обезьяне нечего делать, она начинает исследовать, то есть ощупывать, нюхать или перебирать шерсть, перебирать листья и так далее. Все это время она занята тем, что Павлов назвал «бескорыстной ориентировочно — исследовательской деятельностью». Однако, и это перебирание предметов, рассматривание, обнюхивание может быть тоже трактовано как определенный безусловных ориентировочно — исследовательский рефлекс. Если это так, значит перебирание, обнюхивание, которое постоянно обнаруживает ничем не занятая обезьяна, то же являются биологической инстинктивной деятельностью.
Следовательно, первое отличие в поведении животного заключается в том, что всякое его поведение не выходит за пределы инстинктивной биологической деятельности и носит биологически мотивированной характер.
Второе отличие животного от человека несколько сложнее. Мы говорим, что животное может употреблять и даже выделять орудия. Но сейчас нам надо сделать известную поправку или уточнение этого факта, который с первого взгляда сближает поведение обезьяны с деятельностью человека. Животное, употребляющее и выделяющее орудия, всегда делает это в конкретной наглядно — действенной ситуации и никогда не закрепляет выделенное орудие, не сохраняет орудие впрок. На прошлой лекции, когда я излагал по выделыванию животным длинной палки из круглого диска, вы могли видеть, что животное никогда не оставляет эту палку впрок, для употребления в следующем опыте. Было многократно показано другими исследованиями, что даже применив известное орудие, животное начинает искать новое орудие каждый раз, когда дается новая задача.
Животное не обладает абстракцией от наглядной ситуации; внутри наглядной ситуации может выделить орудия, однако, вне этой наглядной ситуации животное никогда не может выделить орудия и зафиксировать постоянные средства, которые ему когда — нибудь понадобятся.
Оказалось далее, что обезьяна даже не пользуется одним орудием для того, чтобы с помощью этого орудия заготовлять другое и что ее орудийная деятельность не носит сложного, многократного опосредственного характера.
Когда в прошлый раз нам было дано сравнение поведения обезьяны и ребенка (эта лекция была прочитана Т. Хрустовым и давала обзор его опытов с применением «орудий обезьянами), вы видели, что если ребенок с большой легкостью начинает применять камень для того, чтобы расщепить диск, и ему достаточно одного показа, одного только намека для такой деятельности; наоборот — обезьяна не только не применяла орудий для того, чтобы сделать другие орудия, но даже бесконечный показ не подхватывается обезьяной. Она никогда не реагировала на подсказываемые человеком сложные, состоящие из цепи звеньев действия по употреблению одних орудий для того, чтобы изготовить другие.
Можно поэтому сказать, что животные не живут в мире постоянных вещей, имеющих постоянное значение. Вещь приобретает для него значение только в конкретной данной ситуации, в процессе деятельности. Один раз доска может быть для обезьяны подставкой, на которую она вскакивает, чтобы достать высоко подвешенный плод, в другой раз она может играть роль рычага, если ее нужно что — то достать; в третий раз — роль деревяшки, которую обезьяна сломает для того, чтобы изгрызть ее и так далее. Постоянного значения вещь для нее не имеет значения.
Поэтому можно сказать, что если человек живет в мире орудий, то обезьяна живет в мире средств для действия.
Таким образом, для обезьяны мир вещей — это вещи, которые могут приобрести определенное значение в процессе деятельности, но никогда вещи не представляют собой постоянно фиксированного для своей функции объекта. Это и составляет второе отличие животного, в частности обезьяны, от человека.
Третье отличие заключается в том, что животное может действовать только в пределах наглядно воспринимаемой ситуации. оно не может, в отличие от человека, абстрагироваться от наглядной ситуации и программировать свои действия соответственно отвлеченному принципу.
Для того, чтобы это положение стало ясным, я позволю себе сослаться на один опыт, который считаю, пожалуй, замечательнейшим из всех опытов, проведенных над животными, иллюстрирующих отличие поведение животного от психологической деятельности человека.
Опыт был проведен голландским психологом Бойтендайком. Перед животным (это могла быть кошка, собака или обезьяна) ставился ряд банок; под одной из этих баночек клалась приманка. Животное видело, что приманка положена под первую баночку. Совершенно естественно, что когда от первого опыта Бойтендайк перешел ко второму и снова предъявлял тот же самый закрытых баночек (естественно, что для чистоты опыта запах был исключен), животное направлялось к первой, подкрепленной в прежнем опыте баночке, открывало ее; однако под этой баночкой приманки нет. Опыт ставился по следующему принципу; каждый раз приманка перемещалась в следующую баночку; значит, животное должно было идти не к той банке, которая была подкреплена, а, наоборот, к банке, еще не подкрепленной, но, которая по всей видимости (если только усваивается принцип следующий»), будет подкреплено. Когда животное не находило ничего в первой банке, то оно шло ко второй и находило здесь приманку. Когда в следующий раз приманка переносилась в третью банку, животное направлялось опять к предыдущей банке и так далее.
Несмотря на большое количество проб Бойтендайку так и не удавалось получить у животного сразу реакцию на «следующую», еще не подкрепленную банку. Следовательно, животное усваивало известный опыт, всегда направляло свое поведение к ранее подкрепленному стимулу; ставить же принцип «следующий», то есть направить свое поведение не в сторону в прошлом подкрепленного места, а в сторону того места, которое должно было стать подкрепленным в будущем, животное не могло.
Иначе говоря, у животного не было того элементарного представления, которое характеризует поведение человека.
Интересно, что этот опыт Бойтендайка, как проверил, с очень большой легкостью становится доступным для ребенка даже двух с половиной лет, который обладает элементарной речью и который этот принцип может схватить достаточно легко.
Следовательно, этот опыт показывает, что поведение животного целиком детерминируется наглядно воспринимаемой ситуацией, опытом прошлого, но животное не может никогда выйти за пределы этой наглядной ситуации, абстрагироваться от нее и схватить отвлеченный принцип, иначе говоря, не может регулировать свое поведение предвидением, возникающим в результате усвоенного принципа действия.
То, что я вам сказал, как будто находится в противоречии с тем фактом экстраполяции рефлексов, о которых я говорил в прошлой лекции. Но это противоречие только кажущееся.
В опытах Л. В. Крушинского животное производит экстраполяцию наглядного движения предмета во времени; в опыте Бойтендайка оно должно схватить отвлеченный принцип, что не удается ему.
Эта невозможность абстрагироваться от наглядной ситуации и является очень четко выявленной особенностью поведения животного, и этот опыт я считаю таким важным потому, что он действительно кладет водораздел между поведением животного и поведением человека. Поведение животного в настоящем определяется его прошлым наглядным опытом. Поведение человека в настоящем может определяться образом его будущего, тем принципом, который будет экстраполировать его поведение в будущем. Поэтому только животное остается, как говорил Кёлер, рабом своего зрительного поля, рабом своего впечатления, а человек легко эмансипируется от него.
Невозможность отвлечься от непосредственно воспринимаемой ситуации или прежнего наглядного опыта является, таким образом, еще одним существенным признаком, отличающим поведение животное от психологической деятельности человека.
Обратимся к последнему признаку, чрезвычайно существенному для того, чтобы отличить поведение животного от психологической деятельности человека.
Если программирование поведения у животного всегда ограничено только двумя фактами, у человека к этим факторам прибавляется еще третий, не существующий у животных. Как мы уже говорили, поведение у животных определяется либо наследственно отложившимися видовыми программами, либо непосредственным личным опытом, иначе говоря, либо видовым, безусловным, либо условным рефлексом, получившимся в результате индивидуального опыта животного. Эти два факта и определяют поведение животного, они являются факторами его психологического развития. Еще не существует такой собаки, которая, получив известный опыт решения задачи, подошла к другой новой собаке и на ухо сказала ей: «А решить задачу нужно так». Нет такого животного, которое может передать свой опыт другому животному. В лучшем случае животное может передать свой опыт так, как передает его матери детенышам; с помощью непосредственного действия и подражания. Передача опыта или формулы опыта, принципа действия от одной особи к другой у животных невозможна.

Границы поведения животных и психологическая деятельность человека - Лурия Алекасндр Романович => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Границы поведения животных и психологическая деятельность человека автора Лурия Алекасндр Романович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Границы поведения животных и психологическая деятельность человека у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Границы поведения животных и психологическая деятельность человека своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Лурия Алекасндр Романович - Границы поведения животных и психологическая деятельность человека.
Если после завершения чтения книги Границы поведения животных и психологическая деятельность человека вы захотите почитать и другие книги Лурия Алекасндр Романович, тогда зайдите на страницу писателя Лурия Алекасндр Романович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Границы поведения животных и психологическая деятельность человека, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Лурия Алекасндр Романович, написавшего книгу Границы поведения животных и психологическая деятельность человека, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Границы поведения животных и психологическая деятельность человека; Лурия Алекасндр Романович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн