— Мне они всегда нравились.Он пил, пожалуй, слишком много, и эта безобидная реплика прозвучала как вызов.Холодные карие глаза Дор Лассоса повернулись в его сторону. Однако что он увидел, к каким выводам пришел — оставалось скрытым маской равнодушия.— В целом, — бесстрастно констатировал он, — правдивая раса.Это была наивысшая похвала в устах хиксаброда, и я полагал, что инцидент исчерпан. Но в разговор вновь вмещался Крошка.— Не то что мы, люди, — заметил он. — Не правда ли?Я бросил на него яростный взгляд, но, не обращая внимания, он громко повторил:— Не то что мы, а, Дор Лассос?Крошка тоже пил чересчур много, и его голос зазвенел во внезапно наступившей тишине.— Люди сильно отличаются друг от друга, — спокойно ответил хиксаброд. — Некоторые приближаются к истине. В общем же человеческую расу нельзя назвать особенно правдивой.Это был типичный, беспощадно точный ответ хиксабродов. Дор Лассос ответил бы так же и перед лицом смерти. И опять подал голос Крошка.— Ах, да. Но понимаете ли, Дор Лассос, значительная доля человеческого юмора основана на умышленной лжи. Кое-кто из нас врет просто для забавы.Дор Лассос отпил бренди и промолчал.— Конечно, — продолжал Крошка, — иногда такой человек мнит, что его враки очень занимательны. А они часто скучны и надоедливы, особенно если вам приходится слушать их снова и снова. Но с другой стороны, встречаются и такие специалисты, что даже вы сочтете их выдумки веселыми.Клей внезапно выпрямился, и от резкого движения содержимое его стакана выплеснулось на белую скатерть.Я посмотрел на них — на Клея, не сводящего глаз с Крошки, на Дор Лассоса, — и мной овладело зловещее предчувствие.— Вряд ли, — сказал Дор Лассос.— Нет, вам следует послушать настоящего корифея, — возбужденно настаивал Крошка, — особенно когда у него есть благодатная почва для измышлений. Взять к примеру тему родных планет. На что похожа Хикса, ваша родина?Я услышал более чем достаточно, чтобы утвердиться в зародившемся подозрении. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, я поднялся и вышел из кают-компании.Дор Лассос сухо кашлянул.— Она очень красива, — донесся его невыразительный голос — Диаметр Хиксы — тридцать восемь тысяч универсальных метров. На планете имеется двадцать три горные цепи, семнадцать крупных масс соленой воды.Я быстро прошел по пустым коридорам в радиорубку и открыл журнал входных сообщений. Там, в графе «Прибытия», были занесены сведения о Дор Лассосе. Последняя строчка называла предыдущую остановку хиксаброда.Тарсус.Клей был моим другом. И есть предел тому, что может выдержать человек. На стене висел список членов станции. Против имени Уильяма Питерборо я начертил дорсайский знак, достал из шкафчика свое оружие и вернулся в кают-компанию.Дор Лассос продолжал рассказ:— ...Флора и фауна находятся в таком великолепном естественном равновесии, что за последние шестьдесят тысяч лет численность ни одной популяции не изменилась более чем на один процент. Жизнь на Хиксе размеренна и предсказуема. Погода регулируется в пределах возможного. — Бесстрастный голос Дор Лассоса на миг дрогнул. — Когда-нибудь я туда вернусь.— Прекрасная картина, — вставил Крошка. Он наклонился над столом, его глаза разгорелись, зубы блестели в улыбке. — Чудесная у вас родина. Но я, к сожалению, должен сообщить, что она бледнеет по сравнению с неким волшебным местом.Хиксаброды тоже бойцы. Лицо Дор Лассоса по-прежнему оставалось невыразительным, но голос, неожиданно зазвенел.— Ваша планета?— Если бы! — воскликнул Крошка все с той же волчьей ухмылкой. — Я никогда его не видел, но рассказы о нем слушаю вот уже несколько лет. И либо это самое удивительное место во Вселенной, либо человек, который рассказывает...Я отодвинул стул и привстал, но рука Клея легла на мой локоть и усадила назад.— Ты говорил... — обратился он к Крошке, чей поток слов был прерван моим движением.— ...Человек, который рассказывает о нем, — один из упомянутых мной специалистов по лжи, — докончил Крошка.Я вновь попытался подняться, но Клей меня опередил.— Мое право... — процедил он сквозь стиснутые зубы.Он медленно поднял стакан бренди и выплеснул содержимое Крошке в лицо.— Доставай оружие! — приказал Клей.Крошка вскочил. Несмотря на то что все развивалось по его плану, он не мог справиться со своими чувствами. Его лицо побелело от ярости.— Зачем же оружие? — выдавил он срывающимся голосом.— Ты назвал меня лжецом.— Разве оружие всесильно? — Крошка глубоко вздохнул и хрипло рассмеялся. — Теперь наконец мы можем разрешить наш спор с полной определенностью. — Его глаза обежали комнату и остановились на Клее. — Две вещи ты повторял чаще всего. Первое: что ты был игроком. Второе: что Лалангамена, твоя драгоценная Лалангамена на Тарсусе, — самое чудесное место во Вселенной. Что из этого правда?Клей тяжело выдохнул, стараясь взять себя в руки.— И то, и другое.— Ты готов это подтвердить?— Своей жизнью!— Ага, — насмешливо проговорил Крошка. — Но я прошу тебя подтвердить это не жизнью, а той кругленькой суммой, которая накопилась за прошедшие годы. Ты заявлял, что был игроком. Заключим пари?Тут Клей, казалось, впервые увидел расставленную ловушку.— Давай же, — подначивал Крошка. — Это подтвердит твое первое заявление.— А второе? — потребовал Клей.— Как же... — Крошка взмахнул рукой в сторону Дор Лассоса. — Можно ли пожелать лучшего судью? У нас за столом сидит хиксаброд. — И, полуобернувшись к гостю, Крошка слегка поклонился. — Пусть он скажет: правда это или нет?Я еще раз попытался подняться, и снова Клей с силой усадил меня на место.— Вы полагаете, что могли бы рассудить наш спор, сэр? — обратился он к Дор Лассосу.Их взгляды встретились.— Я только что с Тарсуса, — после неуловимой паузы сказал хиксаброд. — Объединенный Топографический отряд составлял карту планеты. Мне было поручено засвидетельствовать ее верность.Выбора не оставалось. Все замерли, ожидая ответа. Сдерживая бурлящую ярость, я не сводил глаз с лиц своих товарищей, думая, что эту безобразную сцену вот-вот остановят. Но вместо симпатии видел безразличие, цинизм, даже неприкрытую заинтересованность людей, которым все равно, если их развлечение будет оплачено кровью или слезами.И я с ужасом осознал, что остался единственным другом Клея. Меня одного не раздражали его бесконечные разговоры о прелести Лалангамены. Я сам был по— стариковски словоохотлив и снисходителен. Но терпение остальных истощилось. Там, где я видел трагедию, они видели лишь законное воздаяние завравшемуся зануде.Глаза Клея стали черными и холодными.— Сколько ты ставишь? — спросил он.— Все, что есть, — отозвался Крошка, жадно подавшись вперед — Побольше, чем у тебя. Восьмилетний заработок.Не говоря ни слова, Клей достал свою чековую книжку, выписал чек на всю сумму и положил книжку и чек перед хиксабродом. Крошка, который, очевидно, был готов к этому, сделал то же, добавив толстую пачку денег, выигранных за последние недели.— Это все? — спросил Клей.— Все, — сказал Крошка.Клей кивнул и отступил назад.— Начнем, — сказал он.Крошка повернулся к гостю— Дор Лассос, мы ценим вашу помощь.— Рад слышать это, — отозвался хиксаброд, — так как моя помощь обойдется победителю в тысячу кредиток.Эта неожиданная деловая хватка сбила Крошку с толку. Я, единственный в комнате, кто знал народ Хиксы, ожидал этого, но остальные были неприятно поражены. До сих пор пари казалось большинству жестокой, но по крайней мере честной игрой, касающейся только нас. Внезапно вся эта затея обернулась неприглядной стороной — все равно, что использовать наемника для расправы над товарищем.Но было поздно, пари заключено. Тем не менее в комнате неодобрительно зашумели.Подгоняемый мыслью о сбережениях Клея, Крошка гнул свою линию.— Вы состояли в картографической группе? — спросил он Дор Лассоса.— Верно, — ответил хиксаброд.— Следовательно, вы хорошо знаете планету?— Да.— Знаете ее географию? — настаивал Крошка.— Я не люблю повторяться. — Глаза хиксаброда казались отчужденными и даже враждебными, когда они встречали взгляд Крошки.— Что это за планета? — Крошка провел языком по пересохшим губам. К нему начало возвращаться обычное самообладание. — Она большая?— Нет.— Богатая?— Нет.— Красивая?— Не нахожу.— Ближе к делу! — рявкнул Клей.Крошка взглянул на него, упиваясь своим торжеством, и повернулся к хиксаброду.— Превосходно, Дор Лассос, переходим к сути дела. Вы слышали о Лалангамене?— Да.— Вы когда-нибудь были в Лалангамене?— Да.— Можете ли вы честно и откровенно... (впервые огонек ненависти прорвался и вспыхнул в глазах хиксаброда; Крошка только что неумышленно нанес ему смертельное оскорбление) — ...честно и откровенно сказать, что Лалангамена — самое прекрасное место во Вселенной?Дор Лассос обвел взглядом комнату. Теперь наконец презрение ко всему происходящему ясно отразилось на его лице.— Да, — сказал он.Все потрясенно замерли. Дор Лассос поднялся на ноги, отсчитал из груды денег тысячу кредиток, а остальное, вместе с чеками и чековыми книжками, передал Клею. Потом он сделал шаг вперед и поднес руки ладонями кверху к самому лицу Крошки.— Мои руки чисты, — сказал он.Его пальцы напряглись. Вдруг на наших глазах из подушечек выскользнули твердые блестящие когти и затрепетали на коже лица Крошки.— Вы сомневаетесь в правдивости хиксаброда? — раздался металлический голос.Крошка побелел и сглотнул. Острые как бритва когти были под самыми его глазами.— Нет... — прошептал он.Когти втянулись, хиксаброд опустил руки. Снова сдержанный и бесстрастный, Дор Лассос отступил и поклонился.— Благодарю всех за любезность, — сказал он, и сухой голос прозвучал в тишине неестественно громко.Затем Дор Лассос повернулся и чеканным шагом вышел из кают-компании. * * * — Итак, мы расстаемся, — произнес Клей Харбэнк, крепко сжав мою руку. — Надеюсь, Дорсай встретит тебя так же приветливо, как меня Лалангамена.— Тебе не следовало выкупать и меня, — проворчал я.— Чепуха. Денег было более чем достаточно для двоих, — сказал Клей.Со времени пари прошел месяц. Мы оба стояли в гигантском космопорте на Денебе I. Через десять минут отлетал мой корабль на Дорсай. Клею предстояло ждать несколько дней редкого транспорта на Тарсус.— Пари было колоссальной глупостью, — настаивал я, желая излить на чем-нибудь свое недовольство.— Вовсе нет, — возразил Клей. На его лицо легла мимолетная тень. — Ты забываешь, что настоящий игрок ставит только наверняка. Увидев глаза хиксаброда, я был уверен, что выиграю.— Не понимаю.— Хиксаброд любил свою родину.Я ошеломленно уставился на него.— Но ты ведь ставил не на Хиксу. Конечно, он предпочтет Хиксу любому другому месту во Вселенной. Ты же ставил на Тарсус — на Лалангамену!Лицо моего друга снова помрачнело.— Я играл наверняка. Исход был предрешен. Я чувствую себя виноватым перед Крошкой, но его предупреждали. Кроме того, он молод, а я старею и не мог позволить себе проиграть.— Может быть, ты спустишься с облаков, — потребовал я, — и объяснишься наконец? Почему ты был уверен? В чем здесь фокус?— Фокус? — с улыбкой повторил Клей. — Фокус в том, что хиксаброд не мог не сказать правду. Все дело в названии моей родины.Он посмотрел на мое удивленное лицо и опустил руку мне на плечо.— Видишь ли, Морт... Лалангамена — не город и не деревня. Своя Лалангамена есть у каждого на Тарсусе. У каждого во Вселенной.— Что ты хочешь сказать, Клей?— Это слово, — объяснил он. — Слово на тарсусианском языке. Оно означает «родной дом».

1 2