Здесь выложена электронная книга ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа автора по имени Ремизов Алексей Михайлович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ремизов Алексей Михайлович - ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа.
Размер архива с книгой ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа равняется 9.87 KB
Алексей Михайлович Ремизов: «Занофа»
Алексей Михайлович Ремизов
Занофа
ЗГА. Волшебные рассказы – 3
сд SDer4@Yandex.ru
«Ремизов А. М. Избранные произведения»: Панорама; М.; 1995
ISBN 5-85220-453-6 Алексей Михайлович РемизовЗанофа ГЛАВА ПЕРВАЯ Хорошо на Батыеве Батыево – Название села заимствовано Ремизовым из собственной родословной. В своей автобиографии 1908 г. он пишет: «…предки по матери Найденовы – владимирские, из села Батыева Суздальского уезда» (Лица: Биографический альманах. 3. М. – СПб., 1993. С. 437).
– веселое село. Всего вдоволь: и лесу кругом, река под боком. В реке рыба, – не выловишь, в лесу зверь, – чего хочешь, все есть. Одно – жутко. Не больно разгуляешься. А разгуляешься, не пеняй зря: если что недоброе после окажется, сам виноват.Как стоит село Батыево и Спасская церковь построена, не переводится нечисть, и нет на нее никакой потравы: живуча, что черви. Сгинет одна, смотришь, другая уж действует. Иной раз не успела ведьма передать своего ремесла, все равно, где-нибудь другая проявится и почище, не ученая, а роженая . Роженая – это, которая просто от матери какой ведьмою на свет родится. Ученая – так себе, а эта свое возьмет, с роженою шутки плохи, пустяками заниматься не станет, живо такое сделает, век свой вечный не отмоешься.И роженых и ученых на селе водилось не мало. Старики не запомнят, когда бы их на селе не было, и не было человека, кто бы додумался, откуда они и где корень их таковский.А столько народа в могилу сошло, погибли задарма несчастные: с этою нечистью лучше не начинай делов, изведут, а сами как ни в чем не бывало жить будут и живут человеку на страх, Рогатому на угождение его злой воли дочери.Такое, право, нечистое место. * * * Гомит гом, шумит молва по Батыеву, гремит слава по всему Черноречью: нет страшнее от гор до моря ведьмы Занофы.Были старые: Арина да Устинья, каждая сто и побольше годов на плечах носила, а эта молодая – всего тридцать минуло. Те, хоть и портили, да все-таки меру знали, сами же после и выпользуют, а эта ни на какую стать. Известны были Занофе самые страшные порчи, умела она засекать . Возьмет так окружит кольцом человека, и тот человек, сколько бы он ни бился, никогда и никуда из круга не выйдет, будет плутать у себя под дверью, а в дом не войдет, будет стоять на пороге и не двинется. Те ведьмы как ведьмы, с первого взгляда и малому ребенку приметны: нос крючком, сухопарые, хвост, а эта – такой красивой, обойди весь свет, не найдешь, но и такого уродца с сотворения мира не слыхано: тело и все настоящее, как у самой здоровой, а ноги ребячьи, – ходить не могла Занофа, только ползала. И пускай бы себе ползала, а то, говорят, летает: подымется птицею и летит. И увидеть Занофу никогда не увидишь, разве ночью. Ну, от этого избави Бог всякого, лучше на месте три раза провалиться да в Пасху у заутрени не стоять, чем такую увидеть.Отец Занофы – купец, развозил товары по ярмаркам, и товар не залеживался, – покупатель напролом шел: не проведет Чабак, гнилья не подсунет. И не прими старый греха на душу, ей-богу, записали бы его в угодники.Мать Занофы – бродячая, цыганской крови, плясала да пела – вой-да! Ударит, бывало, звонкие ладони – пропадай голова, только бы глазком взглянуть да и Богу душу отдать. Другой такой Степаниды не бывало.Не сразу Чабак встал на ноги. Спервоначала купец едва концы сводил, держал он на селе лавчонку, ею и пробавлялся. Детей полны углы, всех накормить да обшить – чего-нибудь да стоит. Мужиками жили.Родилась Занофа – и перемена пошла.Повалило Чабаку счастье, стал богатеть, расторговался и настоящим купцом заделался. Покупатель так со всех сторон и валит в лавку, – никаких товаров не напасешься. Разбогател купец. Барышей хватало на все: дом выстроил, сад развел, повыдал дочерей замуж, а сына в город по торговле пристроил. Пожертвовал Корней колокол на церковь, и удался колокол звонкий и гулкий: как ударят ко всенощной, по всему Черноречью гудит и до самой Москвы до Ильинки хватает.И не искал Чабак богатства, само оно в руки шло.Умные люди и тогда уже смекали, что замешалось тут нечистое, да про себя держали: болтать зря не годится, – и человека ни за что опозоришь и самому на том свете тоже не пройдет даром. Один Митрошка, – парень такой был, ничего не боялся, – бывало, как начнет болтать и доказывать, все, бывало, на девчонку кажет на Занофу и ей все приписывает.Не обращали внимания: разняла человека хмелина, нечего с него и спрашивать.А девчонка была, действительно, Бог ее знает!Родилась Занофа в Купальскую ночь в петухи последней у матери. Родилась она в счастливой сорочке и с родимым пятнышком у большого пальца на левой ладони.Сорочку Занофину бабка припрятала, а после к себе унесла. Потужили Чабаки, да делать нечего: назад такую вещь не возьмешь: кому досталась, тот и пользуйся.Слух же пошел по селу.Странники и богомольцы толпились у Чабаков. Заходили в дом странники получить у Занофы с ее левой руки счастье. И счастливая рука щедро раздавала счастье, никому не отказывала. Доходили странники и богомольцы до святых мест и возвращались во всем благополучии. Никто не жаловался.И из дальних сел и деревень приезжали к Чабакам за счастьем и возвращались восвояси довольными. Ни с кем беды не случалось.Росла девочка разумная и, как птичка, чирикала день-деньской: все ей покажи да расскажи и увяжется за большими, ничего не боится.Однажды на первую траву взяла ее Степанида в хоровод постоять. Любила девочка в веселом хороводе постоять. А когда пошел хоровод по улице, поднялся вдруг ветер, сшиб ее с ног, и упала она на землю. С той поры онемели у ней ноги, не могла ходить.Не бегала Занофа, а лежмя лежала.И странное дело: все тело ее росло, а ноги в одном и том же положении оставались: ребячьи, маленькие.Еще больше народа сходилось в дом к Чабакам и разливалось Занофино счастье по всему свету.Но, видно, шила в мешке не утаишь.Одна захожая старица заметила в Занофе на счастливой руке крестики , и какие-то совсем не простые крестики, а тут после Занофиной руки вышел Фома на богомолье целым, а назад пришел без ноги, а у Еремы глаз вышибли, Катерину, Старостину внучку, замуж выдали, пожила с год Катерина хорошо, а на другой год запила, тоже ходок Барабан пошел в Петербург и не вернулся, а у того самого Митрошки ни с того ни с чего выросло вроде хвоста что-то.А тут еще такое случилось, и дураку толковать не требуется.Чем старше становилась Занофа, тем тяжелее у Корнея забота росла. Хотелось старому еще при жизни дочь пристроить и умереть уж спокойно. Посылал Корней сватов. И женихи приезжали. Много зарилось на богатство: богаче Чабака во всем Батыеве не было. Да ничего из сватовства не выходило. Другой бы и рад-радешенек, да в последний срок решимости не хватало. Уж очень жуткий взгляд у невесты, взглянет, как ножом полыснет, от таких глаз не спрячешься. Ну, дело и разойдется.Не любила Занофа женихов, пеняла отцу, а со стариком и сам черт не сговорит, упрямый, стоял старик на своем.Приехал как-то к Чабакам купец один из города по делам. Красивый и весельчак, все село перемутил. Бабы и теперь всплакнут, как про Родионова рассказывать примутся. И полюбился Родионов Занофе. Сама она отцу открылась. Обрадовался старик, сейчас же к купцу – к Родионову. Любил старик дочь, душу продал бы, вот как любил! А купец шалый, море ему по колено, высыпал шуток с три короба и по рукам ударили. Все честь-честью: благословились, смотрины справили и все, что в таких случаях полагается, на то уж баба – первая заводница. Гуляли, аж обезножили. И подошел венчальный день, обрядили Занофу к венцу. Поехали в церковь. Народу собралось – все село: всем любопытно. А жениха нет. Думали, случилось что. Туда-сюда. Одного послали, другого послали, а жениха все нет. Нигде Родионова разыскать не могут. Поохали, поахали, а ничего не поделаешь – по домам надо. Занофа – ни с места. Уж и уговаривали ее, и просили, и силой взять хотели, не соглашается, не хочет она ехать назад. И как была в подвенечном платье, легла она на землю и поползла, да так и ползла по земле до самого дома, сама вся, что бумага, белая, а глаза – да если бы все громы разразились и вся молонья попадала, такой грозы не бывало бы, – раскаленные глаза жгли. Кто, как стоял, так и остался, а она все ползла.Наутро Родионов отыскался. Нашли его у Чабаков в хлеву удавленного. Опоросилась у Чабаков свинья и стояли в хлеву старые плетеные ясли для поросят. Так он и забился в поросячью плетенку, а вожжи за осокорь натянуты. Уж мертвый.Началось следствие. Доказали на Корнея. Клялся Корней, что не при чем он совсем. Клятве не поверили и засудили. Пошел старик в Сибирь, да там, должно быть, и помер.Вот оно какое дело.Тут уж Митрошка с хвостом забрехал на всю улицу, и умные, которые раньше смекали да помалкивали, развязали язык.И теперь всем стало ясно, какое это такое счастье Чабаковское и что это за счастливая рука Занофина с родимым пятнышком у большого пальца на левой ладони и с крестиками.И хоть Корней задушил Родионова, про это всякий знал и не сомневался, но без Занофы не обошлось. Все – Занофа, все она – ведьма.Всполошилось Батыево.– Она еще и не то сделает, – говорили про Занофу, – она напустит град и выбьет поля, она нашлет молонью и сожжет хлеб, она уморит скот, она передушит ребят, она испортит баб, она погубит мужиков, она выпьет всю реку и с корнем снесет лес, она не оставит ни церкви, ни избы, не пощадит и завалящей щепки.– Она еще и не то сделает, – шептали помертвевшими губами, перепуганные насмерть, – она обратит всех в сов и заставит жить в норах.– Глаз у нее черный.– Рука у нее проклятая.– Ведьма она проклятая.Фома и Ерема подговаривали прикончить ведьму, да не нашлось смельчака, руки у всех оказались коротки.И все отшатнулись от Занофы, и брат и сестра отреклись от нее.Что бы не случилось в Батыеве, всякий грех, всю беду, все валили на Занофу.И осталась Занофа одна с матерью.Косясь, проходили по селу мимо белого дома с синею дверью и синими ставнями, не пели песен, не говорили в голос, завидя вышку, где, как сторож на карауле, караулил аист ведьмино логово.А она, хоронясь, лежала у окна, все видела – через три поля видела, все слышала – через лес слышала.И видела Занофа и слышала, знобила сердце, а сама встать не могла. ГЛАВА ВТОРАЯ Опустел дом старого Чабака.Там, где бывало, от народа стены ломились, не слыхать ни смеха, ни топота, а у запертых ворот по двору не видно ни конской ископоти, ни лошадиного сбега.Крещеного к Чабакам и калачом не заманишь, разве крайность, а то лучше на пороге подохнуть, чем войти в проклятый дом.В комнатах травы висят. И пахнет чем-то до одури пряным, на ногах не выстоишь. А по всем стенам птицы , – Занофа рисовала, и не птицы, а какие-то коты крылатые. От этих птиц-котов все стены и дом точно все лететь собирались.Неспокойно в комнатах, жутко.Управится Степанида по хозяйству, подсядет к Занофе. Смотрит на дочь: жалко, – и не знает, что делать. А Занофа лежит, глаза раскрытые, и горит в них огонек, его ничем не зальешь.Говорила Занофа матери:– Счастливая ты, счастливо прожила жизнь, плясала и пела, ты так плясала, на тебя приходили смотреть. А у меня нет ничего.Подымалась старуха, мотала седою головой, надувались жилы на бронзовой шее:– Нет, Занофа, ты сильная, ты красавица, краше нет тебя.Занофа не слышала. Занофа не слушала, она только свое говорила матери:– Ты счастливая. И есть же такие счастливые! Кто это делает? А я – чем я виновата?– Ты не виновата, ты ни в чем, Занофа, не виновата… Это люди такие…– Люди? Какие? Счастливые? У меня ни одного уж дня нет, ни одной минуты, ну, хоть бы одна минута счастливая!Старуха выпрямилась:– Уйдем, Занофа, бросим наш дом, бросим все, уйдем в степи, там в степи на воле…– Зачем ты лжешь? Какая воля? Где воля? Что она тебе, воля? И куда я пойду? Ведь я урод, слышишь, я урод, я не могу ходить! А это за что? Кто это делает? Какая правда! И где правда? – Занофа приподнималась на руках и куда-то смотрела, ненавидя мать, проклиная людей, весь мир, проклиная с его волей и правдой, и ей казались все такими счастливыми, а она одна – проклятая, поползень, а за что, она не знает вины.И сердце, ровно вепрь, оскаливший зубы, – страшная месть выходила из сердца.Старуха опускалась на лавку, глаза ее от горя сами закрывались. Старуха засыпала, бессильная, ничего не могла она сделать.А Занофа долго на вытянутых руках, взъерошенная, как кошка, прицеливалась куда-то глазами и кружила ими. Что-то невозможное, нечеловеческое совершалось в душе ее, невозможное, нечеловеческое творилось в сердце.Тогда-то и начинались на селе пожары и вдруг умирали люди и погибал скот и топтались нивы, падали все беды, все поветрие лихого глаза.Медленно отлегало от оскорбленного сердца, медленно подгибались стальные, ненужные руки. Забивалась Занофа в угол кровати и, вся подобравшись, хоронилась, как подбитый зверок.Вспоминала Занофа детство, отца, свою счастливую руку, потом хороводы… хоровод, вихрь, сваливший ее наземь, и землю, на которой она лежала уж безногая, год за годом – все годы на этой кровати, и как однажды сама вздумала ковырять себе счастье на правой ладони, – под венец поехала и как назад из церкви ползла.Старуха вдруг просыпалась.Занофа плакала.Лицо в кулачок, как у той прежней счастливой девочки, которая размахивая счастливою рукой, прыгала на одной ножке от дверей до калитки и пела тоненьким голоском и рассказывала сказки и, вытянув губки, представляла гром и сама же пугалась, и бранила, гнала со двора дождик, и так вот плакала, когда не переставал, шел дождик и гулять не пускали.– Тебе есть хочется? – наклонялась старуха к дочери.– Смерти хочу! – шептала Занофа.Старуха жевала поблекшие губы, теребила сухими пальцами кончики землистого платка, черная, что сама земля.И птицы-коты на стене куда-то летели, пыжили свои кошачьи морды, и вся стена рвалась.– Смерти хочу! * * * Чуть начинало смеркаться и теплый вечер укладывал на покой дневной ветер, и нарядная, будто на пир, выплывала ночь в звездах, и пробужденные звездами, гукая вдоль по реке, раздавали совы тоску, выползала Занофа в сад. Там, лицом к лицу с ночью, она копалась в земле с своими цветами до самой зари.Но бывали ночи, как дни, Занофа не могла спуститься с кровати.С каждым летом сад заростал. Засорялся цветник и пустели гряды. Глухой бурьян забирался во все уголки. Поникали ветви, и тени становились все гуще, покрывая всякий просвет.В ночи приходили к Занофе сны, и она с криком вырывалась от них и, таясь, целый день жила под их рукою.И тогда мать и дочь не говорили друг другу, а только смотрели друг на друга, но бывало и так, что и смотреть страшно было.Степанида гадала.И карты не сулили добра: удар, неприятность, постель ложились на сердце, а кончалось угощением – пиковою дамой.Только редкое утро озаряло дом, будто счастьем.Просыпалась Занофа, окликала мать:– Маменька, что мне снилось сегодня!Старуха бросалась к дочери:– Что такое, что тебе снилось?– Мне, маменька, сапоги снились, а потом, будто ты мне подаешь рубашку, а рубашка в крови.– Сапоги, это дорога, – толковала Степанида, – а кровь, кровное свидание будет с родными, а мне, Занофушка, лук снился, ем будто лук-сеянку. Старик не вернется ли?И забывшись, Степанида мурлыкала песню.– Маменька, это дорога, я знаю, маменька, моя смерть это.Старуха молчала.– А на кладбище тихо, там никто не тронет.Старуха молчала.Все у ней валилось из рук – тряслись руки, и не знала старая от своего горя: не то садись и плачь, не то сидя плачь.Тянулись дни за днями.Так много смутных дней прошло в Чабаковском заброшенном доме. И ударился бы головой об стену, лишь бы вырвать из глотки хоть какой-нибудь звук.Так страшно было молчание в Чабаковском доме.Стояло ли ведро или ненастье, шел ли дождь или светило солнце, все равно, глаза одного хотели: закрыться.Старуха не могла уж больше вынести, пугалась молчания, подымалась тихонько, подходила к дочери, черная, запачканная, что сама земля.– Деточка, деточка, моя!– Ну, что? – вскидывала Занофа страшные глаза на согнувшуюся мать.– Я так, деточка. Я ничего. Я только сердцем прошу… ГЛАВА ТРЕТЬЯ Должно быть, хорошая была ночь: на дальнем болоте трубили жабы и маленькие птички – пастушки чуть слышно свистели, сливая свой свист со стрекотом, в котором земля колыхалась. За рекою тоскливо гукали совы, и трещали лягушки, словно бы бричка по дороге катила.От высоких осокорей через весь Чабаковский двор тянулась глубокая тень в лунном круге.В белой рубахе, как белый цветок, лежала на траве Занофа. Печально рассыпались по плечам темные ее расплетенные косы. Оскалив белые зубы, глядела Занофа куда-то за звезды.А звезды были такие далекие.Одна дума таяла, будто месяц таял в ее сердце, – дума о смерти.И показалось Занофе, мелькнуло что-то под хлевом, будто вышел кто-то из хлева со свечкой, вот обогнул осокорь и упал в траву и уж полз через полосу тени к саду.
Было бы хорошо, чтобы книга ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа автора Ремизов Алексей Михайлович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ремизов Алексей Михайлович - ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа.
Если после завершения чтения книги ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа вы захотите почитать и другие книги Ремизов Алексей Михайлович, тогда зайдите на страницу писателя Ремизов Алексей Михайлович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ремизов Алексей Михайлович, написавшего книгу ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: ЗГА. Волшебные рассказы - 3. Занофа; Ремизов Алексей Михайлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн