А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Очевидно, они не раз меняли направление. В голове чувствовалась тяжесть, глаза смыкались, одолевало одно-единственное желание — уснуть. Иногда они с трудом озирались, но хаотичное движение близких и далеких предметов, производимое быстрым ходом умных, словно чуявших беду животных, вызывало головокружение, и они плотнее усаживались в седла, бессильно опуская головы, сон властно брал верх над утомленными людьми.За исключением дона Марсиаля, привыкшего всегда сохранять бодрость и ясное сознание, остальные члены каравана были похожи на лунатиков. Едва удерживаясь в седлах, с потухшими глазами, без малейшего проблеска сознания ехали они, и если бы дать им уснуть, а затем, после пробуждения, спросить, что с ними произошло ночью, то, несомненно, они сказали бы, что перенесли кошмар при полном оцепенении мыслей и чувств.Так прошла вся ночь.Проехали они более сорока миль и почти падали от изнеможения.Однако при восходе солнца, под влиянием его теплых лучей путники понемногу оживились, взоры стали яснее, они выпрямились, огляделись, и, как всегда бывает в подобных случаях, в мыслях возникли тысячи вопросов, так что они даже не успевали их высказывать.Они достигли берегов Рио-дель-Норте, мутные воды которой образуют с этой стороны границу пустыни.Дон Марсиаль, внимательно изучив место, где они находились, остановился у самой воды на отмели.С копыт лошадей были сняты кожаные мешки с песком, им задали корм. Что касается людей, то им пришлось довольствоваться порцией коньяка, чтобы подкрепить силы.Пейзаж на другом берегу совершенно менялся: сочная, густая трава покрывала почву, далеко на горизонте зеленели леса.— У-у-ф! — тяжело опустившись на землю, проговорил дон Сильва, и на его лице отразилось несказанное удовольствие по поводу того, что эта дьявольская скачка наконец подошла к концу. — Вот это путешествие! Я весь разбит. Если бы пришлось ехать еще и днем, то, хоть режьте меня, клянусь всеми святыми, не смог бы! Мне совершенно не хочется ни есть, ни пить, хочу только спать.Проговорив это, асиендадо тут же стал укладываться поудобней, чтобы предаться сну.— Нет, еще рано, дон Сильва! — живо воспротивился его намерению Тигреро, изо всех сил тормоша его. — Разве вы хотите уснуть здесь навсегда, чтобы на этом месте и застала вас труба архангела при втором пришествии?— Убирайтесь все от меня! Я хочу спать, говорю вам.— Хорошо, — сухо заметил на это дон Марсиаль, — но если вы и донья Анита попадете в руки апачей, то не вините меня и пеняйте на себя!— Как! — встрепенулся асиендадо и, вытаращив глаза, уставился на дона Марсиаля. — О каких еще апачах вы говорите?— Я повторяю вам, что за нами гонятся апачи. Мы опережаем их всего на несколько часов. Если не поспешить, мы погибли!— Пресвятая Богородица! Надо бежать! — закричал, уже совсем проснувшись, дон Сильва. — Я вовсе не хочу, чтобы моя дочь попала в лапы к этим чертям!Что касается доньи Аниты, то она уже ничего не могла говорить. Она улеглась на землю, свернулась калачиком и моментально уснула.— Пусть лошади поедят, а затем мы снова поедем. Нам предстоит еще очень долгий путь, надо, чтобы они были в хорошей форме. К тому же короткая остановка позволит донье Аните восстановить свои силы.— Бедное дитя! — с жалостью глядя на нее, проговорил асиендадо. — Я один — причина всего, что тебе приходится выносить. Это все мое проклятое упрямство!— Ну, что говорить об этом, дон Сильва! Все мы виноваты. Забудем прошлое, надо думать о настоящем.— Да, вы правы, что толку говорить о том, что уже сделано! Теперь, когда я совсем проснулся, скажите мне, что вы делали прошлой ночью и почему вы заставили нас столь поспешно покинуть стоянку?— Боже мой! Дон Сильва, рассказ мой будет краток, но, я полагаю, вы найдете его интересным. Судите сами. Покинув вас вчера вечером, я отправился, как вы, может быть, помните…— Да, да… как же, помню… вы отправились поближе посмотреть на заинтересовавший нас костер.— Совершенно верно. Ну вот, как я и предполагал, костер этот оказался засадой, приготовленной краснокожими для привлечения внимания отряда графа де Лорайля. Краснокожие оказались апачами. Мне удалось незаметно подкрасться совсем близко к ним и подслушать их разговор. Знаете ли вы, о чем они говорили?— Откуда же мне знать, о чем говорят эти идиоты!— Ну, вовсе не такие уж идиоты, какими вам угодно, быть может, считать их, дон Сильва. Как раз в это самое время явился один из разведчиков и принялся рассказывать сахему племени о том, как ему удалось выполнить возложенное на него поручение. Среди прочих интересных вещей он сообщил, что обнаружил в пустыне следы бледнолицых и что в числе этих бледнолицых находится женщина.— Карамба! — в ужасе закричал асиендадо. — Но вы уверены в этом, дон Марсиаль?— Тем более уверен, что своими ушами слышал ответ сахема. Слушайте внимательно, дон Сильва.— Я слушаю, слушаю, продолжайте, мой друг.— При восходе солнца, сказал сахем, мы отправимся в погоню за белыми, вигвам сахема пуст, он требует для себя бледнолицей жены.— Да будет проклят этот сахем!— И вот, убедившись, что уже достаточно узнал о намерениях индейцев, я ползком пробрался назад, как можно скорее достиг нашей стоянки и… остальное вы знаете.— Да! Я знаю, — с чувством отвечал дон Сильва, — я знаю остальное, дон Марсиаль, и благодарю вас от всего сердца, благодарю не только за вашу предусмотрительность, но и за самоотверженность, с которой вы заботились о нашей безопасности, заставив нас так или иначе побороть усталость и следовать за вами.— Я сделал только то, что должен был сделать, дон Сильва. Я дал клятву не щадить для вас своей жизни.С тех пор как асиендадо узнал дона Марсиаля, он впервые разговаривал с ним от всего сердца, называя его другом. Тигреро был тронут этим до глубины души, и если до сих пор он относился к дону Сильве с некоторым предубеждением, то в настоящее время оно исчезло, и он питал к асиендадо только глубочайшее, нежное, почти что сыновнее расположение.Пока происходил этот разговор, донья Анита проснулась. Вид двух людей, — которых она любила больше всего на свете, и отношения между которыми причиняли ей великое огорчение, — разговаривавших так дружески, наполнил радостью ее сердце.Когда отец объяснил ей причину их внезапного отъезда среди глубокой ночи, она также горячо поблагодарила дона Марсиаля и наградила его таким пылким взглядом, какие умеют посылать только женщины, когда они любят.Тигреро, увидев, что его труды оценены по достоинству, забыл про свою усталость и горел одним желанием — удачно завершить так хорошо начатое дело.Когда лошади поели, их вновь оседлали.— Я весь в вашем распоряжении, дон Марсиаль, — обратился к нему асиендадо. — Вы один можете спасти нас.— С Божьей помощью, надеюсь, мне удастся, — с чувством проговорил Тигреро.Путники вошли в реку, довольно широкую в этом месте. Вместо того, чтобы переплыть ее по прямой, дон Марсиаль долгое время следовал по ее руслу, приближаясь то к одному берегу, то к другому, старясь как можно больше запутать свои следы.Наконец они достигли места, где реку с обеих сторон сжимали высокие скалистые берега. Течение здесь было таким быстрым, что тотчас же смывало всякие следы. Дон Марсиаль решил выйти на берег.Теперь караван покинул пустыню. Перед ними расстилалась бесконечная, слегка всхолмленная прерия, постепенно поднимавшаяся до самых предгорий Сьерры-Мадре и Сьерры-де-лос-Команчес. Бесплодная, печальная равнина без воды и деревьев осталась позади. Впереди была роскошная растительность, бившая неслыханной силой жизни: деревья, цветы, травы, бесчисленное количество разных птиц, радостно перелетавших, певших и щебетавших в густой листве, и всякого рода зверье.Около одиннадцати часов утра лошади устали настолько, что путники вынуждены были сделать привал, чтобы подкрепить лошадей, самим отдохнуть и переждать полуденный зной.Дон Марсиаль выбрал место на вершине холма, откуда на много миль вокруг видна была прерия, но которое само было закрыто деревьями.Тигреро, однако, воспротивился разведению костра для приготовления пищи, так как дым помог бы открыть их убежище, а в их положении никакая предосторожность не была излишней. Несмотря на все принятые меры и уловки, дон Марсиаль все-таки не был уверен, что ему удалось провести таких знатоков пустыни и прерий, как апачи. Несомненно было только, что с восходом солнца апачи должны были со всей возможной для них скоростью пустится в погоню за ними. Правда, скрыть свое местопребывание в холмистой, поросшей растительностью прерии было сравнительно легко.Наскоро перекусив, Тигреро предложил своим спутникам отдохнуть, что им было в данном случае положительно необходимо, сам же поднялся, чтобы идти на разведку.Человек этот, казалось, был сделан из стали, утомление не оказывало на него ни малейшего влияния, он обладал железной волей, не склонявшейся ни перед чем, желание спасти любимую девушку придавало ему сверхъестественные силы.Он медленно сошел с холма, осматривая каждый куст, продвигаясь вперед с крайней осторожностью, положив палец на курок и прислушиваясь к малейшему шуму.Спустившись в долину, он большими шагами направился к густому девственному лесу, могучие деревья которого подходили к самому холму, на котором он расположился со своими спутниками. В уверенности, что высокая трава представляет для него надежное убежище и его ниоткуда не видно, он шел довольно быстро.Лес оказался действительно девственным, деревья росли так густо и настолько тесно были перевиты плющом и лианами, что проникнуть в него можно было только с помощью топора или огня. Если бы Тигреро был один, он спокойно справился бы с этим препятствием, с виду непреодолимым. Будучи ловким и сильным, а главное привыкшим к подобного рода вещам, он взобрался бы на вершину первого попавшегося дерева и стал бы перебираться с ветки на ветку на такой высоте, до которой лианы и цепкая поросль уже не доходили, как ему приходилось поступать уже не раз. Но что мог сделать он, того нельзя было требовать ни от дона Сильвы, ни от его дочери.С минуту Тигреро чувствовал, как сердце падает в груди и бодрость его покидает. Но слабость эта продолжалась одно мгновение. Дон Марсиаль уверенно выпрямился, к нему вернулась решимость, он продолжил свой путь по лесу, потом повернул вдоль его опушки и пошел, выслеживая и крадучись, как дикий зверь охотится за добычей.Вдруг он испустил негромкое радостное восклицание.Он нашел то, чего почти не надеялся найти.Перед ним открылась под сводом густой зелени едва заметная тропа, протоптанная дикими зверями к водопою. Требовался опытный взгляд Тигреро, чтобы обнаружить эту тропу. Он быстро и решительно направился по ней.Как и все подобного рода тропинки, настоящая делала бесчисленное множество поворотов, постоянно возвращаясь к одному и тому же месту. Он углубился в лес довольно далеко, и затем опять вернулся на холм.Спутники, обеспокоенные долгим отсутствием Тигреро, ждали его с нетерпением. Его встретили радостными восклицаниями. Он рассказал им, что видел и что нашел.Во время рассказа дона Марсиаля один из пеонов сделал на склоне холма открытие, особенно ценное в настоящее время для путешественников.Этот человек, от нечего делать бродя по окрестностям, наткнулся на вход в пещеру, но войти в нее не осмелился из боязни встретится с каким-либо зверем.Дон Марсиаль задрожал от радости при этом известии. Он взял в руки факел из окотового дерева и приказал пеону проводить его к пещере.Она начиналась всего в нескольких десятках шагов на склоне, обращенном к реке.Вход в нее густо зарос кустарником и травой, и было ясно видно, что уже много лет в нее не заглядывало ни одно живое существо.С большим трудом Тигреро раздвинул кусты, стараясь не помять и не поломать их, и проскользнул внутрь.Вход был достаточно высок, хотя и узок. Дон Марсиаль высек огонь и зажег факел.Пещера эта была естественного происхождения, из тех, что часто встречаются в предгорьях Скалистых гор. Стены ее были высоки и сухи, пол усыпан толстым слоем тончайшего песка. Воздух сюда, очевидно, проникал через незаметные скважины, сообщавшиеся с земной поверхностью. В ней не чувствовалось на малейшей духоты, дышалось легко и свободно, словом, в ней можно было неплохо устроиться. Она шла, постепенно понижаясь, и расширялась затем в большую залу, посредине которой открывалась пропасть. Сколько ни напрягал своего зрения дон Марсиаль, вытягивая факел, он так и не увидел дна этой пропасти. Он огляделся, нашел камень, оторвавшийся от свода, и бросил его в пропасть.Долгое время камень отскакивал от стен, звук удара его слабел, наконец откуда-то со страшной глубины донесся чуть слышный всплеск.Дон Марсиаль, по-видимому, удовлетворился полученными сведениями, обошел пропасть и продолжил свой путь в глубь пещеры. Проход опять стал очень узок и продолжал идти с сильным уклоном вниз. Минут десять шел он таким образом и наконец увидел вдали свет.Он тотчас же повернул назад.— Мы спасены! — были первые слова, с которыми, вернувшись, он обратился к своим спутникам. — Следуйте за мной, не теряя ни минуты. Воспользуемся убежищем, которое дарует нам Провидение.Все последовали за ним.— Но, — заметил дон Сильва, — что же нам делать с лошадьми?— Не беспокойтесь, я знаю, куда их спрятать. Внесем в пещеру провизию, так как, по всей вероятности, нам придется пробыть здесь некоторое время. Надо забрать также упряжь и седла, а то их негде оставить. Что же касается лошадей, то это уже мое дело.После этого все с жаром принялись за работу, горя нетерпением поскорее очутиться подальше от опасности. Менее чем через час вся кладь, какую они везли с собой, упряжь и люди исчезли в пещере. Никто ни на минуту не усомнился в том, что в пещере им не грозит никакая опасность, так как дону Марсиалю все слепо верили, хотя и не понимали, в чем тут состоит спасение.Дон Марсиаль опять закрыл вход в пещеру пригнутым кустарником, расправил примятую траву и, уничтожив все следы прохода своих спутников, вздохнул с тем облегчением, которое чувствуется после завершения смелого, казавшегося невозможным дела, и поднялся на вершину холма.Он связал вместе лошадей и мулов реатой, затем, спустившись в долину, направился к лесу и пошел по звериной тропе, которую открыл раньше.Тропа была страшно узкой, лошади могли пройти по ней по одной и то не без труда. Наконец он достиг поляны, где и оставил бедных животных на произвол судьбы, бросив им весь фураж, предусмотрительно навьюченный на мулов.Дон Марсиаль знал, что лошади не отойдут далеко от того места, где их оставят, и в случае нужды их можно будет без труда найти.Все это заняло столько времени, что когда Тигреро вышел, наконец, из лесу, день уже клонился к вечеру.Огромный красный солнечный диск приближался к горизонту. Тени деревьев удлинялись. Чувствовалась вечерняя прохлада, поднимался ветерок. Из глубины леса раздавались резкие завывания — верный знак близкого наступления ночи и пробуждения диких зверей, остающихся в течение ее бесспорными хозяевами прерий.На вершину холма дон Марсиаль прибыл уже тогда, когда край солнца коснулся горизонта. Он оглянулся вокруг.Вдруг он побледнел, нервная дрожь прошла по его телу, глаза расширились от ужаса, словно прикованные к реке. Он гневно топнул ногой и глухо произнес:— Уже!.. Проклятие!То, что увидел Тигреро, действительно было ужасно.Через реку, как раз в том месте, где несколько часов назад он проходил со своими спутниками, переправлялся отряд индейских всадников.Дон Марсиаль с возрастающим беспокойством следил за их движениями. Достигнув берега, они, не останавливаясь и не колеблясь, повернули как раз по оставленному им следу и взяли по руслу реки вниз, как будто кто-то указывал им путь.Сомнений быть не могло: апачи не поддались ни на одну из хитростей охотника, они неотступно следовали той же дорогой. До холма они должны были добраться менее чем за час, и тогда, при их дьявольском умении видеть и чуять самые ничтожные следы, мог ли он ожидать чего-либо иного, кроме как немедленно быть обнаруженными в так счастливо найденном убежище.Тигреро чувствовал, как сердце застучало в его груди. Обезумев от горя, он в отчаянии бросился в пещеру.Увидев его, бледного, с искаженными чертами лица, асиендадо и его дочь бросились ему навстречу.— Что случилось? — сразу обратились они к нему.— Все погибло! — в исступлении закричал он. — Апачи уже здесь!— Апачи! — повторили в ужасе отец и дочь.— Господи! Господи! Спаси нас… — взмолилась донья Анита, бросаясь на колени и всплеснув руками.Тигреро наклонился к девушке, взял ее на руки и крикнул, обращаясь к асиендадо:— Идите скорей, идите за мной! Быть может, у нас еще есть возможность спастись!Отчаяние удвоило его силы, он бросился внутрь пещеры, остальные кинулись за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33