– За мою руку, – прорычал парень, погружая кулак в живот Гриффа.
Нет, подумал Грифф, чувствуя, как подгибаются его колени, эти парни не болельщики, перебравшие пива. Они профессионалы.
12
– Фостер?
– А?
– Ты завтра поедешь в офис?
Он отложил книгу и посмотрел на Лауру. Она принесла домой документы. После обеда она сидела на диване в библиотеке, просматривая разные отчеты.
– Если ты хочешь.
– Кое-что здесь выше моего понимания, – сказала она. – Технические вопросы, которые требуют твоего участия. Прошла почти неделя, как ты не появлялся на работе. Думаю, тебе важно бывать в офисе, когда ты можешь.
– Ты полагаешь, без кота мышам раздолье?
– Нет, – улыбнулась она. – Потому что они знают, что я разболтаю о тех, кто отлынивает от работы. – Она нерешительно помолчала, а затем прибавила: – Думаю, что это важно для тебя.
– То есть ты считаешь, что это я отлыниваю от своих обязанностей?
– Пытаешься затеять ссору? – она уперла руки в бока, изображая возмущение.
– Ладно, больше не буду тебя дразнить. Но ты же понимаешь, что если я физически не присутствую в офисе, это не значит, что я не работаю.
– Я знаю, что твой мозг всегда занят, но присутствие в офисе дисциплинирует.
– Ты выполняешь свои обязанности так же хорошо, как и замещаешь меня. – Он внимательно посмотрел на нее: – Двойные обязанности – это для тебя не слишком много?
– Ты так считаешь? – Он затронул болезненную тему.
– Вовсе нет. Просто я заметил, что ты выглядишь усталой.
Она помолчала, чтобы успокоиться.
– Дело в тебе, а не во мне. Ты любишь «Сансаут». Это твоя жизнь. Тебе нужна авиакомпания не меньше, чем ты ей. А когда мы в последний раз обедали в ресторане?
Его голова слегка откинулась назад.
– Прости. Я, кажется, упустил нить разговора. Когда мы сменили тему?
– Мы не меняли. Это одно и то же.
– Неужели?
– Мы теперь редко видимся с друзьями. Я уже не помню, когда мы ходили к кому-то в гости или сами приглашали кого-то на партию в карты или воскресный завтрак. Ты все время сидишь здесь. А я занимаюсь только работой. Я люблю свою работу, и я не жалуюсь, но… – Она опустила голову и умолкла, не закончив фразы.
– У тебя месячные.
Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом, и ее плечи постепенно обмякли.
– Прости, – она кивнула.
– Я догадался, – он виновато поморщился.
– По моему нытью?
– Нет, это первое утро, когда я не спрашивал у тебя о месячных.
– Фостер…
Она ошибалась. На его лице отражалось не сожаление, а самобичевание. Он тщательно следил за ее циклом, спрашивая о нем каждый день, а иногда и несколько раз в день.
– Я все испортил этим утром, когда не проснулся вовремя и не увидел тебя до того, как ты уехала на это утреннее совещание. Я всегда первым делом спрашиваю тебя о месячных. Этим утром я этого не сделал.
– Фостер, можешь мне поверить, мой менструальный цикл не зависит от твоих вопросов.
– У тебя была задержка.
– Всего два дня.
– А в чем причина задержки?
– Не знаю.
– Раньше такого не было.
– Обычно не было.
– Так почему же теперь?
– Не знаю, Фостер, – ответила она, стараясь не потерять терпение. – Может, стресс.
– Черт возьми! – Он ударил ладонями по подлокотникам инвалидного кресла. – Когда два дня назад у тебя не началось, я позволил себе надеяться. Мне следовало спросить. Если бы я спросил…
– Менструация все равно бы началась.
– Откуда нам знать!
– Я знаю. Температура снизилась, указывая на то, что я не беременна. Несколько дней назад у меня начался предменструальный синдром. Отсюда раздражительность и усталость. Я надеялась, что ошибаюсь, но… – Она тоскливо покачала головой. – Я боялась тебе признаться.
– Это не твоя вина. Иди ко мне.
Его ласковый тон заставил ее отложить бумаги. Когда она потянулась к нему, он усадил ее к себе на колени.
– Я не хочу причинить тебе боль. – Она осторожно села.
– Если бы ты могла. – Они улыбнулись друг другу, но промолчали, как молчали о многом, что имело отношение к аварии и к тому, как эта авария повлияла на их жизнь. Он ласково сжал ее плечо. – Это разочарование, но не поражение. Ты сделала все, что могла.
– Этого оказалось явно недостаточно.
– Просто успех откладывается. Это не равнозначно неудаче.
– Я знаю, как работает твоя голова – голова человека, всегда добивавшегося больше, чем от него ожидали.
Они оба всегда стремились все делать на «отлично» и, сравнивая свое детство, обнаружили, что несмотря на существенную разницу в финансовом положении семей, их воспитывали одинаково. Ее родители, как и его, многого ждали от своего единственного ребенка.
У обоих были властные, но любящие отцы. Требование во что бы то ни стало достичь успеха, которое они предъявляли к детям, скорее подразумевалось, чем выражалось открыто, но это не делало его менее эффективным.
Ее отец был профессиональным летчиком, пилотом бомбардировщика, отслужившим два срока во Вьетнаме. После войны он работал летчиком-испытателем и инструктором. Он был сорвиголовой, любил риск, ездил на мотоцикле без шлема, увлекался водным и лыжным слаломом, прыгал с парашютом и на «тарзанке».
Он умер во сне. Лопнула аневризма сосуда головного мозга.
Лаура обожала отца и тяжело переживала его смерть не только из-за ее чудовищной несправедливости, но еще и потому, что отец никогда не увидит, как она достигает целей, которые он перед ней поставил.
Мать считала своего лихого супруга беспримерным героем. Она боготворила его и так и не оправилась от шока, когда обнаружила его мертвым рядом с собой. Горе превратилось в депрессию. Лаура была бессильна остановить неумолимое течение болезни, которая в конце концов отняла жизнь матери.
Лаура училась только на «отлично»; она была членом студенческого братства «Фи-бета-каппа», и ей поручили сказать напутственную речь в день присуждения университетских степеней. Она добивалась всех целей, которые перед собой ставила. Родители открыто гордились ею. Они называли ее своим высшим достижением. Но их смерть, трагическая и преждевременная, оставила у нее чувство, что она их сильно подвела.
Фостер знал об этом.
– Только без твоих психоаналитических намеков о том, что я не хочу расстраивать своих родителей, – сказала она, ткнув в него пальцем.
– Хорошо.
– Но ты так считаешь, – не отступала она. – И точно так же ты думаешь, что это твоя вина, потому что ты не спросил о моих месячных сегодня утром.
– Кто из нас лучше кого знает? – рассмеялся он.
– Я знаю, что ты не любишь менять однажды заведенный порядок. – Она запустила пальцы ему в волосы. – Разве не по этому принципу вы живете, Фостер Спикмен?
– А теперь у нас есть доказательство, насколько разумен этот принцип.
– Законы природы тоже разумны, – она пожала плечами. – Яйцеклетка не оплодотворилась. Все просто.
– Не так уж просто, – он упрямо покачал головой.
– Фостер…
– Это не обсуждается, Лаура. Наша жизнь подчиняется неписаным законам.
– До определенной степени, возможно, но…
– Никаких «но». Существуют космические принципы, нарушать которые никому не следует. В противном случае последствия могут быть очень серьезными.
– Как смена водителя в последнюю минуту, – тихо сказала Лаура, опустив голову.
– О боже. Теперь я тебя еще больше расстроил, – он прижал ее голову к своей груди и погладил по спине.
Она не могла спорить с ним. Бесполезно было даже пытаться. Вскоре после свадьбы, пытаясь лучше понять навязчивый невроз мужа, она поговорила с его психотерапевтом. Он рассказал ей об убеждении Фостера, что любой беспорядок ведет к катастрофе. Выстроенные однажды схемы не должны нарушаться. Фостер верил в это всем сердцем, разумом и душой. Врач сказал, что пытаться убедить его в обратном – пустая трата времени. «Ему это не доставляет абсолютно никаких проблем, – пояснил психиатр. – Но вы должны помнить: то, что для вас небольшая заминка, для него настоящий хаос».
Молчаливо согласившись не обсуждать эту тему, они некоторое время сидели в тишине.
– Грифф Буркетт тоже будет разочарован, – наконец произнес Фостер.
– Да. Ему придется ждать полмиллиона еще, как минимум, месяц.
Он не расспрашивал о подробностях ее первой встречи с Буркеттом. Когда она в тот вечер пришла домой, то дала подробный отчет о том, что происходило в офисе, но ничего не сказала об этом, пока он не спросил сам.
– Как прошла встреча с Буркеттом?
– Быстро. Он сделал все, что нужно, и ушел.
Она не вдавалась в подробности, и он не стал больше ничего спрашивать, вероятно почувствовав, что ей это будет неприятно.
– Значит, ты снова позвонишь ему через пару недель? – спросил он теперь.
– А ты хочешь, чтобы я это сделала, Фостер? – Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза.
– Да. Если только это не будет для тебя невыносимо.
Она покачала головой, но отвела взгляд.
– Если ты можешь это вынести, я тоже смогу.
– Разве мы не договорились?
– Да.
– Это то, что нам нужно.
– Я знаю. Я просто надеюсь, что это случится скоро.
– Это то, что нам нужно.
– Я люблю тебя, Фостер.
– Я тоже тебя люблю. – Он снова прижал ее голову к своей груди и повторил: – Но это то, что нам нужно.
Через неделю после избиения Грифф начал думать, что, возможно, выживет. Предыдущие шесть дней он не был в этом уверен.
Эти сукины дети даже не сжалились над ним и не дали ему потерять сознание. Они хотели, чтобы он чувствовал каждый удар, пинок или зуботычину. Когда они приподняли его голову, схватив за волосы, и указали на припаркованную рядом машину, он узнал оливково-серый седан Родарта и увидел слабое свечение его фар. Они хотели, чтобы он запомнил избиение и того, кто его организовал.
Они устроили ему сотрясение мозга. Когда он играл в футбол, с ним случалось такое пару раз, и он узнал симптомы. Несмотря на то что потери памяти не было, Грифф еще целые сутки страдал от тошноты, головокружения и тумана в глазах.
По правде говоря, там, возле бара, ему не следовало шевелиться – только достать сотовый телефон и набрать 911, вызвав «Скорую помощь» прямо на парковку. Но поездка в больницу была неизбежно связана с бумагами и полицией. И бог знает с чем еще.
Каким-то чудом ему удалось забраться в машину и доехать до дома, прежде чем глаза совсем заплыли. После этого он каждые два часа глотал таблетки ибупрофена и пытался найти положение, которое не вызывало бы пульсирующей боли. Он не боялся повреждений внутренних органов. Эти парни были профессионалами и знали, как причинить боль, но они не хотели убивать его. В противном случае он давно был бы мертв. Они лишь хотели, чтобы он молил о смерти.
Он вставал только в туалет, и то лишь после того, как его мочевой пузырь готов был лопнуть. Вставая с кровати, он передвигался, как старик, согнувшись пополам и шаркая, потому что как только он пытался поднять ногу, от острой боли в пояснице на глазах выступали слезы.
Вчера он стал двигаться чуть лучше. Сегодня утром набрался мужества и принял душ. Горячая вода помогла ему, приглушив боль в некоторых местах.
В спальне стоял затхлый запах, потому что Грифф был не в состоянии сменить постельное белье или открыть форточку. Ему надоело смотреть на одни и те же четыре стены, и он впервые за неделю покинул комнату. Ему захотелось кофе. Он понял, что голоден как волк. Дела шли на поправку.
Он ел яичницу прямо со сковородки, когда раздался звонок в дверь. «Кого это черт принес?» – со злостью подумал он.
Он подошел к входной двери и посмотрел в глазок.
– Что за шутки, – пробормотал он, пытаясь получше рассмотреть стоявшего. – Черт!
– Грифф?
Грифф приуныл и покачал головой, удивляясь своему невезению.
– Да. Минутку.
Он возился с замками, которые благоразумно запер в тот вечер, когда избитый вернулся домой: он боялся, что головорезы Родарта появятся снова, для второго раунда.
– Привет, – он распахнул дверь.
На него смотрел его инспектор по надзору.
– Боже милосердный. Что с тобой случилось?
Он встретился с Джерри Арнольдом в его кабинете неделю назад, после телефонного разговора. Грифф рассудил, что личная встреча поможет завоевать доверие чиновника. Выходя из кабинета после десятиминутной беседы, он сознавал, что заработал несколько очков.
Теперь хорошее мнение Арнольда о нем находилось под угрозой. В обычных обстоятельствах Грифф был бы на голову выше этого невысокого и плотного чернокожего человека. Теперь же он согнулся под углом как минимум шестьдесят градусов, и их глаза оказались на одном уровне.
– Что случилось? – повторил Арнольд.
Впервые за всю неделю Грифф встал с постели на такое продолжительное время, и теперь у него закружилась голова и задрожали колени.
– Входите, – повернувшись спиной к гостю, он медленно проковылял к ближайшему креслу и очень осторожно опустился в него. Но, как он ни старался, боль, притихшая от горячего душа, вспыхнула с новой силой. – Присаживайтесь, Джерри, – сказал он, указывая на второе кресло, стараясь не застонать от боли.
Арнольд одевался и вел себя как чиновник и выглядел человеком, обремененным многочисленными заботами – жена, закладная на дом и несколько детей при жаловании государственного служащего. И не ценящие его усилий бывшие преступники, за которыми нужно присматривать.
– Так ты скажешь мне или нет? – Он подбоченился, почти как Коуч.
– Меня бросили в клетку с гориллами в зоопарке. Эти придурки бывают вспыльчивыми.
Арнольда это не развеселило.
Грифф покорно вздохнул, морщась от боли.
– Я наткнулся на бывших болельщиков. В прошлый… м-м… четверг, кажется.
– И у тебя до сих пор такой жуткий вид?
– Не волнуйтесь. Болит еще хуже. – Он усмехнулся, но лицо Арнольда осталось хмурым.
– Ты был в отделении «Скорой помощи»? Тебя осматривал врач?
Грифф покачал головой.
– И в полицию я тоже не сообщал. Это всего лишь пара пьяных. Они напали на меня на парковке у ресторана, – он махнул рукой, пытаясь выставить инцидент незначительным. – Я не защищался, так что можете не волноваться, что они обвинят меня в нападении.
– И часто такое случается? – Арнольд наконец присел.
– Я часто ловлю на себе неприязненные взгляды, но это первый раз, когда враждебность приняла такую форму. Я же сказал, что они были пьяны.
– Ты думаешь, за ними стоит «Виста»?
– «Виста»? – фыркнул Грифф. – Если бы это была «Виста», я бы сейчас не разговаривал с вами. Все это ерунда, Джерри. Богом клянусь. Я чувствую себя уже лучше.
Арнольд внимательно посмотрел на холодный пот, выступивший на лбу Гриффа, но не стал развивать эту тему.
– А в остальном как дела?
– Хорошо.
– Милая квартирка, – Арнольд окинул взглядом комнату, отмечая дорогой телевизор и новую мебель.
– Спасибо.
– И как ты оплатил все это? – Взгляд инспектора вновь вернулся к Гриффу.
– Наличными. Которые я заработал законным путем.
– Как?
– Это не имеет никакого отношения к «Висте». Ничего такого. Я не нарушал законов. И не играл в тотализатор.
– Уже нашел работу?
– Я присматриваю пару мест.
– Ты собирался на собеседование…
– Из этого ничего не вышло.
– Что это было?
– Если меня не взяли на работу, то какая разница?
Внешне Арнольд никак не отреагировал на скрытый вызов, прозвучавший в ответе Гриффа, а повторил бесстрастным тоном:
– Что это было?
– Я предлагал спортивному комментатору поработать на него, – сдался Грифф. – Вы знаете Болли Рича?
– Читаю его колонку.
– Я хотел стать одним из его внештатников. Он отказал мне. – На самом деле Грифф был даже рад, что Арнольд заставил его признаться в этом. Он надеялся, что инспектор по надзору позвонит Болли, чтобы проверить информацию. Болли подтвердит, что Грифф честно пытался найти работу.
– Что еще?
– Ничего конкретного. – Грифф надеялся, что Арнольд удовлетворится этим ответом, потому что инспектор ему в общем-то нравился. У него поганая работа, но кто-то же должен ее делать. Лично против него Грифф ничего не имел, и ему не хотелось обманывать его.
– Дай мне знать, когда найдешь что-нибудь. Это будет полезно для твоего личного дела.
– Обязательно. Как только что-нибудь подыщу.
– А пока – никаких букмекеров, никакой «Висты».
– Я знаю, черт возьми.
– Даже когда тебе станет совсем скверно.
– Поверьте, Джерри, я не хочу иметь с ними никаких дел.
– Я тебе верю, – его голос звучал так, как будто он хотел бы верить, но не мог. – Постарайся держаться подальше от тех мест, где можно столкнуться с футбольными фанатами.
Грифф удивленно посмотрел на него.
– Я знаю, что это трудно, но постарайся не спровоцировать еще один инцидент, – сконфуженно сказал Арнольд.
– Я ничего не провоцировал.
– Я в это верю, – теперь это прозвучало искренне. Он встал, собираясь уходить. Грифф старался не выдать своего облегчения. – Оставайся на месте, – сказал Арнольд, когда Грифф сделал попытку подняться. – Я сам выйду. – Он повернулся к выходу, но затем передумал. – Ты что-нибудь слышал о Стэнли Родарте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43