– Что ты имеешь в виду?
– Ты принял участие в процессе оплодотворения. Благодарю тебя за добросовестность и старательность.
Спенсер процедил сквозь зубы слова, которые она видела начертанными лишь на стенах общественных туалетов, но никогда не произносила сама.
– И это все, что означает для тебя последняя неделя?
«Нет, нет», – кричало ее сердце. Разве не видит он, что она готова разреветься? Разве не знает, что меньше всего она думала о том, чтобы забеременеть и что каждый их любовный акт был актом любви? Или у него было так много женщин и он провел с ними столько не менее идиллических недель, что не в состоянии этого понять?
– Ты прекрасно знаешь, зачем я отправилась с тобой в Хилтон-Хед. – Эллисон произнесла это очень тихо, ибо у нее комок в горле застрял.
Спенсер пробормотал еще серию не менее крепких ругательств, затем повернулся к чемодану. С громким щелчком он захлопнул его. Этот щелчок, напоминающий выстрел, как бы символизировал бесповоротность и окончательность происходящего.
– Некоторое время мы не сможем видеться. Я уезжаю в Нью-Йорк, затем, вероятно, в Турцию.
В Турцию? Господи! Так далеко! Совсем другой мир… Неужели они в самом деле расстаются? А почему, собственно говоря, она думала, что он останется с ней?
Спенсер пошел к двери, но остановился и посмотрел на Эллисон. По всей видимости, он много что хотел сказать. Однако лишь коротко промолвил:
– До свидания, Эллисон.
– До свидания. – «Моя любовь», – добавила она про себя, когда дверь за ним захлопнулась.
В глазах доктора Хайдена засветились удивление и восторг при виде произошедших в Эллисон перемен. Стоило ей появиться в дверях лаборатории, как он воскликнул:
– Ну и ну, вы только посмотрите на нее! Никак новое платье?
– Да, – лаконично ответила Эллисон, направляясь к своему рабочему месту. Ей надо привыкнуть к этому. Всем будет любопытно, что случилось с ее едва наклюнувшейся любовью.
– А как чувствует себя мистер Рафт после недельного отдыха? – спросил доктор Хайден, раскачиваясь на пятках и лукаво подмигивая.
– В последний раз, когда я его видела, он чувствовал себя великолепно, – с безразличным видом ответила Эллисон. Энтузиазм Хайдена пропал настолько внезапно, что при других обстоятельствах Эллисон рассмеялась бы. – Он уехал в неизвестном направлении. Скорее всего я не увижу его снова.
– Но я думал…
– Что? Что мы увлечены друг другом? Слава Богу, нет, – небрежно сказала она. – Это была всего лишь шутка… А как поживает Распутин? Он скучал по мне? – переменила тему разговора Эллисон. Доктор Хайден отошел, в замешательстве покачивая головой.
Еще труднее было успокоить Энн, которая позвонила сразу, как только Эллисон пришла с работы домой.
– Дэвис сказал, что Спенсер звонил ему вчера вечером, когда уезжал из города.
– Правда? – холодно спросила Эллисон.
– Ради Бога, Эллисон, что такое происходит?
– Ничего особенного. Спенсер должен был уехать. Ты же знаешь, он странствует по всему свету. Надеюсь, ты не думала, что он задержится здесь надолго.
– Но Спенсер… но ты… я думала…
Мы оба с Дэвисом думали, что вы оба…
– Это не так. Ничто не вечно. Просто обычная мимолетная встреча… Энн, мне надо бежать. У меня выкипает чайник.
Несколько недель она искусно уклонялась от разговоров о Спенсере, игнорировала настойчивые взгляды и наводящие вопросы. Но думать о нем не переставала. Он словно преследовал ее днем и посещал ночами. Эллисон тосковала по его ласкам, но главное, ей хотелось снова стать той женщиной, какой она была с ним, – веселой, остроумной, красноречивой, красивой. Шекспир был не прав. Вовсе это не лучше – быть любимой, а потом потерять любовь. Только сейчас Эллисон поняла, что именно она потеряла. При мысли о том, что Спенсер уже никогда не будет рядом с ней, тоска ее становилась просто невыносимой.
Она злилась на него за то, что он уехал, и за то, что так тоскует о нем. Где он сейчас? Все ли у него благополучно? Не грозит ли ему какая-нибудь опасность? И какие дела могут быть у него в Турции? В Турции! О Господи!
Подошла неделя, когда у нее должны были начаться месячные. Но неделя прошла – и ничего. Она боялась надеяться. Существовало множество причин, почему могла произойти задержка. Например, эмоциональный стресс. Однако миновала еще неделя, за ней следующая.
В последнюю пятницу перед свадьбой Энн, после того как все ушли из лаборатории, Эллисон прошла тест на беременность.
Результаты оказались однозначно положительными.
Лишь после этого Эллисон расплакалась. До этого она не пролила ни слезинки ни по Спенсеру, ни по разбитой любви. Сейчас же горько прорыдала целый час.
Слезы принесли облегчение. Когда наконец Эллисон подняла голову и вытерла глаза, то почувствовала неведомое ранее умиротворение.
Она все сделала правильно! У нее будет малыш – славный, умный, красивый. Ее малыш. И она даст ему ту любовь, которую дарил ей Спенсер в течение одной недели. А ей этой любви хватит на всю жизнь.
Собираясь в церковь, она споткнулась о пластиковый мешок, в котором находилось платье подружки невесты. Эллисон основательно опаздывала, и Энн убьет ее за это. К счастью, никто из гостей пока что не приехал. Она не услышала звонка будильника, и у нее не оставалось времени на ванну и маникюр. Ноготь на правом большом пальце ободран, но кто на это обратит внимание?
В фойе полумрак, и понадобилось какое-то время, чтобы глаза привыкли. После этого она двинулась по безлюдному коридору на поиски комнаты невесты.
Распахнулась входная дверь сбоку, и Эллисон увидела в проеме силуэт мужчины.
– Простите, мисс, я ищу…
Они резко остановились и уставились друг на друга. Эллисон не знала, будет он на свадьбе или нет. На вчерашней генеральной репетиции его не было, даже имя не произносилось, словно он покойник.
В одной руке Спенсер нес чемодан, другой придерживал перекинутый через плечо смокинг. Он выглядел растрепанным и усталым и явно торопился. Его джинсы и кроссовки не вписывались в строгий церковный антураж. На лбу громоздились солнцезащитные очки.
Однако для женщины, которая не отрывала от него глаз, он казался самым красивым мужчиной на всем белом свете.
Внезапно Эллисон осознала, что сама она выглядит безобразно. Дома она накрутила волосы на электробигуди, и они торчали наподобие усов антенны. Не успев наложить макияж, спрятала лицо за очками. На ней были джинсы, которые она носила со школьных лет, и тенниска, выкраденная ею из ящика, который мать собиралась передать бедным.
– Привет, Эллисон.
– Привет, – ответила она, досадуя на себя за то, что голос ее прозвучал столь неуверенно.
– Я опаздываю.
– Я тоже.
– Я только что прилетел из Нью-Йорка.
– Неужели? И как поездка?
– Была долгой и утомительной.
Он не сводил с нее сверлящего взгляда, – Мне… гм… мне надо одеться. Я уверена, что Энн…
– Подожди минутку. – Ему удалось оттеснить ее к стене. – Я хочу знать. Эллисон облизала губы.
– Что ты хочешь знать?
– Ты носишь моего ребенка? А чего она ожидала? Такта? Деликатности? От этого человека? Да ни в коем случае. Эллисон украдкой посмотрела вправо и влево, желая убедиться, что никто не подслушивает. Затем снова подняла глаза на Спенсера.
В нем было все, что только могла желать любая женщина. Она чувствовала себя сейчас точно так, как тогда, когда увидела его в первый раз, – невесомой, потерянной, бессильной, неполноценной. Только теперь к этому добавилась еще и безграничная печаль, потому что Эллисон доподлинно знала, что он добивается всего, чего хочет.
Вероятно, он и в самом деле беспокоился о ребенке. Возможно, Спенсер симпатизировал ей. Но он оставался самим собой, как самой собой оставалась и она, и продолжение всяких отношений между ними изначально обречено на печальный финал. Эллисон всегда это знала. Даже если Спенсер останется с ней из чувства долга, счастья это не принесет. Он станет раздражаться на нее за то, что она связала его, а она злиться на него за раздражительность.
Спенсер узнает правду в свое время, но Эллисон ни в коем случае не воспользуется ребенком как средством, чтобы удержать его. «Я люблю тебя. Спенсер. И по этой причине – прощай, моя любовь!»
– Нет, ответила она. – Ребенка нет. Дверь в коридор распахнулась и с такой силой хлопнула о стену, что оба подпрыгнули. Ворвался Дэвис, вполне похожий на традиционного обезумевшего жениха за несколько минут до венчания.
– Спенсер, слава Богу, ты уже здесь!
Я собирался было послать за тобой в аэропорт полицейский эскорт. – Господи, Эллисон, ты еще не одета?
– Нет, – ответила она, проскальзывая мимо Спенсера. – Мне надо торопиться, иначе Энн снова перестанет со мной разговаривать.
Она бойко зашагала по коридору, хотя на душе у нее кошки скребли.
– Согласны ли вы, Дэвис Хэррингтон Лундстрем, взять эту женщину в жены…
Священник стал произносить клятву, Дэвис и Энн приглушенно повторяли вслед за ним слова. Слабо мерцали свечи. В церковь с улицы долетал запах цветов. Полуденное солнце светило в окна, словно посылая венчающимся благословение с небес.
Эллисон чувствовала на себе взгляд голубых глаз, который был гораздо горячее, чем пламя многочисленных свечей. Она знала, что шелковое платье персикового цвета ей очень к лицу. Знала, что фасон платья с глубоким круглым декольте и узкой талией отнюдь не портит фигуру. И волосы из-под подобранной в тон шляпки смотрятся весьма эффектно.
Но разве могло это служить оправданием тому, что шафер не спускает с нее глаз и, похоже, вот-вот вспыхнет, объятый пламенем, или, оттолкнув в сторону священника, невесту и жениха, бросится к ней?
Даже во время пения «Отче наш» он не сводил с Эллисон упорного взгляда. Невеста и жених держали головы склоненными. А вот с голубыми глазами шафера она встречалась всякий раз, когда сквозь приспущенные ресницы украдкой бросала на него взгляд.
Если он хотел испортить ей настроение во время свадьбы Энн, то он этого достиг. Она ничего не запомнила из того, что происходило в церкви. Когда священник сказал: «Вы можете теперь поцеловать невесту», – Эллисон едва не подпрыгнула, словно эти слова вывели ее из некоего транса.
Она вернула букет Энни, как и было отрепетировано, жених и невеста, соединив руки, двинулись по проходу мимо гостей, сияя от счастья. Должно быть, кто-то подсказал Спенсеру его обязанности, ибо он галантно согнул правую руку, и у Эллисон не оставалось иного выбора, кроме как взять его под руку и прошествовать таким образом по проходу.
Когда они оказались в вестибюле, он повернулся к Эллисон, прижал ее к стене и сказал:
– У меня два вопроса.
Фотограф пригласил собравшихся занять места в лимузинах, которые должны были отвезти гостей на прием.
– Все выходят из церкви, Спенсер.
– Два вопроса! – рявкнул Спенсер.
– Ладно, но нельзя ли говорить шепотом?
Спенсер отодвинулся от Эллисон, но решимости у него не убавилось.
– Вопрос первый. Ты беременна?
– Я сказала тебе, что нет.
– Ты ни черта не умеешь врать, Эллисон.
Она взглянула через его плечо и увидела своих родителей, родителей Дэвиса и других приглашенных, которые с любопытством смотрели на них.
– Не следует ругаться в церкви, – заметила Эллисон.
Он встряхнул ее:
– Отвечай и помни, что я обязательно узнаю, если ты врешь.
Она некоторое время молчала, глядя на его манишку, затем подняла глаза и виноватым тоном произнесла:
– Да. – Эллисон заметила, как при этом блеснули глаза Спенсера. – Я собиралась тебе сообщить об этом, только…
– Вопрос второй. Ты любишь меня? Она уже открыла было рот, чтобы объяснить, почему соврала в первый раз, но слова застряли у нее в горле.
– Что ты сказал?
Он приблизился к ней. Повелительный тон его внезапно сменился каким-то неуверенным.
– Ты любишь меня, Эллисон?
Ее обезоружили эта неуверенность, эта робость, столь нехарактерные для него, и она вдруг качнулась к нему.
– А ты узнаешь, если я солгу?
– Ты никудышная лгунья!
– Я люблю тебя, Спенсер.
Он прижал ее к себе.
– Вот и все, что я хотел узнать. Все, что я хотел услышать. – Наконец он оторвался от Эллисон и схватил ее за руку. – Пошли!
Он потащил ее к дверям, за ним последовали ее изрядно взволнованные родители. Невеста и жених стояли возле лимузина, наблюдая за гостями, которые выходили из церкви и спускались по ступенькам вниз.
– Эй, ты куда? – крикнул Дэвис, увидев, что Спенсер прошел мимо свадебных лимузинов и направился к машине, припаркованной на противоположной стороне улицы.
Спенсер неторопливо повернулся и сердечно пожал Дэвису руку.
– Замечательная свадьба, дружище! Энн, наилучшие пожелания! – Он крепко поцеловал удивленную Энн в губы.
– Н-но, ты-то куда? – крикнул Дэвис, видя, что Спенсер снова рванулся к своей машине.
– Жди здесь, – приказал он Эллисон, у которой и в мыслях не было воспротивиться его приказанию, хотя она и оставалась стоять словно столб среди улицы. Спенсер быстро наклонился к уху Дэвиса, что-то ему шепнул, затем схватил Эллисон за руку и потащил к своей машине.
Когда они отъехали, Энн обратилась к Дэвису с вопросом, который был у всех на устах:
– Что он сказал тебе? Куда они поехали?
Дэвис поправил галстук-бабочку и виновато улыбнулся Лемонам.
– Он сказал, что у нас свадьба, а у них медовый месяц.
Когда они поднялись на борт «Обманщицы», Эллисон все еще была в наряде подружки невесты, а Спенсер – в смокинге, хотя успел снять галстук-бабочку и расстегнуть рубашку. Во время езды на машине Эллисон развлекалась тем, что расстегивала на его рубашке пуговицы и гладила ему грудь.
– Ты хочешь, чтобы мы оба разбились.
– Ладно, я не буду, – согласилась она.
– И не думай. – Он взял ее руку и приложил к своему сердцу.
Спенсер помог ей спуститься в каюту, и они бросились в объятия друг друга, жадно и нетерпеливо целуясь, словно спеша наверстать упущенное.
Когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Спенсер шепнул ей на ухо:
– Ты выйдешь за меня замуж?
– После того как ты умыкнул меня прямо из церкви на глазах у стольких людей? Мне ничего другого не остается, иначе меня назовут шлюхой.
Он провел языком по мочке ее уха.
– Ну а все-таки?
– Да, – сказала она, затрепетав, ибо его рука пробралась к ее груди и затеяла с ней игру. Однако Эллисон еще сохранила остатки благоразумия, оттолкнула нескромную руку и добавила:
– При одном условии.
– При каком же? – спросил он, снимая смокинг.
– Если ты расскажешь мне, на какие средства живешь.
Тяжело вздохнув, Спенсер бросил смокинг на стул. Некоторое время он сидел, опустив голову. Волосы падали ему на лоб. Наконец он поднял глаза на Эллисон.
– Наверное, тебе это не понравится, Эллисон. Но, – он покачал головой, словно выражая покорность судьбе, – мне придется показать мой тайник.
Эллисон сцепила руки.
– Тайник?
– Да. Место, где я храню товар.
Включив лампу, он подошел к стене каюты и присел на корточки. Распахнулась дверца, и Эллисон увидела встроенный в стену сейф из нержавеющей стали.
Сердце Эллисон бешено колотилось, пока Спенсер набирал комбинацию цифр. Затем он опустил ручку вниз, потянул за нее, и сейф открылся. Она приготовилась увидеть все что угодно: цилиндры с ураном, чертежи космических кораблей, пачки кокаина. Эллисон затаила дыхание, когда Спенсер вытащил плоскую черную коробочку, похожую на те, в которых могут храниться драгоценности. Краденые? Спенсер протянул ей коробочку:
– Вот то, чем я торгую.
Руки ее дрожали, когда она нажимала на защелку. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взглянуть на содержимое.
– Марки? – Она подняла недоверчивый, недоумевающий взгляд и переспросила:
– Это марки?
– Не просто марки, – несколько раздраженно сказал он. – Я должен сказать, что…
– Марки! – удивленно выкрикнула Эллисон.
Спенсер распрямился.
– Я филателист. Собиратель марок. Не выпуская из рук коробочки, в которой находилось четыре марки, она с облегчением опустилась на кровать.
Зачем делать из этого секрет? Почему ты скрываешь, чем занимаешься?
– Потому что все на это реагируют точно так же, как и ты. Согласись, подобное занятие не очень нравится людям.
– Дэвис думает, что ты… ну да ты знаешь, что он думает.
– То же самое думают и большинство моих друзей. Зачем их разочаровывать? Если им хочется думать, что я занимаюсь какими-то таинственными делами, какой от этого вред?
– Просто не могу в это поверить!
– Ты разочарована?
– Конечно, нет! Просто… – Она обвела взглядом яхту, интерьер которой говорил, что на расходы не скупились. – Неужели можно жить на это?
Спенсер хитро улыбнулся и понизил голос.
– Я не эстет. Мною не движет необоримая страсть к тому, чтобы обладать редчайшими марками, как это свойственно большинству коллекционеров.
– Тогда в чем смысл?
– В деньгах, – сказал он, сверкнув глазами. – Моя задача – получить информацию о том, что некий коллекционер готов продать марки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16