Именно он был самым опасным из всех троих, потому что среагировал молниеносно, как только Крутов вошел: выхватил пистолет и, держа его двумя руками, направил гостю в лоб. Егор остановился, держа кавказца под дулом автомата, сказал, раздвинув губы в иронической усмешке:
– Хочешь посоревноваться, кто выстрелит первым?
Мокшин, враз потеряв лоск и блеск, перевел взгляд с Крутова на своего приятеля и обратно, нервно облизнул губы и выдавил:
– Э-э… спокойно, господа… Рамазан, осторожно… Давайте… э-э, поговорим без надрыва.
Черноусый Рамазан продолжал сжимать пистолет абсолютно твердыми, ни разу не дрогнувшими руками, и Егор уже решил было стрелять, досчитав до десяти, следя за пальцем противника на курке, и в это время заговорил милицейский начальник:
– Опустите оружие! Рамазан!
Кавказец (чеченец, ингуш?) помедлил, опустил пистолет, крутанул его на пальце, собираясь сунуть за пазуху, но Крутов повел стволом автомата, и черноусый (профессионал, черт побери!) бросил оружие на стол.
– Вы Крутов? – продолжал полковник тем же напористым тоном, в глубине которого пряталась почти незаметная неуверенность. – Положите автомат! Дом окружен…
– Я знаю. – Егор встал спиной к стене, сдвинул ремень второго автомата таким образом, чтобы он смотрел в прихожую, оглядел всех троих. – Спасибо за торжественную встречу, господа. Но мы ведь так не договаривались, Жора?
Оторопевший Мокшин снова облизнул губы, не зная, как оправдываться, и злясь на себя за это.
– Я… думал…
– Теперь я вижу, о чем ты думал. Стандартные мысли для такого деятеля, как ты. Забирай свою вшивую команду и езжай куда мы договаривались. Живо!
– Вы не понимаете, что происходит, – попытался было перехватить инициативу милиционер. – Вы арестованы! Сдайте оружие и…
Крутов выстрелил. Пистолет был с глушителем (красивая мощная девятимиллиметровая «беретта»), и звук выстрела напоминал хлопок в ладоши. Пуля разнесла стоящий на столе стакан вдребезги. Полковник милиции вздрогнул и осекся. Вздрогнул и Мокшин, отшатываясь и бледнея. Никак не прореагировал на выстрел кавказец Рамазан, лишь в глазах его мигнул нехороший огонек.
– Иди, – сказал Крутов. – Твои гости пока побудут моими заложниками. В Жуковке я тебя догоню. И не надейся на помощь легионеров Дубневича, они тебя первого пустят в расход… за разглашение тайны.
Мокшин в растерянности встал, глядя то на Егора, то на своего милицейского приятеля, на помощь которого рассчитывал, и Крутов выстрелил еще раз, сбивая на пол пистолет Рамазана.
– Ну?
Георгий Владиславович опустил плечи и поплелся к двери, опасливо обходя страшного гостя, и как только он закрыл собой кавказца, тот, как сжатая пружина, рванулся вперед, толкая Мокшина на Крутова.
Этот парень был мастером рукопашного боя, равного которому Егор еще не встречал. Достаточно сказать, что он не сделал ни одной ошибки и не колебался ни секунды, если надо было пожертвовать другим человеком или пустить в ход оружие. Единственное, чего он не учел, так это подготовки противника, и не владел в должной мере трансовым, измененным сознанием, позволяющим человеку реагировать на опасность практически мгновенно и двигаться быстрее, чем любой другой человек. Поэтому их бой длился недолго и разбился как бы на три этапа, время описания которых намного превзошло бы время самого боя.
Этап первый.
Рамазан воспользовался возникшим обстоятельством и под прикрытием Мокшина, к которому не питал никаких симпатий, толкнув его в спину, атаковал Крутова. Егор мог бы ответить очередью из автомата, что, наверное, и сделал бы в другое время и в другой обстановке, например, во время операции по обезвреживанию террористов или бандитов, но Георгия и милиционера в погонах полковника убивать не хотел и стрелять не стал. Только увернулся от тела и сбросил с правого плеча ремень автомата. И тотчас же летящий вслед за мэром, как снаряд, кавказец, характерно хекнув, саданул Егора сжатыми в «копыто» костяшками пальцев в переносицу. Если бы не реакция Крутова и его чутье сакки – «ветра смерти», он бы тут же и погиб – противник бил с выплеском энергии и целил в носовую перегородку. Такой удар ломал перегородку, перебивал пучок носогубных артерий и вгонял острый край кости в мозг. Ушел от него Крутов в самый последний миг, миг сатори – боевого просветления. Но и без того, не попав в цель, удар был слишком силен и порвал кожу на щеке под глазом, слегка оглушив Егора. И опять же, если бы не его боевые рефлексы, натренированные сотнями схваток и тренировочных боев, безошибочно управляющие телом даже в моменты отключения сознания, противник добил бы его, остановись он хотя бы на мгновение, однако полковник за секунду сделал еще четыре движения: ушел от «связанной спарки», то есть удара, наносимого другой рукой в голову вслед за первым, травмирующим, слегка присел, убирая голову от «клюва орла», опустил левую руку вниз, прикрывая пах, и толкнул – не ударил, а именно толкнул, потому что для нанесения ответного удара пространства в этом положении не было, – противника в плечо.
Это позволило ему заблокировать четвертый удар – коленом в промежность и на несколько мгновений прервать атаку Рамазана, не ожидавшего, что противник устоит. Тогда кавказец начал второй этап боя, применив методы захвата, выкручивания суставов, сжимания тела и удушения. Действовал он все так же быстро, плавно, без остановки, а обладая большой физической силой, вполне мог сломать руку, передавить горло или скрутить тело противника до сжатия надпочечников, что приводит к смерти от удушения.
Крутов тоже не остановился на достигнутом, опережая Рамазана на какие-то доли секунды за счет угадывания приемов и предвидения его действий. Поэтому как только кавказец захватил его правую руку и блокировал ее предплечьем, одновременно надавливая на плечо левой и заводя ее за спину, удерживая ноги Егора своими и с силой закручивая его торс влево, Егор ответил «гирей», то есть подогнул ноги, падая вниз, и тут же, выскальзывая из захвата, ударил поднимающимися вверх кулаками по ушам противника.
Рамазан отшатнулся, невольно поднимая локти для защиты верхней части груди и горла: обычно после удара по ушам последователи восточных единоборств применяли прямые удары в открывшееся «пространство верхнего пояса», но Крутов был воспитан по системе барса и ударил «двойным топором дровосека» – ребрами ладоней сверху вниз по почкам кавказца, заставляя его защищаться по длине , то есть комбинацией блоков, уклонов и отходов. Понимая, что проигрывает Крутову в скорости мышления и проведения приемов, он сориентировался и начал третий, судорожный этап боя, «технический», с использованием того арсенала, который он носил с собой.
Сначала он метнул в Крутова нож, а когда Егор отбил его неуловимым движением автомата – искусству отбивания летящих сюрикэнов – тотоку хиёси его научил еще Мстислав Калинович, – Рамазан ласточкой нырнул на пол, за своим пистолетом, одновременно ухитрившись достать из ножной кобуры еще один пистолет – «глок-27» из так называемой «карманной» серии. Но ему, чтобы проделать этот трюк и начать стрельбу, требовалось выполнить четыре движения за полсекунды, Крутову же достаточно было нажать курок автомата, висевшего на левом плече. Но стрелять он не стал – метнул дентайр. Для этого ему понадобилось всего две десятых секунды.
Федотовский кинжал вошел в ухо Рамазану по самую рукоять и отбил ему всякую охоту воевать и двигаться. Выстрелить кавказец так и не успел.
В гостиной Мокшина наступила пугливая тишина. Белый, как полотно, хозяин и его высокий гость молча смотрели на труп коллеги, под головой которого расплылась небольшая лужица крови. Тихий щебет мобильного телефона прозвучал как взрыв гранаты, заставив всех вздрогнуть. Крутов шевельнул стволом автомата.
– Отвечай.
Мокшин, сглотнув слюну, трясущейся рукой (да, не герой ты у нас, господин мэр, только на вид кажешься героем, и то лишь, когда тебя прикрывает кодла в пятнадцать человек) взял трубку телефона.
– Я слушаю… да… н-нет, все в порядке, Рамазан… развлекается… нет, не надо, ждите. – Он выключил телефон и посмотрел на Крутова собачьими глазами.
– А теперь делай то, что я тебе сказал, – тихо проговорил Егор. – Еще раз попытаешься зайти мне в спину – убью!
– Георгий… – начал было полковник милиции, на которого победа Крутова тоже оказала впечатление, и умолк, заметив его жест.
Мокшин помог своим телохранителям прийти в себя и повел их, ничего не соображавших, за собой. Дверь за ними закрылась. Надежды на него было мало, вряд ли он собирался ехать в Жуковку спасать Елизавету, но Егор был уверен, что в ближайшие полчаса никаких решительных действий от него можно не ждать. Мэр Брянска оказался достаточно впечатлительным человеком.
– Теперь разберемся с тобой, – сказал Крутов, присаживаясь на краешек стола напротив полковника. Потрогал щеку под глазом, озабоченно посмотрел на окровавленные пальцы, достал платок. – Фамилия, должность.
– Я не обязан… – угрюмо бросил строптивый милиционер, поглядел в ледяные глаза Крутова и поежился.
– Фамилия, должность? – повторил тот.
– Свирь, начальник горУВД.
– В хорошую же ты компанию влип, начальник Свирь. Ты хоть знаешь, чем занимается твой друг Жора Мокшин?
– Он мэр…
– Да какой он мэр, – поморщился Егор, – гангстер! О Российском легионе что-нибудь слышал?
Взгляд исподлобья, с проблеском недоумения.
– Что за Легион?
– Значит, не слышал. Видишь, как они тебя не уважают? Держат за пешку, чтобы подставить в любой момент, да денежками, наверное, снабжают регулярно… чтобы не слышал того, что слушать не положено. Впрочем, скоро у тебя спросят, что ты делал в компании с Мокшиным и Дубневичем. Ты мне, в общем-то, не нужен, ответь только на пару вопросов. Кто это? – Егор кивнул на тело Рамазана.
– Какое это имеет значение?
– Никакого. – Крутов остался спокоен. – Но если ты, проститутка милицейская, будешь и дальше отвечать в том же духе, я тебя евнухом сделаю! Кто этот человек?
Полковник Свирь понял, что собеседник не шутит. Сказал нехотя:
– Рамазан Рахимов, эксперт… из спецподразделения РУОПа…
– Уж не эксперт ли по «зачистке»? Слишком хорошо для руоповца владеет рукопашной. Как он оказался в вашей компании? Он тебе подчиняется?
– В особых случаях… когда требуется обезвредить особо опасного преступника…
– Каким мэр представил меня, так?
Свирь дернул щекой, отвернулся.
Крутов глянул на часы, подошел к телу эксперта РУОПа и проверил его карманы. У Рамазана оказалось не одно, а целых два удостоверения с вытисненными золотом двуглавыми орлами. Одно – капитана регионального управления по борьбе с организованной преступностью, второе – майора какого-то спецподразделения, прячущегося под аббревиатурой РЛ СОЛООС. Хмыкнув, Крутов перечитал удостоверение, сунул под нос начальнику УВД.
– Расшифровывай.
Тот прочитал, в недоумении пожал плечами.
– Я такой организации не знаю.
– Зато я знаю, вернее, догадываюсь, – вздохнул Егор, пряча платок: кровь из раны на щеке перестала течь. – Расшифровать эту мудреную дурь можно примерно так: Российский легион, спецотдел по ликвидации особо опасных свидетелей. Вставай, полковник, оторви недвижимость от стула. Иди вперед.
– Куда?
– Спустимся к машине, во избежание соблазнов застрелить меня «при попытке к бегству».
– Тебя все равно поймают.
– Это еще бабушка надвое сказала. – Егор уткнул ствол автомата между лопаток начальника милиции и повел его из квартиры на улицу. – Кстати, полковник, а почему ты не взял своих ребят, из ОМОНа или СОБРа? Уверен, они подготовлены лучше мальчиков мэра.
Свирь, низкорослый, плотный, косолапый, засопел, но не ответил. Крутов толкнул его стволом автомата.
– Заснул?
– Не велели… – через силу буркнул полковник. Шея его налилась кровью.
– Верю, зачем поднимать лишний шум? Кто не велел-то? Жорка?
– Георгий Владиславович.
– Спасибо, что послушался. С собровцами мне пришлось бы воевать всерьез.
Во дворе машин Мокшина с «братвой» не оказалось, мэр все-таки ослушаться своего врага не посмел. А может быть, сделал вид, что подчинился приказу, а сам решил отсидеться где-нибудь в сторонке. Не обнаружил Егор и оставленного прикрытия в виде наблюдателей и снайперов на крышах соседних домов. Помощники у Георгия Владиславовича опыта операций по захвату профессионалов спецслужб не имели. Тем не менее Крутов усадил начальника УВД Брянска в «Ниву», не обращая внимания на увеличившийся поток пешеходов, и выехал с ним за город по московской трассе. Сказал, высаживая полковника в лесу:
– Не говори никому, что случилось, даже прямому начальству в области, иначе к тебе придет другой Рамазан и уберет как свидетеля. Если ты умный – попробуй выяснить, что такое Российский легион, только тихо, без помощников, самостоятельно, и сообщи в Москву. Есть к кому обратиться в случае чего?
– Найду.
– Тогда бывай здоров. – Крутов закрыл дверцу и погнал «Ниву» дальше, оставив растерянного полковника на дороге, но как только тот скрылся за поворотом дороги, развернул машину и проселочной дорогой выехал на трассу, поворачивая к городу. У него еще оставалось время на то, чтобы заехать в офис брянского филиала Ордена чести и справиться у его магистра о судьбе Федотова. Заодно Егор надеялся поменять вид транспорта, на «Ниве» передвигаться становилось опасно.
В начале одиннадцатого он зашел в здание областной администрации, где располагался Орден чести, побалагурил с миловидной секретаршей магистра, которая ничего о Федотове не слышала, и дождался самого магистра. Однако Дмитрий Евстафиевич Кумок тоже ничего не слышал о разгроме жуковского отделения Ордена и скорее всего резидентом военной контрразведки не был, уж слишком открыто выражал свои эмоции. Оставив его в горестном недоумении, Крутов с тяжелым сердцем сел в «Ниву» и снова выехал из Брянска, но уже не по Московской дороге, а в сторону Рославля. Оставил машину за посадкой, проголосовал, и через час неразговорчивый старикан на старой «Волге» высадил его на окраине поселка под названием Сельцо.
До встречи десанта «Витязя» оставалось еще два с половиной часа.
Жуковские леса
ДЖЕХАНГИР
Несмотря на пятьдесят пять лет занятий кунгфу, а впервые привел его в додзё Додзё – «место, где постигают Путь», тренировочный зал.
отец в трехлетнем возрасте, Мстислав Калинович не стал ни последователем какой-то определенной философской школы типа Дао, ни адептом боевых традиций предков – русских и монголов, кровь которых текла в его жилах, ни духовным учителем десятков молодых воинов, хотя ему и случалось их учить. Не стал он и духовно богатым человеком, несмотря на свой опыт общения со многими выдающимися мастерами единоборств и мудрецами, такими, как Морихэй Уэсиба или Шри Чинмой. Во всяком случае, он не испытывал угрызений совести, если ему приходилось кого-то обманывать – всегда с благими намерениями – или предавать – это называлось «сменой позиций».
«Позиции» он менял, надо отдать ему должное, не часто, всего три раза в жизни. Впервые это произошло в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда он отбил девушку у своего друга. Второй раз Мстислав Калинович «сменил позицию» двенадцатью годами позже, в семьдесят втором, поделившись секретами с американцами во Вьетнаме, где он работал офицером-инструктором: его взяли в плен, и, чтобы выжить, Джехангир выдал координаты нескольких советских баз. КГБ, естественно, об этом не узнал.
Третья «смена» произошла сравнительно недавно, два года назад, когда вербовщики РВС предложили ему поделиться знаниями о методах тренировки диверсантов и разведчиков в спецподразделениях ГРУ. Чтобы стать над обстоятельствами и получить чин генерала Российского легиона, он пошел и на это, не видя в поступке ничего предосудительного: в этом государстве все продавалось и покупалось во все времена, а тем более во времена строительства коммунизма, например, диплом об окончании юрфака МГУ. Как говорилось: что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, в том числе славу, честь и жизнь. А торговаться Джехангир умел, видя в людях то же неуемное желание власти, что жило и внутри его. Люди для него были разными не из-за несходства характеров, вкусов и темперамента, а в силу разного запаса властолюбия, поэтому он делил их на «сильных» –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Хочешь посоревноваться, кто выстрелит первым?
Мокшин, враз потеряв лоск и блеск, перевел взгляд с Крутова на своего приятеля и обратно, нервно облизнул губы и выдавил:
– Э-э… спокойно, господа… Рамазан, осторожно… Давайте… э-э, поговорим без надрыва.
Черноусый Рамазан продолжал сжимать пистолет абсолютно твердыми, ни разу не дрогнувшими руками, и Егор уже решил было стрелять, досчитав до десяти, следя за пальцем противника на курке, и в это время заговорил милицейский начальник:
– Опустите оружие! Рамазан!
Кавказец (чеченец, ингуш?) помедлил, опустил пистолет, крутанул его на пальце, собираясь сунуть за пазуху, но Крутов повел стволом автомата, и черноусый (профессионал, черт побери!) бросил оружие на стол.
– Вы Крутов? – продолжал полковник тем же напористым тоном, в глубине которого пряталась почти незаметная неуверенность. – Положите автомат! Дом окружен…
– Я знаю. – Егор встал спиной к стене, сдвинул ремень второго автомата таким образом, чтобы он смотрел в прихожую, оглядел всех троих. – Спасибо за торжественную встречу, господа. Но мы ведь так не договаривались, Жора?
Оторопевший Мокшин снова облизнул губы, не зная, как оправдываться, и злясь на себя за это.
– Я… думал…
– Теперь я вижу, о чем ты думал. Стандартные мысли для такого деятеля, как ты. Забирай свою вшивую команду и езжай куда мы договаривались. Живо!
– Вы не понимаете, что происходит, – попытался было перехватить инициативу милиционер. – Вы арестованы! Сдайте оружие и…
Крутов выстрелил. Пистолет был с глушителем (красивая мощная девятимиллиметровая «беретта»), и звук выстрела напоминал хлопок в ладоши. Пуля разнесла стоящий на столе стакан вдребезги. Полковник милиции вздрогнул и осекся. Вздрогнул и Мокшин, отшатываясь и бледнея. Никак не прореагировал на выстрел кавказец Рамазан, лишь в глазах его мигнул нехороший огонек.
– Иди, – сказал Крутов. – Твои гости пока побудут моими заложниками. В Жуковке я тебя догоню. И не надейся на помощь легионеров Дубневича, они тебя первого пустят в расход… за разглашение тайны.
Мокшин в растерянности встал, глядя то на Егора, то на своего милицейского приятеля, на помощь которого рассчитывал, и Крутов выстрелил еще раз, сбивая на пол пистолет Рамазана.
– Ну?
Георгий Владиславович опустил плечи и поплелся к двери, опасливо обходя страшного гостя, и как только он закрыл собой кавказца, тот, как сжатая пружина, рванулся вперед, толкая Мокшина на Крутова.
Этот парень был мастером рукопашного боя, равного которому Егор еще не встречал. Достаточно сказать, что он не сделал ни одной ошибки и не колебался ни секунды, если надо было пожертвовать другим человеком или пустить в ход оружие. Единственное, чего он не учел, так это подготовки противника, и не владел в должной мере трансовым, измененным сознанием, позволяющим человеку реагировать на опасность практически мгновенно и двигаться быстрее, чем любой другой человек. Поэтому их бой длился недолго и разбился как бы на три этапа, время описания которых намного превзошло бы время самого боя.
Этап первый.
Рамазан воспользовался возникшим обстоятельством и под прикрытием Мокшина, к которому не питал никаких симпатий, толкнув его в спину, атаковал Крутова. Егор мог бы ответить очередью из автомата, что, наверное, и сделал бы в другое время и в другой обстановке, например, во время операции по обезвреживанию террористов или бандитов, но Георгия и милиционера в погонах полковника убивать не хотел и стрелять не стал. Только увернулся от тела и сбросил с правого плеча ремень автомата. И тотчас же летящий вслед за мэром, как снаряд, кавказец, характерно хекнув, саданул Егора сжатыми в «копыто» костяшками пальцев в переносицу. Если бы не реакция Крутова и его чутье сакки – «ветра смерти», он бы тут же и погиб – противник бил с выплеском энергии и целил в носовую перегородку. Такой удар ломал перегородку, перебивал пучок носогубных артерий и вгонял острый край кости в мозг. Ушел от него Крутов в самый последний миг, миг сатори – боевого просветления. Но и без того, не попав в цель, удар был слишком силен и порвал кожу на щеке под глазом, слегка оглушив Егора. И опять же, если бы не его боевые рефлексы, натренированные сотнями схваток и тренировочных боев, безошибочно управляющие телом даже в моменты отключения сознания, противник добил бы его, остановись он хотя бы на мгновение, однако полковник за секунду сделал еще четыре движения: ушел от «связанной спарки», то есть удара, наносимого другой рукой в голову вслед за первым, травмирующим, слегка присел, убирая голову от «клюва орла», опустил левую руку вниз, прикрывая пах, и толкнул – не ударил, а именно толкнул, потому что для нанесения ответного удара пространства в этом положении не было, – противника в плечо.
Это позволило ему заблокировать четвертый удар – коленом в промежность и на несколько мгновений прервать атаку Рамазана, не ожидавшего, что противник устоит. Тогда кавказец начал второй этап боя, применив методы захвата, выкручивания суставов, сжимания тела и удушения. Действовал он все так же быстро, плавно, без остановки, а обладая большой физической силой, вполне мог сломать руку, передавить горло или скрутить тело противника до сжатия надпочечников, что приводит к смерти от удушения.
Крутов тоже не остановился на достигнутом, опережая Рамазана на какие-то доли секунды за счет угадывания приемов и предвидения его действий. Поэтому как только кавказец захватил его правую руку и блокировал ее предплечьем, одновременно надавливая на плечо левой и заводя ее за спину, удерживая ноги Егора своими и с силой закручивая его торс влево, Егор ответил «гирей», то есть подогнул ноги, падая вниз, и тут же, выскальзывая из захвата, ударил поднимающимися вверх кулаками по ушам противника.
Рамазан отшатнулся, невольно поднимая локти для защиты верхней части груди и горла: обычно после удара по ушам последователи восточных единоборств применяли прямые удары в открывшееся «пространство верхнего пояса», но Крутов был воспитан по системе барса и ударил «двойным топором дровосека» – ребрами ладоней сверху вниз по почкам кавказца, заставляя его защищаться по длине , то есть комбинацией блоков, уклонов и отходов. Понимая, что проигрывает Крутову в скорости мышления и проведения приемов, он сориентировался и начал третий, судорожный этап боя, «технический», с использованием того арсенала, который он носил с собой.
Сначала он метнул в Крутова нож, а когда Егор отбил его неуловимым движением автомата – искусству отбивания летящих сюрикэнов – тотоку хиёси его научил еще Мстислав Калинович, – Рамазан ласточкой нырнул на пол, за своим пистолетом, одновременно ухитрившись достать из ножной кобуры еще один пистолет – «глок-27» из так называемой «карманной» серии. Но ему, чтобы проделать этот трюк и начать стрельбу, требовалось выполнить четыре движения за полсекунды, Крутову же достаточно было нажать курок автомата, висевшего на левом плече. Но стрелять он не стал – метнул дентайр. Для этого ему понадобилось всего две десятых секунды.
Федотовский кинжал вошел в ухо Рамазану по самую рукоять и отбил ему всякую охоту воевать и двигаться. Выстрелить кавказец так и не успел.
В гостиной Мокшина наступила пугливая тишина. Белый, как полотно, хозяин и его высокий гость молча смотрели на труп коллеги, под головой которого расплылась небольшая лужица крови. Тихий щебет мобильного телефона прозвучал как взрыв гранаты, заставив всех вздрогнуть. Крутов шевельнул стволом автомата.
– Отвечай.
Мокшин, сглотнув слюну, трясущейся рукой (да, не герой ты у нас, господин мэр, только на вид кажешься героем, и то лишь, когда тебя прикрывает кодла в пятнадцать человек) взял трубку телефона.
– Я слушаю… да… н-нет, все в порядке, Рамазан… развлекается… нет, не надо, ждите. – Он выключил телефон и посмотрел на Крутова собачьими глазами.
– А теперь делай то, что я тебе сказал, – тихо проговорил Егор. – Еще раз попытаешься зайти мне в спину – убью!
– Георгий… – начал было полковник милиции, на которого победа Крутова тоже оказала впечатление, и умолк, заметив его жест.
Мокшин помог своим телохранителям прийти в себя и повел их, ничего не соображавших, за собой. Дверь за ними закрылась. Надежды на него было мало, вряд ли он собирался ехать в Жуковку спасать Елизавету, но Егор был уверен, что в ближайшие полчаса никаких решительных действий от него можно не ждать. Мэр Брянска оказался достаточно впечатлительным человеком.
– Теперь разберемся с тобой, – сказал Крутов, присаживаясь на краешек стола напротив полковника. Потрогал щеку под глазом, озабоченно посмотрел на окровавленные пальцы, достал платок. – Фамилия, должность.
– Я не обязан… – угрюмо бросил строптивый милиционер, поглядел в ледяные глаза Крутова и поежился.
– Фамилия, должность? – повторил тот.
– Свирь, начальник горУВД.
– В хорошую же ты компанию влип, начальник Свирь. Ты хоть знаешь, чем занимается твой друг Жора Мокшин?
– Он мэр…
– Да какой он мэр, – поморщился Егор, – гангстер! О Российском легионе что-нибудь слышал?
Взгляд исподлобья, с проблеском недоумения.
– Что за Легион?
– Значит, не слышал. Видишь, как они тебя не уважают? Держат за пешку, чтобы подставить в любой момент, да денежками, наверное, снабжают регулярно… чтобы не слышал того, что слушать не положено. Впрочем, скоро у тебя спросят, что ты делал в компании с Мокшиным и Дубневичем. Ты мне, в общем-то, не нужен, ответь только на пару вопросов. Кто это? – Егор кивнул на тело Рамазана.
– Какое это имеет значение?
– Никакого. – Крутов остался спокоен. – Но если ты, проститутка милицейская, будешь и дальше отвечать в том же духе, я тебя евнухом сделаю! Кто этот человек?
Полковник Свирь понял, что собеседник не шутит. Сказал нехотя:
– Рамазан Рахимов, эксперт… из спецподразделения РУОПа…
– Уж не эксперт ли по «зачистке»? Слишком хорошо для руоповца владеет рукопашной. Как он оказался в вашей компании? Он тебе подчиняется?
– В особых случаях… когда требуется обезвредить особо опасного преступника…
– Каким мэр представил меня, так?
Свирь дернул щекой, отвернулся.
Крутов глянул на часы, подошел к телу эксперта РУОПа и проверил его карманы. У Рамазана оказалось не одно, а целых два удостоверения с вытисненными золотом двуглавыми орлами. Одно – капитана регионального управления по борьбе с организованной преступностью, второе – майора какого-то спецподразделения, прячущегося под аббревиатурой РЛ СОЛООС. Хмыкнув, Крутов перечитал удостоверение, сунул под нос начальнику УВД.
– Расшифровывай.
Тот прочитал, в недоумении пожал плечами.
– Я такой организации не знаю.
– Зато я знаю, вернее, догадываюсь, – вздохнул Егор, пряча платок: кровь из раны на щеке перестала течь. – Расшифровать эту мудреную дурь можно примерно так: Российский легион, спецотдел по ликвидации особо опасных свидетелей. Вставай, полковник, оторви недвижимость от стула. Иди вперед.
– Куда?
– Спустимся к машине, во избежание соблазнов застрелить меня «при попытке к бегству».
– Тебя все равно поймают.
– Это еще бабушка надвое сказала. – Егор уткнул ствол автомата между лопаток начальника милиции и повел его из квартиры на улицу. – Кстати, полковник, а почему ты не взял своих ребят, из ОМОНа или СОБРа? Уверен, они подготовлены лучше мальчиков мэра.
Свирь, низкорослый, плотный, косолапый, засопел, но не ответил. Крутов толкнул его стволом автомата.
– Заснул?
– Не велели… – через силу буркнул полковник. Шея его налилась кровью.
– Верю, зачем поднимать лишний шум? Кто не велел-то? Жорка?
– Георгий Владиславович.
– Спасибо, что послушался. С собровцами мне пришлось бы воевать всерьез.
Во дворе машин Мокшина с «братвой» не оказалось, мэр все-таки ослушаться своего врага не посмел. А может быть, сделал вид, что подчинился приказу, а сам решил отсидеться где-нибудь в сторонке. Не обнаружил Егор и оставленного прикрытия в виде наблюдателей и снайперов на крышах соседних домов. Помощники у Георгия Владиславовича опыта операций по захвату профессионалов спецслужб не имели. Тем не менее Крутов усадил начальника УВД Брянска в «Ниву», не обращая внимания на увеличившийся поток пешеходов, и выехал с ним за город по московской трассе. Сказал, высаживая полковника в лесу:
– Не говори никому, что случилось, даже прямому начальству в области, иначе к тебе придет другой Рамазан и уберет как свидетеля. Если ты умный – попробуй выяснить, что такое Российский легион, только тихо, без помощников, самостоятельно, и сообщи в Москву. Есть к кому обратиться в случае чего?
– Найду.
– Тогда бывай здоров. – Крутов закрыл дверцу и погнал «Ниву» дальше, оставив растерянного полковника на дороге, но как только тот скрылся за поворотом дороги, развернул машину и проселочной дорогой выехал на трассу, поворачивая к городу. У него еще оставалось время на то, чтобы заехать в офис брянского филиала Ордена чести и справиться у его магистра о судьбе Федотова. Заодно Егор надеялся поменять вид транспорта, на «Ниве» передвигаться становилось опасно.
В начале одиннадцатого он зашел в здание областной администрации, где располагался Орден чести, побалагурил с миловидной секретаршей магистра, которая ничего о Федотове не слышала, и дождался самого магистра. Однако Дмитрий Евстафиевич Кумок тоже ничего не слышал о разгроме жуковского отделения Ордена и скорее всего резидентом военной контрразведки не был, уж слишком открыто выражал свои эмоции. Оставив его в горестном недоумении, Крутов с тяжелым сердцем сел в «Ниву» и снова выехал из Брянска, но уже не по Московской дороге, а в сторону Рославля. Оставил машину за посадкой, проголосовал, и через час неразговорчивый старикан на старой «Волге» высадил его на окраине поселка под названием Сельцо.
До встречи десанта «Витязя» оставалось еще два с половиной часа.
Жуковские леса
ДЖЕХАНГИР
Несмотря на пятьдесят пять лет занятий кунгфу, а впервые привел его в додзё Додзё – «место, где постигают Путь», тренировочный зал.
отец в трехлетнем возрасте, Мстислав Калинович не стал ни последователем какой-то определенной философской школы типа Дао, ни адептом боевых традиций предков – русских и монголов, кровь которых текла в его жилах, ни духовным учителем десятков молодых воинов, хотя ему и случалось их учить. Не стал он и духовно богатым человеком, несмотря на свой опыт общения со многими выдающимися мастерами единоборств и мудрецами, такими, как Морихэй Уэсиба или Шри Чинмой. Во всяком случае, он не испытывал угрызений совести, если ему приходилось кого-то обманывать – всегда с благими намерениями – или предавать – это называлось «сменой позиций».
«Позиции» он менял, надо отдать ему должное, не часто, всего три раза в жизни. Впервые это произошло в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда он отбил девушку у своего друга. Второй раз Мстислав Калинович «сменил позицию» двенадцатью годами позже, в семьдесят втором, поделившись секретами с американцами во Вьетнаме, где он работал офицером-инструктором: его взяли в плен, и, чтобы выжить, Джехангир выдал координаты нескольких советских баз. КГБ, естественно, об этом не узнал.
Третья «смена» произошла сравнительно недавно, два года назад, когда вербовщики РВС предложили ему поделиться знаниями о методах тренировки диверсантов и разведчиков в спецподразделениях ГРУ. Чтобы стать над обстоятельствами и получить чин генерала Российского легиона, он пошел и на это, не видя в поступке ничего предосудительного: в этом государстве все продавалось и покупалось во все времена, а тем более во времена строительства коммунизма, например, диплом об окончании юрфака МГУ. Как говорилось: что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, в том числе славу, честь и жизнь. А торговаться Джехангир умел, видя в людях то же неуемное желание власти, что жило и внутри его. Люди для него были разными не из-за несходства характеров, вкусов и темперамента, а в силу разного запаса властолюбия, поэтому он делил их на «сильных» –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49