Постучав, в кабинет вошел Шмидт. В руках у него была пачка свежих газет. Вместе с ним в кабинет заглянула секретарша.
— Ты не занят? — спросил Шмидт.
— Занят. Заходи… — кивнул ему Белов и взглянул на новую секретаршу, подменившую убитую горем Люду. — Вера, что?
— Александр Николаевич, там журналисты… — виновато развела руками она.
— Я же сказал — никаких интервью, — перебил ее Саша. — Иди.
Секретарша послушно закрыла за собой дверь. Саша выжидательно посмотрел на Шмидта. С газетами подмышкой тот подошел к столу.
— У газетчиков башни посрывало, — перебирая газеты, Шмидт принялся зачитывать заголовки. — «Демократия в опасности»… «Ночь длинных ножей»… «Война кандидатов»…
— По делу есть что-нибудь? — сухо спросил Белов.
— Вроде нет, — покачал бритой головой Шмидт.
— Оставь, я посмотрю потом, — Саша передвинул кипу газет на край стола и нетерпеливо спросил: — Что по Максу?
— Короче, кроме наших, считай, полгорода шустрит. Пока ни слуху ни духу. Люди считают, его тоже исполнили.
— Работай, — хмуро взглянул на него Белов. — Я видел его машину. Кто-то же в ней был, верно?
Поколебавшись, Шмидт сел напротив Саши и в явном затруднении почесал затылок.
— Саш, тут вот еще какое дело… — пробормотал он. — Я сегодня виделся с Митей-Большим, Тариэлом, Воркутой и Алмазом. Они хотели с тобой встретиться, но немного беспокоятся из-за всей этой канители. Вокруг тебя сейчас столько ментовских…
Белов, положив на стол перед собой сцепленные кулаки, сумрачно и нетерпеливо зыркнул из-под бровей.
— Что они хотят?
— Короче, братва осуждает тех, кто развязал бойню и обещает помочь найти гадов… — мялся Шмидт.
— Я спросил, чего они хотят, — раздражаясь, повторил Белов.
Шмидт вздохнул.
— Ну, в общем, люди просят тебя не включать ответку… Всем и так сейчас трудно, а если ответим, власти озвереют, начнется такое, что не расхлебать. И еще, они просили со всем уважением сказать, что ты сейчас не просто Саша Белый, а первый человек от всей братвы в Думе и тебе…
— Шмидт!.. — покачав головой, остановил его Белов.
— Саша, я только передаю.
— А я только объясняю, — едва сдерживаясь, продолжил Саша. — Видишь эти вещи?
На столе перед ним лежала всякая мелочевка. Часы-«луковица», солнцезащитные очки, связка ключей с массивным брелоком, зажигалка…
— Это вещи моих друзей… — Саша порывисто вздохнул. — Космос… Мы дружили с ним с пяти лет. Витя… Валера… А теперь моих друзей нет… Понимаешь? Нет…
Он встал, нервно прошелся по кабинету. Его душила злость, и, наконец, он не выдержал и дал ей волю. Вперив в несчастного Шмидта полный ненависти взгляд, Белов рявкнул:
— Какая-то тварь зарезала их как скотов!.. И ты мне говоришь, чтоб я не врубал ответку?!! Я по натуре не толстовец, вашу мать!!! Буду давить!!!
Его голос сорвался. Саша отвернулся к окну, шумно вздохнул, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Шмидт тоже молчал, обхватив опущенную голову руками, медленно покачивая ею из стороны в сторону. Тягостное молчание прервал Белов. Словно извиняясь за свою несдержанность, он положил руку на плечо Шмидта и негромко произнес:
— Ладно. Увидишь кого из людей, скажи, что ты все передал, а я принял к сведению. Тариэлу я сам позвоню потом. Иди пока, подожди меня, скоро поедем.
Шмидт, явно в расстроенных чувствах, послушно встал и вышел из кабинета.
* * * * *
Примерно в то же время двое незадачливых оперативников из службы наружного наблюдения отчитывались в кабинете подполковника Введенского.
— Игорь Леонидович, вы уж простите, потеряли мы их, — с виноватым видом говорил тот, что постарше. — И на видео зафиксировать не получилось. В камере аккумуляторы сели…
Введенский, изо всех сил сдерживая закипавшее раздражение, упругим шагом прохаживался по кабинету.
— А в машине стартер ни к черту, — подхватил второй. — Я уже сто раз говорил, никому ж ничего не надо…
— Вы, ребята, в корне неправильно подходите, — неслышно скрипнув зубами, покачал головой Введенский. — В наружке что главное? Спецсредства?.. Нет. Предвидение поведения объекта. А если взять еще шире, то того же Белова мы не то что на пять минут, на пять лет вперед просчитали, пока он до паритета не дорос.
В ответ слышалось только сосредоточенное сопение проштрафившихся оперативников. Игорь Леонидович взглянул на их раскаянные лица и коротко взмахнул рукой:
— Ладно, проехали. Будем считать, что больше такого не повторится. Кто там был?
— Митя-Большой, двух других не знаю, — четко доложил старший. — Все уехали в сторону Марьиной Рощи.
— Когда Шмидт вернулся за машиной?
— Через два с половиной часа. Привезли те же. Введенский задумчиво потер начинающий обрастать вечерней щетиной подбородок.
— Похоже, плохи дела у Белова, а?..
— Почему? — осторожно полюбопытствовал молодой оперативник.
— По кочану, — машинально буркнул Введенский, записывая что-то в блокнот. — Вы свободны.
Оставшись один, он ткнул пальцем в кнопку селектора.
— Да, Игорь Леонидович, — ответил ему мужской голос.
— Воскобойникова и Змиенко ко мне, — распорядился Введенский.
— Есть, — донеслось из селектора.
Спустя несколько минут в кабинет вошли двое серьезных и сосредоточенных молодых людей, даже на первый взгляд выгодно отличавшихся от предыдущих разгильдяев. Введенский, не предложив им присесть, вышел из-за"стола.
— Ваша цель — тихо, аккуратно, но уверенно прощупать источники в негативной среде, — четким, отрывистым голосом ставил он перед ними задачу, — прокачать ситуацию по Белову. Кто, что, куда, зачем. И еще. Проверьте, не пересекались ли ранее Каверин и Максим Карельский… Хотя — нет. Этим я займусь сам. Все, вопросы есть?
Вопросов не было.
XLIII
Ближе к вечеру Белов приехал к отцу Космоса.
В квартире членкора Холмогорова было тихо и сумрачно. Высвечивая угол просторной гостиной, горела одна-единственная настольная лампа под зеленым абажуром. Под с ней, на старом, продавленном диване плечом к плечу сидели Юрий Ростиславович и Саша. Разложив на столе альбомы, они перебирали фотографии своего сына и друга.
— Может, эта? А, Саш?.. — Юрий Ростиславович протянул старое, еще черно-белое фото Космоса. — Или вот еще…
— Пацан совсем здесь, — Белов отложил фотографию в сторону и взял другую, уже цветную.
— Вот эта лучше.
Холмогоров поправил очки и внимательно посмотрел на снимок, который передал ему Саша.
— Ничего, — согласился он после паузы. — Только какой-то он здесь грустный… Я хочу, чтобы сынок у меня улыбался. Он же веселый был мальчик…
Его голос внезапно дрогнул и осел. Саша поспешно отвел глаза. Пытаясь справиться с собой, Юрий Ростиславович откашлялся и принялся протирать очки о полу клетчатой байковой рубашки.
— У меня права его остались, — сказал, поднимаясь с дивана, Саша. — Я сейчас…
Он вышел в темную прихожую и через минуту вернулся к столу с бумажником в руках.
— Вот, смотрите.
Он достал корочки Космоса и протянул их Холмогорову. С маленькой карточки беспечно улыбался одетый в пиджак и белую рубашку восемнадцатилетний Космос.
Снимок и вправду был хорош, вот только слишком уж маленькой была фотография. Белов, поняв сомнения отца, пояснил:
— Я увеличу, нормально будет.
Юрий Ростиславович долго держал права в руках, неторопливо рассматривая фото сына. Потом закрыл права и вернул их Саше.
— Давай эту, — наконец согласился он. — Пусть только сделают хорошо.
Кивнув, Саша взял права, спрятал их в бумажник и снова опустился на диван рядом с осунувшимся Холмогоровым. Они помолчали.
— Чаю еще хочешь? — вздохнув своим горестным мыслям, спросил Юрий Ростиславович.
— Нет, спасибо.
Член-корреспондент снял очки и устало потер глаза. Потом, еще раз вздохнув, он тяжело поднялся и отошел к темному окну.
— Саш, у меня к тебе одна просьба будет, — глядя сверху на вечерний город, негромко произнес Юрий Ростиславович.
— Говорите.
Холмогоров медленно повернулся к Саше. В его измученных горем глазах застыли обреченность, отчаянье и страх. Руки, мелко подрагивая, нервно теребили очки.
— Не убивай никого, — попросил он.
Белов тут же вскинул голову, готовый ответить, но в последний момент сдержался, промолчал.
— У меня сына отняли, но я тебе говорю — не убивай!.. — с болью продолжал Юрий Ростиславович. — Ты в церковь ходишь?
— Не помню уже, когда в последний раз был… — хмуро признался Белов.
— Сходи, — строго сдвинув брови, сказал Холмогоров. — Пойми, вы же сами во всем виноваты. И Космос, и Витя… Вы обезумели все, кровью умылись. Слава богу, что ты жив остался. Так не гневи бога, не бери ты больше греха на душу! Слышишь?
— Слышу, — буркнул насупленный Белов.
— Пожалуйста, послушай меня, Саша, — проникновенно просил его отец друга. — Ты ведь — как сын мне…
— Юрий Ростиславович, — вдруг решительно остановил его Белов, — мне нечего вам ответить.
Холмогоров поднял на него больные от горя глаза. Смотреть в них было невыносимо. Саша поднялся.
— Я не хочу вас обманывать, — упрямо повторил он. — Извините…
И он, понурясь, направился к выходу. У Белова в этот невыносимо тяжелый и словно бесконечный день было еще одно дело, которое он отложил на самый поздний вечер.
XLIV
Отмечать успех операции по устранению окружения своего врага Каверин начал еще днем, после того, как надежно запрятал Карельского и убедился, что все вокруг более или менее спокойно. Он выпроводил из дома жену и стал методично напиваться в компании неразлучного с ним в последнее время Артура Лапшина.
Поначалу собутыльники чувствовали себя не в своей тарелке. От Белова можно было ждать всего, чего угодно, и обоим было страшновато. Особенно боялся Артур. Он то и дело вытирал о брюки потеющие ладони, прислушивался к каждому шороху и пил, не пьянея. Разговор, в основном, крутился вокруг ночных событий. Артур не понимал, почему уничтожив всех друзей их главного врага, Каверин не тронул самого Белова.
— Ну скажи, Володь, для чего надо было так все усложнять? — допытывался он.
— А?.. — рассеянно переспросил Каверин, разливая по стаканам виски.
— Я говорю, я бы завалил Белова сразу — и все! Зачем подставляться-то?..
Каверин не ответил. Со стаканом в руке он прошелся по гостиной и остановился напротив своего конного портрета.
— Что молчишь? Зачем все эти сложности? — снова повторил свой вопрос Артур.
— Ты на Канарах был? — вдруг спросил, обернувшись, Каверин.
— Причем здесь Канары? — опешил Лапшин.
— Был, я спрашиваю?
— Да сто раз! — хмыкнул Артур. — Я когда свалил отсюда, полмира объехал.
— Про гуанчей слышал?
— Про кого?! — вытаращил глаза Лапшин. Каверин с некоторым пренебрежением усмехнулся.
— Про гуанчей, олух. Это были такие пацаны местные, типа индейцев, потом их испанцы пригнобили — нам экскурсовод рассказывал. Ну, короче, суть в том, что у них был один мудрый закон. Человек, допустим, соседа мочканул, так гу-анчи что делали? Они не убийцу наказывали… — Каверин выдал театральную паузу и, важно подняв указательный палец, продолжил: — Они в ответ его сына казнили. Или брата. Понимаешь?.. Преступника приговорить — это туфта. А вот сделать так, чтоб он помучился, чтоб ему от горя и тоски самому жить не захотелось — совсем другое дело!
Артур выдавил кислую улыбку:
— Так-то оно так… Только мне одно не нравится. Белов-то не этот… — как его? — Не гуанч. Жахнет по нам из базуки — и сливай масло!
— Не бойся, Артурка, — Каверин, надменно осклабившись, взлохматил приятелю волосы. — Не успеет. У меня все схвачено — Саша Белый не жилец уже. Так что за его здоровье мы пить не будем, — усмехнулся он, снова берясь за бутылку.
К вечеру пьянка в квартире Каверина достигла апогея. Виски, водка и коньяк заглушили страх в их душах. Теперь каждый выпуск теленовостей с сообщением о ночной резне в избирательном штабе Белова перепившиеся приятели встречали очередной порцией скабрезных шуточек и вспышек хмельного куража.
Когда на телеэкране снова появились кадры с места убийства, у подъезда Каверинского дома остановились два джипа. Из одного из них вылезли мрачный как туча Белов и озабоченно поглядывавший по сторонам Шмидт. Затея Саши ему категорически не нравилась, но спорить с ним он не решался.
— У него дети есть? — спросил Белов, стягивая с плеч пальто и раскладывая его на капоте машины.
— Нет.
— Которые окна?
— Пятый этаж, слева от подъезда, — нехотя ответил Шмидт.
— Давай… — протянул руку Саша, не отрывая глаз от горящих окон на пятом этаже.
Вздохнув, Шмидт вытащил из машины пулемет Калашникова, подал его Белову. Тот установил РПК на капоте джипа, передернул затвор и прильнул к прицелу…
— По мнению следственных органов, жестокий и демонстративный характер убийств указывает на почерк организованной преступности, — вещал на экране диктор. — Сам новоиспеченный депутат отказывается от комментариев, его служба безопасности настроена крайне недружелюбно. Пока сложно делать какие-либо выводы о происшедшем. Ясно одно. Демократия в России подверглась очередной атаке сил экстремизма.
Изрядно захмелевший Каверин расхохотался, тыкая черной рукой в экран телевизор.
— Честью клянусь — завтра тигр в зоопарке схавает уборщика, так эти ослы завоют: демократия в опасности!
— И это правильно, — мелко хихикал пьяный в дым Артур. — Этим же… экстремистам только дай шанс…
— Не говори. Зверье! — вовсю куражился Каверин. — Знаешь, Артурка, вот давай выпьем за то, без чего мы никогда не смогли бы прожить.
— За баб не буду, — тут же помотал головой Лапшин. — Суки они все…
— Да не за баб! А за то, чему мы посвятили свои горячие сердца, — старательно изображая душевный подъем, Каверин поднял стакан: — За демократию и законность! — с ернической проникновенностью воскликнул он.
— Но пасаран! — выкрикнул Артур.
И в этот момент разбитые пулями окна с невероятным грохотом обрушились на пол. Каверин мгновенно юркнул под диван, а Лапшин, пронзительно завизжав, шустро заполз внутрь камина. С улицы доносился оглушительный треск пулемета. Пули, ударяясь в потолок, рикошетили от него в разные стороны, вонзались в пол, в стены, круша все на своем пути. Вдребезги билась посуда, разлетались щепки от мебели и крошки штукатурки. Вдруг стрельба оборвалась, в квартире наступила мертвая тишина.
Из зева камина выполз ошалевший Артур и потрясенно пробормотал:
— Бли-и-ин… Хорошо, что не из базуки!..
Следом поднялся Каверин. Он бросился к окну и увидел, как от дома стремительно отъезжали два джипа. Володя обернулся и окинул взглядом разгромленную гостиную. И первое, что ему бросилось в глаза, — простреленная в трех местах — прямо поперек груди — белая черкеска на его парадном портрете.
XLV
Белов вернулся домой поздно, Ваня уже спал. Ольга, с припухшими от слез глазами, разогрела ужин и присела напротив мужа, наблюдая, как он ест. Впрочем, аппетита у Саши не было. Опустив голову, он вяло ковырялся в тарелке и тягостно молчал.
Оля ждала от него хоть каких-нибудь объяснений случившегося, но, судя по всему, обсуждать убийство друзей Саша не хотел. Тогда она начала разговор сама.
— Тебя весь день в новостях показывали.
— Что говорят? — равнодушно поинтересовался Саша.
— Ну, депутат, тра-ля-ля… — уклончиво ответила Оля.
Саша бросил на жену быстрый взгляд и накрыл ее ладонь своею.
— Оль, не бери в голову, — попросил он.
— Как не бери? — Ольга задумчиво покачала головой. — У нас с тобой Ванька. Хвостик у нас…
— Как он?
— Нормально. Кашлял с утра, потом вроде тьфу-тьфу-тьфу…
Вздохнув, Саша отодвинул почти нетронутую тарелку.
— Спасибо. Чаю сделай.
— Сейчас.
Поставив тарелки в мойку и включив электрочайник, Оля вернулась к столу. Саша закурил, задумчиво пуская дым под свет лампы.
— Саш, а это правда Макс? — вдруг спросила Ольга.
Белов промолчал, ему пока нечего было ответить.
— Просто он сколько лет рядом был, — пожала плечами жена. — Меня возил, и в Штатах за нами приглядывал… Непонятно это.
Белов затушил сигарету и, вставая со стула, попросил:
— Оль, завари того, с листочком. И покрепче. Я в кабинете.
Саша, ссутулившись, вышел. Ольга молча посмотрела ему вслед и опустила голову. У нее на глаза вновь навернулись слезы.
* * * * *
Как поступить? Вот вопрос, на который предстояло ответить Белову этой ночью.
И друзья, и враги в один голос твердили ему — отступись, не пори горячку, не губи сам себя. В их словах, без сомнения, был резон. Причем, последовать этим советам — вовсе не означало, что убийство друзей можно оставить безнаказанным. Нет, Белов должен был лишь переждать, не лезть на рожон и организовать дело так, чтобы иуду Макса нашли и уничтожили другие.
Именно так на его месте поступили бы многие. Так, вероятно, поступил бы и он сам, если бы причиной для мести не были бы Космос, Пчела и Фил…
В памяти Саши одна за другой всплывали картины минувшего. Он перебирал их как старые фотографии и думал, думал…
И вдруг в какой-то момент его, как плеткой, стегануло внезапное раскаянье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19