В который уже раз Крылов пытается поставить себя на место Манштейна. Наиболее ценными для Манштейна являются те части, что участвовали в ноябрьском и декабрьских штурмах, хотя и не так-то много в их рядах сохранилось ветеранов. Тем более именно они его опора, ибо уже дрались с севастопольцами, знают их руку, знакомы с местностью. Это части 54-го армейского корпуса. 54-й корпус целиком сосредоточен на северном участке обороны города, нацелен, как и в декабре, на Северную бухту через станцию Мекензиевы горы. Но странно было бы, если бы Манштейн не попытался ввести советское командование в заблуждение относительно своих намерений. Отсюда и редкие артналеты у Ялтинского шоссе, активная разведка боем в полосе южного сектора обороны.– Главный удар будет наноситься там же, где и в декабре, и опять же силами пятьдесят четвертого корпуса! – твердо заверил Крылов Военный совет армии. – Там и сосредоточить наш артиллерийский контрудар!«Языков» добыто достаточно. Все в один голос называют седьмое июня.Решили контрподготовку начать в 2.55.6 июня в городе и на оборонительном рубеже с утра вдруг наступило затишье. Легко объяснимо. На 7 июня противник сосредоточивает огромный запас снарядов.К концу дня к Крылову пришел подполковник Василий Семенович Потапов, начальник армейской разведки.– Завтра! – сказал он, как всегда, вполголоса. – «Язык» разговорился. Приказ на завтра… В три ноль-ноль!В 2 часа 55 минут все орудия Севастопольского оборонительного района открыли огонь по заранее намеченным и скорректированным целям.Но Манштейн не отменил наступления. Его артподготовка началась в 3.00, но беспорядочно, не в полную силу. Ибо за пять минут севастопольцы успели нанести поражение многим его батареям.Контрподготовка длилась 20 минут. На большее не было отпущено снарядов. Немецкая артподготовка набрала силу только к четырем утра. Над рубежами обороны кружили не менее двух с половиной сотен самолетов.С дивизионных НП докладывали:– Передний край не просматривается из-за дыма и пыли…Черный дым заслонил взошедшее солнце, на земле гуляла смерть.Манштейн вспоминал:«На следующее утро, 7 июня, когда заря начала окрашивать небо в золотистые тона и долины стали освобождаться от ночных теней, кулак нашей артиллерии всей своей силой ударил по противнику, возвещая начало наступления пехоты, целые эскадры самолетов обрушились на указанные цели. Перед нами открылось незабываемое зрелище… На всем широком кольце крепостного фронта ночью видны были вспышки орудий, а днем облака из пыли и обломков скал, поднимаемые разрывами снарядов и бомб нашей авиации. Поистине фантастическое обрамление грандиозного спектакля!»Какую надо иметь черную душу, чтобы с таким наслаждением живописать картину смерти, уничтожения, человеческой агонии. Севастопольцы защищали свои дома, пришельцы – шли грабить.И вот Манштейн вынужден далее записать: «Ожесточенными контратаками русские вновь и вновь пытаются вернуть потерянные позиции. В своих прочных опорных пунктах, а то и в небольших ДОС, они часто держатся до последнего человека».Десять дней, с 7 по 17 июня, ни на минуту не прекращались атаки немецких войск. Кое-где удалось им вклиниться в оборону. Свыше 200 тысяч немецких солдат и офицеров за 10 дней напряженных боев продвинулись местами лишь на сотни метров, но не на километры.Манштейн рассуждал о рыцарстве в своем понимании этого явления. Если и было что заслуживающего одобрения в рыцарстве, так это разработанный ритуал поединка, подчиненный праву на равенство.Равенства ни в людском составе, ни в вооружении у севастопольцев и Манштейна не было изначально. И все же 15 суток наступления не принесли Манштейну того, что называется победой. Напротив, уж если судить по строгому ритуалу рыцарского поединка, а тем более с точки зрения военного искусства – сторона, которая, применив все средства современного вооружения, умело (а в неумении гитлеровских генералов и солдат не упрекнешь) использовав превосходство в силах, задачи наступления не решила, должна быть признана потерпевшей поражение. Это и было поражением, ибо продвижение на сотни метров ценой огромных потерь ничем не оправдано. Но и это еще не все. В то время уже развернулось наступление немецких войск на всем Южном фронте, а 11-я армия оказалась прикованной к Севастополю…Манштейн продолжал штурм. На что надеялся? На «рыцарский дух» и боевую выучку своих войск?Нет, и «рыцарский» дух», и превосходство в силах, и боевая выучка оказались бессильны. Он и сам это признал: «Но, несмотря на эти с трудом завоеванные успехи, судьба наступления в эти дни, казалось, висела на волоске. Еще не было никаких признаков ослабления воли противника к сопротивлению, а силы наших войск заметно уменьшались».Дальнейшее он пытается объяснить искусным маневрированием направлений своих ударов по городу.Кризис в обороне Севастополя приближался совсем с другой стороны. Со стороны моря, со стороны единственных коммуникаций, по которым Севастополь получал боеприпасы, продовольствие и подкрепления.Большая земля, несмотря на большие трудности, готова была отдать Севастополю все, что возможно было отдать, и даже сверх возможного, но самолеты 8-го авиакорпуса и итальянские торпедные катера прервали коммуникации. Грузы в Севастополь доставляли подводные лодки, и постепенно, час за часом, умолкали полевые батареи. Уже и береговые батареи севастопольцев не только не имели боевого запаса снарядов, но и их стволы выходили из строя. Боевые корабли уже не могли поддерживать огнем своих орудий редеющие силы приморцев.Уже в городе рыли траншеи для уличных боев… Но в патроны у приморцев на исходе, как и снаряды.Много времени спустя, уже после войны, военные историки подсчитали, что за 25 дней последнего штурма Севастополя немецкое командование, чтобы овладеть городом, израсходовало 30 тысяч тонн снарядов, а корпус Рихтгофена совершил 25 тысяч боевых вылетов, сбросив 125 тысяч тяжелых бомб, столько же, сколько английский воздушный флот сбросил на Германию с начала второй мировой войны до июля 1942 года. За три года…Наступали последние часы обороны Севастополя.У немцев в руках хутор Дергачи, вся Корабельная сторона, кроме Малахова кургана и Зеленой горки. Левое крыло фронта глубоко врезалось в город. Бойцы окапывались на склоне Исторического бульвара.Вечером Николай Иванович вышел наверх и удивился наступившей тишине. Давно так не было. Немцы, считая, что дело сделано, не хотели рисковать в ночных боях, где огневое преимущество неприменимо.Командарм собрал совещание, такое же, как когда-то в Экибаше, в начале героического и страдного пути Приморской армии на крымской земле.Совещание короткое. Командиры дивизий докладывают о состоянии соединений и частей. В дивизиях в среднем по 300–400 человек, в бригадах – по 100–200.Все смотрят на Крылова. Он – распорядитель боеприпасов. Он докладывает, что на 30 июня армия имеет 1259 снарядов среднего калибра и еще немного, до сотни, противотанковых. Тяжелых – ни одного.Командарм дает ориентировку: держать в кулаке наличные силы, драться, пока есть чем, разбить людей на небольшие группки, чтобы пробиваться в горы к партизанам. Задача очень трудная, почти безнадежная, но это последний и единственный выход, об эвакуации нет речи, как и не было о ней разговора, когда начинался последний штурм.Утром штаб Приморской армии перешел на запасной командный пункт 35-й береговой батареи. Под землей лабиринт отсеков и переходов.– Что дальше? – спросил Крылова его заместитель майор Ковтун. Это была не тревога, а поиск реальных действий для штаба. Их в ту минуту не было, ибо не было никакой связи с частями, хотя была связь с Кавказом и Москвой.– Дальше? – переспросил Крылов. – Разве не ясно, что дальше? Дальше – подороже отдать свои жизни. Так, чтобы, по крайней мере, шесть фашистов за одного. А если говорить о практических мерах, то пора личный состав штаба разбить на боевые группы, подумать о командирах, о картах. Вот этим и займитесь!К полудню последние тысяча с лишним снарядов были израсходованы. Подбиты 28 немецких танков. Бои шли на улицах. Врукопашную.Крылов, как всегда, прикован к телефонам. В восьмом часу вечера в одном из подземных отсеков батареи собрался под председательством вице-адмирала Октябрьского Военный совет флота и Приморской армии. Октябрьский зачитал телеграмму из Москвы с разрешением оставить Севастополь ввиду того, что исчерпаны все возможности его обороны.Петров было заговорил о возможности пробиться в горы, но Октябрьский перебил его:– Это – приказ!Очень тяжелый приказ. Петров с трудом пережил нервное потрясение. Не менее тяжко воспринял его и Крылов.Но он не знал, что прежде чем поставить командование Севастопольским оборонительным районом перед исполнением приказа, столь нравственно сложного, в Ставке и в Генеральном штабе все взвесили. Жертвовать командным составом, показавшим себя способным вести успешные операции против немецких захватчиков, не сочли возможным.Обратимся к свидетельству Маршала Советского Союза А. М. Василевского. «Знакомство с Николаем Ивановичем Крыловым, будущим Маршалом Советского Союза, а тогда довольно молодым еще генералом, произошло у меня в августе 1942 года на объединенном командном пункте Сталинградского и Юго-Восточного фронтов, где я находился в качестве представителя Ставки. Заочно я знал Крылова и раньше. Он зарекомендовал себя как способный штабной работник уже в первые месяцы войны, во время боев за Одессу. А после восьмимесячной обороны Севастополя, одним из организаторов которой он был, возглавляя там штаб Приморской армии, в Ставке и Генеральном штабе держали Крылова на примете, как генерала, которому можно вверить армейский штаб на трудном, особо ответственном направлении…»Петрова и Крылова в числе других командиров вывозили на подводной лодке. В Севастополе в это время шли последние неравные схватки. Заливались матросской кровью камни Херсонеса.1 июля раздались по радио из Берлина звуки фанфар. Затем передали специальное сообщение о падении Севастополя.Манштейн получил телеграмму от Гитлера. Интересно, открещиваясь от него через десять лет, почему же в тот час со слезами умиления вчитывался в текст телеграммы фашистского фюрера, который присваивал ему звание генерал-фельдмаршала?И десять лет спустя Манштейн не удержался и воскликнул: «Какое это неповторимое переживание – насладиться чувством победы на поле боя!»Он растроган тем, что один из его офицеров за ночь успел разыскать в Симферополе золотых дел мастера и заставил его изготовить из корпуса серебряных часов пару маршальских жезлов на погоны. Некий немецкий кронпринц прислал Манштейну в подарок золотой портсигар, на котором был выгравирован план Севастополя… Глава четвертая. Сражение века 1 Тяжелое ранение, нервное напряжение последних дней обороны Севастополя дали о себе знать. К тому же Николай Иванович не был моряком, а подводная лодка не самый подходящий транспорт для морского круиза. Она уходила из Севастополя на большой глубине, ее преследовали самолеты и катера противника, вокруг рвались глубинные бомбы. Крылову трудно дался этот переход, почти все время он находился в забытьи.Но и для заслуженного отдыха обстановка не благоприятствовала. Севастопольцы получали новые назначения. И. Е. Петрова вызвали в Москву, другие командиры поступили в распоряжение командования Северо-Кавказским фронтом. Врачи потребовали для Крылова дополнительного лечения, и его отправили в Астрахань, в глубокий тыл Северо-Кавказского фронта, и просили составить подробный отчет о Севастопольской обороне. Николай Иванович сел за первый свой труд по теории военного искусства, хотя душой рвался в дело, быть может, еще и не очень-то понимая в те дни значение чисто теоретической работы.Обстановка на фронте была очень тревожной; враг рвался к Волге и Кавказу.Даже по сдержанной информации в сводках Совинформбюро, человек, с первых дней войны приобщенный к большой штабной работе, мог составить достаточно четкое представление о том, что немецкое командование, несмотря на серьезное поражение своих войск в декабре сорок первого и в начале сорок второго года, в результате чего война принимала затяжной характер, не отказалось от реализации своих планов по захвату Советского Союза. Из тех же сводок можно было заключить, что ни в чем не изменились его оперативные методы. Все те же прорывы моторизованных групп, все та же тактика охвата.Неосторожность с наступательной операцией войск Тимошенко под Харьковом во многом облегчила для немцев летнее наступление. Они прорвались к Воронежу, захватили Донбасс, овладели Ворошиловградом и вновь ворвались в Ростов. Развернулись большие бои в излучине Дона.Крылову были чужды панические настроения.И в самые тяжкие дни обороны Одессы и Севастополя он никогда не сомневался в окончательной победе советского народа над фашистской Германией, ибо героизм его превосходил стратегию и тактику гитлеровского командования, двигаемого политической авантюрой, которую он, со своим опытом боев, оценивал более чем трезво. Он был далек от недооценки военного искусства противника, его сил, понимал, что у немецкого командования еще есть средства для создания беспримерных трудностей для советских войск, но уже на примере Севастополя убедился, что недалек тот час, когда эти силы и средства, растрачиваемые для решения неосуществимой задачи завоевания нашей страны, в затяжной войне иссякнут и свершится поворот во всем ее ходе. Весь вопрос: где и когда он свершится? В дни астраханского «сидения» Крылова эта точка еще не определилась. Себя он чувствовал забытым и рвался хоть в какое-либо дело.Он с восторгом принял вызов в штаб Северо-Кавказского фронта, благодарил Петрова, что вспомнил о нем. Петров был назначен командующим 44-й армией и предложил Крылову пост начальника штарма.Но Крылов отнюдь не был забыт. Вспомним свидетельство А. М. Василевского, что в Ставке Верховного Главнокомандования и в Генеральном штабе Крылова уже держали на примете, как человека, которому можно было бы вверить руководство штабом армии на особо трудном и особо опасном участке фронта.К середине августа определилось, что решающим участком фронта в сорок втором году становится Сталинград. И сейчас же последовал приказ из Москвы о назначении Крылова начальником штаба 1-й гвардейской армии, выдвинутой на Сталинградском направлении.Но пока Крылов добирался до штаба Сталинградского фронта, изменилась обстановка под Сталинградом, изменилась и его военная судьба.7 августа резко ухудшилось положение в полосе фронта, обороняемой 62-й армией. 6-я полевая немецкая армия под командованием генерал-полковника фон Паулюса, усиленная двумя армейскими корпусами, нанесла сильный удар по флангам 62-й армии западнее Сталинграда, намереваясь взять ее в окружение и уничтожить, чтобы тем самым открыть себе прямой путь к Сталинграду. 62-я армия перешла на левый берег Дона. Начиналась, пока на дальних подступах, борьба за Сталинград.12 августа в Сталинград были командированы представители ГКО, прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба А. М. Василевский.Перед 62-й армией была поставлена задача оборонять полосу от озера Песчаное до устья реки Донская Царица и прикрыть кратчайшие пути к Сталинграду.Командование фронта и представитель Ставки угадывали, что, как бы ни было трудно и другим армиям, оборонявшим дальние подступы к городу, именно 62-й придется оборонять город.Фронтовой КП в те дни размещался в школьном здании у Даргоры.Из Махачкалы до Сталинграда Крылов летел на транспортном самолете Ли-2. Сталинградский аэродром не принял самолет, немецкая авиация нанесла по нему удар. Самолет сел на левом берегу Волги, в Капустном Яре. Бесперебойно работала переправа, Крылову в те часы и в голову не приходило, что спустя некоторое время эта переправа станет объектом его особых забот, что город, каким он сложился в его памяти до войны, с новыми жилыми кварталами, заводскими корпусами, город, встревоженный приближением врага, но еще мирный, предстает таким перед его глазами в последний раз.Когда Крылов прибыл на КП фронта, его незамедлительно принял командующий генерал-полковник А. И. Еременко. И не один, а в присутствии члена Военного совета фронта и начальника Генерального штаба А. М. Василевского.С такого ранга военачальником Крылов встретился впервые. Поздоровались, Василевский пригласил Крылова сесть и спросил:– Как себя чувствуете, товарищ Крылов?– Вполне в рабочем состоянии, товарищ генерал-полковник!– А как ваша рана? Не дает себя знать?– Я с этой раной в Севастополе воевал, а сейчас прошло столько времени… – уверенно сказал Крылов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40