И как играю!
ПЕПЕ. Чем лучше ты играешь, тем хуже, они не ищут актеров, им нужны доценты и рабочие.
КУКУ. Как бы не так! Они хотят меня!
ПЕПЕ. Ну хорошо. Ты можешь как-то разумно обосновать этот твой оптимизм? Подчеркиваю слово – «разумно».
КУКУ. Конечно. Могу и разумно.
ПЕПЕ. Итак?
КУКУ. Я был у гадалки.
ПЕПЕ. Что?
КУКУ. К гадалке ходил. И она высчитала, что как раз сегодня, понял? Именно сегодня наисчастливейший день моей жизни! Самый счастливый! Единственный в жизни, и больше он никогда не повторится! Точно сегодняшнее число! И как раз сегодня кастинг! Ну и что мне обо всем этом думать?
ПЕПЕ. И где же она это прочла? В магическом шаре?
КУКУ ( пренебрежительно ). Осел ты. В компьютере! Аккурат сегодняшний день!
ПЕПЕ встает, подходит к окну.
Но ты на все это положил с прибором, ведь так?
ПЕПЕ. Знаешь что? Шел бы ты…
КУКУ. Тебе не нравится это, правда?
ПЕПЕ. Иди уже, не то опоздаешь или еще что случится…
КУКУ. Тебе не нравится, что я выиграю кастинг! И тогда поднимусь выше тебя. Ты же по ночам спать не можешь, оттого что теперь простые люди могут возвыситься над тобой!
ПЕПЕ. Что ж! В известной степени это правда. Да, правда… Вот представь себе – ты едешь в Альпы и перед тобой Монблан. Но вдруг ты видишь – рядом еще один – в два раза выше! Собралась толпа людей, восторгаются. Но тут ты замечаешь – презерватив!
КУКУ. Где?
ПЕПЕ. Ну то есть – кондом.
КУКУ. Сам тебя знаю, что такое кондом! Кондом – это и есть презерватив!
ПЕПЕ. Нет, нет! Это тот, другой Монблан, понимаешь? И он – не гора! А просто огромный надутый кондом.
КУКУ. Ты уже сказал, ну и что?
ПЕПЕ. И не пробуй кому-нибудь втолковывать, что это резина, – а внутри пустота. Это известно любому, и все с этим смирились! Так же, как миришься с тем, что существуют комары! «Что поделаешь, так уж устроен мир»! И ты даже не мечтаешь о мире без комаров!
КУКУ. Кондом, горы, комары…
Они смотрят друг на друга, ПЕПЕ замолкает.
Пепе, что ты тут мне гонишь?
ПЕПЕ пожимает плечами.
Ну увидел ты надутый кондом, так? В Швейцарии. Ну ладно. Наверно, была какая-нибудь презентация. Огромный кондом, как Монблан, так?
ПЕПЕ. А как же! И все должны восторгаться! Потому что презерватив взлетает и заслоняет собой все небо! А те, кто не восторгается, вынуждены комментировать происходящее. Так умные люди тратят время, анализируя процесс полета Великого Кондома!
КУКУ смотрит, раздумывает.
Нет, ты-то не анализируешь, ты лишь с воодушевлением смотришь на небо – и восторгаешься. И в общем хоре поешь бесконечный псалом в честь идолов нашего времени. Печальную песнь «El Condom Pasa» ?
ПЕПЕ начинает напевать. КУКУ пожимает плечами.
А все дело в том, что можно быть идиотом, абсолютным нулем, но достаточно встать под душ перед объективами камер – и уже толпы людей начинают тебя спрашивать, как им жить?
КУКУ ( восторженно ). Ну!
ПЕПЕ. Разумеется, я все понимаю. Обмылки демократии. Завоевывая демократию, попутно получили… ну, например, такого Куку в телевидении.
КУКУ. Значит, ты в меня веришь, правда?
ПЕПЕ. О! Еще как! А я именно потому и свалил оттуда! Понял?
КУКУ мечтательно вздыхает.
Ты знаешь, что я был на банкете с М и лошем? И вели мы мы с ним беседу возле бутербродов, как равный с равным! Один – нобелевский лауреат, а другой, потому что ритмично махал руками! И едим вместе. Он с лососем, а я с ветчиной! Круто!
КУКУ. С лососем, наверно, лучше, да? Ну и что?
ПЕПЕ. Не понимаешь? Два человека, один как гора, а другой – обыкновенный презерватив!
КУКУ. Знаешь, я у тебя кое-что замечаю. Тебе ужасно нравится обижать людей! Ну что тебе сделал этот самый Милош?
ПЕПЕ. Да нет же! Это я был презерватив, а он был гора!
КУКУ. А, тогда sorry. Но почему?
ПЕПЕ. А потом подошли две девицы. За автографами. Угадай, к кому?
КУКУ. К тебе, что ли?
ПЕПЕ ( трагически ). Ко мне. И потом мы устроили миленькую вечеринку. Они две и я.
КУКУ вздыхает. Берет в руки орла.
КУКУ. Деньги, телки… Все у тебя было!
ПЕПЕ. Но чем я это заслужил? Почему? А потому, что мир так чудовищно глуп!
КУКУ. Умный, глупый… Да если тебе так его жаль, отдал бы одну ему.
ПЕПЕ. Что? Кому?
КУКУ. Ну одну эту девку, а что? Их же было две. Одна тебе, другая этому самому Милошу. Все по справедливости. Он бы потрахался, ты бы потрахался!
ПЕПЕ. Куку, ты что, твою мать? Ч е слав Милош не трахается!
КУКУ. Совсем?
ПЕПЕ. Ты просто не знаешь, кто он такой! Это великий поэт! Лауреат Нобелевской премии!
КУКУ. Конечно же знаю. А не трахается почему? С чего бы это?
ПЕПЕ. Он наш нравственный оплот! В нем огромная мощь, он как утес, о который разбиваются волны. Как неприступный редут!
КУКУ ( пренебрежительно ). Редут, утес… Теперь у всех встает. Медицина.
Пауза.
ПЕПЕ. Отец в моем возрасте уже докторскую защищал, ему в свое время пришлось уехать из страны. За политику, понимаешь? Боролся с режимом! Перебивался где-то на чужбине, брался за любую работу, с такими как ты вкалывал…
КУКУ пожимает плечами.
У него даже кореш был такой. Они жили вместе, где-то под лестницей.
КУКУ. Какой – такой?
ПЕПЕ. Ну, такой. Такой и еще несколько других… Но они его уважали, понял? Каждое его слово ловили! ( Пьет .) Потому что это был стойкий характер. Несгибаемый! И они это чувствовали! И уважали его! А ты? Ты же меня вообще не уважаешь!
КУКУ. Уважаю…
ПЕПЕ.А вот и нет! Ну, признайся!
КУКУ. Да нет же, я уважаю!
ПЕПЕ вскакивает, хватает КУКУ за горло.
ПЕПЕ. Врешь! За говно меня держишь, говном считаешь, говном!!!
КУКУ. Отвяжись! Уважаю я тебя!
ПЕПЕ. Какое там на хер…
ПЕПЕ валит КУКУ на пол, душит его.
КУКУ. Да ладно, ладно! Ну, может, и нет.
ПЕПЕ. Нет! Потому что у меня характер не тот. Нестойкий!
КУКУ ( потирает шею ). Ну ты и бешеный! Раньше таким не был.
ПЕПЕ смотрит удивленно.
Что, ты сказал, у тебя?
ПЕПЕ. Нестойкость!
КУКУ. Так я уже говорил… Медицина – и все дела…
ПЕПЕ встает, рассыпает книги с полок на пол.
ПЕПЕ. А ведь я стараюсь! Читаю, пишу, делаю что в моих силах! Решил, что буду так жить – и живу! Я всегда к этому стремился! Раз в две недели серьезное эссе в серьезном журнале!
КУКУ. Эй, книжки жалко!
ПЕПЕ. Это ничего! Пусть! А вы здесь – как потоп, все заполонили! Шапками нас закидали!
КУКУ. Эй…
ПЕПЕ. И даже не в том беда, что нет идеи, так нету даже идеи идеи! То есть уже нет идеи, чтобы идею иметь… идею… хоть какую-нибудь! А дальше будет…
КУКУ. Как что не так – то срак! Шизик ты! ( Наливает пьет .)
ПЕПЕ. А знаешь, что за последние годы я испытал только один катарсис?
КУКУ. Сочувствую… Может, тебе виагру попробовать?
ПЕПЕ. Нет, два. Один, когда Адам Малыш прыгнул с трамплина за вторым золотом, и второй во время отборочного на чемпионат мира. Не находишь, что это маловато?
КУКУ. А знаешь, почему? Ты один живешь, все потому.
ПЕПЕ. Один?
КУКУ. Один! Девкам ты уже даром не нужен, – по телеку-то тебя больше нет. И рожа уже не та.
ПЕПЕ. А знаешь? Когда кореш Осама воткнул тогда в те небоскребы в Нью-Йорке… Я еще на момент подумал: а может удастся? Потому что все это происходило взаправду. Могучие небоскребы – шарах! Апокалипсис! Хохот Дьявола! Наконец хоть что-то подлинное! Пылающий Манхэттен… Манхэттен в огне!!!
КУКУ. Да нет! Дело в другом! Пойми! Они могут весь этот свой Манхэттен раскурочить, а ты все равно останешься с этой своей проблемой!
ПЕПЕ. Что?
КУКУ. Сам подумай! Нельзя же все валить на арабов!
ПЕПЕ. А пусть раскурочат!
ПЕПЕ закрывает лицо ладонями, КУКУ гладит его, ПЕПЕ вырывается.
Думаешь, ты орел, да? Да ты мартышка на проволоке! А орел – я! Я!
КУКУ. Во напился, гад.
ПЕПЕ. Я был идейный, понял? И остаюсь! Ценности, зараза, высшие ценности! И даже родину, шла бы она на хер, продолжаю любить, хоть теперь это уже не слишком модно, и вообще!
КУКУ. А я, думаешь, нет?
ПЕПЕ. Да что ты… А демонстрации? За родину! В прежние годы, а? Но я в этом участвовал, понятно? Я боролся!
КУКУ. Я тоже.
ПЕПЕ. Ты тоже?
КУКУ. Тоже.
ПЕПЕ. Да ты что? Правда? Когда, как?
КУКУ. Э-э, давно уже и неправда.
ПЕПЕ. Ты ходил на демонстрации? Ты?
КУКУ. Думаешь, только такие как ты любят родину?
ПЕПЕ. Значит, правда? Прости! ( Целует его .) Смотри, кое-что осталось на память! ( Достает милицейскую дубинку .) Трофейная!
КУКУ. Тогда и я, может, тебя удивлю… ( Достает из сумки наручники .) Всегда ношу с собой! Всегда!
ПЕПЕ. Тебя взяли? И что? Ты смылся?
КУКУ. Мы потом поразвлекались с моей Мариолой, сам понимаешь…
ПЕПЕ. Может, ты и на Замковой площади был
КУКУ. А как же? Мой первый приезд в Варшаву!
ПЕПЕ встает, обнимает КУКУ.
ПЕПЕ. Дружно, сплоченно шагаем вперед!
С польской шляхтой – польский народ!
КУКУ. Во, во, та самая заварушка!? И ты там был? В какой роте?
ПЕПЕ удивленно смотрит.
Я был в шестой механизированной, а ты? В меня даже камнем угодили, правда, только по каске попало, обошлось. Так значит ты, брат, тоже армию отслужил в ОМОНЕ? Даже не верится!
КУКУ хочет обнять ПЕПЕ, тот смотрит страшным взглядом.
Пауза. ПЕПЕ успокаивается, ему вдруг становится все безразлично.
Что бы ни было, ты знаешь. Родина есть родина. Твоя, моя, общая, ведь так? Моя война, твоя война – наша война!
ПЕПЕ встает, начинает что-то искать, находит резиновую перчатку. Подходит к КУКУ и бьет его перчаткой по лицу.
Ты что?
ПЕПЕ бьет еще раз.
Что такое?
ПЕПЕ. Так мой прадед хлестал по роже конюхов.
КУКУ. Ты что?…
ПЕПЕ бьет снова. КУКУ сильно хватает его за руку.
Перегибаешь палку…
ПЕПЕ. Ты конюх. От тебя смердит. Деревней смердит и навозом. Коровьим говном.
КУКУ. Я из города!
ПЕПЕ. Я уж не говорю о соломе в твоих сапогах! Деревня в твоих глазах, в твоей роже. У тебя нет лица, а есть рожа! У вас у всех рожи. Рожи, понимаешь?!
КУКУ. Да я же из города!
ПЕПЕ снова хлещет перчаткой, КУКУ дает сдачи кулаком. ПЕПЕ падает. КУКУ складывает вещи в сумку.
Вот придурок, я же так не хотел! Не хотел, понял? Ладно! Но уж теперь-то я ухожу. И знаешь что? Мы больше не увидимся! То есть… погоди! Может, и увидимся! Сказать, где? Уж я-то знаю! Встретимся в этом твоем засраном пабе! Я нарочно приду! И ты будешь глазеть на всех тех девок, но ни одна даже не посмотрит на тебя! А почему? А потому, что все будут стоять вокруг меня! Вокруг меня будут стоять, понял? А ты сможешь только помахать им вот этим! ( Рассыпает страницы магистерской работы .) Будешь сидеть здесь и ожидать пока снова не захватят самолет! Только это будет тебе интересно!
ПЕПЕ. Весьма сожалею, но нет…
КУКУ. Что – нет?
ПЕПЕ. Нет. Не будет вокруг тебя никаких девиц. Никакого телевидения не будет. Никаких «Работяг и доцентов». Ничего.
КУКУ. Что? Думаешь, у меня нет шансов? А знаешь, что я тебе скажу на твою брехню? Положил я на нее! С прибором!
ПЕПЕ. Нет. У тебя шансы большие! Знаешь? Если бы я проводил этот кастинг, я бы тебя сразу принял! Ты – работяга идеальный.
КУКУ. А то! И меня возьмут! Если не ты, то кто-нибудь другой!
ПЕПЕ. Кто-нибудь другой. Зигги.
КУКУ. Вот именно. Я ведь, собственно… хотел тебя попросить…
ПЕПЕ. И потому ты здесь торчишь, правда?
КУКУ. Где?
ПЕПЕ. Здесь! У меня! Привязался ко мне, зная, что я могу тебе это устроить, ведь так?
КУКУ. Да ты что! Я только сейчас узнал, что…
ПЕПЕ. Хорошо. Обещаю тебе. В обмен на одну услугу.
КУКУ. Чего только захочешь! Ну?
ПЕПЕ. Скажи, что ты деревенский вахлак. Что в сапогах у тебя солома. Что от тебя воняет. Что, короче говоря, ты просто хам. Несмотря ни на какую эволюцию! Смирись, признай, что ты смерд. И получишь свою программу! И станешь звездой! Ну!
КУКУ размышляет, потом встает, подходит к ПЕПЕ.
КУКУ. Плюнул бы я тебе в морду, понял? Да слюны нет! ( Выходит .)
ПЕПЕ тяжело вздыхает.
ПЕПЕ. Что делается…
КУКУ возвращается. Он испуган, взволнован.
КУКУ. Да, да! Я деревенский! От меня смердит! В сапогах солома, все что пожелаешь, только не отказывайся помочь!!! Пепе…
ПЕПЕ. И ради этого ты специально лез в дружбу, да? Здесь? Со мной?
КУКУ. Не совсем.
ПЕПЕ. Специально, специально. Я знаю, что такое деревенский мужик. Я вас знаю.
КУКУ. Что ты можешь знать?
ПЕПЕ. Ребенком я каждый год ездил в Клодн и цу. Есть такая деревушка в Жеш о вском воеводстве. Насмотрелся… Впрочем, неважно!
КУКУ ( с напряжением ). Так ты еще помнишь?
ПЕПЕ берет телефон, набирает номер.
ПЕПЕ. Зигги? Привет! Ну как там? Слушай, во сколько ты начинаешь кастинг? Ну этот, сегодня… Ага. У меня, знаешь, есть один кандидат… Да! Подходит идеально!
КУКУ в восторге.
Но у меня просьба, ты не мог бы его не принять? Да! Ты не должен его брать ни под каким видом! Да, сделай это для меня, ладно? Сейчас скажу! Его зовут… Погоди…
ПЕПЕ вырывает у КУКУ сумку, все из нее высыпает, хватает бумажник. КУКУ вырывает у ПЕПЕ телефон, выключает его. ПЕПЕ тяжело вздыхает, отдает КУКУ бумажник. Тот прячет его в карман.
Что ж, сам схожу к нему и все скажу. Послушай, Куку, отдай телефон. Какая тебе разница, позвоню я сейчас, или пойду к нему?
КУКУ отдает телефон, ПЕПЕ начинает звонить, КУКУ берет магистерскую работу, подходит к окну.
КУКУ. В одном экземпляре, да? ( Выставляет руку за окно .)
ПЕПЕ. Ты что там вытворяешь?
КУКУ. Ветер. Это хорошо. Прощай, магистр!
ПЕПЕ ( выключает телефон ). Ну ладно! Ладно, все!
КУКУ. Беру это в заклад. Если меня примут – завтра отдам!
ПЕПЕ опускается на колени, начинает собирать вещи КУКУ.
ПЕПЕ. Неужели ты подумал, что для меня это так важно? Да иди себе в эту программу, мне-то, собственно, что? Если не ты, будет кто-нибудь другой, так? Мне-то какая разница?
КУКУ. Приятно слышать, что сообразил. Жаль, что пришлось…
Внезапно ПЕПЕ поднимает какую-то фотографию. Удивленный, поднимается.
ПЕПЕ. Что это?
КУКУ. Ничего!
КУКУ вырывает у него фотографию и прячет в бумажник.
ПЕПЕ. Откуда это у тебя?
КУКУ. Ниоткуда!
ПЕПЕ долго смотрит на КУКУ.
Ну и что?
ПЕПЕ. Куку…
КУКУ. Да?
ПЕПЕ. Хорошо, тогда давай поработаем. Прежде всего, ты не можешь идти в таком виде.
КУКУ. Это почему?
ПЕПЕ. Потому что тебя не возьмут.
КУКУ. Как это?
ПЕПЕ. Обыкновенно. Они будут набирать простых рабочих, но не до такой же степени. Не в таком прикиде.
КУКУ ( оглядывает свой спортивный костюм ). Да знаю, знаю! Я копил на новый, только не успел. Правда, плохой?
ПЕПЕ. Дело не в том – хороший, плохой. У них принцип – не брать тех, кто в спортивных костюмах.
КУКУ. Но почему?
ПЕПЕ. Боятся выделить конкретную социальную группу. Кто-то из начальства возражает. Мне Зигги говорил.
КУКУ. В чем же мне тогда идти?
ПЕПЕ. Ладно. Я тебе одолжу. ( Роется в шкафу .)
КУКУ. Ты… что это вдруг как-то…
ПЕПЕ. Я все продумал. Ведь ты просто существуешь. Вот и вся твоя вина. Ты существуешь, и тебе этого достаточно. Да, и еще. Можешь не отдавать мне работу.
КУКУ. Не надо?
ПЕПЕ. Нет. Я же не до такой степени идиот, ясно? Это всего лишь копия. Оригинал у научного руководителя.
Достает из шкафа свитер и джинсы.
КУКУ. Это мне? Спасибо! ( Примеряет .) Но ты же знаешь, – я туда иду на работягу? Не на доцента?
ПЕПЕ. В крайнем случае сам скажешь.
КУКУ. Ну да, ну да. В крайнем случае сам скажу.
ПЕПЕ. Погоди-ка… ( Прикасается к шее КУКУ .) Что это у тебя здесь?
КУКУ. Это? Так, ничего…
ПЕПЕ. Ты! Ты действительно смотрел хоть одно реалити шоу?
КУКУ. А как же! Да ты что? Я все смотрел!
ПЕПЕ. И что? Сколько ты видел фурункулов или чирьев? Ни одного. На телевидении не может быть места для чирьев.
КУКУ. Да как же так? Думаешь, что…
ПЕПЕ. Я не думаю, я знаю! С этим тебя не примут!
КУКУ. Но почему?
ПЕПЕ. Пойми, это могло бы у зрителя вызвать озабоченность!
ПЕПЕ подходит к плите, ставит на газ кастрюлю с водой, достает бритвенное лезвие, бросает его в кастрюлю.
КУКУ. Погоди, ты чего это делаешь?
ПЕПЕ. Лезвие кипячу. Стерилизую. Твой фурункул необходимо вскрыть.
КУКУ. Спятил, да?
ПЕПЕ. Его нужно вскрыть и заклеить пластырем с ихтиоловой мазью.
КУКУ. Но это ничего не даст! У меня ведь через час кастинг!
ПЕПЕ. Пойми! Там, внутри полно дерьма. Полно! Под самый потолок! Ихтиол его вытянет. Будет не идеально, но все лучше, чем так. Ну, садись, будем резать!
КУКУ. Нет!
ПЕПЕ. Как угодно.
Пауза. КУКУ смотрит в зеркало.
КУКУ. Ладно. Только я сам разрежу.
ПЕПЕ пожимает плечами. Берет щипцы, достает их кастрюли лезвие, дает его КУКУ. Тот становится перед зеркалом. Пытается резать, не может.
Я не смогу.
ПЕПЕ. Дай сюда.
КУКУ. А ты умеешь?
ПЕПЕ. Садись.
КУКУ садится. ПЕПЕ примеряется. Прикасается лезвием к его шее. КУКУ хватает его за руки.
КУКУ. Нет!
ПЕПЕ. Спокойно!
Ситуация повторяется.
Убери руки!
Еще раз то же самое.
Что ж! Прощайте, мечты!
КУКУ. Если я не могу! Вот! ( Показывает руки .) Они сами ходят!
ПЕПЕ. Значит, конец мечтам. Орел, сраженный гноем!
КУКУ осматривается, берет наручники.
КУКУ. У меня тут где-то ключ…
КУКУ с минуту раздумывает, потом отдает ключ ПЕПЕ.
Но чтобы не больно, да?
ПЕПЕ. Ладно, ладно…
КУКУ приковывает себя к подлокотнику тахты. ПЕПЕ берет лезвие. КУКУ закрывает глаза. ПЕПЕ усмехается, кладет лезвие на стол, достает из сумки КУКУ свою магистерскую работу. Прячет ее в ящик стола, запирает на ключ.
КУКУ.
1 2 3 4