Перед его глазами уже вставали картины посвящения в рыцарство, смутно подумалось ему и об адмиральском чине... — А что это за тропа? — подозрительно спросил он. — Откуда она здесь, если этот берег необитаем?— Эту старую дорогу, должно быть, строил тот же народ, которому принадлежал древний город. В некоторых местах еще видны камни, которыми она была вымощена. Мы с Гарстоном прошли по ней первыми за много веков. Ты сейчас сам увидишь ее и поймешь, что с тех пор здесь никого не было. Ты своими глазами увидишь молодую поросль там, где мы расчищали себе путь топорами.Уэнтард был вынужден согласиться. И вот, не дожидаясь рассвета, небольшой отряд отправился вглубь джунглей. Шли быстро, легко преодолевая милю за милей. Корабль, оставленный в заливе, почти сразу скрылся из виду. Утренняя прохлада сменилась зноем, вокруг в джунглях молча перелетали с места на место птицы с ярким оперением, да без умолку трещали обезьяны. Около полудня сделали короткую остановку, чтобы подкрепиться и напиться воды. Все солдаты были выносливыми и закаленными, привычными к долгим переходам, и Уэнтард торопил их. Перед его мысленным взором блестели драгоценности, о которых рассказал Вулми.Тропа оказалась не слишком извилистой. Несмотря на то что вся она заросла буйной зеленью, было ясно, что когда-то здесь проходила широкая дорога. Кое-где действительно виднелись камни. К середине дня дорога стала нырять между пологими, заросшими лесом холмами.Ни Уэнтард, ни кто бы то ни было из его людей не заметили крадущихся в стороне теней. Об их присутствии знал один Вулми, но он лишь молча улыбался. Пират очень осторожно шевелил руками, пытаясь ослабить веревки на запястьях, однако делал это так, что его страж ничего не подозревал.Вулми занимался своими веревками всю дорогу, и теперь чувствовал, что они изрядно ослабли.Солнце уже клонилось к западу, когда пират остановился. Дорога в этом месте сворачивала почти под прямым углом и исчезала в ущелье.— В этом ущелье и стоит тот старый замок, где спрятаны драгоценности.— Наконец-то! — скрипучим от волнения голосом сказал Уэнтард, обмахиваясь шляпой, как веером.По его лицу стекали капли пота, воротник его малиновой, расшитой золотом рубашки потемнел. Его воображение живо рисовало груду драгоценных камней, так ярко описанных Вулми. Жадность лишает осторожности, и Уэнтарду не приходило в голову усомниться в том, что рассказал ему Вулми. Он видел в ирландце только неотесанного мужлана, который хочет выторговать для себя несколько лишних месяцев жизни. Джентльмен, состоявший на службе у Его Величества, не привык раздумывать о характерах пиратов. Мораль Уэнтарда была достаточно проста: твердая рука и неукоснительное выполнение приказов. Он никогда не пытался понять человека, стоявшего вне закона.Отряд вошел в ущелье, и дорога повела людей между заросшими лесом скалами. Уэнтард продолжал обмахиваться шляпой и нетерпеливо кусал губы, всматриваясь вперед в надежде увидеть развалины, о которых рассказывал пленник. Его лицо стало бледнее обычного, хотя лица солдат раскраснелись от нестерпимого зноя. Вулми, казалось, вовсе не чувствовал ни жары, ни усталости: он уверенно шел вперед мягкой походкой пантеры. Он внимательно смотрел по сторонам, и от его взгляда не укрылась ветка, качнувшаяся наверху, хотя не было никакого ветра.По обе стороны от ущелья футов пятидесяти в ширину высились скалы около сорока футов высотой, покрытые густым лесом. Большей частью эти скалы поднимались вверх почти отвесно, но местами попадались достаточно пологие спуски. И вот в сотне ярдов перед собой люди увидели две скалы, стоявшие по бокам ущелья так симметрично, что вряд ли можно было назвать это исключительно делом природы.Возле одной из пологих скал Вулми остановился. Остановились и все остальные, вопросительно глядя на него.— Почему ты остановился? — нетерпеливо спросил Уэнтард. Его нога наткнулась в густой траве на какой-то предмет, который он поддал носком сапога. Предмет, откатившись недалеко, остановился и оказался оскаленным человеческим черепом. Уэнтард огляделся и увидел, что повсюду в траве белеют черепа и кости.— Это здесь передрались ваши пиратские собаки? — резко спросил он. — Чего ты ждешь? К чему ты прислушиваешься?Вулми ничем не выдал своего напряжения и улыбнулся как можно беззаботнее.— Впереди ворота, — сказал он. — Эти скалы по обеим сторонам обозначают вход в город. Дорога в город шла по этому ущелью в те времена, когда здесь жили люди. Вход в город — единственный, вокруг него со всех сторон неприступные отвесные скалы. — Он недобро усмехнулся. — Похоже на дорогу к дьяволу, Джон Уэнтард: вниз попасть легко, а вот обратно наверх выбраться потруднее.— О чем ты бормочешь? — рявкнул Уэнтард, свирепо нахлобучив на голову шляпу. — Вы, ирландцы, болтуны и остолопы! Веди нас...В этот миг из джунглей со стороны входа в ущелье послышался резкий звук, похожий на звон натянутой струны. Вниз по ущелью что-то пролетело, один из солдат вскрикнул и уронил на землю мушкет, схватившись за горло, — в его шее торчала длинная стрела, покачиваясь, словно голова змеи. Солдат упал и замер в густой траве.— Индейцы! — воскликнул Уэнтард и в гневе повернулся к пленнику. — Собака! Ты говорил, что здесь нет дикарей!Вулми желчно рассмеялся.— Это, по-твоему, дикари? Эти трусливые шакалы прячутся в джунглях и боятся высунуть носы. Неужели ты не видишь, как они движутся там между деревьями? Лучше дай-ка им отпор, а то они еще осмелеют!Уэнтард огрызнулся, однако он знал, что огнестрельным оружием можно здорово напугать аборигенов. Теперь и он заметил коричневые тела, движущиеся в зарослях наверху. Он отдал приказ, и прогрохотали выстрелы из четырнадцати мушкетов, засвистели пули. С деревьев упало несколько веток. Не успел рассеяться дым от выстрелов, как Вулми сбросил веревку с рук, нанес своему стражу сокрушительный удар в челюсть и, выхватив у него саблю, как кошка вскарабкался по пологому склону. Солдаты с разряженными мушкетами в руках беспомощно смотрели ему вслед. Раздался одинокий выстрел — это опомнился Уэнтард, но было уже поздно. Сверху раздался издевательский смех Вулми.— Болваны! Вы стоите на пороге у дьявола!— Собака! — вне себя от ярости выкрикнул Уэнтард, но его алчность все еще оставалась сильнее здравого смысла. — Мы найдем сокровища и без твоей помощи!— Ты не можешь найти то, чего не существует, — ответил пират, невидимый из своего укрытия. — Там никогда не было никаких драгоценностей. Этой ложью я заманил тебя в ловушку. Нога Дика Гарстона никогда не ступала сюда. Я, правда, побывал здесь, и индейцы перебили всю мою команду, а свидетельство этому — черепа у тебя под ногами.— Подлый лжец! — больше Уэнтард ничего не мог придумать. — Собака! Ты уверял меня, что здесь нет индейцев!— Я сказал тебе, что охотники за скальпами не переходят через горы, — рассудительно ответил Вулми. — Так оно и есть. Я сказал тебе, что народ, построивший этот город, вымер. И это тоже правда. Я только не сказал тебе, что здесь неподалеку обитает племя краснокожих чертей. Они никогда не выходят на берег, но очень не любят, когда белые люди входят в джунгли. Я так думаю, что именно они истребили обитателей этого города. Так или иначе, дикари перебили всех моих людей, а мне удалось спастись только благодаря тому, что я жил когда-то с краснокожими в Северной Америке и немного выучился их языку. Ты попал в ловушку, из которой тебе не выбраться, Уэнтард!— Поднимитесь по этой скале и схватите его! — отдал приказ Уэнтард, и шестеро солдат, закинув мушкеты за спины, начали с трудом карабкаться по склону, куда только что у них на глазах с необычайной легкостью забрался пират.— Лучше поубавь спеси да подумай, как вам спасти свои шкуры, — посоветовал откуда-то сверху Вулми. — Здесь поблизости не одна сотня этих краснокожих дьяволов, а у тебя нет дрессированных собак, чтобы драться с ними.— И ты выдашь дикарям белых людей? — воскликнул Уэнтард. * * * — Вообще-то это против моих правил, — отозвался ирландец, — но ты не оставил мне другого выхода. Мне жаль твоих людей. Потому я и уговаривал тебя не брать в поход много народу. В этих джунглях достаточно индейцев, чтобы сожрать с потрохами всю твою команду. А что до тебя, грязная собака, так знай, что настал час расплаты за все, что ты творил в Ирландии, и тебя я не считаю белым человеком. Я рисковал вместе с тобой. Та стрела могла впиться и в мою шею.Голос Вулми внезапно оборвался. Едва успел Уэнтард подивиться тому, что на скале над ними нет индейцев, как там зашумела листва, затрещали ветви, потом раздался дикий предсмертный вопль, и вниз, в ущелье свалилось обнаженное смуглое тело. Тело индейца в одной набедренной повязке распростерлось на траве. Воин был широкоплечий и мускулистый, его лицо показалось Уэнтарду совсем диким. На шее индейца зияла широкая рана.Наверху опять зашуршало. Уэнтард решил, что это убегает по стене ущелья ирландец, преследуемый соплеменниками убитого индейца, которые, должно быть, подкрались к нему, пока он выкрикивал свои издевательства.Но вот наверху все снова затихло, зато из джунглей со стороны входа в ущелье раздались леденящие душу крики, и в ущелье посыпались стрелы, — это индейцы издали увидели окровавленное тело. Упал замертво еще один из солдат, трое были ранены, и Уэнтард окликнул людей, которые продолжали карабкаться вверх по склону. Отдав людям приказ следовать за ним, он побежал к развалинам ворот древнего города. Идти дальше он побоялся, хотя и понимал, что в ущелье уже полно дикарей. Там, откуда он с людьми только что выбрался, спасения быть не могло.Он остановился возле груды разрушенных камней. Было похоже, что когда-то эти камни являли собой стены здания. Уэнтард укрылся за руинами, приказав людям залечь за камнями и держать наготове мушкеты. Одному из солдат он велел наблюдать за ущельем, остальным — внимательно следить за скалами, поднимавшимися по обеим сторонам дороги. Его сердце сжалось от страха. Солнце уже заходило, и тени от деревьев становились с каждой минутой длиннее. Разве смогут белые люди в темноте ночных джунглей разглядеть смуглокожих дикарей среди деревьев? Разве сможет пуля в темноте найти свою цель? Несмотря на жару, Уэнтард поежился.Стрелы по-прежнему пели в воздухе, однако до них не долетали или ударялись рядом о камни. Но вскоре стрелять стали со стен, и теперь уже бесполезно было укрываться за камнями. Все чаще вскрикивали солдаты. Небольшой отряд Уэнтарда таял у него на глазах. Оставшиеся в живых продолжали стрелять из мушкетов по невидимым индейцам, и огонь мушкетов сдерживал дикарей. Чья-то пуля даже вслепую нашла свою жертву, Уэнтард понял это по предсмертному крику, раздавшемуся наверху.Может быть, гибель еще одного соплеменника заставила разъяренных индейцев выйти из джунглей. Может быть, они, как и белые, не могли драться вслепую и хотели покончить с пришельцами до наступления ночи. А может, дикари устыдились того, что прячутся в джунглях от горстки солдат.Так или иначе, индейцы вышли из джунглей. Это не были жалкие дикари, нет, — на англичан наступали смуглые мускулистые воины, сознававшие свою силу, каждый из которых мог быть достойным противником любому тренированному англичанину. Ущелье заполнилось индейцами, со скал тоже спускались индейцы. Их были сотни против маленькой горстки оставшихся в живых английских солдат. Англичане, не дожидаясь приказа, поднялись из-за камней, встречая смерть лицом к лицу. Уже не оставалось времени перезаряжать мушкеты — волна индейцев захлестнула маленький отряд.Бесполезные мушкеты отбросили в стороны, в ход пошли кортики, но что можно было сделать против лавины разъяренных индейских воинов с боевыми топорами в руках? Очень скоро все было закончено.Уэнтард не видел, как погиб последний из его людей. Его самого окружили дикари, но у него еще оставался один заряженный пистолет, и он разрядил его прямо в разрисованное лицо индейца, на голове которого колыхались перья. Лицо это превратилось в сплошное кровавое месиво. Второго индейца он ударил по голове рукояткой пистолета и метнулся прочь от смуглокожих воинов. Перед ним вырос индеец с топором в руке, однако меч Уэнтарда оказался проворнее. Наступившая почти внезапно темнота спасла англичанина. Он отошел дальше за разрушенные стены, и индейцы уже не могли его разглядеть.Он шел как слепой. За остатками ворот ущелье будто бы стало шире, Уэнтарда теперь окружали стены, в которых с трудом можно было различить окна и двери. Он шел, ежесекундно ожидая удара в спину. Его сердце билось так громко, в висках так стучала кровь, что ему казалось, будто он слышит за спиной топот босых ног.На нем не было ни шляпы, ни плаща, окровавленная рубашка висела клочьями, однако каким-то чудом он умудрился выбраться из этого побоища без единой царапины. Внезапно перед ним выросла обвитая лианами стена, в которой виднелся дверной проем. Он вбежал туда и, оглянувшись, упал на колени в полном изнеможении. Немного успокоившись, вытер пот, стекавший со лба на глаза, и первым делом перезарядил пистолеты, потом вгляделся в темноту. Вокруг стояла тишина, ущелье внезапно опустело, и оттуда больше не слышалось победных криков дикарей. Почему-то они не стали преследовать его, когда он оказался за воротами.Внезапно Уэнтард испугался, что на него могут напасть сзади. Он вскочил на ноги, держа в руках заряженные пистолеты и лихорадочно озираясь по сторонам.Он оказался в помещении, стены которого, казалось, готовы рухнуть в любой миг. Крыши не было, а между каменными плитами пола пробивалась трава. Над головой Уэнтард увидел звездное небо, а чуть в стороне — край высокой скалы. Сквозь вторую дверь в противоположной стене виднелась такая же полуразрушенная комната.Над развалинами было тихо, и так же тихо было в ущелье. Изо всех сил напрягая глаза, он вглядывался в ущелье за воротами — никого. Почему дикари не стали преследовать его? Побоялись пистолетов? Однако мушкеты солдат их не испугали. Или они ушли по каким-то неведомым ему причинам? А может быть, в этих развалинах прячутся беспощадные индейские воины? Если так, то чего же они ждут?Он решительно подошел к противоположной стене и заглянул в соседнюю комнату. Из нее не было выхода наружу, все двери вели в такие же разрушенные помещения без крыш, с потрескавшимися каменными полами и осыпающимися стенами. Он прошел через три или четыре комнаты, его шаги глухо отдавались эхом в тишине. Решив дальше не ходить — лабиринт показался ему бесконечным, — он вернулся в первую комнату, из которой обозревалось ущелье. По-прежнему до него не доносилось ни единого звука, но в ущелье было так темно, что даже если бы теперь его окружила толпа дикарей, он никого бы не увидел.Наконец Уэнтард не выдержал. Ступая со всей осторожностью, на какую только был способен, он подошел к воротам, за которыми стояла тьма, как в бездонном колодце. Он выглянул из-за скалы, служившей когда-то левой опорой для ворот, и попытался различить хоть что-нибудь перед собой, но не мог увидел ничего, кроме звезд высоко в небе. Тогда он сделал еще один осторожный шаг и скорее почувствовал, чем разглядел чью-то внезапно выросшую в темноте тень. Он вскинул руку и выстрелил наугад. Вспышка на мгновение осветила раскрашенное лицо индейца, а за ним англичанин заметил плотную стену индейских воинов, надвигавшихся на него.С криком затравленного зверя он метнулся обратно за скалу-колонну, упал и замер, ожидая удара копьем. Но никто не бросился за ним. Еще не веря этому, он поднялся на ноги, сжимая пистоли в дрожащих руках. Его ждали там, за воротами, но теперь он твердо знал, что они не войдут в эти ворота даже для того, чтобы убить смертельного врага. Это было невероятно, необъяснимо, но это было именно так.Спотыкаясь, он снова дошел до каменных развалин и снова вошел в дверь, за которой начиналась анфилада разрушенных комнат. Слабый свет звезд едва рассеивал черноту ночи, и на стенах появились неясные тени. Как большинство англичан его поколения, Джон Уэнтард был склонен верить в привидения, и сейчас он чувствовал, что если где-то на свете обитают духи, призраки давно потерянного и забытого народа, то именно в этих мрачных развалинах.Он взглянул вверх, туда, где над развалинами виднелся край высокой скалы, с которого причудливо свисали ветви деревьев, и подумал, что, когда взойдет луна, с этой скалы сюда полетят стрелы. Где-то далеко раздался птичий крик, и опять наступила тишина.До его слуха доносился слабый шелест листьев. Если наверху, на скалах, и были люди, то они ничем не выдавали своего присутствия. Уэнтарда начали мучить голод и жажда; его захлестывала ярость, и в то же время страх грозил перейти в настоящую панику.Он сел возле двери, прислонившись к стене, не выпуская из рук пистолей, и положил на колени обнаженный меч.
1 2 3 4 5