Вот-вот должна была разразиться одна из внезапных,
ураганных гроз саванны.
Конан колебался. С одной стороны, любопытство и необходимость в
укрытии от наступающей бури тянули его в разваливающуюся крепость. С
другой, ум варвара испытывал глубоко коренящееся отвращение ко всему
сверхъестественному. К земным, имеющим отношение к смертным, опасностям он
не испытывал никакого страха, но потусторонние опасности могли вызвать
паническую дрожь в его нервах. А в этом таинственном сооружении что-то
намекало на сверхъестественное. В самых глубоких слоях сознания он
чувствовал исходящую от него угрозу.
Еще более громкий раскат грома заставил его принять решение. Сжав
нервы железной хваткой, он уверенно направился в темный портал, держа в
руке обнаженную сталь, и исчез внутри.

4. ЗМЕЕЛЮДИ
Конан не спеша шел вдоль зала с высокими сводами, не обнаруживая
ничего живого. Пыль и сухие листья в беспорядке валялись на черном полу.
Истлевший мусор кучами громоздился в углах и у оснований высоких каменных
колонн. Какой бы старой не была эта каменная громада, было очевидно, что
ни одна живая душа не обитала здесь уже несколько столетий.
Зал, открывшийся взору очередным коротким появлением луны, был
высотой в два этажа. Защищенный перилами балкон тянулся вдоль второго
этажа. Испытывая любопытство заглянуть глубже в тайну этого загадочного
сооружения, которое находилось здесь, на равнине, за сотни лиг от
ближайшей другой каменной постройки, Конан бродил по коридорам, которые
извивались как след змеи. Он заходил в пыльные комнаты, о изначальном
предназначении которых он даже не мог догадываться.
Замок был устрашающего размера, даже для того, кто видел храм
бога-паука в Йезуде в Заморе и дворец короля Йилдиза в Аграпуре в Туране.
Большая часть его - фактически одно целое крыло - развалившись,
превратилось в однородную массу наваленных черных камней, но часть,
которая осталась в большей или меньшей степени невредимой, по-прежнему
превосходила размерами любое здание, которое видел Конан. О возрасте
постройки нельзя было ничего предположить. Черный оникс, из которого она
была сложена, не был похож ни на один из камней, которые Конан видел в
этой части мира. Он, должно быть, был перенесен через огромные расстояния
- почему, Конан не мог представить себе.
Некоторые черты причудливой архитектуры сооружения напомнили Конану
древние захоронения в ненавистной Заморе. Другие наводили на мысль о
запретных храмах, которые он мельком видел в далекой Гиркании во время
своей службы наемником у туранцев. Но он не мог сказать, был ли этот замок
воздвигнут именно как могила, крепость, дворец, храм или как их сочетание.
И потом, в этом замке было что-то тревожно чужеродное, от чего Конан
чувствовал смутное беспокойство. Если фасад еще казался построенным в
соответствии с канонами какой-то чуждой геометрии, то интерьер сбивал с
толку. К примеру, ступени лестниц были значительно шире и ниже, чем
требовалось для ног человека. Дверные проемы были слишком высокие и узкие
настолько, что Конану приходилось поворачиваться боком, чтобы пройти
сквозь них.
На стенах был выложен неглубокий рельеф со свернутой в кольца
геометрической вязью запутывающей, гипнотизирующей сложности. Конан
обнаружил, что ему приходится отрывать взгляд от украшенных рельефом стен
усилием воли, иначе его мозг приковывался к шифрованным символам,
образуемым извивающимися линиями.
По сути, все в этом странной, затуманивающей мозг каменной загадке
напоминало Конану о змеях - извилистые коридоры, извивающиеся орнаменты и
даже, подумал он, слабый след мускусного запаха змей.
Конан остановился, задумчиво нахмурив брови. А может быть эти
неизвестные руины были воздвигнуты змееподобным народом древней Валузии?
Дни этого дочеловеческого народа лежали в неподдающемся мысли удалении во
времени, до зари самого человечества, в непроглядных туманах времени,
когда землей правили гигантские рептилии. Прежде чем возникли Семь Империй
еще перед Катастрофой - еще до того как Атлантида поднялась из вод
Западного океана - уже тогда правили на земле змеелюди. Они исчезли
задолго до прихода человека - но не полностью.
У костров в суровых холмах Киммерии и потом опять в мраморных дворах
немедийских храмов Конан слышал легенду о Кулле, короле-атланте Валузии.
Змеелюди сохранились в некоторых местах с помощью своей магии, которая
позволяла им являться другим в виде обычных человеческих существ. Но Куллу
удалось раскрыть их тайну и очистить свое королевство от этой заразы,
уничтожая их огнем и мечом.
И все же, возможно черный замок с его чужестранной архитектурой был
осколком той далекой эры, когда люди сражались за власть на планете с
этими выжившими в затерянных веках рептилиями?

5. ШЕПЧУЩИЕ ТЕНИ
Первая гроза прошла мимо черного замка. Недолго слышался говорок
дождевых капель, падавших на крошащиеся камни, и вода струйкой стекала
через дыры в крыше. Потом молнии и гром стихли, потому что буря ушла на
запад, снова оставив незакрытую луну светить через проемы в каменных
стенах. Но за этой грозой спешили другие, бормоча и бросая вспышки на
востоке.
Конан беспокойно спал в углу балкона над большим залом, вздрагивая и
поворачиваясь как какое-то настороженное животное, которое смутно
чувствует приближение опасности. Осторожность заставила его усомниться в
безопасности сна в зале перед широко распахнутыми дверями. Даже несмотря
на то, что круг смерти, казалось, отгораживает от обитателей равнины, он
не доверял невидимой силе, которая держала зверей в страхе.
Десяток раз он вскакивал, проснувшись, хватался за меч и изучал
мягкие тени перед собой в поисках того, что разбудило его. Десяток раз он
ничего не обнаруживал в мрачной шири древних развалин. Каждый раз он опять
устраивался подремать и, однако, смутные тени собирались вокруг него и он
слышал в пол-уха шепчущие голоса.
Утомленно прорычав ругательство своим варварским богам, киммериец
проклял все тени и эхо, отправив их в одиннадцать багровых кругов Ада его
мифологии и снова свалился, пытаясь задремать. Наконец он уснул глубоким
сном. И ему приснился странный сон.
Казалось, что хотя тело его спит, но дух бодрствует и насторожен.
Нематериальные глаза его Ка, как называли это стигийцы, видели как
сумрачный балкон залит тусклым, кровавого оттенка светом от невидимого
источника. Это не был ни серебряный блеск луны, которая бросала косые лучи
в зал через проемы в камне, ни бледные вспышки отдаленных молний. В этом
кровавом свечении дух Конана видел плавающие тени, которые пролетали как
летучие мыши, сделанные из облаков, среди черных мраморных колонн - тени с
мерцающими глазами, наполненными безумным голодом, тени, в шепоте которых
нельзя было услышать ничего кроме какофонии издевательского смеха и
зверских криков.
Дух Конана откуда-то знал, что эти шепчущие тени были призраками
тысяч чувствующих существ, которые умерли в этом древнем сооружении.
Откуда он знал это, он не мог сказать, но для его Ка это был ясный факт.
Неизвестный народ, который воздвиг эти громадные руины - то ли змеелюди из
валузийской легенды, то ли какая-то другая забытая раса - окропила
мраморные алтари черного замка кровью тысяч жертв. Их призраки навечно
были прикованы к этому замку ужаса. Возможно, они были привязаны к земле
каким-то могучим заклятием дочеловеческого волшебства. Возможно, это было
то же заклятие, которое отпугивало степных зверей.
Но это было еще не все. Призраки черного замка жаждали крови живого
существа - крови Конана.
Его истощенное тело лежало, скованное глубоким сном, в то время как
тени призраков витали вокруг него, хватаясь за него неосязаемыми пальцами.
Но дух не может причинить вред живому существу, пока не проявится на
физическом уровне и не воплотится в какой-либо материальной форме. Эти
орды тараторящих теней были слишком слабы. Ослабев от долгого недоедания,
они теперь уже не могли с легкостью материализоваться в бродячие орды
вурдалаков.
И дух спящего Конана каким-то образом знал об этом. Пока его тело
продолжало спать, его Ка следило за движением на астральном уровне и
смотрело как вампирические тени хлопают нематериальными крыльями возле
головы спящего и хлещут неосязаемыми когтями у его пульсирующего горла.
Но, несмотря на все их безголосое бешенство, они не могли причинить ему
вред. Он продолжал спать, связанный чарами.
Через неопределенное время в красном астральном свечении произошла
перемена. Привидения собирались вместе в бесформенную массу сгущающихся
теней. Хоть они и были безмозглыми мертвяками, голод привел их к жуткому
союзу. У каждого призрака оставался небольшой запас той жизненной силы,
которая вела к материальному воплощению. Теперь каждый призрак сливал свой
скудный запас с запасом своих братьев-теней.
Постепенно ужасная фигура, вскормленная жизненной силой десяти тысяч
призраков, начала материализоваться. В сумраке черного мраморного балкона
она медленно появлялась из кружащегося облака частиц-теней.
А Конан продолжал спать.

6. СТО ГОЛОВ
Оглушающе грянул гром; молния сверкнула огнем над потемневшей
равниной, где снова скрылся свет луны. Громоздящиеся одна на другую
грозовые тучи взорвались, проливая потоки ливня на заросшие травой низины.
Стигийские охотники на рабов ехали всю ночь, прижимаясь к югу к лесам
Куша. Их экспедицию трудно было назвать удачной; ни один черный из кочевых
охотничьих и скотоводческих племен саванны не попал в их руки. Они не
знали - война или мор очистили землю от людей, или племена,
предупрежденные о появлении охотников на рабов, бежали вне их
досягаемости.
В любом случае, казалось, что им больше повезет в буйных джунглях
юга. Лесные негры жили в постоянных деревнях, которые охотники могли
окружить и взять быстрым внезапным нападением на заре, хватая жителей как
рыбу в сеть. Жителей слишком старых, слишком молодых или слишком слабых,
чтобы вынести дорогу обратно в Стигию, они убили бы на месте. Затем они
погонят оставшихся несчастных, связанных вместе в одну человеческую цепь,
на север.
Стигийцев было сорок, они были на хороших лошадях, в шлемах и длинных
кольчугах. Это были высокие, смуглые люди с ястребиными лицами и могучими
мускулами. Они были лишенными чувств убийцами - крепкими, хитрыми,
бесстрашными и беспощадными, испытывающими не больше угрызений совести при
убийстве нестигийца, чем большинство людей испытывает, прихлопывая комара.
Сейчас первый ливень бури разметал их колонну. Ветер хлестал по их
шерстяным накидкам и льняным рубахам и бросал гривы их лошадей в лица.
Почти непрерывное сверкание молний ослепило их.
Их предводитель увидел черный замок, очертания которого смутно
вырисовались над лугом, потому что сверкающая молния сделала его видимым в
темноте под завесой дождя. Он прокричал гортанную команду и ударил шпорами
в ребра своей большой черной кобылы. Другие, пришпорив лошадей,
последовали за ним и поехали к мрачным бастионам с цокотом копыт, скрипом
кожи и звоном кольчуг. В расплывчатом от дождя и ночи пятне ненормальность
фасада не была видна, а стигийцы жаждали попасть в укрытие пока совсем не
промокнут.
Они вошли, топая ногами, ругаясь и мыча и стряхивая воду с накидок.
Через мгновение мрачная тишина руин была разрушена шумом. Собрали хворост
и сухие листья; ударили кремнем и сталью. Скоро дымный, шипящий огонь
поднялся в центре мраморного пола чтобы окрасить покрытые рельефом стены в
ярко-оранжевый цвет.
Люди сбросили переметные сумы, развязали мокрые бурнусы и расстелили
их сушиться. С трудом они выбрались из своих кольчуг и принялись вытирать
с них влагу промасленными тряпочками. Они открыли переметные сумы и
погрузили крепкие белые зубы в круглые буханки твердого черствого хлеба.
Снаружи ревела и сверкала вспышками буря. Потоки дождевой воды
водопадами стекали через проемы в стенах. Но стигийцы не обращали на них
внимания.
Вверху на балконе молча стоял Конан, проснувшийся, но дрожащий от
трепета, который сотрясал его могучее тело. Ливень разрушил заклятие,
которое держало его в плену. Вздрогнув, он начал искать глазами сгусток
тени - скопление призраков, которое он видел формировавшимся в своем сне.
Когда блеснула молния, ему показалось, что он заметил темную бесформенную
фигуру в дальнем конце балкона, но он не рискнул подойти ближе чтобы
рассмотреть ее.
Пока он размышлял о том, как ему покинуть балкон, не проходя в
пределах досягаемости Этого, топая и ревя вошли стигийцы. Вряд ли они были
лучше призраков. Скорее всего, они бы с удовольствием схватили его, чтобы
сделать рабом. Несмотря на всю свою огромную силу и опыт во владении
оружием, Конан знал, что ни один человек не в силах противостоять
одновременно сорока хорошо вооруженным противникам. Если он немедленно не
выберется отсюда и не убежит, они спустят его сами. Ему приходилось
выбирать либо быструю смерть либо пожизненные горькие стенания от тяжелой
работы рабом в Стигии. Он не знал что лучше.
Если стигийцы отвлекли внимание Конана от призраков, они таким же
точно образом отвлекли внимание призраков от Конана. В своем безумном
голоде тени забыли о Киммерийце ради сорока расположившихся внизу
стигийцев. Там было достаточно живой плоти и жизненной силы, чтобы во
много раз больше насытить их вампирский голод. Как осенние листья они
поплыли через перила балкона вниз, в зал.
Стигийцы распростерлись вокруг костра, передавая из рук в руки
бутылку вина и разговаривая на своем гортанном языке. Хотя Конан знал лишь
несколько слов на стигийском, из интонаций и жестов он мог понять о чем
шел спор. Предводитель - гладко выбритый великан, ростом как сам
Киммериец, - клялся, что он не рискнет идти в ливень в такую ночь. Они
подождут до зари в этих разваливающихся руинах. По крайней мере, крыша
местами казалась целой и там можно было лежать так, чтобы не попадали
капли.
Когда было опустошено еще несколько бутылок, стигийцы, уже
согревшиеся и обсохшие, устроились спать. Костер горел слабо, потому что
хворостом, который они подкладывали нельзя было поддержать долго хорошее
пламя. Предводитель указал на одного из людей и что-то резко произнес.
Мужчина запротестовал, но после недолгого спора он со стоном поднялся и
натянул кольчугу. Конан понял, что его выбрали стоять первую смену на
страже.
Теперь, держа в руке меч и надев щит на другую, часовой стоял в тени
на краю освещенного умирающим костром места. Время от времени он медленно
прохаживался взад-вперед по залу, останавливаясь, чтобы заглянуть в
извилистые коридоры или выглянуть через передние двери наружу, где буря
уже отступала.
Пока часовой стоял у главного входа, повернувшись спиной к своим
товарищам, мрачная фигура образовалась среди храпящих охотников на рабов.
Она медленно вырастала из колышущихся облаков бесплотных теней.
Составившееся создание, которое постепенно обретало форму, было сделано
сложением жизненных сил тысяч мертвых существ. Оно приобрело ужасную форму
- огромная масса, из которой во все стороны отходили бесчисленные
уродливые конечности и отростки. Десяток коротких ног поддерживал его
чудовищный вес. Сверху подобно ужасным плодам отросло множество голов:
некоторые из них напоминали живые, с лохматыми волосами и бровями; другие
были просто кусками мяса, на которых случайным образом располагались
глаза, уши, рты и ноздри.
Увидеть это стоголовое чудовище в сумрачно освещенном огнем костра
зале было достаточно, чтобы кровь застыла в жилах от ужаса у самого
отважного человека. Конан почувствовал как у него поднялись волосы на
затылке и как по коже поползли мурашки, когда он увидел внизу это зрелище.
Чудовище пошатываясь двинулось по полу. Неустойчиво наклонившись, оно
схватило одного из стигийцев полудюжиной своих жадных когтистых лап.
1 2 3